Чертоги демонов

Глава 13

Кент молча стоял на берегу, пытаясь собраться с мыслями.

Река.

Когда они успели её пересечь? Этот вопрос не на шутку заставил Кента задуматься и даже немного забеспокоиться. Всё-таки тот факт, что они оказались чёрт знает где, не говорил ни о чём хорошем. Они могут быть как рядом с фронтом и попасть под какой-нибудь случайный обстрел, так и далеко от него, от чего им придётся ещё топать и топать по вражеским территориям.

Кент допускал, что они могли пересечь её, когда упали в воду. Но тогда каким образом конвой, что они нашли в лесу, попал на эту сторону? Где-то переправа есть? Если да, то почему артудары, что грохотали всю ночь, были тоже на этой стороне? Возможно, обстреливали с другого берега. Тогда вопрос — почему Кент не знает такую реку? Он бы точно запомнил прямую, как лента, реку, больше похожую на искусственный канал. К тому же, он примерно знал расположение войск и мог сказать, что рядом не было никаких подобных рек. Более того, там вообще рек не было, не считая той, в которую они свалились, и ещё одну, но в другом направлении.

Как так получилось, что перед ними река? Неужели он действительно так сильно сбился? И можно ли её обойти? Может они действительно её обошли как-то сбоку и потому оказались здесь?

Сомневаюсь, что мы так долго шли, что смогли обойти такую огромную реку и не заметить.

— Кент? Ну что там? — позвала его Миланье. — Нам далеко идти?

Отвернувшись от реки, Кент потёр переносицу, пытаясь собраться мыслями. Получилось не очень.

— Ну как? — спросила она, когда он вернулся к костру.

Миланье уже представляла, как вернётся домой, как встретится с мамой и сёстрами. Она даже мечтала, что сможет защитить этого глупого малума, который о ней всё это время заботился. Миланье была уверена, что мать придумает что-нибудь, если она всё расскажет. По крайней мере она сделает всё, чтоб его не пустили на сувениры и ужин. А ещё…

— Мы чёрт знает где, — вздохнул Кент и подбросил дров в костёр.

— Тогда нам надо будет спросить чёрта, да? — спросила Миланье.

Кент посмотрел на неё… и понял, что она вновь прикалывается.

— Миланье, блин!

— Да ладно, поняла я, — разулыбалась она. — Но не плакать же мне, верно? Но ты примерно знаешь, где мы? Я домой хочу.

— Примерно знаю, куда двигаться, — ответил он неопределённо.

— Значит, мы ещё не совсем заблудились?

— Мы не заблудились, — буркнул он.

— Хорошо, мы не совсем сбились с пути, верно?

— Верно, — кивнул он.

— И скоро выйдем к демонам?

— Вот это, я надеюсь, обойдёт нас стороной, — покачал Кент головой. — Ещё мне к демонам не приходилось выходить.

— Но тебе нечего бояться, ведь с тобой я! — упёрла Миланье руки в бока.

Почему-то Кент сомневался в её авторитете. Даже будь она реально дочерью какой-нибудь важной шишки, вряд ли кто будет её слушать. Её мать — да, но не дочь, у которой даже пушок между ног не растёт. Его сожрут, а её отправят к матери, вот и всё.

Хотя выйди он к своим, вопрос о её безопасности тоже был бы под вопросом. Речь не только о сексуальном насилии, так как и такие встречались на просторах армии людей. После битвы в третей периферии, где сгинули практически в полном составе две мотострелковых дивизии и одна танковая дивизия, все жаждали видеть демонов только мёртвыми. Остановит ли солдат, которые прошли настоящий оживший кошмар по пояс в кишках своих товарищей и врагов, то, что она ребёнок?

Может да, а может и нет — проверять не хотелось. После подобного практически все ненавидят всё живое со стороны врага. А учитывая внешний вид демонов, который зачастую разительно отличался от людей, воспринимались они исключительно как мерзкие животные. Неудивительно, что их головы или черепа зачастую украшали машины, танки или просто колья.

Сам Кент мог сказать это по своему опыту.

В самом начале, после того, как человечество смогло отбить территорию на Земле и отбросить демонов обратно в ад, войска людей, чтоб не терять инициативу, двинулись следом. Прошли сквозь врата за врагом и столкнулись с отчаянным сопротивлением на той стороне.

Людям было необходимо отбросить врага подальше, чтоб укрепиться перед вратами в ад, пока демоническое войско не собрало ещё сил, чтоб контратаковать. В противном случае демоны бы держали здесь оборону и насылали орды своих исчадий на ту сторону. Единственной поддержкой с воздуха были вертолёты, все остальные не могли пролететь так низко, чтоб попасть во врата. Артиллерия же просто перестреливала поверх врат.

Когда люди пришли на эту сторону, они столкнулись с чудовищным сопротивлением. Волна за волной живые агрессивные твари накатывались на армию. Их было так много, что солдаты не успевали отстреливать их.

Это было что-то типа стенки на стенку. Беспробудный кошмар, ставший явью. Небо было чёрным от дыма, и солнце пробивалось кровавым пятном через весь этот смог. Пахло палёной плотью и кровью, словно ты оказался в мясной лавке или в морге на вскрытии. Повсюду была стрельба, крики, огонь, отчаяние и очень много трупов. Не было понятно, где заканчиваются враги и начинаются свои, так как все были в этом аду на одно лицо — в крови, практически чёрные от грязи. Земля чавкала под ногами, впитав всю кровь и став едва ли не болотом. Повсюду были тела убитых, разорванных на части людей и демонов. Танки буквально прокладывали путь через демонов, выжигая всё вокруг. Все сверху до низу в крови, словно такие же твари. Месили трупы гусеницами, превращая их в фарш, и буквально ехали по телам. С траков свисали кишки и куски мяса, подобно жуткой гирлянде.

Так они углублялись, чтоб получить плацдарм на этой стороне, пока по бокам не ударили ещё вражеские силы. Они буквально отрезали людей от врат, откуда к ним пытались пробиться другие.

Всего каких-то десять минут, но мир успел превратиться в беспросветную мясорубку. Всё смешалось, стрельба, танки, взрывы, вертолёты, которые без устали утюжили территорию вдалеке от этого всего. Солдаты, в безумном припадке срывающие свои глотки и ничем не отличающиеся от демонов, сходились с ними в рукопашной. Куда не ступи, всюду мясо и кровь. Автоматы и пулемёты захлёбывались, гильзы заваливали собой всё и блестели поверх этого дерьма маленькими искорками на свету. Танки ревели, давя всё на своём пути, уже даже не пытаясь стрелять.

Десять минут они были отрезаны. Всего лишь десять минут до того, как окружение было разорванно подоспевшими войсками из врат, что получили возможность пройти более свободно, чем атакующая группа. По меркам всей войны это были незначительные потери и незначительная заминка, но не для тех, кто там оказался.

Но они отбили территорию, отбили себе плацдарм и закрепились. После этого было ещё три волны, которые они, уже готовые к обороне от орд, атакующих волной, спокойно сдержали, одержав сокрушительную победу.

Но то, что было в начале… То, как они переступили невидимую грань, на мгновение погрузившись в очень плотный туман, через который не видно даже вытянутой руки, а вышли чёрт знает где… Первые секунды, когда всё смешалось, не понять кто, где, что, как, куда стрелять и куда двигаться. А потом метр за метром всё дальше и дальше, после чего массовка. И после всего этого горы трупов, преданные огню, запах горящего мяса, вонь гниющих трупов и столбы дыма до само…

— Кент?

Голос, детский и куда более чистый, чем те крики, которые застряли в голове у Кента, разрезал наваждение лезвием. Он слегка дёрнулся на месте, словно отходя от сна, и слегка удивлённым взглядом посмотрел на Миланье.

— Чего?

— Ты задумался просто и… — она коснулась его руки. — У тебя руки дрожат.

Кент опустил взгляд.

И точно — ладони дрожали, словно по ним пустили ток. Ходили ходуном, и он, возьми ручку, смог бы нарисовать линию, как сейсмограф.

— Кент, всё хорошо? У тебя голос напуган, — тихо заметила Миланье. — Ты кого-то заметил?

— Скорее вспомнил.

— Что именно? — тут же спросила любопытная физиономия, и всё её «я» уже было впереди неё самой, желая покопаться в чужом белье.

— Неважно, — он сжал ладони, стараясь прекратить дрожь. В любом случае она рано или поздно пройдёт, но жаль, что воспоминания останутся на всю жизнь. Такое он точно не забудет. — Лучше разделимся, когда дойдём до какого-нибудь гнезда, если, конечно, нам встретятся не вымершие. Я двину дальше, а ты останешься.

— Ну… можно и так, хотя безопаснее тебе…

— Нет. Учитывая то, что мы их истребляем, я просто стану следующим на очереди к их праздничному столу. У нас с тобой могло бы произойти то же самое.

— Но мы не вы! — воскликнула Миланье.

— Это ты не мы. А вот другие не ты, и они другого взгляда будут на это. Забываешь, что ты сидела в безопасности в замке и никого не теряла, когда они могли отправлять на фронт своих детей, их родственники дохли в гнёздах и так далее. У них, в отличие от тебя, могут быть причины жаждать моей смерти.

— Всё равно нет, — буркнула она. — Ты не прав.

— Был бы не прав, мы бы не воевали, — парировал Кент. — И проверять на собственной шкуре твои столь смелые заявления у меня нет никакого желания. Ладно, Миланье, карауль, меняемся точно так же, как и в прошлый раз.

— Да-да, я поняла, — вздохнула она и принялась тыкать веткой в костёр.

Теперь Кенту было немного легче — он мог поспать вечером и утром. Да, самая сложная часть была на нём, однако так он хотя бы немного мог выспаться.

На утро, перекусив кореньями Маруга, который были по виду похожи на хрен, а по вкусу на смесь яблока и огурца, Кент вместе с Миланье двинулись вдоль реки направо. По предположению Кента, даже если они не найдут места, где переправиться, там в любом случае у них будет больше шансов выйти куда-нибудь.

Как оказалось, удача была на их стороне.

Или нет.

Как бы то ни было, в полдень, когда солнце ярко заливало реку солнечным светом, заставляя иногда слепить путешественников, Кент увидел вдалеке два домика, или даже сарая — один на одном берегу реки, другой на другом. Они выделялись тёмными пятнами на фоне зеркальной поверхности реки, выступая немного вглубь неё. Едва он заметил их, тут же свернул в ближайшие кусты.

— Что такое? — оживилась скучающая до этого Миланье.

— Переправа. Впереди. Километров пять, раз заметил.

— Чья?

— Ну точно не наша. Наши понтонные мосты бы проложили.

— Значит, наша! — обрадовалась Миланье, хлопнув Кента по шлему ладошками. — А что делать будем?

— Зачистим и воспользуемся, — ответил он, вглядываясь в горизонт.

— А что это?

— Убьём.

— Нет! — воскликнула она, стукнув уже кулаками по шлему. — Даже не думай.

— Я подумаю. Но нам надо воспользоваться ими. Как-нибудь.

— А почему бы нам просто не воспользоваться ими? — поинтересовалась Миланье.

— Потому что меня сожрут? Нет? Ты не думала об этом?

— Никто тебя есть не будет, — фыркнула она. — Хотя со мной бы мог поделиться немного.

— И чем же? — прищурился он.

— Ну… пальцем, например. У тебя их целых шестнадцать. Зачем тебе столько?

Кент аккуратно снял со своей шеи Миланье, чтоб можно было достать бинокль из рюкзака.

— У меня так-то двадцать, — поморщился он.

Действительно, количество пальцев у них различалось. Дело было в том, что на ногах у Миланье было по три пальца на каждой ступне: больших, мощных, с острыми когтями. Они были похожи больше на звериные, и даже такая маленькая нога могла бы вполне располосовать человека до самой кости, если ей хватит сил.

— Тем более! Пальцем больше, пальцем меньше, — на распев ответила Миланье.

— Тогда давай тебе пальцы отгрызём, а? — предложил Кент и схватил её за мизинец на руке. Миланье пискнула и испуганно отпрыгнула, хотя по-настоящему она просто игралась.

— Нет, ну у меня они все важны. И у меня их меньше, чем у тебя, потому логичнее предложить скушать твои.

— Ага, тогда у тебя хвост отрежем.

— Нет! — тот сразу обвился вокруг неё. — Хвост не трогать. Он очень нежный и хрупкий. Сломаешь ещё.

— Ломать не буду, просто отрежу и зажарю, — от чистого сердца ответил он, от чего Миланье аж пробрало.

Тем временем Кент уже рассматривал те два сарая. Как он мог судить, здесь ходит обычный плот, связанный с верёвкой, натянутой между берегами. И им явно пользуются, так как прямо сейчас он наблюдал, как плот вошёл в сарай на противоположной стороне. Возможно, сюда война ещё не дошла, а может вообще обходит пока стороной, так как люди пока не могли охватить такую огромную территорию.

— С какого расстояния демоны могут почуять меня? — спросил он, разглядывая сараи вдали.

— Зависит от демона. Я — высший демон, я далеко могу почувствовать тебя. Демоны среднего и низшего порядка могут обладать очень слабым обонянием или наоборот, хорошим, зависит от самого демона. А кого ты видишь?

— Демонов.

— А на кого они похожи?

— На демонов, — голос Кента был невозмутим.

Миланье бы внимательно посмотрела на него, но увы, ничего не видела. Ей было интересно. Отвечает ли он ей тем же, чем она его достаёт, или же он говорит это на полном серьёзе.

— Внешность, я имею в виду.

— Как у демонов.

Вот тут уже не надо было по сто раз объяснять ей, что Кент просто отыгрывал теми же картами, что и она до этого. А если бы она видела его ещё, то точно бы заметила его ухмылку на губах. Поэтому секунда, и Миланье бросилась на него со своим боевым кличем:

— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа!

— Эй! Отвали, мелкая, — рыкнул он, но куда там.

Она маленьким снарядом влетела ему в живот, но Кент даже не почувствовал этого. Однако сделал шаг назад, зацепился о ветку и повалился на спину. И тут же стремглав на него забралась Миланье.

— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа! Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа! — и принялась стучать по нему кулачками и кусать.

— Да отвали ты! Да иди вон, мелочь зубастая! — Кент пытался смахнуть надоедливую мелочь, но та каким-то неведомым образом умудрялась вертеться, кусаться и оставаться сверху. — Да отвали!

— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа!

Так они и боролись на земле. Миланье больше походила щенка сенбернара, который со смелым тявканьем атакует своего взрослого собрата, а тот лениво пытается отбиться. Это не выглядело страшной дракой и не чувствовалось в этом противоборстве злости или ненависти. Скорее что-то дружеское и весёлое, где что одна, что другой больше дурачились, чем действительно пытались загнать противника в могилу.

Кончилось всё тем, что он свалил её с себя и прибил рогами к дереву, как в прошлый раз. Однако сейчас она даже не пыталась вырываться — скрестила руки на груди и строила грозную рожицу.

— Вот же мелкая… — вытер он пот рукой со лба. — И чего тебе неймётся?

— Малум. Требую тебя снять меня с этой ветки.

— И не подумаю. Виси, егоза.

— Вот вернусь к демонам, захвачу вашу землю, найду и…

— И тогда мы поговорим, — не оборачиваясь, ответил Кент.

— Нет-нет, мы поговорим сейчас! Эй, а ну-ка повернулся ко мне! Это не предложение!

— Кстати, Миланье, что значит твоё тяпа-тяпа? — спросил Кент, не отрываясь от бинокля.

Переправа пользовалась определённой популярностью. По крайней мере ходил плот туда-сюда каждые десять минут. Значит, демонов там может быть и немало, хотя за раз он насчитал фигур пять. Рискнуть или идти дальше? А что, если дальше будет только прямая река? Конечно, это маловероятно, однако это же ад. Здесь светит солнце, но оно не мешает бродить по земле покойникам и летать демоническим птеродактилям.

— Так что, скажешь, что значит тяпа-тяпа? — отнял он бинокль от глаз и посмотрел на Миланье. Та с тем же сердитым лицом и скрещёнными руками висела на дереве.

— Сними меня, и я те покажу.

— Снять тебя? Ну смотри, но не дай бог опять хрень какую-нибудь сморозишь, свяжу просто.

Кент подошёл, сдёрнул её с ветки за рога и поставил обратно на землю.

— Хорошо, — кивнула Миланье. — А теперь протяни руку.

— Зачем это? — нахмурился он.

— Просто протяни, — неумолимо повторила она.

Кент вздохнул и протянул руку вперёд. Но едва она оказалась прямо перед носом Кента, как Миланье резко вытянула голову вперёд и тяпнула его зубами за палец. Кент тут же отдёрнул руку.

— Ауч! Твою же… Тц… блин… мелкая, это было больно, чтоб ты знала. М-м-м… Так какого хрена? — зло посмотрел он на неё. Не то чтобы она сильно приложилась зубами, однако из маленьких ранок на пальце теперь медленно капала кровь, а боль прострелила так сильно, словно она попала по нерву.

— Видишь, ты тоже издаёшь звуки. Например «м-м-м» или «тц», или «ауч». Вот и я издаю звуки. Звуки недовольства. Сами собой получаются.

— Я тоже буду скоро издавать такие же звуки недовольства. Ты объяснить могла словами?

— Но лучше показать, верно? — улыбнулась она, от чего получила подзатыльник, но улыбка меньше не стала. — Кстати, пахнет кровью. Демоны некоторые могут почувствовать. Давай его откусим, чтоб не мешал?

И тут же довольная получила второй подзатыльник.

— Хватит паясничать, — прогудел он. — Нам надо как-то скрытно перебраться на нём.

— С твоими размерами это будет сложно. Ты во-о-он какой большой! — развела она руки в стороны, показывая. — Хотя всё равно меньше Роро.

— Я не знаю никакого Роро.

— И он тебя не знает. Иначе бы скорее всего съел. Но почему бы нам просто не попросить? — спросила в очередной раз Миланье, склонив голову в бок.

— Потому что я человек, — в очередной раз ответил Кент.

— Звучит, как страшное заболевание, — оскалилась она. — Кент, ты болен человеком?

Кент смерил её взглядом, но промолчал.

Болен человеком… Кент много раз слышал эту фразу: человечество больно или мир болен, и что он нуждается в том, чтоб его вылечили. Теперь после её слов можно понять, чем болен мир и человечество. И как его исцелить.

Скажет же… — поморщился Кент.

— Так, ладно, наверное, сначала надо будет зачистить, — пробормотал он задумчиво.

— Ты же шутишь, верно? — неуверенно улыбнулась Миланье.

— Боюсь, что нет, — покачал он головой. Его голос был тихий, низкий, слегка задумчивый. — Иначе нам не пройти там. Порвут ещё на подходе, а других путей я не вижу.

— Потому что ты их не ищешь!

— Из-за того, что не хочу рисковать.

В воздухе повисло неприятное, даже немного злое напряжение, которое пропитывала обоих.

— Кент, — тихий голос Миланье заставил его обернуться к ней слегка удивлённо. Она держалась уверенно, но лицо было даже не сердитым, скорее целеустремлённым. — Не надо.

— Предложишь другой вариант? — нахмурился он, чувствуя раздражение. — Только тот, где мне не придётся рисковать своей жопой.

— Мы можем подойти и попросить. Ведь ты даже не пробовал, а уже всех считаешь врагами!

— Мы и так враги, — заметил он, подтянувшись и выпрямившись перед ней, словно принял вызов.

— Но мы с тобой не враги. Мы вместе идём столько и ещё не убили друг друга. Даже тогда, в деревне.

— Тогда ты была на самом краю, Миланье, практически перешла черту, но я закрыл глаза. Второго раза не будет. И не строй иллюзий по поводу меня. Я убиваю демонов. Ты лишь исключение.

— Тогда сделай исключение и для них! Не надо, Кент. Все эти враги, о которых ты говоришь — они в твоей голове. Никто не хочет воевать.

— Но именно голова решает всё. Нежелание воевать не мешает им ненавидеть и желать мне смерти. Ты даже не знаешь, может там демон, потерявший против нас своих детей. Он мне тогда глотку при первом же взгляде перегрызёт.

— Нет! Не будет такого! Я не разрешаю тебе убивать демонов! — топнула она ногой.

— Или что, Миланье? — поинтересовался он. — Ты говоришь, чтоб я их не убивал, но ты лишь маленькая девочка. Ты не понимаешь ни меня, ни мира, ни других. Ты исключаешь тёмные чувства из своего счастливого видения.

— Я понимаю, — мотнула головой Миланье. — Пусть я и маленькая, но я вижу, что мы можем не воевать!

— Но ты никогда не воевала и не была в тех мясорубках, что бывал я. Тебе не приходилось видеть то, что видел я, проходить то, что проходил я. Ты не видела смерть других и потому тебе легко прощать, тебе легко говорить «не надо».

— Но я видела, что вы сделали с деревней! Я видела это всё, но не пытаюсь вгрызться тебе в глотку, верно?! — громко ответила Миланье со своим упорством в голосе.

— Ты это увидела один раз. Всего один единственный раз, и то только последствия. Но сталкивайся ты с этим постоянно? Будешь смотреть на это постоянно? Настолько часто, что это просто пропитает тебя? Или если застанешь дорогого человека убитым, смогла бы сказать «я прощаю тебя»? Смогла бы отпустить это?

Он внимательно смотрел на неё. И пусть Миланье не видела, она чувствовала этот взгляд. Внутри себя она уверенно сказала: да, но… это всего лишь внутри. А произойди это в реальности?

— Эта война заставляет ненавидеть, — продолжил Кент. — Даже когда всё исчерпано, ты просто ненавидишь их за то, что они сделали когда-то в прошлом. И эта боль остаётся, её хотят выместить на виновниках и всех, кто с ними как-то связан, даже если всё закончено. А я всего лишь солдат, который воевал против демонов и видел, что они делали с другими. Ты можешь винить меня в ненависти к своему роду, но ты не можешь судить меня. Даже если я прощу их, не факт, что они простят меня.

Миланье понурила голову. Голова Кента была тоже опущена.

Но он слышал собственный голос. Тихий и спокойный.

Но ты воюешь не поэтому, не так ли?

Он не обманывал себя. Но и правду никому бы не сказал. Ведь главное заключалось в том, что война зачастую принимала характер личной ненависти. Даже если этот человек им ничего не сделал, и даже если он и не воевал, то всё равно его будут ненавидеть, так как он является сторонником их врагов. Всё, что связано с врагом, становится объектом противника ненависти, потому что для них все они единое целое. За примером ходить далеко не надо — вся история человечества пронизана этим.

Солдаты убивали демонов, но не только тех, кто лез в атаку. Те же гнёзда или города — их уничтожали, потому что там тоже жили демоны. Их ненавидели за то, что те сделали и продолжали делать. Возможно, тем самым они хотели обезопасить себя от мести со стороны жителей, но…

Правда в том, что люди просто ненавидели демонов, и те не вызывали, в отличие от той же Миланье, своим видом сострадания. Слишком непохожие, чтоб сострадать, и слишком много сделавшие, чтоб остановиться.

Люди в их глазах должны были выглядеть похоже.

— Но… всегда есть время попробовать простить, верно? — очень тихо и мягко спросила Миланье, не поднимая головы. — Если никто не пробует, если никто не протягивает руку, то этого никогда не произойдёт. Камнепад с маленького камня, а ливень с первой капли дождя.

— Очень красивое сравнение, — приподнял голову Кент. — Кто тебе это рассказал?

— Мама, — как-то застенчиво ответила Миланье. — Она очень умная.

— А она тебе не говорила, как сложно сделать первый шаг, и что после него можно уже не сделать следующего? — поинтересовался Кент.

— Нет, но… если никто не пробует…

— Никто не пробует, потому что жить хочет и потому что прощать не хочет.

— Но ты же сделал, — улыбнулась Миланье, посмотрев на него. — Если ты сделал, почему этого не сделают другие?

— Потому что они не я.

Миланье стояла, стояла, а потом сделала то, что велело её сердце. Нет, не воткнула ему рога в брюхо, хотя подумала об этом мельком. Она быстро подошла к нему и обняла, уткнулась лицом, словно ребёнок, которым она, кстати говоря, и являлась.

— Ну давай, — позвала она, но из-за того, что уткнулась в его одежду лицом, её голос звучал глухо. — Давай дадим другим шанс. Ну Ке-е-е-ент.

— Давать шанс убить меня?

— Я засисю тебя.

— Вот мне и не нравится, что ты будешь меня засисять, — вздохнул он и посмотрел на переправу. Это был бред, лезть к демонам… Миланье была первым миролюбивым демоном, встреченным Кентом в этом мире. Вторым и относительным была та девочка, которую он застрелил. Не сказать, что люди как-то пытались наладить контакт с ними, однако бабахнуть было бы куда безопаснее.

— Переправа, переправа, берег левый, берег правый… — пробормотал Кент. — Не верю, что согласился…

До чего скатился… она на меня плохо влияет. Глядишь, скоро буду по своим стрелять.

— Что ты бормочешь? — поинтересовалась беззлобно Миланье.

— Да так, вспомнилось кое-что, — отмахнулся он.

Миланье и Кент шли по дороге, практически по центру её, не пытаясь спрятаться или уйти куда-нибудь в сторону. Это дорога выглядела как две вытоптанных колеи посреди леса с невысокой травой посередине. Она не знала покрышек грузовиков с джипами или гусениц тяжёлой техники. Но несмотря на это, две колеи были вытоптаны практически до самого камня, который торчал то тут, то там острыми краями. Демонов на этой дороге им пока не попадалось.

Миланье настояла на том, чтоб они шли по дороге. Так они будут выглядеть менее подозрительно.

— Человек в мире демонов. Это очень неподозрительно, согласен, — кивнул Кент.

— Да ну тебя. Я имела ввиду, что лучше издали показаться им и вести себя как положено, а не выскакивать из кустов и пугать. А то и так жуткий, а тут ещё из леса выйдешь. И шлем сними — в нём ты выглядишь зловеще.

Не выскакивать из кустов… Нет, это было понятно — лучше идти как положено, чем выскакивать как чёрт из табакерки. Однако Кент был всё равно не уверен в её плане, пусть и согласился. Не по последней причине из-за того, что сомневался в своих способностях перебить всех.

Он даже подумывал переплыть так, вброд, но чёрт знает, какое течение в центре реки — может унести так, что придётся потом всё бросать, чтоб хотя бы выбраться на берег, а им ещё идти и идти. Да и кто там водится на глубине, неизвестно. Одно дело — мелководье, а другое — глубина.

Но если что…

Кент коснулся рукой автомата, который висел у него на груди, словно к амулету на успокоение. Миланье, как будто почувствовав это, погладила его по голове.

— Всё будет в порядке. С тобой ведь сама Миланье Пеймон!

— Знать бы, кто это, — вздохнул он.

— Мы — величественные семьдесят два демона. Я отношусь к великому роду демонов Пеймон. В наших силах обучить практически всем искусствам, которые нам известны. Мы способны придавать достоинства и светлости призвавшим и предоставлять фамильяров. Мы развеиваем сомнения, создаём видения, помогаем обрести или же отпустить духов-слуг.

— Семьдесят два великих демона? И… ты говоришь о призвавших. Кто это?

— Вы, люди, — непонятно чему хихикнула она. — Вы призываете нас и просите что-либо. Каждый демонический род имеет свои уникальные умения, ради которых нас и призывают. Мы обучаем, рассказываем истории, даём силу, открываем тайны. Но взамен требуем дар.

— Людей?

— И их, — кивнула она. — Но не только. Меня ещё никто не призывал. И моих сестёр. Мы ещё не доросли. Но мою мать однажды призвал какой-то маг. Хотя в последнее время люди редко призывают нас.

— Всё меньше верит в вас людей… Ага, как же. Раньше мало верили, сейчас же верят все.

— Может вновь начнут призывать и одаривать, — мечтательно пробормотала Миланье.

— Это навряд ли, — покачал головой Кент. — Ты, однако, ни разу не упомянула отца.

— Ну… — замялась она. — Я не знаю, кто мой отец. Мама говорит, что он умер.

Не твоя ли мать его и грохнула? — мелькнула вполне имеющая право быть мысль у Кента.

Семьдесят два демона. Кент не мог вспомнить, где слышал об этом. Но в том, что Миланье говорит правду про призывы, он почему-то не сомневался. Многие нереальные вещи становились страшной правдой. Как знать, может раньше действительно их призывали ради знаний и богатств. Инквизиция же зачем-то существовала, верно?

— Кстати, нас заметили, — тихо сказал Кент.

— Да? — тут же подтянулась Миланье.

— Да.

— Откуда знаешь?

— Во-первых, мы сейчас на прямой перед переправой. Во-вторых, я вижу, как они замерли. Тебе бы сейчас слезть с меня.

— Но…

— Слезай, — безапелляционно повторил он и поставил её на землю. — Ты неплохо ориентируешься и так по звуку и нюху, так что не хватай меня.

— Не смей только…

— Как пойдёт, — отрубил он. — А теперь молчи.

Как пойдёт… При этих словах перед Кентом тут же возникла картина: повсюду тела валяются расстрелянных демонов, что погибли, кто, где и как. Лес полыхает, его пламя поднимается к самому небу. От переправы не осталось ровным счётом ничего. Река красная от крови, и по ней, словно плоты, плывут покойники. И в центре всего он с поднятым автоматом, объясняющий Миланье: не пошло.

Может это и смешно, но чаще всего подобное заканчивалось похоже, пусть и в более скромных масштабах.

— Кент, они прямо перед нами?

— Метров триста прямо по дороге, — примерно прикинул он расстояние. — Я вижу всего… троих… нет, четверых, но наверняка ещё в том сарае есть кто-то.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — сразу пресекла его Миланье.

— Тоже предлагаешь закинуть в сарай гранату? — недобро усмехнулся он.

— Нет, неверно. Они видят тебя, верно?

— Ну и?

— Подойдём метров на сто.

— Почему на сто? — нахмурился Кент.

— Расстояние вражды, — спокойно объяснила Миланье. — Если вы враждуете, то, подходя ближе, чем на сто метров, ты показываешь свою заинтересованность, но они могут воспринять это как акт агрессии. Если нет, то показываешь, что не интересуешься ими, а значит и им можно не готовиться к драке.

Они подошли ближе, после чего вновь остановились. Кент чувствовал себя идиотом, выплясывающим перед медведем после спячки.

— Ну? Сто метров.

— Отлично, а теперь стой здесь. Я могу подойти, ведь я демон, а вот ты — враг. Воспримут твои действия как нападение.

— Что-то мне беспокойно, — пробормотал Кент, всё же взявшись рукой за ручку автомата. Миланье лишь улыбнулась, подняв к нему голову.

— Я тебя засисю.

— Ага-ага, делай, что хотела, заситница ты наша, — подтолкнул аккуратно он её в спину. — Но имей в виду, Миланье, я не буду стоять и ждать, пока меня загрызут.

Боялась ли Миланье?

Естественно. Она была девочкой без магии, у которой был только статус. Она могла приказывать и уповать, что её положение заставит других подчиниться. Раньше у неё получалось, но…

Сейчас она девочка с большой дороги, пусть и высший демон. За ней нет силы, нет верных воинов или мамы. Её мать была женщиной с силой и статусом. Случись что, и она смогла бы их силой раскидать по сторонам. Миланье же только и сможет, что наблюдать за бойней, которая будет цвести перед её ней.

Что ещё хуже, учитывая данную ситуацию, если что-то пойдёт не так, агрессором выступят демоны. Ведь Кента она смогла уговорить не пытаться наполнить этот мир грохотом и множеством лучей, что пронизывают тела. Значит, всё зависело от демонов.

Я не верю в то, что демоны нападут. Нет, всё будет так, как скажу Я! — её уверенный голос пытался перекричать собственный страх. Как за себя, так и за демонов, и за Кента. Да-да, за Кента тоже, ведь сколько она уже с ним прошла? И пусть его род был виной всех бед, сколько раз он спас её? Всё же пусть Миланье и видела в нём своего пока ещё не названного слугу, который сам пока об этом не знает, однако питала к нему скорее тёплые чувства, чем нейтральные.

И теперь, подходя ближе, она всё больше и больше понимала, какая пропасть лежит между их видами.

Но над пропастью можно построить мост, главное, не бояться высоты, — успокаивала себя Миланье. — Я смогу. Я высший демон. Я умная. Я та, кто смог общаться с малумом.

Она не знала, как далеко демоны, и не знала, как они выглядят и на чей территории находится, однако могла уже учуять носом тонкий, словно ниточка, аромат. Очень скоро она, возможно, даже сможет услышать их.

Ещё несколько шагов вперёд навстречу неизвестности. Сейчас Миланье ориентировалась только на запах и звуки. И когда тот стал хорошо уловимым, как если бы демоны находились в относительной близости, она остановилась. Выпрямилась. Громко объявила:

— Я, Высший демон Миланье Пеймон. Вторая дочь Лерайе Пеймон из рода демонов Пеймон. И я приказываю вам назвать себя во имя уважения к вашим господам!