Чертоги демонов

Глава 11

Они простояли друг напротив друга каких-то десять секунд, но Кенту показалось, что он смотрел в эти кровавые, лишённые зрения глаза несколько часов. И ему мерещилось, что эта девочка может видеть его даже без них.

Его посетила мысль, что надо от неё избавиться прямо сейчас. Во что бы то ни стало схватить автомат и разнести ей череп, пока есть такая возможность. Если же нет, то он успеет подойти и воткнуть ей в череп нож, пробив кости. Сил на это точно хватит. Или же просто подскочить и свернуть мелкой шею — на это тоже его силы хватит. Но… успеет ли? Ей одно движение руки, чтоб от него ничего не осталось, как он сам уже убедился. И этот десяток метров может стать самой длинной дистанцией, которую ему когда-либо приходилось проходить.

Миланье не двигалась. Не проявляла никаких признаков агрессии, как и не спешила показать дружелюбие. Просто стояла, как будто предлагая ему самому угадать, что у неё на уме.

Тишина, нарушаемая только насекомыми, вновь опустилась на поляну, пока они играли в односторонние гляделки. Со стороны могло показаться, что время остановилось в какой-то определённый момент. Или же что здесь какой-то очень странный скульптор поставил две восковые фигуры. И только едва заметные покачивания тел выдавали, что всё же они оба ещё живы.

Кент никак не мог решить или же решиться предпринять какой-либо шаг. И чем больше он медлил, тем всё сильнее боялся маленького демона. И тем всё больше желал ей смерти. Однако…

А почему я вообще должен желать ей смерти? — мелькнула в его голове мысль. Собственный мысленный голос вернул ему немного спокойствия и уверенности, которую он потерял. — Ведь убила она не меня или кого-то из моих товарищей, а зомби.

Верно, она просто встала и помогла таким жутковатым способом. А вид у неё такой… может она в трансе? Как лунатизм или что-то вроде того? К тому же, он до сих пор жив, а вот его враги мертвы, что тоже указывает на её миролюбие.

Поэтому…

— Спасибо, Миланье, — спокойным низким голосом, каким до этого с ней разговаривал, сказал Кент. — Ты очень помогла, ложись спать.

Почему он это сказал? Почему решил, что именно это поможет, а не убьёт его? Кент не знал, просто в какой-то момент он почувствовал, что надо именно так сказать.

И Миланье, не сделав ни единого лишнего движения, просто легла обратно на свою лежанку, закрыла глаза и через пару секунд выглядела так, словно и не вставала. О кошмаре, что произошёл несколькими минутами ранее, напоминали только куски разорванных тел.

И только сейчас Кент смог выдохнуть полной грудью. Воздух со свистом покинул его, и дрожь пробрала тело. Даже несмотря на костёр, Кенту казалось, что сейчас холодно, и от этого чувства он не мог избавиться.

А ведь он хотел убить её, а оказалось, всё так просто.

Но… он всё равно может убить её, верно? Прямо сейчас, когда она вновь спит. Просто один удар, и она даже не почувствует боли. Что раз и навсегда избавит от опасности.

Нет… Нет, бред. Я, естественно, не буду так делать, — тряхнул он головой, но идея уже не спешила покидать его. Она кружилась в его мыслях, тихо спрашивая: «Ты уверен? Ты действительно уверен, что хочешь оставить подобное около себя?»

Если эта девочка… решит что-то сделать, он не сможет её остановить. Никак не сможет. Поэтому мысль прибить мелкую сейчас была очень заманчивой. Как бы Кент ни отнекивался, себя было не обмануть — внутри он действительно рассматривал такой вариант. Эта мысль была как червь, который прогрызается в сознание и его уже никак не вытравить.

Ведь она вполне могла сделать подобное, когда они сбили тот гроб. Что ей небольшая разведывательная группа? Да она могла когда угодно порвать его, но…

Не порвала, верно?

Кент сразу вспомнил о её попытках разжечь огонь. То, как она пыхтела над ним, а потом вся такая скромная, но довольная сидела около огня. И тогда, когда он поймал её около БПР-а. Миланье могла убить его одним движением, потому что он действительно тогда ей чуть шею не свернул. И когда он её манипулятором БПР-а прижал…

Если бы она могла, его бы уже здесь давно не было. И если даже предположить, что людей разрывать на части она умеет, а костёр разводить нет, в тот момент, когда он ей чуть шею не свернул, она была близка к смерти. Самое то, чтоб воспользоваться силой.

Но она ей не воспользовалась.

Кент потребовалось секунд десять, чтоб собрать всё воедино и дать самому себе ответ.

Миланье просто не умеет колдовать. Ну или пользоваться магией, тут, как правильно говорить, он не знал.

А то, что произошло сейчас, это как в тех историях, когда люди выходили за пределы своих границ. Они входили в транс и делали невозможные вещи — поднимали огромный груз, бежали очень быстро, выживали в очень холодной воде и так далее.

Быть может, Миланье в приступе лунатизма открыла силу, которая была ей в других ситуациях недоступна?

Интересно, а это разово, или завтра у неё тоже будет сила?

Эта мысль требовала тщательного обдумывания в будущем. Как и та, что таких демонов может быть много. Стоит только представить, что может взрослый, если маленькая девочка одним движение руки разрывает людей на части. А что может сто демонов? От одной такой картины Кента пробрало — он лишь представил эту картину, а исход войны уже ясен.

Однако, с другой стороны, если бы у них были такие силы, то они бы давно уже использовали их против людей. Кент не был гением, но даже ему пришла в голову эта простая и предельно ясная мысль.

Кенту потребовалось ещё несколько минут, прежде чем он смог окончательно вернуть себе самообладание. Такое не каждый день увидишь, и понимание того, что с тобой бомба, которая может взорваться, а может и нет, никак не добавляет душевного спокойствия. Но с этим поделать он ничего не мог, а значит и беспокоиться не имело смысла.

И всё же это маленькая девочка. Просто немного сильная.

Некому было сказать Кенту, что с градацией силы у него что-то не то: немного сильна было не тем, что можно было сказать о Миланье.

Окинув взглядом округу, но больше никого не заметив, Кент подошёл и вновь укрыл Миланье. Та что-то на своём сонно во сне пролопотала и вновь умолкла. А он, чтоб убить как-нибудь время, принялся чистить своё оружие. Как показала сегодня практика, всё может решить даже такая мелочь, как банальная чистота оружия.

Утро выдалось пасмурным. Туман растелился по лесу и теперь напоминал спустившиеся с неба облака, среди которых серыми тенями виднеются стволы деревьев. Влажность была ужасной. Любая более-менее гладкая поверхность сразу покрывалась капельками воды, кожа становилась неприятно мокрой и липкой, одежда сразу сырела.

Из-за тумана было так тихо, что, казалось, мир за какие-то мгновения умер, и только храп Кента разрушал эту идиллию.

Миланье проснулась первой. Она не испытывала неудобств, если не считать листвы, которая липла к телу, и маленьких веточек, неприятно покалывающих тело. Тепло ещё горящего костра уберегло её от вездесущей влаги и холода. Она могла бы даже сказать, что выспалась. Хорошо выспалась. Однако…

Мои глаза…

Эта мысль не просто так посетила её маленькую голову. Даже встав, она до сих пор ничего не видела, хотя вроде и открыла глаза. Миланье потёрла веки, вновь открыла, как ей казалось, глаза, но серость была повсюду. В другой ситуации она бы подумала, что спит или на улице слишком темно, однако она слышала, как глухо потрескивал костёр, и чувствовала его жар, как слышала и храп, как она предполагала, Кента.

Миланье очень медленно и аккуратно коснулась глаза. Думала, что будет неприятно, как обычно касаешься открытого глаза, однако в глазах она почувствовала лишь лёгкое жжение. А подушечками пальцев что-то очень мокрое. Она медленно поднесла их к ному и понюхала — знакомый аромат было нельзя спутать с ещё чем-либо, однако Миланье всё же решила убедиться и попробовала на вкус.

Металлический терпкий вкус. Кровь.

Моя кровь… Так, а что у меня с глазами?!

Она почувствовала неприятную тяжесть от волнения в животе и сразу же поспешила найти малума. Благо эту небольшую гору мышц можно было без проблем найти по храпу. Только он мог сказать, что с ней не так.

— Малум! То есть… Кент! Кент! Проснись! Кент!!! — она схватила его за одежду и принялась дёргать его из стороны в сторону. — Быстрее!!!

— А?! Что случилось!? — реакция была мгновенной и болезненной.

Для Миланье.

Кент буквально подпрыгнул на месте, держа пистолет наготове и оглядываясь дикими глазами. В конечном итоге, к собственному позору, этой ночью он уснул даже после атаки мёртвых. И такая крикливая и визгливая побудка просто не могла не сказаться на его спокойствии. Потому, подлетая на месте, он ненароком двинул Миланье прямо в лоб. Та с долгим, едва не срывающимся на плач «у-у-у» повалилась на землю, держась за бедную голову. На мгновение весь мир для неё из чёрного стал ослепительно белым, и лёгкий гул поглотил сознание.

— Что!? Что такое?! Где?! Кто!? — Кент продолжал, словно заведённый, судорожно оглядываться. Прошедшая ночь не прошла для него незамеченной. Пистолет ходил из стороны в сторону, и казалось, хотя бы хруст ветки, и Кент просто взлетит на месте.

— Я! — всхлипнула Миланье. — И мне больно! Ты ударил меня в лоб! Идиоть!

— Твою же… — выругался Кент, когда до него наконец дошло, что никакой угрозы, кроме рогатой, в округе нет. — Вот дура, ты какого хера так пугаешь?!

— Сам дурак! — всхлипнула она. — И вообще, мне больно! Ты ударил меня!

— Я тебя сейчас ещё раз… — в этот момент он вспомнил, что учудила ночью Миланье, и слова сами собой на мгновение застряли в глотке, — ударю.

— Нельзя бить девочек! Плохой! Ужасный малум! — она шмыгнула носом.

Кент ещё около минуты внимательно всматривался в туман, но ничего подозрительного не заметил. Со вчерашней ночи лес вокруг них ни капельки не изменился: те же стволы деревьев, тот же журчащий вдалеке ручей, те же трупы… Казалось, что вчера ничего и не произошло, только тела были напоминанием событий прошедшей ночи.

Но на это с утра Кент старался не смотреть, чтоб не отбить аппетит. Не то чтобы подобное было впервой, но кушать на месте бойни — так себе удовольствие.

— Ну ладно, мелочь, — выдохнул он. — Харе ныть. Ты меня до смерти напугала.

— Попроси прощения!

— Прощения?! — теперь возмущение уже было в голосе Кента.

— Прощения! Да-да! Ты мне сделал больно, невоспитанный ты малум! — она обвинительно тыкнула в него пальцем, но показала на дерево в метрах двух от него.

— А тебя ещё раз точно не ударить? — поинтересовался с искренним интересом Кент.

— Нет! Я маленькая! — воскликнула Миланье. — Нельзя бить маленьких!

Всё бы ничего, но эти маленькие разрывают людей взмахом ладошки, — от этой мысли его пробрало.

— И вообще! Прости меня, что я тебя напугала! Мне очень жаль! — она это буквально выкрикнула в лицо Кенту, словно говорила: «На, вот, моё прощение! А теперь проси у меня его!»

Кент вздохнул.

— Ладно, ладно, Миланье. Прости, я не хотел тебя бить в лоб. Удовлетворена?

— Я даже капельки искренности не услышала в твоём голосе… но ладно, — со слегка обиженно мордашкой кивнула та. — Кент, что у меня с глазами? Я ничего не вижу!

А вот этого ответа на вопрос он бы хотел избегать всеми силами. Кент не знал, как объяснить ребёнку, что теперь она больше никогда не увидит окружающий мир. Поэтому он решил сделать так, как делал всегда до этого. Сказать в лоб.

— Ты ослепла.

Молчание. Слегка напряжённое и неприятное в первую очередь для Кента, так как он не знал и даже не представлял, что чувствует девочка перед ним. В его голове ещё раз вспыхнула та картина: Миланье невзначай махнула рукой, и зомби разорвало на части. Даже отсюда он видел его останки, словно жуткое напоминание о том, что случилось ночью. И ему не сильно хотелось, чтоб демонесса, впав в истерику, случайно провалилось в то состояние и повторила этот фокус с ним.

Что касается Миланье, то она просто пыталась разобраться с тем, что только что сама услышала. Это звучало настолько нелепо, настолько неправдоподобно, что внутри очень громко и пискляво кричал голосок: «Это не могло произойти со мной!» Она не могла…

— Ослепла? — в её голосе проскочили писклявые нотки. — То есть я не вижу ничего?

— А ты видишь? — задал встречный вопрос Кент.

— Нет, — покачала она головой.

— Значит, ослепла. Со стороны это выглядит так же.

— А… кровь? — неуверенно продолжила она, словно уже и не горела желанием узнать всю правду. — Я чувствую, что из глаз идёт кровь. Кент, что с моими глазками?

— Их… они есть. Просто… их немного разъело. Повредило, если можно так выразиться.

— То есть они на месте? — Кент с удивлением услышал в её голосе облегчение и даже радость.

— Ну… да, — прогудел он.

Миланье секунду молчала, после чего очень тихо захихикала.

— Фух, ну и напугал же ты меня, — отмахнулась она так, словно Кент, подобно маленькому ребёнку, рассказал страшную вещь в конце, оказавшуюся небылицей. — Я-то думала, что глаз нет.

Она буквально вздохнула от облегчения.

— Но твои глаза разъело.

— Но они же на месте, верно? — улыбнулась она. — Эх, Кент, вот ты незнайка-то! Если что-то есть, его можно вылечить!

Он нахмурился.

— Такое вряд ли лечится. Только если пересадка.

— Пересадка? Чего? — удивилась Миланье.

— Глаз. Пересадить их. Другие тебе вставить, — объяснил он, видя полнейшее непонимания демонессы.

— Глаз?! Это какие варвары так делают-то?! — ужаснулась она от чистого сердца. — Кто додумается чужие глаза в мою головушку пересаживать?!

— Мы.

— А, нет, погоди, я тогда не удивлена, — тут же спокойно сказала Миланье с лицом специалиста. — Вы и есть варвары.

— Послушай сюда, мелочь рогатая, — нахмурился Кент. — Может у вас и есть там магия лечения и прочая хрень, однако наш мир, увы или к счастью, это обошло стороной. Это во-первых. Во-вторых, твоё зрение можно вернуть?

— Ну… наверное, — пожала Миланье плечами.

— То есть ты радуешься, но сама не знаешь, можно или нет? — охренел он немножко.

— Ну не плакать же мне! — возмутилась она. — Если что-то есть, это можно вылечить, просто надо знать как!

Миланье была из тех, кто теряет надежду только будучи мёртвым. В остальное время, даже во время депрессии и плохого настроения, когда ливни заливают поля, а голод терроризирует города, они всегда будут надеяться на лучшее, пусть и не скажут об этом никому. В чёрном такие личности увидят кусочек белого, в горьком немного сладкого.

Потому Миланье говорила это с жаром, рассказывая остолопу прописные истины, которые он своим большим, но, видимо, используемым не по назначению мозгом не понимал. Она вообще была удивлена, что малумы, подобные ему, захватывают в данный момент её мир. С другой стороны, учитывая то, чем они пользуются, кто знает, может у малумов такое в порядке вещей. Совсем дикие какие-то. Миланье аж немного пробрало от одной картины того, как ей чужие глаза заместо её, красивых и милых, вставляют.

А Кенту так и хотелось сказать, что это работает не так, но он воздержался.

— В любом случае, — упёрла она руки в бока, встав на ноги. — Я уверена, что есть способ вернуть мне зрение.

— Ага-ага, ты только трусы с платьем надень сначала, — закивал Кент, заставив ту стать краснее обычного.

Миланье смутилась, начала делать неудачные попытки прикрыться, быстро натягивая на себя платье. Сейчас, даже с красной кожей она выглядела куда более красной, чем обычно.

— Кстати, Миланье, а ты помнишь что-нибудь о вчерашнем дне? — спросил Кент невзначай.

По виду Миланье выглядела слишком спокойной для той, кто вчера ночью порвала всех в клочья в прямом смысле этого слова. В ней не чувствовалось той холодной отчуждённости или опасности. Особенно учитывая её непоседливый характер, вряд ли она смогла бы сейчас просто так спокойно сидеть.

Но Кент хотел убедиться.

— Вчера? — она наконец справилась с платьем, после чего задумчиво посмотрела на… дерево. Наверное, она хотела посмотреть вопросительно на Кента, но немного промахнулась. — Ты меня… спасал? Всякие вещи делал со мной…

Не говори так. Посторонние не поймут.

— …от чего мне стало легче, — она отвела взгляд. — Это… ну… спасибо…

Миланье было стыдно говорить спасибо, словно в этом было что-то зазорное. Однако ей действительно стало легче. Живот так крутило и её так сильно тошнило, а после того, как он заставил её напиться воды и вырвать, она чувствовала лишь расслабляющую приятную усталость. Кожу немного щипало, но куда слабее, чем до этого. Глаза ещё чесались, да и сейчас чешутся, но чувствует же она себя нормально, верно?

Но Миланье показалось, что это вопрос элементарной чести — сказать демону спасибо, если он помог тебе, как бы ты его ни не любила. В данном случае был, конечно, не демон, но всё же.

Поэтому она, скрипя сердцем от негодования и смущения, сказала волшебное слово из семи букв.

— Да… не за что, — немного смутился сам Кент. — В любом случае, нам надо собираться, и желательно побыстрее.

— Ладно…

Естественно, что собирался Кент, а Миланье просто стояла в сторонке и послушно ждала. В любой другой ситуации её было бы не удержать на одном месте, но сейчас она была слепа. Куда ни двинься, есть шанс удариться или упасть в яму. Потому, даже будучи такой непоседой, она нашла в себе силы постоять хотя бы немного.

— Кент. Кент, послушай. А здесь кровью пахнет, — заметила Миланье.

До этого слишком увлечённая разговором, она не сразу почувствовала его, да и густой туман не сильно способствовал распространению запаха, однако сейчас она могла почувствовать это. Мясо. Много мяса, хотя по запаху и не первой свежести.

— Да, на нас напали вчера ночью, но проблема решена, — прогудел он, туша костёр ногой. — Зомби. Ты знаешь что-нибудь о зомби, Миланье?

— Зомби? А что это?

— Мёртвые. Ожившие мертвецы, — пояснил Кент, понимая, что в их мире понятия «зомби» может и не быть. — Те, кого воскресили, вернули к жизни и так далее.

— Некросомы? Ходячие мёртвые существа, ты об этом?

— Верно.

— Я не знаю ничего, — покачала она головой. — Есть высшие демоны, которые могут управлять некросомами, конечно, но я не учила это искусство.

— А они сами могут появляться?

— Не знаю, — беззаботно пожала Миланье плечами. — Я ничего не знаю о них.

— Ясно. Тогда подожди здесь, я кое-что гляну.

— Что именно? — её перепуганный высокий голосок сразу выдавал её волнение. Она закрутила головой как радаром, пытаясь определить его место положения. — Ты куда уходишь? А я?

— Я в нескольких метрах от тебя. Просто стой, я хочу кое-что посмотреть.

— А что именно?

— Помолчи, мелкая.

— Эй! Не мелкая я. И почему ты не хочешь ответить?

— А ну-ка цыц! — шикнул он на неё. Миланье обиженно надула щёки, но замолчала, сверля взглядом место чуть левее от Кента. Она не привыкла, чтоб её так грубо заставляли замолчать. Да вообще, кроме сестёр и матери, никто не смел ей сказать подобного, но…

Тут она была беззащитна. Она зависела от Кента, потому понимала важность поддержания хороших отношений, хотя иногда и не была рада этому.

А Кент тем временем присел около одного из изуродованных тел. Сладковатый запах коснулся его носа вперемешку с ароматом выпотрошенного мяса.

Такую картину можно было наблюдать на любом поле боя с демонами. И наверняка можно было встретить в том или ином месте в этом аду. Количество пропавших без вести солдат поражало воображение и росло с каждым днём. Они пропадали где угодно, однажды просто не выйдя на связь. Не спасали даже маяки, которые удивительным образом ни разу ещё не подали сигнала. Связывали это с общим энергетическим фоном этого мира, который влиял на аппаратуру, заставляя её сходить с ума.

Подобное стало настолько привычным, что мало кто обращал на это внимание. Он был уверен, что большинство из них стало жертвой демонов или чего-то похуже. Потому походи, поищи по лесам и полям их, и наверняка наткнёшься на неупокоенных. Сам Кент два раза во время рейдов находил такие группы. Никого из выживших.

Да чего уж говорить, сейчас и он сам стал одним из них. Их, по идее, должны были уже внести в списки пропавших без вести, с безразличием и сухостью забив в компьютер ещё несколько имён.

Что касается этих парней, то они, видимо, совсем недавно пополнили этот список.

Среди этого фарша Кент искал знаки отличия, которые бы указали на страну и род войск. И его поиски очень быстро увенчались успехом — среди порванной одежды обнаружилась красная нашивка в форме пики с надписью на английском: airborne. На ней, помимо всего прочего, был изображён ещё и чёрный кинжал, словно сердцевина нашивки. Очень знакомый знак…

Это… эти… америкосы, если не ошибаюсь… как их там… э-э-э… спецназ… Да, точно, спецназ. Крутые ребята, которые типа ну самые крутые из всех, сродни нашей альфе, которых отправляют на важные миссии, куда не отправишь обычных бойцов.

Да, он встречал их несколько раз и не мог сказать, что они были плохими ребятами. Самые что ни на есть обычные. Да чего уж там, он вообще ни о ком не мог такого сказать — все они были солдатами, просто из разных стран. Потому иногда пересекались и общались между собой, когда по необходимости, когда просто так.

Хотя сам Кент… не то чтобы сильно много общался. Его скудный словарный запас состоял для таких ситуаций из набора фраз: Hello (здравствуйте), Fuck you (иди нах), Let’s be friends, let’s drink vodka (давай дружить, давай пить водку) и Goodbye (до свидания). Причём те редкие моменты, когда Кенту приходилось использовать свои богатейшие познания в английском языке, он использовал их ровно в такой последовательности.

И всё же об этих ребятах он слышал многое. Крутые, хорошо обученные парни, не чета обычным солдатам, по словам многих. Идут туда, где есть что-то очень важное, что нельзя доверить другим или же о чём нельзя рассказывать другим.

Но вот они здесь. Но не пешком же они пришли сюда, верно? Всё-таки от фронта далековато.

Кент поднялся и бросил взгляд в ту сторону, откуда появился первый зомби. Быть может, если они двинутся в ту сторону, то найдут рацию? Он имел ввиду нормальную рацию, которая связала бы их со штабом.

Прикинув примерно расстояние отсюда до фронта с учётом того, что там теперь есть газовое облако, и до возможного транспорта, Кент выбрал второй вариант. Зомби не могли далеко уйти от того места, где погибли. А значит, сегодня они вполне могут добраться до того места.

— К-кент? — тихо позвала Миланье.

— Да.

— Почему ты такой тихий?! Я думала, что ты ушёл! — обиженно заявила она. — Ты не должен меня оставлять!

— Почему это?

— Я — Миланье Пеймон! Я дочь самой госпожи Лерайе Пеймон! Прояви ко мне хоть немножко уважение и сострадания! — а потом неожиданно тоненьким и очень жалобным голоском добавила. — Пожа-а-алуста.

— В любом случае, мы здесь закончили и теперь…

— Идём к фронту?! — в её голосе проскочила радость.

— С чего ты взяла? — нахмурился Кент.

Миланье фыркнула. Вот уж точно глупый малум, неужели он подумал, что она не догадается до его гениального плана? Особенно если учесть, что тот же самый план пришёл и ей в голову.

— На фронте ты точно встретишь своих малумов. Иначе плутать тебе здесь, о-о-о-о… — протянула Миланье, показывая, как долго ему плутать. — А значит, для тебя это единственное спасение!

Она встала в позу, словно говоря: «Давай же! Хвали меня! Хвали меня полностью!» Но Кент ограничился только:

— Понятно, — за что в ответ услышал лишь «Тц». — Как бы то ни было, сейчас мы прогуляемся в другую сторону. Надо кое-что найти.

— Это связано с некросомами, верно?

— Почти. Всё, теперь двигаем.

— Погоди-погоди, — быстро остановила его Миланье. — А как же я?

— А что ты?

— Я же ничего не вижу! Как я пойду за тобой? — вновь жалобная мордаха смотрит на него, невинно шмыгая носом. — Я бы с радостью, но… как же мне идти за тобой? Я упаду, ножку сломаю. А мне мои ножки дороги, как и глазки!

От уменьшительно-ласкательных «ножки» и «глазки» Кенту хотелось кривиться. Однако то, что правда была на стороне Миланье, он тоже понимал, путь и нехотя. Потому что…

Пять минут спустя…

Миланье, счастливая, как кошка, налакавшаяся сметаны, сидела на шее Кент. До этого она тоже сидела на шее у Кента, однако теперь она это делала в буквальном смысле слова. Весело болтала ногами, стукая пятками по его груди, что-то мурлыкала под нос и вела себя вполне беззаботно. Её глаза были перевязаны белым бинтом и выглядели так, словно она готовится играть в жмурки.

Кенту такой поворот был не по душе, однако поделать он ничего не мог. Если она пойдёт пешком, это займёт слишком много времени. Просто бросить её ему теперь даже в голову не пришло. Однако служить ездовой живностью для неё, — а Миланье именно так его и воспринимала, — он не хотел.

— Вы такие странные. Вроде и как демоны, вроде всё то же самое, а вот, например, рожек нету, — она похлопала его по каске. — Как недодемоны. И сейчас даже ухватиться не за что. А вот были бы у тебя рога…

— Были бы у меня рога, я был бы одним из самых несчастных на свете, — буркнул Кент, однако Миланье шутку не поняла и не оценила. Возможно даже, что такого выражения у них и нет.

— Ну почему же… Большие такие…

— Ага.

— А так у тебя вообще ничего нет. Жаль. Мог бы сойти за настоящего демона, — Миланье вздохнула так, словно её это действительно волновало. — Но как бы то ни было, ездить на тебе одно удовольствие.

— Я тебя сейчас сброшу, — рыкнул Кент.

— Эй, я же сделала тебе комплимент! — возмутилась Миланье.

— Если бы я сказал, что твой голос очень полезен, так как противный и работает как будильник, тебе было бы приятно?

— Эм… нет, — тихо ответила Миланье, поняв свою ошибку. Однако молчала недолго. — А у меня действительно противный голос?

— Когда как.

— А мама говорит, что красивый. Что я очень красиво пою. Хочешь послушать?

— Ага, в лесу, где бродят зомби, водятся хищники и могут находиться враги. Да, давай, мне кажется, что это очень хорошая идея.

— Правда? — обрадовалась Миланье.

— Нет! — рявкнул тот в ответ. — Ты чо, дура?!

— Не дура я! Сам-то неправильно говоришь «что». Оно произносится как «што».

— Ты что, самая умная?! Тебе-то вообще откуда знать, как правильно на человеческом языке произносить это?

— Потому что я понимаю тебя! И слышу, как ты неправильно говоришь, необразованный малум! — возмущению Миланье не было предела. Её называет дурой, но сам даже на собственном языке говорить не может нормально.

— Ты чо…

— Что!

— …прикопалась?! Я тебя и так несу на себе, так что уткнись в тряпочку там.

— У меня нет тряпочки!

— Как же ты достала… — выдохнул Кент. — Ей богу, не заткнёшься, я тебя рогами к ближайшему дереву прибью, ты поняла? Будешь висеть здесь, пока не сдохнешь от голода.

Ответом было возмущённое молчание и пыхтение. Только скрежет её коготков был слышен по его шлему. Хорошо, что хоть не по голове, а то вообще на ремни бы ему там всё порезала.

Лес однородным пейзажем сменялся перед ними. И пусть Миланье этого не видела, она всё же наслаждалась поездкой. Её, конечно, не в первый раз возили на себе — например, Роро так делал. Однако теперь у неё был собственный ездовой малум! Ну… не совсем собственный, но приучить бы его немножко к уважению, да сделать слугой… В любом случае, она победила, он везёт её на себе, её взяла!

Хотя какой ценой…

Сразу вспомнилась деревня, а вслед за ней та девочка, лежащая в пыли с дырочкой в голове. Вся в крови, с грустным жалобным лицом.

Вот она какая, война… — мелькнула невесёлая мысль у неё в голове. И чтоб избавиться от подступающих слёз, Миланье быстро тряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания. Вряд ли они уйдут насовсем, теперь война будет приобретать определённые ассоциации у неё, и каждый раз в голове будет мелькать картинка этой убитой девочки. Миланье в будущем может даже и забыть про этот случай, но картинка, словно фотография в альбоме, всегда будет появляться у неё в голове.

— Ты чего там дёргаешься? — пробасил Кент. Сейчас по голосу Миланье могла сказать, что он успокоился. Сколько они уже идут? Десять минут? Двадцать?

— Да в глаз что-то попало, — ответила она тихо.

— У тебя нет глаз.

— Дурак! — пискнула Миланье. — Есть у меня глаза, просто я ничего не вижу! Не говори таких глупостей!

— Остынь, мелкая.

— Не мелкая я!

— А какая? Огромная? — поинтересовался Кент.

— Нет!

— Ну тогда мелкая, — пришёл он к окончательному решению.

— Никакого уважения, — буркнула Миланье, скрестив руки на груди. — Знал бы, с кем разговариваешь, по-другому бы себя вёл.

— И с кем же я разговариваю? — спросил Кент.

— С Миланье Пеймон, — с жаром сказала она. — Ты просто малум и не понимаешь этого, но будь демоном, сразу бы оценил честь, которой тебя удостоили! Многие были бы готовы отдать свою свободу за такое.

— Ну и дебилы, — подвёл итог Кент, чем вызвал скрежет зубами у Миланье. — Но раз ты с такой гордостью говоришь о том, кто ты, тогда кто твои родители? Какие-то великие люди?

— Мои родители? О-о-о, очень великие! Вот, например, моя мама, она лучшая! — казалось, Миланье только обрадовалась похвастаться тем, кто её мать. — Она наисильнейшая из всех! Она очень-очень-очень уважаемая женщина! Она очень мудрая, красивая и влиятельная! Она… — но тут Миланье неожиданно замолкла, внимательно, немного прищурившись, посмотрев на Кента, пусть и не могла его видеть, а он её. — А зачем ты интересуешься?

— Да просто, — пожал он плечами. — Интересно, кто твои родители, вот и всё. Ты слишком часто упоминаешь, что очень важная шишка.

Она внимательно смотрела на него, после чего продолжила.

— Моя мама наискучнейший, ничем не выдающийся, самый-самый непримечательный обычный демон. А я обычная девочка, которая не умеет ничего, — отчеканила Миланье.

— А вот мне так не показалось, — усмехнулся он. — Гонору, что дерьма в канализации. И постоянно болтаешь: я такая, я сякая. Обычные люди себя так не ведут.

— А я и не человек, — ответила Миланье, словно это было оправданием её поведению. — И чтоб ты знал…

Неожиданно Миланье замолкла. Даже не спрашивая, Кент знал — сейчас она принюхивается к чему-то. Он слышал по её шмыганью носом, быстрому-быстрому, словно у собаки. И мог предположить, что она унюхала — трупы или средство передвижения той группы.

— Кент, пахнет горелым.

Значит, средство передвижения.

— Сможешь сказать, как далеко?

— Я не знаю. Пахнет противно, очень противно, мерзко.

— Как пахнет горелое мясо? — нахмурился он, но, к его облегчению, Миланье быстро замотала головой.

— Горелое мясо пахнет приятно. Здесь же пахнет странно. Как… как… — она задрала голову к небу, приложив палец к подбородку, пытаясь подобрать слова. — Как… как те железные сгоревшие колесницы, что мы встретили на дороге! Точно! Как они! Кент, это колесницы?

— Не думаю, если только там впереди не дорога, — покачал он головой. — А теперь для тебя ответственное задание, Миланье.

— Хорошо, я помогу тебе, — гордо и слегка высокомерно ответила Миланье, но Кент не обратил на это внимания. Она ещё ребёнок, да, умный, но ребёнок. Потому глупо обращать на это внимание. Хочет быть полезной? Пусть будет, он не против.

— Отлично. Нюх у тебя как у собаки, потому…

— Ну ты и сравнил! Кент! Это обидно! — со слезами в голосе воскликнула Миланье. — Как ты мог сравнить меня с собакой?!

— Не тебя, а твой нюх, тупка. А теперь задание — сейчас мы будем продвигаться дальше, и если учуешь что-то, помимо гари, или услышишь, скажешь мне. Очень тихо постучишь по шлему, поняла?

— Угу, — слегка обиженно ответила она.

Туман с приходом позднего утра стал постепенно таять, и видимость улучшилась, однако не настолько, чтоб можно было разглядеть округу. Потому им стоило быть вдвойне осторожней.

Пистолет приятной тяжестью лёг в ладонь, и с ним Кент почувствовал себя немного увереннее. Вряд ли дойдёт до стрельбы, но кто знает. Этот мир сам по себе враждебен к человеку. И меньше всего Кенту хотелось сполна прочувствовать эту враждебность на себе. Как показал вчерашний вечер — это может очень плохо и мучительно кончиться, но теперь не только для него.