Чертоги демонов

Глава 18

Миланье не упиралась, хотя меньше всего ей хотелось лезть в утробу рокочущего огромного чудовища-стрекозы, что спустилось с неба. Свежи были ещё те воспоминания, где его собратья атаковали их замок, её родной дом, заливая всё бешеным огнём, рушащим даже камень.

Она могла визжать, брыкаться, цепляться за всё подряд, всячески не способствуя тому, чтоб её туда затащили, но ничего подобного не сделала. Смысл? Ведь что она, маленькая Миланье, сможет противопоставить своим огромным конвоирам с оружием в руках? Какое сопротивление она вообще сможет им оказать? Скорее всего только ворох неудобств, не более. Всё, что ей оставалось, лишь сдаться и, плача, позволить увести её у этому рокочущему чудовищу.

Что касается солдат, то в какой-то мере им было даже жалко эту мелкую напуганную девчонку, что в ужасе смотрела на вертолёт, который должен будет перекинуть их с передовой на базу. Они могли даже представить, какой ужас она испытывает, увидев такого монстра. Ведь что такое оглушительно работающий вертолёт для того, кто ни разу его не видел? Монстр. Самый настоящий монстр.

Пока её вели к вертолёту, многие солдаты наблюдали за ней со смесью лёгкого удивлением и жалости, в первый раз увидев такого демона. На Кента же, который шёл следом, смотрели с вопросом — что он здесь делает, и кто он такой?

Кент понимал, что вопросов к нему у них было море, и он бы с удовольствием ответил на них, однако языковой барьер не позволял этого сделать. Единственное, до чего он смог с ними договориться, так это имя, фамилия и страна, в которой служит. Его даже угостили чаем с каким-то печеньем.

К облегчению сопровождающих, Кент не вырывался, не пытался что-либо сделать, послушно следуя туда, куда его вели. Смысл было вырываться? Он ничего не сделал, никого не предавал, ему лишь надо было ответить на вопросы, чтоб разрешить эту ситуацию. Хотя от наручников, в которые его заковали, это не спасло. Но иного Кент и не ожидал — такова была процедура во имя безопасности. Он бы сам заковал в наручники неизвестного человека, что вышел с демоном из леса.

В какой-то момент Кент даже хотел поговорить с Миланье, чтоб успокоить, но решил, что со стороны это будет выглядеть довольно подозрительно. Человек спокойно просится поговорить с демоном. Это наталкивает на некоторые мысли, даже несмотря на то, что демон — маленький, милый и крикливый ребёнок. В такой ситуации недалеко оказаться и от обвинения в измене или чём-то подобном.

Поэтому он лишь молча наблюдал за отчаянным ужасом Миланье, которая, безвольно свесив голову и крылья, обречённо брела к вертолёту.

Ведь это не опасно, верно? Если малумы на нём ездят или летают, то он и для меня безопасен, — Миланье повторяла это раз за разом, подходя к чудовищу-стрекозе всё ближе и ближе. Но как бы она ни пыталась себя убедить в том, что бояться нечего, её бедное сердце не переставало биться у самого горла, а живот неустанно сводило от страха.

Даже когда она оказалась внутри, легче не стало. Стены внутри рокочущего монстра, казалось, давили на неё. И пусть Миланье не понимала этого, но у неё начали развиваться признаки классической клаустрофобии. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание, сердце учащённо билось, а ладошки покрылись потом. Солдатам даже пришлось самим усаживать её на место, так как под конец Миланье напоминала человека под наркотиками.

Больше всего её интересовало, когда это закончится. Однако более точно объяснить, какого конкретно конца она ожидала, Миланье не могла. Просто чтоб её перестали придавливать к земле, пугать, делать больно и возить на странных… штуках. По крайней мере теперь до неё дошло, пусть и с трудом, что это всё же такойже механизм, как и те железные кареты.

Кента загрузили в совершенно другой вертолёт, от чего она чувствовала себя слишком одиноко и беззащитно, тоскуя по глупому малуму, а другой волновался, чтоб она ничего не учудила.

Вскоре вертолёты поднялись в воздух. Миланье видела, как лес за дверным проёмом быстро ушёл вниз, открывая вид сначала на верхушки крон, а потом и на участок леса, где их поймали. Чуть дальше через проём она заметила и ту самую просеку, что они пересекли. А дальше лес…

Она вновь заплакала, спрятав лицо в ладонях. Сейчас её руки не были перетянуты стяжками, на них были обычные наручники. И руки ей не завели за спину, потому она могла спрятать своё лицо в ладонях. Ей казалось, что она уже выплакала все слёзы за последнее время, однако, как выяснилось, ошибалась.

В кабине с ней сидели ещё солдаты, одетые в ту же самую зелёную броню с оружием в руках, что и те, кто остался на земле. Для безопасности её ещё пристегнули к полу вертолёта за ноги наручниками и закрепили ремнями безопасности к сидушке, чтоб избежать её побега, однако по одному её виду было видно, что ей не до подобного.

— Странный демон… может здесь люди водятся? — спросил один другого.

— Люди? Ну если только грешники.

— Тогда это объясняет, почему мы здесь, — усмехнулся третий.

В самом вертолёте их было аж пятеро. Когда они летели сюда, получив сообщение о пленном демоне, то ожидали увидеть по меньшей мере какую-нибудь тварь, уродливую и неказистую, которая будет пытаться их сожрать. Для такого была припасена у них клетка, намордники, цепи и даже ружья с транквилизаторами. Если говорить начистоту, то даже сам факт того, что взяли демона в плен, уже был нонсенсом. Взяли в плен — это сдался сам, а демоны никогда подобного не делали, борясь до последнего.

А тут мало того, что демон, оказывается, действительно сдался, пусть и с человеком, так ещё и на ребёнка похож. Да, демоны были врагами, и каждый солдат со спокойной душой спустил бы курок в любую из этих тварей, будь то взрослый или же детёныш. Но здесь…

Они не стали надевать ни намордник, ни сажать в клетку. Даже транквилизаторы не понадобились. Её просто привели к ним, испуганную и заплаканную, с той же самой реакцией, какая была бы у обычного ребёнка. Она куда больше ассоциировалась у них с ребёнком человека, от чего поднять руку на неё… на это должны были быть действительно веские причины.

— Странно, может где-то в глубине и люди живут? — один из солдат не сводил с неё взгляда, словно о чём-то раздумывая.

— С такими тварями?

— Да чёрт знает, — пожал он плечами. — Раньше и летать считалось невозможно, а сейчас… — солдат постучал по корпусу вертолёта.

И вновь все взгляды сошлись на Миланье.

— Блин, смотреть больно… — пробормотал один из них. Полез в карман и достал уже знакомую Миланье шоколадку. Её она узнала исключительно по этой шелестящей упаковке, похожей по звуку на листву. Протянул так, чтоб она в случае чего не смогла до него дотянуться.

Миланье с некоторой опаской смотрела на малума, переводя взгляд на шоколадку. С одной стороны, ей хотелось сладкое. С другой — она боялась, что ей сделают больно. Она слышала их разговоры, но понимала, что их мнение может измениться в любую секунду. И тогда уже одной разбитой бровью она не отделается.

Но малум нетерпеливо дёрнул рукой, протягивая ей сладкую штуку.

— Ну же, бери уже.

— Думаешь, она тебя понимает? — усмехнулся другой. — И вообще, ты что, кондитерский магазин ограбил?

— У Стенли в карты выиграл, — отмахнулся тот. — Ну же, мелкая, бери же.

— Не возьмёт, — покачал тот головой.

— Да возьмёт, — вмешался ещё один. — Всем нравится сладкое.

— Ей это объяснишь? Она даже не знает, что это, и может человечину предпочтёт этому.

Миланье же продолжала смотреть на них с лёгким испугом и недоверием. Вот она протягивает руку, но тут же одёргивает, когда все они подались вперёд, лишь испугав её.

— Да чёрт! Это ты виноват, она же почти взяла её! — повернул он голову в сторону солдата, что говорил про человечину.

— А что я? Может ты рожей не вышел. К тому же…

И в этот момент Миланье молниеносно протянула руку и выхватил шоколадку из его рук. Тут же буквально вжалась в сидушку, испуганно посматривая на солдата и ожидая его реакцию. Тот смотрел на неё с огромным удивлением. Не сразу он смог выдавить из себя хоть слово.

— Вот это скорость…

— Да уж, — пробормотал старший. — Что-что, но она точно не человек с такой-то скоростью.

— Зато знает, как управляться с упаковкой, — заметил до этого молчавший солдат, кивнув на Миланье, которая сорвала упаковку и сейчас быстро стачивала шоколадку. — По крайней мере что-то ей да известно о нас.

Дальше Миланье не слушала. То, что её никто не тронул, послужило сигналом к действию. Очень быстро шоколадка оказалась у неё во рту, и слёзы сами собой пропали с глаз. Сладкое действительно поднимало ей настроение, и Миланье чувствовала себя куда лучше, чем раньше. Страх перед малумами и страшной машиной так же отступил, стоило ей сточить её полностью, словно сладость смогла скрасить серые краски и сгладить острые углы.

Вскоре её угостили и второй шоколадкой, после которой она почувствовала себя увереннее, будто смогла совладать с собственными страхами. Словно это было для неё своего рода отрезвительное, с которым Миланье возвращала себе возможность мыслить здраво.

Ведь пока всё хорошо, верно?

И бить её никто не собирался. Ведь она сама хотела мира во всём мире, не так ли? А для этого требуется встретиться лицом к лицу с малумами и показать, что демоны не такие уж и плохие, как они считают. Потому теперь она могла с уверенностью сказать, что стала на один шаг ближе к свей цели. И бояться было тоже нечего, так как в любом случае ей бы пришлось встретиться с ними.

А так её привёл к ним такой же малум, почему доверия к ней будет куда больше. А ещё она похожа на них, она милая и, естественно, красивая! Так-то!

Миланье немного успокоилась, уже куда с большим интересом оглядываясь и глядя на то, как внизу пролетают леса. Иногда она прислушивалась к солдатам, но с сожалением понимала, что их слова ничего для неё не значат. Они говорили о каких-то вещах, о войне, о ней самой или о том, какие же демоны твари. Она бы поспорила с ними, приведя в пример их злодеяния, однако не сочла это умным. Вообще, лучше пока держать язык за зубами, как она это делала с Кентом. Ведь её всё равно никто не спрашивает, хотя и косятся на неё во все глаза.

А где-то там, за дверным проёмом, уже виднелись бескрайние поля, какие-то безжизненные, словно вытоптанные кем-то, где теперь может расти лишь пожухлая желтоватая трава.

И среди этих полей Миланье мельком увидела крепость. Далёкую, но внушительную размерами крепость, что внушала даже не страх, а что-то нехорошее, тяжёлое, нереальное чувствовалось от этого места. Бесцветная, серая, просто никакая, но при этом пугающая, словно какое-то серое кладбище и заброшенный парк с множеством серых старых статуй. Это место угнетало одним своим видом.

Она видела внизу вереницы однообразных железных колесниц, видела, как много поднималось с территории крепости чудовищ-стрекоз. И множество больших домов, в которых могли уместиться сотни демонов. Эта крепость занимала площадь небольшого городка и практически вся была окружена какими-то укреплениями.

Вертолёт, на котором летела Миланье, приближался к основному месту дислокации ударного армейского корпуса нижнего направления — базе «Мэднайт».

Его перевозили на стандартном «UH-60», известном как «Чёрный ястреб», верой и правдой служившем штатам уже не один десяток лет. Единственное отличие этого было в том, что его приспособили под нужды ада.

Вертолёт, на котором перевозили Кента, взлетел значительно раньше, чем вертолёт, в котором была Миланье. Причина была в том, что они взлетели на пять минут раньше и, отдалившись от места взлёта, попали в аномальную зону. Так называли места, где техника начинала сходить с ума. И в зависимости от интенсивности аномальной зоны техника сходила с ума тоже по разному. От обычных помех на экранах до самопроизвольного отключения всех систем.

Некоторые пилоты называли это ещё аномальной бурей, так как было замечено, что эти аномалии имеют такую неприятную способность перемещаться. Сегодня она в одном месте, завтра в другом. И если для наземной техники отключение двигателя значило лишь то, что надо будет заново заводить двигатель, то для летательных аппаратов это было подобно кошмару.

Со временем пребывания здесь люди научились экранировать аномальные излучения, защищая аппаратуру и технику от сбоев, однако всё равно это не всегда спасало. Как и обычные бури, аномальные бури тоже имели свою градацию силы. Иногда никто даже не замечал, как она проходит мимо, а иногда всё вокруг просто отключалось.

Самым известным печальным опытом, связанным с аномальной бурей, была операция «Клин». Тогда аномальная буря накрыла войска центрального направления, когда они проводили штурм огромного города демонов и встретили сопротивление многотысячной армии противника. Неизвестно, была ли это случайность, или демоны действительно умеют управлять этим, однако в тот день армия людей потерпела сокрушительное поражение, и потери исчислялись десятками тысяч. Ещё тысячи числились пропавшими без вести.

Те, кто выжил, рассказывали, что вертолёты и самолёты просто сыпались с неба, словно мёртвые птицы, когда вся техника просто затихла. Связи не было, творилась какая-то вакханалия, все куда-то стреляли, что-то приказывали, пытаясь координировать действия. А вскоре всех просто накрыло волной демонов. Была резня — не больше, не меньше. Беспорядочная стрельба, взрывы, крики боли, ужаса и ненависти, кровь, трупы.

Это произошло в первом центральном направлении, когда Кент служил во втором. Его это беда обошла стороной. Он даже подумывал над тем, что с него вполне достаточно и вторжения на эти земли, когда творилась примерно та же самая ситуация. Вряд ли судьба даст ему ещё раз подобное пережить.

Когда вертолёт попал в аномальную зону, его начало немного трясти, от чего все напряглись. Кент не понимал ни слова из того, что они говорили, однако под их улыбками и усмешками проглядывался страх, который они пытались скрыть.

Вертолёт ещё раз тряхнуло, и пилот что-то выкрикнул в салон. Послышалось пиканье из кабины пилотов, их громкие переговоры и ругань. Вертолёт несколько раз качнуло и начало кренить в сторону.

Улыбки у всех пропали, разговоры смолкли, и Кент отчётливо видел, как практически все присутствующие в кабине побледнели. Он тоже не был исключением, буквально вжавшись в спинку кресла, от чего та жалобно заскрипела. Меньше всего ему нравилось летать, и именно из-за подобных случаев.

А вертолёт тем временем начал буквально закашливаться. Двигатель словно пытался заглохнуть, когда в кабине всё буквально пищало об опасности.

А потом вся аппаратура смолкла.

Ругань пилотов переросла в напряжённые переговоры, словно каждый из них сейчас нёс на себе по сто килограмм. Машину несколько раз тряхнуло, и крен на левый бок увеличился. Кенту бросил взгляд в окно — вертолёт падал. Он это видел по стремительно приближающейся земле. Их словно начало разворачивать в воздухе. Ещё раз тряхнуло, и всё вокруг едва ли не легло на бок. Солдаты, словно очумевшие, вцепились в собственные кресла.

Мгновения теперь словно протекали в другом измерении. Всё тряслось и дёргалось, словно в судорогах, мир вокруг словно ускорился во много раз. Кент почувствовал лёгкую невесомость. В кабине что-то кричали пилоты, и он отчётливо слышал уже знакомое слово «Fuck», повторяющееся буквально через каждое слово. Двигатель как-то странно кашлял, словно окончательно теряя все свои силы, и…

Кабина пилотов снова ожила, оповестив об этом дружным писком приборов. Двигатель буквально взревел, и Кента слегка прижало к креслу. Салон вертолёта несколько раз качнуло, и через мгновение он вновь принял своё нормальное положение. За окнами виднелся редеющий лес, который был сейчас удивительно близко.

Один из пилотов что-то сказал, слегка повернувшись в салон, где все солдаты, включая Кента, превратились в истуканов. Один из солдат что-то неразборчиво пробормотал, и через несколько секунд молчания все неожиданно рассмеялись, выпуская напряжение.

Для них этот полёт чуть не стал последним, и теперь каждый выпускал своё напряжение, видимо, смеясь над какой-то шуткой. Последовали разговоры, облегчённые вздохи, и все, казалось, снова расслабились, хотя Кент отчётливо видел, что в глубине каждого из них этот страх никуда не делся. И не денется, пока они не сядут на землю.

База «Мэднайт» была местом базирования ударного армейского корпуса нижнего направления. Здесь была основная база, где располагался штаб и куда доставлялось практически всё, что приходило из-за врат для нижнего направления.

Кент ни разу не был на этой базе, хотя бывал на базе «Надежда», которая была по размерам соизмерима с этой. Всё те же ангары, те же взлётные полосы, склады боеприпасов и оружия, казармы, санчасти, ремонтные боксы и так далее. Видел стоянку, где выстроилась техника — ровные ряды танков, ЗРК, БМП, БПР-ов, БТР-ов и так далее.

Когда они подлетали, Кент стал свидетелем того, как транспортный вертолёт «Чинук», неожиданно снизившись, буквально пропахал на полном ходу половину посадочной полосы, врезался в два вертолёта, рухнул и загорелся. Через мгновения они полыхали огромным костром, чей столб дыма уходил далеко вверх.

Это было жуткое зрелище, особенно когда понимаешь, что там были люди. Было ли то ошибка пилота, или же аномальная буря, Кент сказать не мог, да и не его это было дело. Он был лишь сторонним наблюдателем и мог только порадоваться, что находится не там. А вскоре и вовсе не думал об этом, так как Кента самого ожидало куда более интересное и увлекательное действо с его участием, от которого он, к сожалению, не мог отказаться.

Вертолёт с Миланье приземлился не на обычной вертолётной площадке, куда изначально её собирались выгрузить. Как она сама поняла из разговоров малумов, там случилось что-то плохое, и теперь практически все остальные должны были идти в другое место. Через дверной проход она видела, как там, где-то в глубине крепости, поднимается густой чёрный дым. Да и солдаты сразу притихли, увидев его.

— Первый вертолёт с солдатом тоже чуть не разбился. Говорят, накрыло неслабо, — сказал один из пилотов.

— Думаешь, аномалия? — спросил один из солдат.

— А ты часто видишь, чтоб пилоты врезались на вертолётах в других? — ответил тот вопросом на вопрос. — Тут аномалии бьют как и везде, но не настолько сильно, чтоб прям вертолёты сбрасывать на землю. Сейчас всех сажают на боковые площадки, так что отсюда вы сами, парни. Они уже отправили машину.

В тот момент посадочным местом была выбрана крайняя площадка около ремонтных боксов, где сейчас находилась седьмая танковая бригада. Та самая бригада, что однажды принимала участие в штурме родного города Миланье, но была переброшена сюда для поддержки.

Когда Миланье выпроводили под конвоем наружу из вертолёта, перед ней открылась пугающая и завораживающая картина.

Танки. Только для неё это были просто огромные металлические монстры.

Она с трепетом и страхом рассматривала этих огромных металлических чудовищ. С открытым ртом смотрела на этих железных монстров на колёсах с длинными трубами. Огромные, устрашающие, серые — от них пахло смертью. И таких монстров смерти были десятки или сотни. Со всех сторон были они, несущие смерть, и в этот момент Миланье неожиданно почувствовала себя очень маленькой. Незначительной перед непостижимой и беспощадной силой, что пришла в их мир.

Вокруг них суетились малумы, что-то делая и ремонтируя, словно лелея их. Сыпались со всех сторон искры, люди копошились в них, делали что-то с этими металлическими монстрами. Она слышал рёв, видела, как из них на канатах вытаскивают какие-то штуки, что-то натягивают, засовывают обратно, разбирают.

Малумы были повсюду. Кто в броне, кто без, кто вообще в каких-то кофтах без рукавов (Миланье не знала, что такое майка). Какие-то уставшие, несчастные, они бросали на неё заинтересованные взгляды, в которых Миланье не видела жизни.

Они не были демонами, они были другими, теми, кто живёт войной. Её мать говорила, что мир никогда не торжествовал на их землях, так как они с отчаяньем и беспощадностью истребляли друг друга, вымещая злобу за всё — от банальной жадности до извращённого чувства справедливости.

И теперь малумы пришли сюда, чтобы выместить всю злобу на демонов. Нашли, на ком можно отыграться.

Её взгляд метался от одного железного монстра к другому. Шокированный, испуганный, полный страха и неверия в свои силы, как вдруг…

Мы ждём тебя, Миланье… Мы очень скучаем… Иди сюда… Иди к нам…

…она заметила, что часть танков украшали головы.

Головы демонов.

Нам так одиноко… Иди к нам… Мы ждём тебя…

Головы демонов, которых она знала лично.

Ты должна присоединиться к нам…

Миланье не могла больше сдерживаться. Ей показалось, что она теряет связь с реальностью. Что мир вокруг становился с каждым мгновением всё больше похожим на дурной сон. Одиночество, боль, ненависть и грусть становились настолько сильными, что Миланье не могла им больше сопротивляться. В этот момент ей показалось, что бежать теперь некуда, и она одна в целом мире. Один на один с собственной трагедией.

Детская психика дала трещину, которая разрасталась с чудовищной скоростью.

Мы по тебе скучаем…

Её губы приоткрылись и задрожали, словно она пыталась что-то сказать. На глазах навернулись слёзы, когда она узнала в головах демонов тех, кого любила. Не так, как мать, но по-своему и всем сердцем. Относилась к ним с теплотой и любовью, получая взамен то же самое.

Тебе уже пора… иди к нам…

— Роро? — тихим, высоким голоском на грани истерики спросила Миланье. — Это… ты?

Его голова, большая, вся ободранная практически до костей, висела на одном из стальных чудовищ. Но она узнала её. Узнала по тем самым рогам, за которые не раз сама хваталась ручками. Узнала голову, которую не раз целовала в щёку, любя своим детским искренним сердцем. Она не могла смотреть на это и не могла отвести взгляда. Она даже не чувствовала земли под ногами.

Мы тебя любим…

Взгляд вбок, и её острое зрение выхватило другую, тоже хорошо знакомую голову.

— М-м-миса…

Миланье не верила, не могла поверить, что из их голов малумы сделали трофеи. Что поступили так с теми, кто был ей так дорог. Её взгляд быстро забегал по этих механизмам, всё больше и больше замечая голов тех, кого она знала. Служанки, стражники, садовник… Их головы были здесь…

Малумы сделали из их голов трофеи на свои колесницы смерти.

Ты будешь счастлива с нами… Потому воссоединись с нами…

Миланье захихикала. Миланье сломалась. Миланье наконец сдалась боли, что рвала и метала её маленькое сердце. Потеряла связь с реальностью, провалившись в собственное сознание и иллюзии, пытаясь убежать от бесконечного кошмара, который не собирался заканчиваться.

— Это всё сон… хи-хи-хи… Это не правда… так не должно быть, — она хихикала, как умолишённая, глядя на это. — Не должны гибнуть дорогие тебе демоны… хи-хи-хи-хи… Не должны страдать, не должны… я сплю… это страшный сон… хи-хи-хи-хи…

Но её взгляд, полные слёз пустые глаза не смеялись… Они просто были пусты.

— Я ненавижу… — пробормотала она безумно весёлым голосом, бегая глазами по округе. — Ненавижу эту войну… За всё…

Она бормотала и бормотала, голос из весёлого становился истеричным, безумным, бессвязным, словно бормотания безумной бабки. Казалось, что мозг без собственной хозяйки просто принялся воспроизводить всё, что было внутри неё.

Солдаты, стоявшие рядом, слегка отодвинувшись от неё, с лёгких страхом наблюдали за этой картиной.

— Чего это она? Смеётся? — пробормотал один.

— Может ей всё это интересно, не знаю, — пожал плечами другой, что был в этой группе старшим. — Ребёнок же. Кстати, вон наши.

Прямо перед вертолётом остановился небольшой джип, откуда практически сразу выскочил человек, которому все тут же отсалютовали. Казалось, он даже этого и не заметил.

— Это она? — посмотрел он на бормочущую Миланье, хотя ответ был очевиден.

— Так точно, — ответил старший из прилетевших.

— Понятно… Ладно, грузите её внутрь, и поехали.

Но едва они попытались сдвинуть бормочущую Миланье с места, как их буквально раскидало во все стороны. Несильно, будто воздушным потоком, однако реакция была однозначной — все подняли оружие. До сих пор всё шло гладко, и солдаты даже успокоились, уверовав, что она обычный ребёнок, а сейчас вдруг девочка запросто раскинула всех в стороны, тем самым ответив и на один из вопросов.

Да, она обладает магией.

Миланье окинула невидящим взглядом всех вокруг, после чего подняла перед собой руки, закованные в наручники. Посмотрела, словно пыталась понять, что они делают на её руках, после чего просто развела их в стороны и… Кольцо, соединяющее браслеты, лопнуло, словно было сделано из бумаги. Оно повисла прямо перед ней в воздухе.

— Матерь божья… — пробормотал один из них, прицелившись в неё из транквилизаторного ружья.

— Стой! — схватил за ствол командир, опустив его в землю. — Не стреляй! Никому не стрелять!

А Миланье развела руки в сторону, и браслеты на руках сами собой разорвались на две половинки, освободив её руки. Очень медленно вокруг неё начали подниматься маленькие камушки, пыль, грязь, словно в этом месте земля потеряла притяжение. Сама Миланье приподнялась в воздух.

К месту начали сбегаться караульные.

— Не стрелять! Никому не стрелять! Не открывать огонь без разрешения! — кричал главный. — Не стрелять! Всем отойти!

Миланье не замечала их. Не замечала, потому что теперь сила была ею, переполняла каждую её клетку, увеличивалась в разы, подпитываясь её болью и бесконечной неконтролируемой скорбью, выходя наружу. Она медленно приподнялась над землёй на метра два, как святая. Её крылья были расправлены, хвост раскачивался из стороны в сторону за спиной. Волосы развевались в разные стороны. Её глаза немного светились.

— Что делать? — тихо спросил один из солдат старшего, со страхом смотря на девочку, которая теперь в его представлении таковой не являлась. Вместе со страхом к ним пришло желание как можно быстрее от неё избавиться, но никто не рисковал начать первым.

Тот явно не знал, что предпринять, кусая нижнюю губу и понимая, что прими он неверное решение, и все умоются кровью. И всё же делать что-то было надо, потому командир повернулся к одному из солдат с транквилизаторным ружьём и кивнул.

— Стреляй. В ногу.

Тот кивнул, прижал ружьё к плечу. Тщательно прицелился.

Выстрелил.

Лёгкий хлопок. И дротик остановился прямо перед Миланье, словно воткнувшись в стену.

Она посмотрела на него безучастным взглядом, словно увидела какое-то насекомое. Махнула рукой, словно пыталась отогнать его, и дротик улетел в одного из солдат. Тот вскрикнул и рефлекторно нажал на курок. Очередь ушла прямо в Миланье, и звуки выстрела послужили сигналом для других.

Все, целившиеся до этого в Миланье, открыли огонь. Открыли огонь, несмотря на то что старший пытался перекричать их и остановить стрельбу. Но пули до неё не долетали. Останавливались прямо перед девочкой и сыпались на землю, словно дождь из свинца. А она с безразличием смотрела на тех, кто был перед ней…

И взмахнула рукой.

Около десятка солдат прямо перед ней разорвало на части, словно внутри каждого была бомба, оставив на их месте кровавое облачко, что быстро осело. Теперь уже никто не собирался останавливаться. Близлежащие вышки открыли по ней огонь из пулемётов, расчертив воздух трассерами. Рядом загрохотал крупнокалиберный пулемёт.

Но никто не мог достать Миланье.

Зато она могла достать всех. Её взмахи рукой обрывали жизни десятков солдат, которых разрывало и разбрасывало во все стороны. Она направила руку на одну из вышек и сжала кулак — та мгновенно со скрежетом сжалась в металлический клубок, как если бы это была бумажная фигурка. Вторую одним лёгким движением пальцев снесла, разрушив все опоры вышки.

Те, кто был подальше от эпицентра событий, поднимали головы. Кто испуганно, кто с интересом всматривались в ту сторону, пытаясь понять, что происходит и откуда такая стрельба. Они останавливались, оставляли свои дела, озадачено прислушиваясь к беспрерывной стрельбе, словно кто-то зажал гашетку и уснул. И у каждого появилось нехорошее чувство грядущих неприятностей. И очень скоро им самим предстояло узнать, что происходило на краю базы «Мэднайт».

— Тревога! Тревога! Включай её! — орал благим матом кто-то через стрельбу. Повсюду были солдаты. Механики разбегались кто куда, спасаясь от настигшей их врасплох угрозы. Кто смог совладать с паникой, хватались за оружие погибших и присоединялся к обороне, бессмысленно пытаясь убить демона.

Через минуту от начала боя территорию базы огласила сирена. Её завывания раздавались сразу в нескольких частях, оповещая всех о нападении.

А к месту стягивались силы. Хамви с пулемётами, солдаты, караульные. Они все открывали стрельбу, едва завидев Миланье. Кто-то стоял в открытую, кто-то прятался за стоящими ровным строем танками, машинами и гаражами. Отовсюду слышались длинные непрекращающиеся очереди, виднелись вспышки выстрелов.

Когда одна из машин подъехала к месту, Миланье неожиданно сорвалась на неё и врезалась в неё всем телом. Джип искорёжило и смяло так, словно в него влетел поезд на огромной скорости, и отбросило в танки, что стояли рядом. А Миланье словно и не заметила этого — взмахнула рукой, и другой хамви просто улетел назад, словно он был игрушечным, и кто-то пинком отправил его в воздух. Ещё один взмах, и последующая машина будто налетает на стену, сминая весь капот.

Беспорядочная стрельба лишь набирала обороты, стягивая всё больше и больше подкреплений.

Буквально рядом начала стрелять зенитная самоходная установка. Его огромные пушки беспрерывно палили, выпуская едва ли не по пять сотен снарядов в минуту, но ни один не достиг её. Миланье же лишь повернула голову в её сторону, вытянула руку и, словно ухватившись за верёвочку, потянула на себя. Огромная многотонная машина сдвинулась с места, скользя по земле и оставляя за собой неглубокие борозды, но не переставая отчаянно стрелять. Вот зенитка дала задний ход, пытаясь вырваться из невидимой сети, а через мгновение дёрнулась резко вперёд и…

Улетела.

Миланье швырнула её, словно какой-то мячик, даже не прикоснувшись к ней, как будто воспользовавшись огромной невидимой рукой. После чего посмотрела на стоящие перед ней танки.

— Ненавижу… — тихий, шипящий голос, который никогда не покидал её, сорвался с губ.

Миланье занесла руку и взмахнула ей, словно засеивая поле зёрнами. Однако результат, в отличие от жеста, был куда более страшным и катастрофическим. Многотонные машины вместе с людьми и другой техникой, что оказалась в ближайших пятидесяти метрах, разлетелась в разные стороны, будто бы ничего и не весили. С них срывало гусеницы, отрывало колёса, они разлетались по всей округе тяжёлыми снарядами, ненароком раздавив собой нескольких не слишком удачливых солдат.

А Миланье приподнялась над землёй на десяток метров, после чего снарядом врезалась в центр этой стоянки, подняв взрывную волну вокруг себя, словно туда врезался метеорит. Огромный пылевой гриб поднялся в небо, словно ознаменовав собой приближающуюся угрозу.