Призрачный отель IV. Черный обходчик

Глава 4

— Меня схватили эти… — Дима побледнел. — Демоны. Сначала они подрались. Одни хотели сожрать меня на месте, другие говорили про какого-то Маэстро. Победили те, вторые. И приволокли меня… к нему. Только там у меня в голове будто щёлкнуло, я вспомнил хотя бы заклинание, отгоняющее демонов. «Экзорциемус тэе омнис имаундус сперитус омниес сотоника потискас овнис…» И их как ветром сдуло. А он остался! Устоял. А потом… Потом он приказывал говорить — и я говорил. Он подавил мою волю.

— Это он умел, да… Ну вот, видишь, какая штука получается, Дима. Ты всю жизнь учился, готовился, чтобы дать дьяволу отпор. А по факту этим своим учением вложил оружие в руки прислужника дьявола. Не хочу показаться морализаторствующим снобом, но, может, правду говорят, что все эти магико-эзотерические приколы в конечном итоге — от лукавого? Может, лучше бы ты в церковь ходил?

Дима повесил голову и вздохнул.

— Я и ходил… Долго. Пока не почувствовал, что… там тоже люди.

— А это проблема?

— Угу. Я хотел почувствовать силу! Понимаешь? Увидеть что-то, что реально действует… А не пустые слова, повторяемые людьми, которые, может, и не верят вовсе.

Ну, да. Так хотел спасти свою душу, что едва её не уничтожил. Чудна ты, логика призрачного мира! Извилисты и неисповедимы пути твои. Но всё хорошо, что хорошо заканчивается. Осталось только как-то вознести эту душу, и мне кажется, что мы уже на верном пути.

— Так откуда у тебя оружие? — спросил Дима. — Я читал, что такое существует…

— Ну… Будешь смеяться, наверное. Оружие дал ангел.

— А… Ангел⁈ — вытаращил Дима глаза. — Они реально существуют?

— Ну, да. В каждом городе, насколько я понимаю, существует некий ангел…

— И ты их видел?

— Я — нет. Но завтра, судя по всему, увижу…

Сказав это, я почувствовал, как по телу прокатилась дрожь. А ведь действительно. Я завтра увижу ангела. Я! Вот такой, какой есть сейчас, и вдруг — ангела. Блин… Надо хоть в душ сходить, что ли. Может, кроссовки новые купить, а то эти уже ни на что не похожи…

Поймав себя на таких мыслях, я чуть не рассмеялся. Ну, блин, Тимур. Не будь как пустышка! Вряд ли ангелу есть дело до того, какие на тебе кроссовки.

Разговор с Димой я решил закончить на достигнутом. Это уже было немало, а форсировать в нашем ремесле — дело последнее. Пережмёшь, и клиент замкнётся в новую раковину, попробуй его оттуда выковыряй.

Спускаться в кафетерий не хотелось, да как будто бы и незачем. В номере у себя я тоже долго не высидел. Сам не зная, зачем, поднялся в лифте на последний этаж и через призрачный мир вышел на крышу, откуда вознеслась Лиза — моя первая и незабвенная.

А уже там понял, для чего поднялся. На крыше сидела Изольда. Не просто так, а с бутылкой. И в бутылке было не пиво. Хрустальных бокалов рядом тоже не наблюдалось.

— Празднуешь? — Я сел рядом. — Ты поосторожнее. Одна мадам тут недавно тоже крепкого накидалась. Завтра на суд повезём.

Изольда не улыбнулась. Она даже не посмотрела на меня. Так и глядела расфокусированным взглядом куда-то в ясное летнее небо, окутывающее нашу многострадальную круглую планету.

— Ты разве не работаешь? В смысле, в реале. Не смена у тебя?

— Смена, — похоронным тоном откликнулась Изольда.

— И?

— И я ушла со смены, чтобы напиться.

— Оке-е-ей… А что случилось? У тебя всё нормально?

Изольда засмеялась. Это был не тот смех, когда «хи-хи, как ты хорошо пошутил, конечно, всё хорошо, давай поцелуемся и забудем». Смех был хреновый. Лучше бы уж плакала.

— Нормально? Случилось? Ты серьёзно не понимаешь?

Я только плечами пожал. Потом совершил решительный варварский набег на сокровишницу своих воспоминаний, поискал там через призму женской логики всё, что могло бы нанести такой сокрушительный удар по Изольде. Схватил первое попавшееся и вытащил на поверхность.

— Слушай, мы с Евой — просто друзья.

— Чего? — Изольда посмотрела на меня, впервые с начала разговора.

— Когда мы отправились пристраивать петуха, это была не фигура речи. Да у нас, блин, разница в возрасте почти десять лет, о чём тут говорить!

Запоздало мне пришла в голову мысль, что у нас с Изольдой разница в возрасте порядка ста лет, но сдавать назад было уже поздно. Впрочем, Изольда думала, похоже, вовсе не об этом.

— Ты сейчас серьёзно? — Она поставила бутылку рядом с коленом.

— Полностью.

— То есть, ты думаешь, я сижу посреди дня на крыше и напиваюсь из ревности?

— Ну, я бы не стал всё так конкретно проговаривать, знаешь…

— Тимур, когда всё только началось, я же говорила тебе, что не могу брать ответственность за живых людей.

— Когда Мстислава навязала тебе меня курировать? Ну, помню…

— Чем всё закончилось? Ты едва не умер! — Изольда сорвалась на крик. — Ты выпустил Маэстро, ты втёрся к нему в доверие, чтобы спасти души, а я об этом даже не знала! Мстислава знала, а я — нет!

— Ну, это потому что…

— Хватит. — Изольда встала; покачнулась, но устояла. — Не надо меня утешать, я не девочка. Знаешь, сначала я думала, что я действительно очень плохой наставник. Потом подумала, что даже если так, не стоит себя винить во всём. Твоё бегство — это был твой выбор. А потом… А потом поняла, что если бы я как наставник для тебя хоть что-то собой являла, то ты бы поставил меня в известность, спросил бы моего мнения. Но ты этого не сделал, Тимур. Я не обвиняю тебя ни в чём. Если я для тебя была — просто симпатичной коллегой, которую не хочется посвящать в по-настоящему серьёзные дела, то вина здесь исключительно моя. И я ведь с самого начала знала, что всё закончится именно так! И Мстислава не могла не знать. И вовсе не обязательно было лишний раз тыкать меня носом в мою несостоятельность. Чёрт… Если я не устраиваю её в качестве работника — пусть прямо так мне и скажет!

С этими словами Изольда исчезла. Как они все умеют, эти, которые от десяти бусин и выше.

Я посмотрел на свои шесть, вздохнул.

— Н-дя… Ничего себе, сходил за хлебушком, называется.

Ночь перед встречей с ангелом прошла так себе. Поспать не получилось. Изольда не шла из головы. Я понимал, что говорить сейчас с ней смысла нет, пусть хотя бы протрезвеет и успокоится. Подумывал о том, чтобы зайти потрепаться к Денису, но решил, что это уже вовсе бесчестно — обсуждать Изольду у неё за спиной.

Ну и не мог не отметить про себя, что Изольда, в целом, права. Наставница из неё — прямо скажем, не очень. И не то чтобы я её в этом винил. Ну, не дано и не дано. Другое непонятно: зачем на этом так зацикливаться? Подумаешь, чуть не умер… Не умер ведь. И даже ситуацию с Маэстро разрулил. К Мстиславе, конечно, вопросы есть. Если знала, что у сотрудницы такие странные комплексы, нафига было провоцировать?

Вопросы эти я задал, когда мы с Мстиславой перед рассветом стояли возле отеля, поджидая Вадима и Кондратия с Зоей.

— Изольду мы вознести не сумеем, — тихо сказала Мстислава в ответ.

— В смысле? Она ведь живая.

— А я такие вещи издалека вижу, Тимур. Ей повезло, что к нам попала. Что век ей долгий нарисовался. Но всё ж не вечный. Однажды она устанет и вернётся на путь смертной. И вот, когда дойдёт до дела, её никто вознести не сумеет. Пропадёт девчонка, истает. Я её сколько знаю — столько над ней и бьюсь, ничего понять не могу. Работаю с ней, как с клиентом отеля. Делаю всё, что только в голову приходит. А она внутри себя как будто в тугой клубок свёрнута, такой тугой, что кажется, будто твёрдая, как камень, иголку не просунешь. А просунешь — убьёшь…

Я мог только промолчать в ответ. Такой поворот мне в голову не приходил.

— Ты ей небезразличен, — припечатала Мстислава, когда увидела подъезжающий фургон. — Поговори с ней потом.

— Как? О чём?

— Ну, вы молодые. Найдёте, как. И о чём. Теперь ты всё знаешь. Имей в виду.

— Вы так говорите, как будто дела мне передаёте

Это я так пошутить попытался. А Мстислава ответила серьёзно.

— Ты — смотрящий, Тимур. И судьба тебя привела ко мне. Я не глупа, намёки понимаю. Да и сама уж лет десять как задумываюсь — хватит мне. Устала… Да не паникуй ты! Прям сегодня не уйду. Куда тебя, щегла, на отель одного оставлять. Поработаем ещё. А как уйду — то не сразу же на тот свет. Поскриплю ещё, сколь отпущено. Но в дела всё же входить надо. Вот, с ангелом сегодня познакомишься.

Фургон остановился рядом с нами. Открылась дверь.

За рулём сидел Кондратий, место рядом с ним было свободно. Сзади сидели Вадим и Зоя. Я помог Мстиславе забраться в фургон, она села рядом с Кондратием. Сам полез на задний ряд, за спины Вадима и Зои.

Никто из видящих не поздоровался, и я тоже промолчал. Едва успел сесть, фургон рванул с места. И почти тут же мы переместились в призрачный мир. На бешеной скорости понеслись по пустым улицам. Я думал, Мстислава начнёт ворчать, чтобы Кондратий не гнал, но она не сказала ни слова. То, что должно было произойти, тяготило всех, и всем хотелось закончить с этим побыстрее.

В призрачном сером свете я разглядел, что руки и ноги Зои закованы в цепи. Зоя сидела рядом с Вадимом, прямая, как палка. Смотрела перед собой, но, кажется, ничего не видела. Вадим, напротив, сгорбился и как будто стал меньше ростом. Руки он уронил на колени, смотрел в пол. Цепей на Вадиме не было, но выглядел так, словно и его сковали по рукам и ногам.

С Зоей они не разговаривали. И никто в фургоне не разговаривал, ехали молча.

Куда — я даже не пытался сориентироваться. Понял лишь, что из города мы выбрались. Когда Кондратий остановился, и мы вернулись в реальный мир, понял, что стоим на окраине какой-то деревни.

Первой вышла Мстислава, за ней я, последними Вадим и Зоя. Кондратий, оставшийся в фургоне, по-прежнему ни слова не говоря, закрыл двери.

Деревенский дом за покосившимся забором в темноте едва просматривался. Мстислава шагнула прямо в высокую траву на обочине и пропала.

Я вслед за ней переместился в призрачный мир. Здесь оказалось, что в траве есть тропинка. Вадим и Зоя пошли за мной.

Тропинка постепенно расширялась, трава становилась всё ниже, а скоро я понял, что мы поднимаемся на холм. Существующий в реальном мире, или срытый задолго до моего рождения — понятия не имею. Здесь, в призрачном мире, холм выглядел абсолютно реальным. Память видящих крепче, чем память обычных людей.

Венчала холм утоптанная площадка. Посредине лежал большой белый камень.

Мстислава подошла к Зое. Взяла за руку, под звяканье цепей отвела к камню. Обронила:

— Жди.

Сама встала у Зои за спиной, метрах в двух. Вадиму кивнула на место слева от себя, мне — на место справа.

Я посмотрел под ноги и увидел в отдалении пятачок, на который нужно встать. Он не был обозначен, разве что земля в этом месте утоптана чуть больше. Вадим тоже занял своё место. Я понял, что мы втроём выстроились на дуге, образовав перед камнем полукруг.

И снова шаг — из призрачного мира в реальный. Оказалось, что мы стоим на опушке леса. Полукругом, у белого камня — который не изменился вообще. Вокруг начинало светлеть. Еще не рассвет, но уже и не ночная темень.

Мстислава сложила руки перед собой.

И в ту же секунду — вроде бы ничего не изменилось, но я понял, что на опушке мы уже не одни. Рядом присутствует… не знаю даже, кто-то или что-то. Нечто, о чьей сущности лучше не задумываться — если хочешь сохранить рассудок. Я, по крайней мере, думать об этом на данном этапе своего развития точно не готов.

— Приветствую тебя, Ангел, — опустив руки, сказала Мстислава. — Мы привели на твой суд женщину, которая нас предала.

Зоя, стоящая перед камнем, опустила голову.

— Также здесь находится смотрящий, который допустил в ряды своих людей предательницу, — продолжила. Мстислава. — Он был ослеплён любовью и не видел, что происходит у него под носом.

Вадим, стоящий слева от неё, сгорбился ещё больше.

— Третий смотрящий, явившийся на суд — тот, кто разоблачил предательницу. — Мстислава посмотрела на меня.

И… Блин. Меня даже не наизнанку вывернули. А как будто разобрали на молекулы, рассмотрели под микроскопом каждую в отдельности, а потом собрали заново. Так себе ощущение.

— Вина предательницы очевидна и доказана, — закончила Мстислава. — Говори, Зоя. У тебя есть право на последнее слово.

— Мне нечего сказать. — Голос Зои звучал хрипло. — Мне было дано больше, чем обычному человеку. Когда люди вокруг меня умирали от голода и болезней, гибли на фронтах и под расстрелами, я вдруг обрела возможность жить вечно. Слов нет, чтобы передать, что испытала тогда! Я поклялась себе, что, сколько живу — столько буду помогать людям. Специально выучилась на медсестру Я не знаю, что и когда пошло не так. В какой момент мне вдруг стало страшно? Почему я перестала верить, что за вознесением следует счастье? Не знаю.

— Ты отдавала себе отчёт в том, что своим предательством губишь людей? — спросила Мстислава. — Губишь своих товарищей?

— Да. Но я рассуждала так: все видящие жаждут вознесения. Глупые, смешные создания, которые так и не поняли, что впереди нет ничего! Ну и, значит, нет ничего дурного в том, что для некоторых из них вознесение наступит чуть раньше… Мой мозг словно пеленой подёрнуло. Была я — самая мудрая, познавшая истинную суть, — и были все остальные. Жалкие и недостойные.

— Ты раскаиваешься в том, что делала?

— Раскаиваюсь. Да. — Зоя заплакала.

— Ты поступила бы так снова?

— Я не знаю. Наверное. То, что происходило со мной… это было сильнее, чем я.

— Пусть вместо Зои судят меня! — Вадим вдруг выпрямился, рванулся вперёд. Но остался стоять на месте — как будто был окружён невидимой стеной. — Это я, я виноват! При моем попустительстве… Если бы я не был так слеп, понял бы, что с Зоей творится неладное!

— Ты — не нянька, Вадим, — отрезала Мстислава. — Каждый видящий отвечает за себя сам. И как распоряжается своей жизнью, дело его и только его. — Она выпрямилась. — Ждём твоего суда, Ангел.

Вадим закрыл лицо руками. А Зоя стояла неколебимо, глядя на камень и что-то шепча. Молитву, наверное.

«И для чего Мстислава задавала вопросы? — мелькнуло у меня в голове. — Вот это нечто… Ангел — оно ведь и так видит каждого из нас насквозь! Ему не нужны ответы! Вполне можно было обойтись без этого садизма. А теперь ещё Вадима откачивать».

Пока Мстислава говорила, вокруг продолжало светлеть. Мир постепенно обретал краски. Зоя вдруг покачнулась и мягко осела на землю — в зелёную траву. А над лесом появился первый луч солнца.

В ту же секунду я понял, что Ангела на опушке больше нет. Мы снова одни.

Почувствовали это все. Вадим бросился к Зое.

Схватил за руку, щупая пульс, и выдохнул:

— Жива.

— Смертью Ангел не карает, — обронила Мстислава. — До машины-то её — дотащите сами? Или Кондратия звать?

— Да сами, — буркнул я. — Чего тут тащить-то, через призрачный мир?.. — и осекся.

Мстислава кивнула:

— Вот именно. Зойка теперь — обычный человек. А живых людей через призрачный мир таскать нельзя, это тебе не петух. Я тебя для чего с собой взяла, как думаешь?

— Носильщиком?

— В том числе.

— Ну, хоть не могильщиком. И на том спасибо.

Зою мы отнесли к фургону вдвоём с Вадимом. Он к физическим нагрузкам оказался непривычен, пыхтел и потел.

В фургоне Зою уложили на заднее сиденье.

— И что с ней теперь? — спросил у Мстиславы я.

— Домой отвезём. Дом у неё есть. А дальше — не наша забота.

— Но она ведь ничего не будет помнить?

— Я мог бы… — начал Вадим.

— Нет, — отрезала Мстислава. — Не для того её памяти лишили.

— Я вовсе не собираюсь…

— Она тоже не собиралась с Маэстро хороводить. Сказано, нет! Живи так, будто Зойки в твоей жизни вовсе не было. И она тоже с нуля начнёт.

— Она с таким нулём в сумасшедший дом загремит!

— Значит, судьба её такая… Всё, Вадик! — прикрикнула Мстислава. — Правила знаешь, не маленький. Лучшее, что ты можешь сделать для Зойки — никогда больше ей на глаза не попадаться. Кондратий, вези его домой.