Призрачный отель IV. Черный обходчик

Глава 18

Денис как-то гнусно усмехнулся.

— Пожар, дети из дома выбраться не могут, — сказал он вдруг. — Что делать будем?

— Спасать, конечно!

— Ну, беги, спасай.

— Куда бежать?

— То-то и оно. План действий… Как найти этого парня — мы не знаем. Как найти Чёрного обходчика — тем более. Знаем только, как молиться, чтобы он нас никогда не нашёл. Ну, да там обычное: «Отче наш» — и далее по тексту. Списать тебе слова, или сам в сети найдёшь?

— Ха-ха, охренеть, смешно. Парень хочет дар отдать. Об Ангеле знает. С этим как?

— С этим — никак, — твёрдо сказала Мстислава. — Он тебе написать обещал? Вот пускай напишет. Объяснит всё путём, без этих вот, вокруг да около. Будем что-то знать — будем думать, что с ним дальше делать. А теперь — у кого работы мало?

Нас всех как ветром сдуло. Ван и Денис улетели первыми, а мы с Изольдой в дверях чуть не столкнулись плечами. Я спохватился, придушил властной мозолистой рукой разума инстинкт самосохранения и пропустил даму вперёд.

— Встретимся сегодня вечером? — спросила Изольда, повернувшись через плечо.

— Конечно, — кивнул я. — Варианты, предпочтения?

— Ты можешь зайти ко мне. В номер.

Я опять вовремя задушил ту реакцию, которая прям напрашивалась. Но разум ничего более адекватного изобрести не сумел. Поэтому я кивнул, вероятно, с каким-то совершенно похоронным выражением на лице. Изольда быстро отвела взгляд.

— Я не настаиваю…

— Не-не, слушай, давай начистоту. Я бы не хотел ничего испортить, но мы слишком уж разные. Поэтому временами я буду тупить. И косячить. Часто. Я с удовольствием зайду к тебе в номер.

— Я ничего такого не имела в виду!

— Это понятно. Ну, теперь — понятно. Хорошо, что сказала. Значит, до встречи после уроков?

— После чего? — Изольда аж остановилась на месте.

Блин. Ну да, сработала ассоциативная связь. Когда я так жёстко переживал из-за грядущего свидания? В школе, ясен день…

— После работы, — исправился я. — Пардон, у меня тут небольшой перегрев процессора, с этим чёрным обходчиком…

Изольда улыбнулась так, что мне показалось: она всё поняла.

— До встречи, — сказала и направилась к лифту.

Я из вежливости подождал, пока она уедет. Зависоны зависонами, но уж одно точно надо понимать: если девушка красиво попрощалась и ушла — пусть уйдёт, так надо. Навязчивость никому не нравится. А так-то мне тоже на лифт сейчас…

— Ой, чего-то ты прям светишься! — встретила меня старушка. — Влюбился, что ль?

— Да не, мемасик смешной прислали, — отмахнулся я. — Ну что, как вы тут, Дина Михайловна?

— Хорошо, ой, хорошо! — засуетилась старушка, наполняя чайник. — Во всю жизнь так хорошо не жилось ни разу. Ничего делать не надо, огорода этого нет… Тебе чаю-то с сахаром? Или, может, подождёшь, я супчик сварю?

Тут я обратил внимание, что на столе стоит компактная электроплитка. Появилась и кастрюлька.

— Дина Михайловна, вы если голодны, надо было просто еду заказать, — напомнил я то, что уже говорил в первую встречу. Такие моменты по умолчанию входили в базовый инструктаж.

— Ой, да чего я буду людей дёргать, — отмахнулась старушка. — У самой руки есть.

— Вы правда думаете, что людям, работающим в отеле, проще купить для вас электроплиту и кастрюли, чем сервировать обед?..

Вопрос гостья пропустила мимо ушей. Схватила кастрюлю, побежала в ванную набирать воду. Я задумчиво хмыкнул. Кажется, что-то начало доходить.

— Дина Михайловна, — позвал я, когда старушка вернулась с кастрюлей, — а чем вы занимались, когда… Когда у себя дома жили?

— Ой, да чем занималась! — Старушка включила плиту. — Как весна начнётся — так рассада, потом — копать. Сын-то в Москве, когда сам приедет, мотоблок заведёт, когда наймёт кого… А потом посадки. Всё лето — прополка, поливка, потом урожай собери, варенья навари, солений насоли…

— А зимой?

— Ну, зимой… Зимой тоже… — Старушка как будто растерялась, но тут же нашлась. Вытащила откуда-то пакет с картошкой. — Хлопот-то всегда полон рот, только успевай поворачиваться. Дети когда есть, сложа руки не посидишь.

— Много у вас детей?

— Да двое. Сын с дочкой. Оксанка-то уж вообще уехала… Куда-то там, в Черногорию, что ли, чего там забыла — не понять. А Борька в Москве. Женился там, квартиру купил. Редко наезжает.

— И вы, значит, ради детей круглый год не покладая рук трудитесь?

Миска, в которую Дина Михайловна наложила картошки, дрогнула у неё в руках.

— А что ж, — тихо сказала она, — Оксана, может, когда в гости приедет. А Борька — тот часто… Ну, не каждый год. Но тоже приятно, там, баночку огурчиков… В магазине разве ж такого купишь! Своё, оно всегда лучше. Картошечка… Да, картошечку помыть надо.

И она опять ушуршала тапками в ванную. Я вздохнул. Картина в голове нарисовалась понятная. Святая женщина привыкла всю себя отдавать детям. А когда дети встали на крыло и перестали нуждаться в её круглосуточной опеке, она этого предпочла не заметить. Потому что иначе уже просто не умела. Боялась той пустоты, которая разверзнется, если остановить множество запущенных в незапамятные времена процессов. Вот и теперь — не может себе позволить остановиться.

Из ванны донеслось негромкое пение. Дина Михайловна чистила картошку и была, кажется, совершенно счастлива.

Я подошёл к ванной, встал в дверях.

— … и тебя, моя мама, согреет оренбургский пуховый платок, — напевала Дина Михайловна, стоя над раковиной.

— А у вас ведь, наверное, не только дети, а и внуки есть, — сказал я. — Так ведь?

— Конечно, — старушка улыбнулась. — Уже и правнук! Привозили-то их ко мне редко, но внучка старшая экранчик подарила. Такой… как телефон, только большой. И звонить по нему можно, все показывает.

— Планшет?

— Да-да! Я научилась, куда нажимать, и они мне звонили. Из Москвы, из Черногории. А под Новый год, это тоже старшая внучка придумала, все вместе собирались. Ну, на экране, чтобы мне видно было всех. Поздравляли друг друга, бокалы поднимали. Слушали, как куранты бьют. И всё говорили: мамочка, мы, хоть и далеко, всегда с тобой!

— Потому вы и старались так? Огород, соленья-варенья?

— Господи, ну конечно! А вдруг приедут? А у меня и угостить нечем.

— Я понял, ага. Но когда ваши дети и внуки приезжали, наверняка сами привозили столько всего, что в холодильнике не помещалось. Верно?

— Откуда знаешь? — удивилась Дина Михайловна.

— Ну, у меня тоже бабушка есть.

— Понятно, — Дина Михайловна покивала. — Да, твоя правда. Когда приезжали, холодильник потом ломился. Я всех соседей угощала, самой-то столько не съесть.

— Ну, вот. Вы воспитали очень хороших детей, Дина Михайловна. — Я прислонился плечом к косяку, посмотрел на старушку. — И они не ждут от вас никакой помощи, честное слово. Они взрослые, самостоятельные, у них уже свои дети и внуки. А самое ценное, что есть — это память о вас. Какой вы были, как их воспитывали, как заботились. Благодаря кому они стали теми, кем стали. Это — то, что будет с вашими детьми и внуками всегда. И им очень хочется верить, что вы ушли в лучший мир. И теперь светите им оттуда. Согреваете своим теплом.

Дина Михайловна повернулась от раковины ко мне. В руке держала картофелину.

— А есть ли он, мир-то этот?

— Конечно, есть. Иначе вы бы здесь не оказались.

Я отвечал на вопрос, понимая, что это, в общем-то, уже лишнее. Дина Михайловна меня услышала.

Кроткая улыбка в окружении морщин. Сияние добрых старушечьих глаз. И яркий столб света.

Про него можно было бы сказать «ослепительный», именно так он и выглядел, но на самом деле не слепил. Даже сейчас, вблизи, в тесноте ванной комнаты. Мне не хотелось ни отвернуться, ни зажмуриться. Всё, что чувствовал — благодарное тепло внутри.

«Спасибо, сынок».

— Пожалуйста, — прошептал я вслед Дине Михайловне.

Присел на край ванны.

Никакой картошки в раковине уже, конечно, не было. А на чётках светилась десятая бусина.

Я спустился в кафетерий. Набрал на поднос еды и принялся методично уничтожать. По опыту уже знал, что организм будет требовать восстановления калорий, а Мстислава сегодня обещала какие-то необыкновенные котлеты. Котлеты оказались и впрямь восхитительными. Сочными, в румяной корочкой — красота. Уничтожив первую порцию, я пошёл за добавкой. Вернувшись за стол, обнаружил, что на месте напротив моего сидит Ван.

Мстиславу и остальных видно не было. Работают.

— Приятного аппетита, — сказал я Вану, садясь за стол.

Он молча налил из чайника в чашку бледно-желтый кипяток.

Я понял вдруг, что ни разу не видел Вана употребляющим за столом что-то другое. Хотя Денис уверял, что даже шампанским его поил.

Ван отпил из чашки. Посмотрел на мою руку — туда, где полагалось находиться чёткам. Научившись их прятать, бусины я не светил, Ван мои чётки не видел. Как, впрочем, и я его. Но сейчас захотелось похвастаться.

— Десять, — сказал я.

Заставил чётки появиться.

Ван удовлетворенно кивнул и показал большой палец. В переводе с языка Вана на общечеловеческий — от души меня поздравил. Возможно, даже обнял на радостях.

— Спасибо, — сказал я. — В этот раз несложно было.

Ван молча продолжил пить чай.

— Слушай, раз уж ты ко мне подсел. Я правильно понимаю, что с десятью бусинами могу научиться мгновенно перемещаться?

Ван пожал плечами.

— В смысле? Ты не знаешь?

— Знаю, — проронил первое слово Ван.

— И?

— Кто-то может. Кто-то нет. Плобуй.

— А.

Я вспомнил объяснения Дениса.

Видящие не равны по силам. Количество бусин, при котором какой-то фокус может получиться у одного, совершенно не гарантирует, что-то же самое получится у другого.

— А как пробовать?

На это Ван не ответил. Продолжил пить чай.

Макаренко, блин! Учитель года… Ладно. С исчезновением чёток фокус получился сам, стоишь лишь мне этого захотеть. Денис тогда сказал, что так и надо действовать. Может, и с перемещением сработает?

Я доел вторую порцию котлет, лакирнул вкуснейшим компотиком из жимолости. Вместе со стулом, на котором сидел, отодвинулся от стола и посмотрел на входную дверь.

Переместился в призрачный мир. Сосредоточился.

Я хочу оказаться у двери. Хочу оказаться у двери. Хочу…

Бум!!!

Я даже не сразу понял, что произошло. Как так оказалось, что сижу в реальном мире на полу, перед глазами плывут круги, а по лбу будто кувалдой врезали.

— Господи! Молодой человек! — Ко мне подскочила какая-то женщина. — Как это вы так упали?

— Ну вот так. Упал, — держась за лоб, сумел выговорить я. — Мимо двери промахнулся.

— Да вас же тут, кажется, и не было… — Женщина вопросительно обернулась на сидящую за столом подругу.

Та недоуменно развела руками.

— Был. Как это не было, — проворчал я. — Не мог же я с неба упасть.

— Ну да, тоже верно. Помочь вам подняться?

— Спасибо, не надо. Сам поднимусь. Только посижу ещё немного.

Я подержался за лоб. Убедился, что на нём стремительно растёт шишка, и пробормотал сквозь зубы всё, что думаю о китайской педагогической системе. Отведя ладонь ото лба, увидел, что мне протягивают руку. Сухую, узкую, желтоватую.

— Дай бог тебе здоровья, сэнсэй, — проворчал я, ухватившись за неё. — Спасибо, что предупредил о побочках.

Кряхтя, поднялся на ноги.

— Место, — сказал Ван.

— Что — место?

— Надо оставрять.

— А раньше ты сказать не мог?

— Ты не спрашивар.

— Издеваешься, — вздохнул я.

Ван вывел меня в коридор и ткнул пальцем вперёд.

— Пробуй.

— Да щас, ага. Мне не больно и надо было перемещаться. Я и ногами дойду — не развалюсь.

Ван пожал плечами и пошёл к лифту. А меня вдруг зло разобрало.

Шишка гудела. Повторно встречаться башкой с твёрдыми предметами не хотелось, но и смотреть на то, как этот китайский засранец пренебрежительно уходит, не хотелось тоже.

Так. Идёт Ван не очень быстро. За то время, что мне понадобится на перемещение, едва ли шаг сделать успеет. Но рассчитывать нужно на то, что успеет. И переместиться во-он туда. Встать напротив двери, ведущей в детскую игровую комнату. Не рядом с дверью, а на некотором удалении! Это важно.

В следующую секунду я переместился. Ровно туда, куда хотел — стоял теперь посреди коридора напротив двери с надписью «Игровая». Только покачнулся — как бывает, когда на бегу резко затормозишь.

Ван шёл на меня. Дойдя, сказал:

— Мородец.

— Спасибо, — буркнул я. — Есть что-нибудь, чем шишку намазать?

Ван, в лучших своих традициях, промолчал. Я это расценил как «да» и пошёл за ним.

В номере Вана уселся в кресло.

Ван открыл холодильник. Вынул из него какой-то пузырек и подошёл ко мне. Я уже собирался зажмуриться, чтобы жидкость не попала в глаза, но в последний момент что-то в облике пузырька насторожило. Каким-то странно знакомым показался.

Я схватил Вана за руку с занесенной над моим лбом пластиковой лопаточкой. Она была встроена в крышку пузырька. С лопаточки мне на штаны капнуло и растеклось пятно красивого изумрудного оттенка.

— Не, ну ты натуральный извращенец, — рявкнул я. — Ты серьёзно собирался мне лоб зелёнкой мазать⁈

— Сам просир, — огрызнулся Ван.

— Я же не зелёнкой просил! Я думал, у тебя тут китайская народная медицина, от которой в мгновение ока всё пройдёт! Откуда я знал, что ты фанат отечественных препаратов прошлого века?

Ван пожал плечами.

— Вот попробуй, приди ко мне ещё раз с петухом, — вставая с кресла, пригрозил я.

Выходя в коридор, громко хлопнул дверью.

Хотя, спускаясь к лифте, подумал, что на самом деле не так уж Ван и неправ. Я ведь не спрашивал, какими медикаментами он пользуется. Что было в аптечке, то мне и предложил. Весьма вероятно — от всего сердца. Хотя, конечно, вероятность того, что решил поглумиться, тоже не маленькая. Чёрт его знает, этого Вана, у него всё не как у людей.

Девушка, стоящая в аптеке за прилавком, при виде меня охнула.

— Боже мой! Как вы так?

— Мимо двери промахнулся, — повторил я. — Дайте, пожалуйста, что-нибудь. Ну, сами понимаете.

— Да-да, конечно.

Девушка отошла, вернулась с какой-то мазью. Дожидаясь, пока расплачусь, спросила:

— Как там ваш петух? Когда вы приходили в прошлый раз, собирались брать у него кровь.

— Да нормально петух, обошлось. Так хорошо себя чувствует, что я его в зоопарк пристроил, радовать собой детишек. Будете в зоопарке, заглядывайте. Сразу его узнаете: чёрный, здоровый и орёт дурниной.

Попрощавшись с девушкой, я пошёл обратно к отелю. Для того, чтобы почувствовать рядом присутствие пожирателя, даже оборачиваться не пришлось.

Я остановился. Поднял руку с чётками.

— Всё, десять бусин есть. В ближайшее время попробуем с тобой поработать. Возможно, даже завтра. Сегодня — сорян, никак. У меня, видишь, небольшая авария, — я коснулся лба. — И вечером ещё… ну, короче, планы. Не хотелось бы все силы ввалить в тебя.

— Хорошо, — прошелестел пожиратель. — Я жду уже долго. Подожду и ещё.

— А ты разве чувствуешь время?

— Прежде не чувствовал. С тех пор, как стал тогда тобой, начал чувствовать.

— А вот не фиг было в чужое тело лезть! Жрал бы сейчас пустышек в своё удовольствие и горя не знал.

На это пожиратель не ответил. Печально вздохнул.

— Ладно, чего уж теперь… Слушай, — осенило вдруг меня. — А ты знаешь что-нибудь о чёрном обходчике? Болтают у вас о таком?

— У нас вообще не болтают.

— В смысле?

— Мы редко разговариваем друг с другом. Только тогда, когда это нужно для дела. Мы не интересны друг другу, и почти не коммуницируем.

— Ясно.

— … но о чёрном обходчике я знаю.