Черная вдова: «Возмездие»

ГЛАВА 19: ДАНТЕ

Оттуда, где я стоял, трудно было понять, что происходит.

Все, что я видел: Ава – моя подруга – читает журнал у стенда с газетами, занимается своим делом и вдруг набрасывается на двух отбросов.

Я не шучу.

Постой...

Еще было неестественное сияние – электрические клинки, скорее световые сабли, чем шпаги.

Я тебя не разыгрываю, клянусь.

Клинки были будто сделаны из голубого света, как у хороших джедаев, не у ситхов.

И Ава – моя подруга, девочка – атаковала тех подонков, словно перешла в наступление на фехтовальной дорожке, только это была платформа, а у нее было два клинка вместо одного.

Один короткий, другой длинный. Я запомнил.

Потом она запрыгнула на спинку скамейки, прямо взлетела. И закричала, чтобы они ей это отдали, отдали немедленно. А парни будто не врубались, о чем она.

Но потом парень в футболке «Найк» начал кричать на второго, фаната «Янкиз». Я не услышал, почему, а потом он швырнул бумажный пакетик Аве.

Это реально взбесило фаната «Янкиз». Так что он велел Найку прыгнуть под поезд. Вот так.

И что сделал Найк?

Он прыгнул.

Я серьезно.

Прыгнул перед поездом, прибывающим на станцию.

Понятия не имею, почему.

Ава кричала ему остановиться, но он не слушал. А платформа вся тряслась, потому что поезд был уже рядом.

Чувак упал прямо перед самым носом поезда, а фанат «Янкиз» убежал.

Моя подруга Сана –- другая девочка, их было две – Сана и я, мы просто стояли и смотрели на это, думая, что увидим, как парень умрет.

Потом все случилось так быстро, что я едва успевал следить. Поезд несся вперед, и Найк заорал, а Ава будто сошла сума.

Я увидел, как эти голубые клинки снова вспыхнули, а потом только слышал их, потому что она носилась по всей платформе, перерезая кабели.

Поезда по всему городу остановились. И поезд на нашей платформе – тоже. Он безумно скрежетал и сыпал искрами.

Я не видел, что случилось после: свет вырубился. Но чувак в «Найке» здорово испугался – я слышал его крики, а затем увидел, как Ава вытаскивает его с путей.

Потом он убежал, следом за фанатом «Янкиз».

А она пошла к нам с Саной, будто ничего не случилось. Только в руках у нее все еще были эти два ненормальных клинка. Мне стало страшно, и я тоже убежал.

А теперь звоню тебе, папа. Потому что по-прежнему страшно и, наверное, меня надо забрать...

Данте перевел дух и подождал:

– Алло! Папа! Ты слушаешь?

Ответа не было. Он взглянул на свой потрепанный мобильник, сначала принадлежавший отцу, затем – матери. Данте знал, что ему повезло быть старшим сыном, иначе все могло быть гораздо хуже.

«Куда уж хуже?»

Его телефон сдох, а он даже не заметил.

Просто продолжал болтать с отцом, капитаном полиции, у которого, как обычно, не было на это времени. Одним глазом он всегда был в отчетах. Или в игре.

– Черт, – выругался Данте.

«Когда отключился мобильник? Сколько, вообще, слышал отец?»

Он бросил телефон обратно в карман и присел на обочине. Он был ужасно напуган, отморозил задницу и находился всего в трех кварталах от подземки. Такси до дома обошлось бы ему так дорого, что Данте не мог и помыслить об этом.

Должен ли он вернуться на станцию метро и подождать? Туда, где он только что видел что-то совершенно безумное, почти невозможное?

«По крайней мере, я не замерзну здесь до смерти».

Затем он услышал ее голос:

– Данте. Ты в порядке? Что ты делаешь?

Он знал: это Ава. А еще знал, что видел нечто, полностью отличное от всего, виденного прежде. Данте почти ощущал, как сердце колотится в ребра.

Он медленно повернулся к ней. Сана была прямо у нее за спиной:

– Что там, вообще, было?

Ава шагнула к нему:

– Не переживай так.

Сана догнала их на углу улицы:

– Я могу понять, почему он рассердился, – что это за новый вид спорта?

– Да, – сказал Данте, глядя на Аву с подозрением. – Откуда мы знаем, что ты вновь не вытащишь свои джедайские мечи?

Ава вздохнула, дернув молнию на куртке, чтобы показать рукоятки клинков, заткнутые за пояс. Потом подняла вверх пустые руки. – Вот. Видишь? Все хорошо. Ничего не случилось.

– У тебя искрящиеся клинки, ты, похоже, ниндзя, и я абсолютно уверен, что ты только что ограбила грабителя за ограблением. Это, по-твоему, ничего? – сказал Данте.

– Это была продажа наркотиков, не ограбление, – ответила Ава.

Данте взглянул на нее снова:

– Спасибо, что разъяснила.

Ава попробовала еще раз:

– Слушай, думай об этом как о фехтовании. Мы же видели друг друга раньше на турнире. Я видела тебя, а ты – меня. Представь, что ничего на самом деле не изменилось.

Сана рассмеялась:

– Да уж! Попробуй представить.

– Не изменилось? – Данте почти кричал. – Фехтуют в зале. На дорожке. В кевларовых доспехах. И оружие есть у обоих, кстати.

– Знаю, знаю, – сказала Ава. – Если подумать, есть, наверное, примеры и получше.

– Правда? – он фыркнул.

Сана просто покачала головой:

– Как получилось, что я ничего не знала об этом, Мышка?

– Я не всегда была такой. Кое-что случилось в Стамбуле, – ответила Ава. – Кое-что сложное.

– Ты имеешь в виду тот Стамбул? Где погиб мой лучший друг?

– Это долгая история, – сказала Ава. – Я хотела рассказать тебе, Сан, клянусь. И не в таких обстоятельствах. То есть я понимаю, что все это немного странно...

– Немного странно? – Данте чувствовал, что начинает злиться по-настоящему.

Сана попыталась встать между ними:

– Успокойся, мальчик-полицейский, подумай как следует. Это точно не самая ненормальная вещь, которую видела нью-йоркская подземка.

– А вот я в этом абсолютно уверен, – он чувствовал, как его лицо наливается кровью. – И, кстати, ты сейчас защищаешь ее.

Сана пожала плечами:

– Ну, может, это не самая ненормальная вещь, которую видела я.

Ава взяла подругу за руку и улыбнулась:

– Как я уже говорила, я бы рассказала, если бы могла. Просто... ну...

– Что? – не купился Данте. – Все твои слова были ложью?

– Нет. Не совсем так, – ответила Ава, но побледнела, из чего Данте заключил, что правды в них было совсем немного. – Не все.

Он покачал головой:

– Ты действительно учишься в военной школе? Ты хотя бы знала моего лучшего друга? Ты, вообще, его любила?

«Вот оно. Наконец-то он это сказал. То, что все время обдумывал. Как долго? Год?»

Ава казалась уничтоженной. Потом пришла в ярость. Как фурия.

– Знаешь что? Думаешь, вся моя жизнь – ложь? Хочешь увидеть, на что похожа моя военная школа? Давай туда съездим. Давай.

– Сейчас? – Данте уже не казался таким уверенным.

Ава кивнула, подняв руку, и такси волшебным образом остановилось на обочине:

– Прямо сейчас. Мне нужно туда вернуться. У меня есть кое-что важное, и другим нужно на это взглянуть. Надо спешить.

Сана помахала водителю, открыв переднюю дверь. Данте подумал, почему она села вперед, впрочем, сам он слишком редко брал такси, чтобы как следует разобраться или волноваться об этом.

– К твоим учителям? – спросил Данте.

– Конечно, – сказала Ава усталым голосом. – Вроде того. – Потом она взглянула на него. – Можно взять твой телефон?

УРОВЕНЬ ДОПУСКА «X»

РАССЛЕДОВАНИЕ ОСОБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ И ЛИЧНОСТЕЙ (ООЛ)

ОТВЕТСТВЕННЫЙ АГЕНТ (ОА): ФИЛИПП Коулсон

ПО ДЕЛУ: АГЕНТ НАТАША РОМАНОФФ, ОНА ЖЕ ЧЕРНАЯ ВДОВА, ОНА ЖЕ НАТАША РОМАНОВА

РАСШИФРОВКА СТЕНОГРАММЫ (ОБМЕН СООБЩЕНИЯМИ)

МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, СЛУШАНИЕ ПО ДЕЛУ

РАССЛЕДОВАНИЯ ООЛ

Коулсон: Ты искала Аву, а она – тебя. Трискелион подвергся хакерской атаке.

РОМАНОФФ: И все защищенные телефоны взломали.

Коулсон: Тогда ты впервые поняла, что «Вера» может убивать?

РОМАНОФФ: Ты имеешь в виду, иначе, чем любой уличный наркотик? Да. Бедный Барри.

Коулсон: Специалист по обработке и анализу данных Джеймс Дж. Бэрримор. Недавно был переведен из нового отдела ЦРУ –ДЦИ (дирекции цифровых инноваций).

РОМАНОФФ: Он казался совсем мальчишкой – наверное, немного старше Алексея.

Коулсон: Семнадцать месяцев.

РОМАНОФФ: Что?

Коулсон: Джеймс Бэрримор был на год и пять месяцев старше твоего брата.

РОМАНОФФ: Фил...

Коулсон: Я подумал о том же. Просмотрел его документы.

РОМАНОФФ: Конечно. В этом вся соль. Заставить меня вспомнить, словно я могла забыть.

Коулсон: Еще одно послание. То, как он умер.

РОМАНОФФ: Кровь из носа и изо рта, я видела такое раньше. Я знаю, есть токсины и яды, даже змеиные, которые вызывают эти симптомы. Наши военные экспериментировали с каждым из них.

Коулсон: Ты имеешь в виду своих предыдущих работодателей?

РОМАНОФФ: Здесь нет секрета. Скажи это вслух. Я помню, кем я тогда была.

Коулсон: Оперативником «Красного отдела»?

РОМАНОФФ: Русской шпионкой.