Целитель. Этот мир, придуманный нами

Глава 11

Вторник, 17 июля. День

«Гамма»

Смоленская область, Десногорск

Тата набегалась за день, и вернулась на базу. Даже не для того, чтобы отдохнуть, а просто окунуться в привычную среду. Укрыться.

База… Какое резкое, основательное слово. Увесистое.

База, она же «ооошка» (для чужих), она же резидентура (для своих). Плацдарм СБС в гамма-пространстве.

И ведь не скажешь, что здесь уютно. Сплошной хай-тек. Ламинат под ногами, пластиковые панели по стенам, натяжные потолки… Но!

Пока находишься вне толстых железобетонных стен базы, ты в опасности, как всякий нелегал. И только оказавшись внутри, имеешь право расслабиться и стать самим собой. Вот, где реально набираешься сил и самого желания жить, работать, любить!

Ивернева улыбнулась — при всём при том она точно знает, для чего живет и работает, и даже — кого обязательно полюбит. Уже недолго осталось… И это будет тот самый случай, когда не станешь убегать от судьбы, а помчишься ей навстречу, чтобы встретить, наконец, своего единственного. Скорее бы…

Тяжко вздохнув, Наталья задумалась.

Всегда выходило так, что ей не приходилось мучать себя рассуждениями, вызнавая, кто же для нее «свои». Просто некогда было. А коротенькие рефлексии на ходу, на бегу пресекались легким недоумением — как же тут делить?

Раньше, еще при Семичастном, всё было просто, проще некуда. Вот они мы, СССР, а вон они, империалисты. И красная линия между.

Но вот когда для нее открылось Сопределье…

«Э, нет, подруга!» — усмехнулась Тата.

В самом деле… Тогда, в разговоре с княгиней, она назвала себя «фазовой полукровкой» — и это правда.

Все эти словесные причуды пошли от физиков из «Беты». Выстраивая свою модель Вселенной, они всячески избегали термина «совмещенные пространства», представляя само пространство единым, но в разных фазах. Сути это не меняло, зато ублажало самолюбие академиков, задетых уже тем, что сами термины «хронофизика» или «теория совмещенных пространств» пошли из «Альфы». А тут, изловчишься, и вроде как ставишь свой мир вровень с сопредельным…

Секретные исследования показывали, что у людей из «Беты», «Альфы» и «Гаммы» одинаковый геном, а если различия и кроются где-нибудь, то разве что на квантовом уровне.

Почему Земля, населенная людьми, «троилась», неясно, но еще интереснее выводы фазоэтнологов. Да, Сопределье заселено тремя репликами человечества, но их сходство вовсе не абсолютно — одному человеку из миллиона не найти копии в соседствующих пространствах. Таков, например, Ерошин. «Гамма» — его родной мир, и ни в «Бете», ни в «Альфе» у Димона нету двойника-репликанта.

Но фазовые полукровки — еще более редкое явление. Тата вздохнула. Мамочка — из «Беты», а отец — из «Альфы»…

И какой мир ей роднее?

Постояв под душем, Ивернева натянула «домашние» штаны, мягкие, широкие и уютные. И такую же безразмерную футболку.

Осталось подцепить тапки пальчиками ног, и прошлепать по лестнице вниз, в обширные подвалы. Тата сразу заглянула к Юле Алёхиной — агент «Юлиус» мараковала над трансконнектором, нужнейшей установкой для межпространственной связи (интерфазной, как говорили в «Бете»…).

Если испытания пройдут успешно, секретной базе обеспечат надежный выход не только в «гаммовский» Интернет, но и в «бетовскую» Мировую Сеть, и в Интерсеть из «Альфы».

Для начала к трансконнектору подключат только администрацию Путина, спецслужбы и НИИВ, где его, собственно, и разработали, взяв за основу многослойный «бутерброд» на монокристалле ивернита.

— … Если разобраться, — расслышала Ивернева Юлин голос, — то это как бы твердотельный транспозитатор. Включаешь — и вот тебе микропортал! Причем, до того маленький, что можно и не выключать — «за свет» нагорят копейки…

Тата вошла во владения Алёхиной — небольшую комнату на цокольном этаже. Вся мебель — старый кухонный стол, на который присела Лея Гарина, болтая ногами, да простенький дощатый стеллаж («ручной работы», по выражению Антона), заставленный приборами. В одном из них и копалась Юля.

Широко улыбнувшись Тате, Гарина изобразила печаль.

— Мне физика тоже была интересна, — вздохнула она, отчего большие груди натянули маечку, словно желая ее порвать. — Наталишка рассказывает про свою лабораторию, аж захлебывается, а мне завидно… Нет, я всё понимаю — специализация, то, сё… И ведь занимаюсь тем, что для меня действительно любопытно, интересно, важно!

— И в чем ты знаешь толк, — подала голос Ивернева.

— Привет, Тата! — живо обернулась «Юлиус», вооружаясь тестером.

— Привет, — улыбнулась подполковник. — Наладка?

— Настройка! О, сейчас только вспомнила… Мы с Наталишкой, когда трансконнектор доводили до ума, наблюдали интересный побочный эффект… Мы ведь как ивернит юзаем? Как рабочее тело лазера, верно? Облучаешь его светом с разной длиной волны и интенсивностью — и кристалл гасит короткую память мозга. А тут оказалось, что ивернит годится еще и в аналоги «массового излучателя Глаголевой-Аркадьевой»… — Оглянувшись, Юля хихикнула: — У обеих на лицах задумчивое выражение! Да вы наверняка видели имя этой тётечки на шкале электромагнитных волн! Еще в школьном кабинете физики! Александра Глаголева-Аркадьева придумала прибор, генерирующий электромагнитное излучение с длиной волны меньше УКВ, но длиннее инфракрасного излучения. Если разобраться, она продолжила работу известного физика Павла Лебедева, который конструировал небольшие вибраторы Герца, тоже пытаясь получить электромагнитные волны промежуточной длины. Однако ничего у него не вышло — нужны были совсем уж миниатюрные антенны с длиной меньшей, чем у искомой волны. А вот Глаголева-Аркадьева придумала абсолютно новый метод, решив создать не прибор даже, а среду, где короткие волны — от пяти сантиметров до восьмидесяти двух микрон — возникали естественным путем. И вот, почти сто лет тому назад, она разработала источник излучения, в котором роль антенн играли алюминиевые опилки, взвешенные в вязком масле. Глаголева-Аркадьева сразу стала знаменитой, а ее открытие завершило построение единой шкалы электромагнитных волн… — Юля отложила тестер и аккуратно вернула на место снятую панель. Держа в руке отвертку, она взмахнула ею, как волшебной палочкой. — Это я к тому, что кристалл ивернита тоже может работать как своего рода «массовый излучатель», только вместо алюминиевых опилок — взвесь сплава хром-иттрий-эрбий. Похоже ведь? И накачивать его надо не солнечным светом, как в «чёрной короне», а кварцевой газоразрядной криптоновой дуговой лампой сверхвысокого давления, вроде ГСВД-120. И что вы думаете? Под светом криптоновой лампы ивернит стал испускать вторичное излучение, и оно действовало на мозг нормальных людей по типу ЛСД-25 — эйфория и видения, только гораздо красочней!

— Пра-авда? — нахмурилась Лея, перестав болтать ногами, а ее рассеянный взгляд обрел прицельность.

— Правда, — серьезно кивнула Юля. — Те, кто хоть разок попробовал, очень быстро попадали в психическую и физическую зависимость, как от сильного наркотика… М-м… Не помню, как это называется…

— Аддиктивность, — подсказала Гарина. — А синдром отмены?

— «Ломка»? О-о, да! Жуткая! Их прямо корёжит без «дозы» облучения! Так что, вот…

— Ничего себе… — растерянно пробормотала Тата. — Это же настоящий «слег»!

— Да как бы не хуже, — помрачнела Алёхина. — Мы выявили и другой неприятный эффект — «слегачи» теряли способность мыслить критически, им можно было внушить что угодно, и они слепо верили в любую ересь! Мало того, «электронные нарки» не понимали, что их видения — всего лишь глюки, ведь короткая память тоже как бы «забывалась»! С паранормами ситуация получше, у них «слег» вызывал лишь сильную головную боль и тошноту… И… — Она вкрутила последний винтик, закрепляя панель. — Было очень неприятное ЧП с Сергеем из группы Ерошина. Сергей… м-м… Кажется… Да, Свиридов! Этот балбес подслушал нас с Натали, и… Буквально на коленке собрал, как он сам выражался, «колхозную дрожку»! Достал где-то обломок ивернита, приспособил ксенонку от фары с джипа — и начал ставить опыты. Правда, на себе. Ну, полным идиотом Сергей не был — в свою схему он встроил таймер, отключавший «колхозный ксенон» через полчаса, максимум. Но даже если реле срабатывало вовремя, критическое восприятие всё равно подавлялось минут на десять-пятнадцать… Мы этим и воспользовались, напугали Сергея, хотя ничего, кроме правды, и не говорили. Наталишка на него набросилась: «Ты что, совсем уже с ума сошел⁈ А если о приборе узнают какие-нибудь бандиты? Ты представляешь, что может произойти? Да это будет хуже десяти наркотрафиков!»

— Та-ак… — затянула Ивернева. — И где сейчас этот «верный ерошинец»?

— В больнице! — фыркнула Юля. — Лечится, дурачок… А Димка его вообще чуть не прибил! Так что… вот.

— Схему надо засекретить наглухо, — медленно выговорила Лея, — но вот для внутренних нужд СБС этот… «слег» может очень даже пригодиться. Особенно в тех случаях, когда «убеждаешь» озверелую толпу.

Тата серьезно кивнула, и присела рядом с Гариной.

— Ладно, напряжем вашего папу, — усмехнулась она, — пусть займутся этой… волновой психотехникой.

— Ну, всё! — удовлетворенно воскликнула Юля, и потащила из кармана роскошный радик с гелевым процессором «Ангара». — Тестируем!

— Работает? — боязливо спросила Ивернева, и зарумянилась: — А… А можно я со старого позвоню?

— Наташенька, не позорься!

— Да не понимаю я ничего в этом 3D! — заныла Тата.

— А тебе и не надо ничего понимать! Заходи на «Визант», как обычно! Зашла?

— Зашла… — вздохнула Ивернева.

— Ну, вот! А теперь пальчиком тычь… Нет-нет, не в «видео», а вот… Видишь? «3D»!

— А-а…

Стереоэкранчик раскрылся в глубину, охватывая кабинет фон Ливен.

— Тата, это ты? — послышался голос княгини.

— Так точно! — браво ответила подполковник. — Звоню из «Гаммы», Елена Владимировна!

— Ура, — довольно отозвалась ее сиятельство, — заработало!

На улице стемнело, отчего Ивернева ощутила тихое довольство осажденной: окон на первом этаже было мало, да и те узкие, как бойницы, а на ночь их закрывали металлическими шторками. Фортеция. Враг не пройдет. И вот это ощущение безопасности грело, как зимой — центральное отопление.

«Антония» Тата услала в Москву, по важным делам, а, чтобы Юлька не скучала, составила ей компанию, вместе с Леей.

«Хорошо сидим!» — улыбнулась резидент.

— Это Лизаветка на дне рождения… — любовно промурлыкала Юлия, с гордостью взирая на экранчик.

— Младшенькая твоя? — поинтересовалась Ивернева, заглядывая.

— Ага… На будущий год в школу пойдет.

— А Януся?

— Яночке уже десять исполнилось…

— Поняла, Лея? — значительно сказала Тата. — Юлька родила, когда ей было, как тебе сейчас!

— Вы на что намекаете, товарищ подполковник? — коварно улыбнулась Гарина. — Даже мама моя не спешит переквалифицироваться в бабушки! Успею размножиться… А сама-то! Когда замуж собираетесь?

— Скоро, товарищ старший лейтенант! — заулыбалась Ивернева, и быстро перевела разговор на другую тему. — А ты кому звонила? Не Наталишке, случайно?

— Случайно, ей! «Стоун» сейчас на сборах, сегодня стрельбу сдавала. Вчера у нее вождение было, вроде… «Инглиш» она уже сдала, завтра по графику политес и самооборона, потом… Не помню, кажется, уход от «наружки».

Тата кивнула.

— Натали все нормативы сдает просто с блеском, мне до неё… У-у-у…

— Да и мне тоже, — самокритично признала Лея, подпуская к губам улыбку. — У Наталишки мотивация зашкаливает просто!

— Кстати, видела ее «увлечение», — Ивернева хихикнула чисто по-девчоночьи. — Высокое, такое, крепенькое, лобастенькое… Тимофеем зовут. Княгиня назначила его к вам в «боевое охранение».

— Скоро уже… — пробормотала Гарина. — А… А у нас тут точно нет двойников?

— Исключено! — мотнула Тата головой. — Гамма-версия твоей мамы, Наталья Абрамова, вышла замуж еще в Новосибирске, за Аркадия Абрамовича Дубовицкого. Переехала на нем в Израиль, и после ивритизации звалась красиво и не по-нашему — Талия Алон!

— Вообще-то, — хмыкнула Лея, — «алон» на иврите и значит «дуб».

Юля прыснула в ладошку.

— Ну, да! — бегло улыбнулась Ивернева. — Потом она с этим «дубом» развелась, отслужила в ЦАХАЛе и окончила истфак в Тель-Авивском универе. Весь последний год археолог Талия Алон копается в пустыне Негев. Увы, встретить и полюбить паранорма ей не удалось, а посему бездетна… С Наталишкой та же история. Морена-Сильва де Ваз Сетта Баккарин с семи лет жила в Нью-Йорке, дебютировала во внебродвейском театре, снималась в кино, где преуспела, как и у нас… У нее подрастают сын Артур и дочь Фрэнсис Лайз Сетта. Да, у здешнего Михаила Гарина тоже есть дочь, и тоже Юля, но вы совершенно разные.

— Понятно… — тихо молвила Алёхина.

— Наш мир лучше… — пробормотала Лея.

— Для того мы и здесь, Леечка, — с чувством выговорила Тата, — чтобы и в «Гамме» было не хуже! Ну, и… — она покусала губку, как будто раздумывая. — Карты на стол! Подготовка к хронодиверсии практически закончена. В операции, не считая команды поддержки, будут участвовать две оперативные группы. Состав обеих утвержден на самом верху. В первую опергруппу войдёшь ты, Лея, и Натали. Готовьтесь. Через недельку твоя «сестрёнка» покинет учбазу КГБ и будет здесь. В начале сентября выедем в здешнюю Москву… Пора! Михаил Гарин прибудет девятнадцатого сентября, к этому времени вы уже должны заселиться напротив его квартиры в Щелково. Во вторую опергруппу войдёт твоя мама и Васё… Василий Гарин. Не знаю, кому из вас придется трудней… Талия с…

— Да с Васёнком, чего уж там… — бледно улыбнулась Лея.

— Талия с Васёнком вылетят в Новосибирск, в Академгородок. Оттуда они переместятся в лето тысяча девятьсот семьдесят четвертого года. Твоя мама перевоплотится в студентку 2-го курса ХАДИ Марину Давыдову, а Васёнок изобразит инспектора охраны труда Красноярского ЗСО. Где-то в тайге, в лагере стройотряда «Вымпел», они встретятся с юным Мишей Гариным… И мир «Альфы» начнет становиться другим!

Пятница, 10 августа 2018 года. Утро

Новосибирск, Вокзальная магистраль

Поезд прибыл вечером, и Наташа легко уговорила Васёнка переночевать в гостинице. Правда, Василий Михалыч и вовсе предлагал лететь до Новосибирска, а не ехать, но Талия и тут настояла на своем.

Да и какой смысл гнать, если их всё равно забросят в прошлое? Или ее точил страх? Боязнь не вернуться в настоящее?

Может, она поэтому и выбрала скорый «Москва — Новосибирск»? Оттягивала удовольствие? Поразмыслив, Наташа пришла к выводу, что тревоги тут ни при чем. Просто… Всё просто.

…Почти сорок лет назад юная Наташа Ивернева, получив благословение от самого академика Колмогорова, разглядевшем в синеглазой фельдшерице новую Софью Ковалевскую, взяла отпуск, купила билет на скорый «Новосибирск — Москва», и отправилась навстречу своей судьбе. А теперь она едет назад, в прошлое…

Как тут будешь спокойной?

Встав пораньше, Ивернева сразу прошлепала в ванную. Накупавшись, настоявшись под струями душа, Талия вытерлась до скрипа, и замерла перед зеркалом.

Она была на полтора года старше Миши, ей почти шестьдесят два. Наташа усмехнулась — упругие, налитые груди и узкая талия противоречили возрасту. Гладкая шея… Плоский живот… Царственные плечи… Юный овал лица…

Женские ладони огладили щеки. Ни морщинки…

«Вот что животворящая сила ведьминская делает!»

Изогнувшись, Талия повернулась к зеркалу попой.

«Тугие, как мячики…»

И все же… Влюбить в себя шестнадцатилетнего пацана… М-да.

По сценарию или по легенде, она учится в Харьковском автодорожном, и ей восемнадцать. Да, в этом трудность…

Она выглядит, как молодая женщина, ей и тридцати не дашь, но… Придется прилагать усилия. Впрочем, не столь уж серьезные — вожделение будет править Мишины впечатления…

Быстро одевшись, Наталья накинула «целинку» — и еще разок покрасовалась в зеркале. Стройотрядовскую курточку под ее фигуру и в XXI веке не шили, поэтому на талии «целинка» болталась, а на груди не сходилась. Зато нашивки были самыми настоящими, а значок Ивернева нацепила, напевая: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодой!..»

Подмигнув отражению, она покинула свой номер и постучалась в соседний. Васёнок открыл сразу — громадный светловолосый викинг в брезентовой ветровке.

Оглядев его, «Марина Давыдова» дернула уголком губ.

Ну, по крайней мере, ей не придется тратить время и энергию на озабоченных стройотрядовцев — глянут студенты на мрачного «инспектора по охране труда», и сразу поймут, что связываться с этим громилой лучше не стоит. Куда спокойней любоваться Мариной издали. И для здоровья полезней…

— Готова? — произнес Васёнок приятным баритоном.

— Как юная пионерка! — отсалютовала Талия.

«Инспектор» коротко улыбнулся, показав ровные чистые зубы, и с легкостью подхватил рюкзак пугающих габаритов. Снаружи на нем висела гитара.

— В путь!

Тот же день, позже

Академгородок, проспект Науки

Отделение хронодинамики пряталось по примеру немецкого ЦИЯИ — во глубине корпусов Института ядерной физики. Строго говоря, науки о пространстве и времени давно уж выросли из штанишек первого отдела, но секретности никто не отменял. Тем более, что кроме СССР, хронофизикой занимались лишь в США и в Германском Союзе. Номинально существовал совместный проект Франции и Англии, но продвигался он через пень-колоду, напоминая чахлое растение, которое поливали лишь изредка, вспоминая по случаю. Приходилось бдеть.

Даже сам «заброс в прошлое на дистанцию 44 года» нигде, ни в каких документах не фиксировался, и никто «хронодиверсантов» не провожал в дальний… точнее, в долгий путь.

А еще вернее — и в дальний, и в долгий! Ведь, чтобы переместиться на многие годы в прошлое «Альфы», стартовать надо было из «Беты». Иначе Гомеостазис не пропустит, выставив непреодолимый заслон — постулат Новикова…

…Всё происходило обычно и даже скучно, но Талию не покидал знобкий страх. Она была в курсе, что анонимные испытатели уже окунались в реку Хронос, перемещаясь в прошлое на полвека — и благополучно возвращались обратно. Но Иверневу эти примеры не убеждали.

Ведь испытатели ничего в прошлом не делали, вообще ничего. Вставали, потягивались, выкуривали сигарету — и снова приседали в «позу Терминатора», дожидаясь, пока хронокамера нащупает их в прошлом…

«Всё будет хорошо, и даже лучше! — заверял её Васёнок. — Там очень чувствительные детекторы! Понимаешь… Мы, как любые иновременные объекты, создаем флуктуации в темпоральном поле, и из будущего они очень хорошо различимы, как яркий огонь в ночи! Приседаем на корточки, лобики в коленки… Минуты не пройдет, а мы уже в родном времени!»

Талия бубнила: «Понимаю, понимаю…» — и вздыхала тяжко. Она успокаивала себя тем, что, если вернуться не удастся, если их удел — остаться в минувшем навсегда, то надо тогда маму спасти. Ну, хоть попробовать…

Правда, Васёнок, со своей «хренофизикой», противился ее надеждам. Дескать, постулат причинности не одолеть…

— … Готовность пять минут! — разнеслось по громкой связи.

Покинув бета-ретранслятор, Наталья никого не заметила, и нервно передёрнула плечами. В «Бете» с дисциплиной было куда строже — сотрудники СБС наверняка видели гостей из «Альфы», но действовали строго по протоколу. Темпорально-транспозитационный манёвр…

Здешний ускоритель тахионов глухо гудел, руша потоки сверхсветовых частиц, и жужжание сегментов мощных электромагнитов сверху и снизу хронокамеры почти не было слышно. Они сдвигались и раздвигались, меняя конфигурацию поля, и зеленые пересветы на стеклах то ярчели, то пригасали.

— Дурацкое название, — бурчал Базилиу. — Ускоритель! Эта бандура тахионы, наоборот, тормозит, а не разгоняет… Пошли. Пора…

— Пошли! — выдохнула Талия. — А… поместимся хоть?

— Да куда мы денемся… Ускоритель тут старый, а камера новой модели — хватит, чтобы четверых забросить. А мы всего лишь втроем…

— Как — втроём? — выдавила Ивернева, ширя зрачки.

— Я, ты и рюкзак! — хладнокровно ответил Васёнок.

— Да ну тебя!

Наталья первой вошла в техотсек, где остро пахло озоном, и храбро отворила низенькую дверцу в хронокамеру. Ливень странных частиц с мнимой массой ее не пугал — электромагнитный зонтик прикроет. Поговаривали даже, что тахионное излучение омолаживает ткани и, вообще, способствует…

— Минутная готовность! — скомандовали невидимые хроноинженеры.

— Что стоим? — проворчал Василий, сгибаясь в три погибели. Кряхтя, он протиснулся в камеру и затащил рюкзак. — Приседай… тётя Ната!

— Я вот тебе дам «тётю»! — отпасовала Талия, изящно опускаясь на корточки.

Напарник смешливо фыркнул, устраиваясь рядом.

— Руками охватываем ноги… Маринка!

— То-то… — буркнула Ивернева.

— Лбом в колени! Десять… девять… восемь…

На счет «один» рушившийся гул как будто отдалился, стихая, зато явственно прорезался треск и скворчание, будто рядом вовсю работала электросварка.

В эту иллюзию верили глаза — сквозь сомкнутые веки пробивались сполохи синего и фиолетового огня.

И вдруг всё стихло.

Талия напряглась. Грозовой запашок энергосферы сдуло ветром. До чутких ноздрей дотянулся аромат хвои. Они в лесу?..

Нарушая ассоциативный ряд, невдалеке заурчал, подвывая, двигатель «Волги».

— Где мы? — прошептала Ивернева, таращась в темноту. — Мы в «Бете»?

— В «Альфе»! — откликнулся Васёнок, и хихикнул: — Вставай, приехали! Это сквер рядом с институтом… Должен быть… Да! Вон ИЯФ! Видишь, колонны? А вон… Такси! — неожиданно заорал он, срываясь с места.

Пружинисто разогнувшись, Наталья бросилась следом. В свете фонаря тускло блеснула желто-оливковым давешняя «Волга» — «новая», ГАЗ-24 с «шашечками».

— Подбросите? — склонился к окошку Гарин.

— Куда вам? — ворчливо ответил таксист.

— До вокзала!

— Только учтите: дорого выйдет!

— А мы не простые студенты! — хохотнул Васёнок. — Мы — стройотрядовцы!

— Работяги, значит? — голос шофера потеплел. — Садитесь! Погодь, парень. Давай-ка, рюкзак в багажник!

Пока «стройотрядовец» с таксистом в четыре руки запихивали «чувал», Талия юркнула на заднее сиденье, и выдохнула.

Странно, но беспокойства покинули ее, словно оставшись в будущем. А тело как будто звенело, дыша прошлым, рождая в душе трепет азарта. Ее зовут Марина Давыдова, и ей по правде восемнадцать! И это действительно «Альфа» — в «Бете» не выпускали «Волгу» ГАЗ-24, с тамошних конвейеров сходила «Рено» 30, растиражированная «тридцатка»…

«Всё будет хорошо! — заверяла себя Наташа. — И даже лучше!»

Такси тронулось, и покатило, набирая скорость. Васёнок, рассевшись на переднем сиденье, изредка перебрасывался словом-другим с водителем, их лица смутно подсвечивали приборы.

«Волга» летела в черноте ночи, а за окнами всё чаще разгорался скупой свет — фонарей, витрин, окон, встречных фар.

Душа Талии очистилась от былых страхов, но последняя глухая тревога точила покой. А сколько времени? А какой нынче день? Месяц и год?

— Приехали!

Такси замерло у громады вокзала. Пока Васёнок расплачивался и выкорчевывал из багажника рюкзак, «Марина Давыдова» подбежала к кассам.

— Два билета до Красноярска! В купе, если можно…

Сердце в груди колотилось, унимая стук, а глаза так и шарили вокруг. Всё верно, никакой ошибки! Вон она, дата!

— С вас тридцать рублей.

Талия протянула в окошко три красненькие десятки, почти не отличимые от тех, которыми она пользовалась сорок с лишним лет тому вперед.

— Купила? — послышался задышливый голос Гарина.

— Купила… — ворчливо отозвалась Ивернева. — И не в плацкарте!

— Эт-хорошо! — повеселел Васёнок. — А то у меня лапы свешиваются…

Отойдя от кассы, Талия сказала негромко:

— Я так боялась… Но сегодня тут тоже пятница! Только не десятое, а девятое… Синхронизация полная!

— Не полная, — ухмыльнулся Базилиу. — Год другой!

В это время проснулся громкоговоритель, и гулко разнес:

— Скорый поезд «Москва — Чита» прибывает на третий путь…

— Наш! — определила Наталья. — Пошли, умник… И как только тёзка тебя терпит!

— Тёзка? — озадачился Васёнок.

Ивернева победно улыбнулась.

— Маришка! — и заторопилась, словно лишая спутника последнего слова: — Пошли скорее! Нам еще стелиться… Давай, я гитару понесу.

Фыркнув, Гарин сунул «Марине» зачехленный инструмент, и поволок свою необъятную ношу на перрон.

— В Красноярске нам выходить где-то после обеда… — пыхтел он. — Так что выспимся!

— Ага, выспимся! — поддакнула Талия. — Если кое-кто храпеть не будет.

— Да я не храплю! — возмутился Базилиу.

Перебрасываясь колкими шуточками, путешественники во времени поднялись в гулкий тамбур купейного вагона. Пахнуло горьковатым дымом.

«Чаю попьем… — утомленно подумала путешественница. — Два стакана в подстаканниках… Или завтра уже? Спать хочу…»

За распахнутыми дверьми купе шла размеренная кочевая жизнь. Люди расстилали «походную» постель, шуршали мятыми газетами в пятнах от жилистых кур или пахучей колбасы, звякали ложечками в звонких стаканах, бубнили о делах и планах или молча пялились в окно на вокзальную суету.

Шёл одна тысяча девятьсот семьдесят четвертый год…