Будни самогонщика Гоши

Глава 9

Последующие дни шли спокойно. Я ремонтировал машины, трактора – проснулись клиенты. Съездил в Брянск, открыл несколько карт-счетов в разных банках и разбросал по ним деньги. Так спокойнее. Поспела брага, и я занялся перегоном. Получил спирт-сырец, начал дробную перегонку. Самогон тек бодрой струйкой, холодный и ароматный. Что значит медь! Готовый напиток я заливал в кег. Добавлял сахар, пряности и дубовую кору. Процесс шел.

Он был в разгаре, когда в дом позвонили. Я вышел во двор и протопал к калитке. За воротами стоял полицейский автомобиль, рядом – двое. Одного я знал – участковый. Вторым был незнакомый тип в штатском.

– Добрый день, Георгий Михайлович! – поздоровался участковый. Что это он официально? Тип в штатском сухо кивнул. – Можно зайти?

– Проходите! – распахнул я калитку.

В доме тип в штатском уставился в аппарат.

– Самогон гоните?

– Да! – подтвердил я. – Вы из-за этого?

– Нет, – возразил он. – Есть вопросы. Можно присесть?

– Там! – указал я на стол.

Мы сели.

– Я оперуполномоченный Иванцов, – сообщил тип. – Веду розыск. Два гражданина пропали неподалеку от Дымков. Или же здесь, – он выделил «здесь» голосом и достал фотографии. – Знаете их?

– Ну и рожи! – сказал я.

– Видели?

– Нет.

– Есть информация, что они были у вас.

– Кто это сказал?

– Не могу ответить.

– Тогда и я промолчу.

– Отчего?

– Не хочу комментировать бред.

– Я обязан проверить.

– Проверяйте! – кивнул я. – Разрешаю все осмотреть. Дом, мастерскую с сараем. Покажу участок. Вдруг кого-нибудь закопал?

– Зря шутите, – сморщился Иванцов.

Он слазил на чердак, заглянул в погреб. В сарае первым делом подошел к двери на стене.

– Что там?

– Ничего.

Я открыл дверь. Он потрогал стену, ковырнул пальцем шов.

– Кладка старая, – сообщил я. – Но могу принести лом. Выбьете пару кирпичей. Только я выйду. Вдруг стена упадет.

– А зачем дверь?

– Образец продукции. Ведь я слесарь. Могу вам сварить. Принести лом?

– Нет нужды, – буркнул он, и мы пошли в дом.

– У вас есть оружие? – спросил Иванцов.

– Карабин «Сайга». Разрешение имеется. Он подтвердит, – я указал на участкового. Тот кивнул.

– Предъявите!

Я принес «Сайгу». Иванцов сунул мизинец в ствол, достал, рассмотрел и понюхал.

– Стреляли давно, чистили – тоже. Масло загустело. Можно убрать. И все же не понимаю, – сказал он, когда я спрятал ружье. – Почему указали на вас? Участковый говорит о вас хорошо, соседи – аналогично.

Он и соседей опросил? Вот гад! Создал мне репутацию.

– А вы скажите, кто настучал, – предложил я. – Тогда, может, и разъясним. Самому интересно.

– Цыгане, – вздохнул он. – Родня пропавших. Сообщили, что те ехали к вам. Следовало проверить.

М-да, не учел. Все не предусмотришь.

– А зачем ехали, не сказали?

– Нет. Но вас они знают. Имя, отчество, адрес.

– Пробили по номеру машины. Пара пустяков.

– Вот как? Но почему?

– Несколько дней назад ездил в Брянск. На обратном пути вижу: стоят две машины: «мерс» и старенький «Опель». На обочине трое месят одного, причем, явно пенсионера. Остановился, подошел. Трое – цыгане, дед – белорус. Спрашиваю: в чем дело? Почему бьете старика? Они на меня – матом, один с кулаками полез. Я этого не люблю. Бойцы из них никакие, да и пьяные в хлам. Надавал им люлей и уложил мордой в асфальт. Расспросил деда. Тот рассказал. Обгоняя его, «мерс» вильнул и задел крыло. Царапина, небольшая, но там ведь чавелы. Остановили старика, стали вымогать деньги. Он предложил вызвать ГИБДТ. В ответ стали месить, а тут я.

– Что дальше?

– Предложил деду вызвать полицию. Он не захотел. Сказал, что для его «опеля» царапина ерунда, а обидчики свое получили. Сел и уехал. Я достал из «мерса» аккумулятор, отвез его на сотню метров и там бросил. Это чтобы за дедом не погнались. После чего уехал.

– Цыгане угрожали?

– Еще как! Один кричал, что он сын барона. Дескать, уроет. Но мне было наплевать. Такие только грозят.

– Не всегда. Ведь те двое ехали к вам.

– Сомневаюсь. Как они пропали?

– Нашли машину на трассе. Салон пуст, вещи разбросаны. В машине что-то искали.

– Наркоту.

– Думаете?

– Что ж еще? С кем-то деньги не поделили или рынок сбыта. Их проследили и хлопнули.

– А причем вы?

– Свели счеты. Натравили полицию. Вы пришли ко мне в дом, говорили с соседями. Мне это неприятно.

– Нам тоже, – вздохнул Иванцов. – Но служба обязывает.

– Ладно! – сказал я. – Попробуем первогон?

– То есть первач? – улыбнулся Иванцов.

– Первач содержит эфир, ацетон и метиловый спирт. Пить это нельзя. Первогон – свежий продукт. На вкус несколько резковат, но пьется легко.

Иванцов глянул на участкового.

– Я за рулем! – вздохнул тот.

– Дмитрию дам с собой. Заодно накормлю.

– Идет! – кивнул Дима. – Есть хочу. Маковой росинки во рту с утра не было.

Посидели мы от души. К первогону я подал сало, колбасу и яичницу толщиной в палец. Квашеная капуста, огурцы и поспевший каравай. К окончанию застолья я звал опера Сергеем, он меня – Гошей. Про Диму говорить нечего. Не раз вместе пили.

– Хороший ты человек, Гоша! – сказал Иванцов. – Мне это Дима сказал, да и сам вижу. И самогон у тебя чудо. Вовсе не резкий. Ик!

Я дал ему бутылку с собой, еще одну – Диме. Проводил и вернулся в дом. Дрянь дело. Чавелы в полицию настучали… У них это западло, но они все равно пошли. Не отцепятся. Отловят где-нибудь на дороге, очередь по кабине – и марш Штрауса. Преувеличиваю? А те двое с оружием? А история на дороге? Она, кстати, была. Я тогда «контрабасом» служил, по делам ехал. Ну, и влез. Возвратившись в часть, доложил командиру.

– В полицию они не пойдут, – сказал капитан, – а вот мстить могут. Подбегут на улице и ударят ножом. Подлый народ. Ты в их поселках бывал?

Я покрутил головой.

– Вот и не суйся! Чужой туда не зайдет, а зайдет – дай бог целым вернутся. Устроили себе гетто. Поговорю кое с кем. Отстанут.

Капитан слово сдержал. Но за мной была армия. Сейчас – никого. Чавелы не успокоятся. Про золото они знают. Вывод: надо линять. Причем, куда-нибудь далеко. Деньги есть. Уехать к родителям? Жить рядом с мамой? Я ее, конечно, люблю. Но слушать: «Когда возьмешься за ум? Получишь хорошую специальность, заведешь семью? Сколько можно гайки крутить?» Матушка у меня генерал в юбке. Ей бы частью командовать. Равняйсь! Смирно! Равнение на родителей! Вдобавок – сильно набожная. Нет уж! Вырос.

Махнуть на Дальний Восток? В Сибирь? Друзей у меня там нет, знакомых не наблюдается. Одному плохо. Да и там найти могут. Сейчас это на раз. Дал полицаю на лапу, тот по базе пробил. Перо в бок – и прощай, Гоша! Не хочу. Подводим итог. Есть место, где меня не найдут. И знакомые там имеются. Решено!

Несколько дней прошло в сборах. Позвонил маме, сообщил, что уезжаю на Севера. Нашел денежную работу. В доказательство буду переводить по двадцать тысяч рублей в месяц. Это знак: у меня все хорошо. А вот звонить не смогу – сеть плохая. Стоически выслушал нотацию, пообещал, что буду себя беречь. Затем сел в машину и покатил в Брянск. Первым делом зашел в банк. Дал поручение переводить на карт-счет матери деньги. Еще – вносить за меня платежи. Заказал пять килограммов серебра в слитках разного номинала. Столько в кассе не оказалось, меня попросили подождать. Я отошел в сторону и присел на диван.

– Гоша?

Я поднял глаза – Настя! В красной курточке с капюшоном, в бордовых сапожках. Синие джинсы заправлены в голенища. Сама стройная и красивая – как всегда. Удивительно, но я отметил это спокойно. Ничего не ворохнулось в душе.

– Здравствуй! – я встал.

– Рад меня видеть? – улыбнулась она.

– Так точно.

– Давно не «сапог», а слова те же, – покачала она головой. – Что делаешь?

– Тебя жду.

– Шут! – покачала она головой.

– Клиент номер двести двадцать один! – объявил информатор. – К оператору номер три.

– Извини! – сказал я и пошел к кассе. Там приложил банковскую карточку к терминалу и набрал пин. Терминал выдал чек. Оператор стала совать слитки в лоток. Я брал их и складывал в стопку. Когда счет совпал, взял слитки перед собой и понес к дивану. Там стал пихать в сумку.

– Ого! – удивилась Настя. – Зачем столько?

– Кушать. Они вкусные.

– Прекрати! – возмутилась она. – Трудно сказать?

– Это плата за землю. Там берут серебром.

– Земли много?

– Около ста квадратных километров.

Не вру. Мюррей по пути к городу кое-что рассказал. Меры в Зульде другие, но я перевел.

– Хочешь сказать, соток?

– Километров.

– И где столько продают?

– Далеко. В другом… государстве.

– Вправду, сто?

– Да, – кивнул я. – Реки, поля и леса. Буду пахать землю, растить скот.

– Сам?

– Работники есть. А я буду руководить и проверять результат.

– Типа олигарх?

– Вроде.

– Врешь ты все!

Я покрутил головой. Она глянула мне в глаза.

– Не врешь, – сказала задумчиво, – я тебя знаю. Выходит, разбогател?

Я кивнул.

– Почему не сказал?

– Для чего? Звезд у меня не прибавилось, лычек – тоже.

– Зато деньги есть. Это лучше. Будешь жить, как король. Хозяйка нужна?

– Там найду. Зачем везти дрова в лес?

– Скотина!

На нас стали оглядываться.

– Настя! – сказал я. – Там война. Я успел пострелять. Пару раз чуть не убили.

– Я не трусиха! – тряхнула она головой. – И стрелять умею. На ковре меня видел.

– Надоела спокойная жизнь?

– Вообще все.

– Что случилось?

– Замуж собралась, – вздохнула она. – Был один майор. Думала, что у нас любовь, а он повышения захотел. Получил его через отца и – фьють! Сволочь!

Кого ищем, того и обрящем…

– Возьмешь?

– Нет, – сказал я, – не рискну. Собой можно, тобой не хочу.

– Ты изменился, – сказала она. – Раньше б не отказался. У тебя кто-то есть?

– Нет.

– Врешь! – сказала она. – Я же вижу. Кто она?

– Дочь барона.

А что? Брент – это барон.

– Баронесса?

– Типа того.

– Удивительно, но не врешь, – заключила она. – Она хоть красивая?

– Симпатичная. Клычки изо рта торчат – прелесть как! Волос рыжий. Скачет верхом на быке, стреляет из лука.

– Тьфу на тебя! – возмутилась она. – Фэнтези начитался. Чуть было не поверила. Бывай, Гоша! Ешь свое серебро!

Каблучки зацокали прочь. И чем, спрашивается, не угодил? Всю правду сказал. Улыбнувшись, я взял сумку и пошел к выходу. У меня дел – море…

Пять дней я мотался по области. Покупал, вез домой, забивал запасами мастерскую. К железной двери сарайчика остался только проход. Забежал к тете Маше, выдал легенду о Северах.

– Жаль! – вздохнула она. – Но понимаю. Молодым скучно в деревне. Хочется мир посмотреть, рублей заработать. Береги себя, Гоша! Надоест – приезжай. За домом я присмотрю.

– Это вам! – я поставил на стол банку. – Вишневка.

– Спасибо! – поблагодарила она.

На том и расстались. Отвальную справлять я не стал – не в Турцию еду. Наконец, возле дома остановилось такси. Я вышел, погрузил сумки в багажник, помахал ручкой соседям. Когда такси въехало в лес, попросил остановиться.

– Передумал ехать, – объяснил водителю. – Деньги – вот!

– Развернусь и подкину!

– Не нужно, – сказал я. – Тут рядом.

Таксист пожелал мне удачи и скрылся.

Лесом я прошел до опушки, сел на пенек. Дымки лежали передо мной. В окнах гасли огни – люди ложились спать. Им рано вставать утром. Неожиданно защемило сердце. Увижу ли их вновь? С чего я испугался цыган? Или дело не в них? В рыжей девочке, которая ездит верхом? Нравится она мне? Да. Настя тоже нравилась… А вот встретил после разлуки – и ничего. «Ветреный ты человек, Гоша! – упрекнул я себя. – Шило в заднице. К приключениям тянешься. Так и скажи!»

И скажу. Изменил меня Мульд. А вот как, не пойму. Ладно, пора…

Ночевал за проходом. В доме нельзя, в мастерской холодно. К тому же не повернуться. Натащил добра, как хомяк в нору. Я прошел в Мульд, расстелил коврик. Палатку ставить не стал – нет смысла. Залез в спальник и уснул.

Разбудил меня Биб. Я пустил его погулять. Он это любит. Покружит, нырнет в руку, подпитается силой – и вновь сторожить.

– Хозяин! – пищал Биб. – Вставай! Создатель пришел.

Спросонья я едва не рехнулся. Создатель? Какой? Бог Саваоф? Сотворивший Землю и всех нас?.. Что ему нужно? Я сел и захлопал глазами. Оказалось – Верун.

– С утром ясным! – сказал он.

– Здравствуй, дедушка! – поклонился я. – Вот тебе подношение в узелке.

Пока дед его разгружал, я оделся.

– Зачем у меня спишь? – поинтересовался Верун. – Почему не там?

– Могут убить.

– Из-за золота?

Я кивнул.

– Предупреждал! – поднял палец Верун. – Говорил! Молодежь… Не слушают стариков. Считают себя умными. А потом плачут. Вот Ив человеком был! Никогда много не брал. Принесет пару серег, поменяет на золото – и ушел. И никто ему не грозил.

Так когда это было…

– Решил сюда перебраться?

– Да.

– Землю возьмешь?

Я кивнул.

– Уговор помнишь?

– Да, дедушка! Будет роща.

– Место хорошее выбери! – проворчал он. – Чтоб холм, рядом река. Скажи хрымам, что сор убирали, жертвы несли.

– Прослежу! – кивнул я.

– Приезжай за саженцами! – сказал он и исчез.

Я пошел к ручью. Он тек за холмом – быстрый, чистый. Вода словно мед. Здесь из рек пьют. Никто в них не гадит. Здесь и воздух другой – густой, сладкий. В Дымках тоже не плох, но здесь лучше.

Завершив туалет, я вернулся к холму. Скатал коврик и спальник, прикрепил к рюкзаку. Открыл сумку с оружием. Трофеи я перебрал, заодно вычистил. Грязи на них было вагон. Что взять? ПМ[10] и наган в сторону. Патронов к ним совсем ничего. Автомат? Брать его в город? Зачем? Значит, ТТ и кинжал Клая.

Я выкатил байк. Специально купил, чтобы здесь ездить. Шины толстые и широкие. Тормоза дисковые, вилка с амортизацией. Красота!

К городу я подлетел с шиком. Встречные застывали в изумлении. Я сигналил в клаксон, и они отбегали в стороны. Весело! Так и вкатил в ворота. Стража чуть копья не уронила. Я залетел на площадь и тормознул у высокого здания. У дверей его стоял страж. При виде меня, он вжался спиной в створку.

– Судья Мюррей дома? – спросил я.

– Д-да… – выдавил он.

– Доложи, что приехал Гош. Он знает, зачем.

– С-слушаюсь, господин!

Не сводя с меня глаз, страж на ощупь нашел калитку и исчез в ней. Хорошо, что копья нет. Не то точно б застрял.

Я ждал, что выйдет слуга, но явился лично Мюррей.

– Зачем напугал моего воина? – спросил, сделав строгий вид. Но глаза смеялись.

– Да вот! – указал я байк. – Прикатил на самобеглой повозке. Он такого не видел и испугался.

– А ну-ка! – заинтересовался судья. – Покажи!

Я сделал круг по площади. На ней уже собирался народ. Под колеса лезли мальчишки. Я отогнал их клаксоном.

– Умеешь ты удивить, Гош! – покачал головой Мюррей, когда я встал напротив. – Где делают такое?

– Там, где живу.

О китайцах умолчим.

– Наверное, дорого стоит?

– Да, – подтвердил я.

Скажу «дешево», так попросит продать. А где взять другой? Домой хода нет.

Муррей осмотрел байк, пощупал шины, нажал на клаксон.

– Интересная колесница, – заключил в итоге. – Только кхар лучше.

– Кхара нужно кормить.

– Зато везет раненого и уставшего. Здесь ведь сам?

Сразу главное углядел. Я кивнул.

– Идем в дом! Не то скоро город соберется, – он указал на площадь. Там толпился народ.

Я закатил байк во двор и пошел в дом. Тот имел два этажа. Первый – явно для заседаний. Огромная комната, лавки, стол. Более ничего. На втором судья жил. Комнаты, стол с лавками, сундук, подсвечник. Через раскрытую дверь видна кровать. Поверх балок – потолок. Здесь это признак достатка. Дерева много, а доски дороги. Их обтесывают вручную.

– Садись! – Мюррей указал на лавку. – Есть хочешь?

– Не откажусь.

– Эй! – крикнул Мюррей. В дверь заглянул слуга. – Беги к Лургу и принеси нам еды. Пива тоже.

– Есть нир, – сказал я и стал открывать рюкзак.

– Пиво не помешает! – хмыкнул Мюррей.

Ну, да. Без него деньги на ветер.

– Ждал тебя позже, – Мюррей сел.

– Обдумал твои слова. Как только смог – сразу. Серебро я привез. Есть нир, но его не так много.

– Поедим, кликну Клеца, – кивнул он.

– А у вас? – спросил я. – Войны нет?

– В степи замятня, колдунам не до нас.

Поясню. Колдунами считают кочевников. Они у них есть. Колдуны знают яды и наводят порчу. Здесь их не любят, но с кочевниками торгуют. Меняют скот на зерно, кожи на полотно. Кочевники покупают украшения и оружие. Платят серебром. Его берут где-то на юге. Там живет оседлый народ. Ткет тонкие ткани, делает красители. Добывает серебро, чеканит монету. Это к ним ходят караваны. Сейчас, правда, стоят, у кочевников – замятня.

– Недавно поймали двоих, – продолжил Мюррей. – Пришли к городу, залезли в сарай и стащили курицу. Хозяйка вызвала стражу. Нашли их в лесу, где они жарили птицу.

– Не похоже на колдунов, – сказал я.

– Колдуны! – хмыкнул судья. – Привели их ко мне. Спросил: кто они? Бормочут про каких-то «ромал». Нет таких в Зульде, в других землях – тоже. Приказал их раздеть. А тела – все в рисунках, да еще резы написаны. Колдовские, ясное дело!

Подвели чавел партаки. Что они написали? «Сын преступного мира»? «Не забуду мать родную»? «Спаси и сохрани»? Хорошо, что тату у меня нет.

– Как с ними поступили?

– Приказал повесить, – пожал плечами Мюррей. – Что ж еще?

Я расстроен? Ничуть. У чавел был шанс. Хочешь есть – заработай. Наруби людям дров, наноси воды. Они выбрали воровство. За него в Мульде отрубают руку. Могут и повесить – смотря, что украдешь. В тюрьмах здесь не держат. Содержать тебя, кормить? Казнь дешевле.

Принесли еду. Жареных кур, хлеб, пиво. Я достал банку с самогоном. Плеснул судье в кубок, себе – пригубить. Ел теплое мясо, запивал пивом. Хорошо! Надо будет завести пивоварню. Я же олигарх…

Пришел Клец. Выглядел он довольным. Серебро взвесили и посчитали. Клец отдал мне закладную. На пергаменте – незнакомое письмо. Говорить по-местному я могу, а вот читать – нет. Что ж, займусь. Судья принес Камень Правды.

– Поклянись, что ты сын сотника!

– Я клянусь…

– Не соврал, – заключил Мюррей и забрал Камень. – Идем!

Мы вышли. На площади толпился народ.

– Объявляю решение королевского суда! – огласил Мюррей. – Сын сотника Гош купил земли Кираха за честное серебро. Теперь он их защитник и владетель. Слава глею!

– Слава! – отозвались в толпе.

Неохотно кричат.

– Их следует угостить, – посоветовал Мюррей.

– Ты об этом не говорил.

– Обычай, – сказал он. – Серебро у тебя есть. Дай пять монет, и они будут хвалить тебя год.

Вымогатель! Мог бы предупредить. И хитер. Раскрутил олигарха на банкет. Я полез в кошель, отсчитал пять динов. Высыпал их в ладонь судьи.

– Глей Гош угощает город! – объявил судья. – Во второй половине дня накроют столы. Будет хлеб, мясо и пиво. Слава глею!

– Слава! – завопила толпа. – Слава! Долгие лета!

В этот раз орали самозабвенно. Что значит халява!

– Пока будут готовить угощение, съездим за ниром, – сказал Мюррей. – Он у тебя далеко?

– В роще.

– А как смотрит на это Верун?

– Я даю ему подношения.

– Ловок! – усмехнулся Мюррей. – Роща надежнее закромов. Никто в здравом уме туда не войдет. А уж взять… Смелый ты, Гош! Не испугался бога. Как только решился! Или кто подсказал?

– Само вышло.

Он не поверил, но спорить не стал. К нам подвели кхаров. Байк пусть постоит. Мы с повозкой, а та тянется медленно. На байке рядом с тихоходом – мучение.

В роще я сходил за проход, вытащил кеги. Погрузил в тачку и отвез к дороге. Мюррей ждал меня на дороге.

– И здесь у тебя колесница, – заметил судья. – Ловко придумал. А что сам возишь?

– Он в рощу пойдет? – я указал на возницу. – Или твой страж?

Те изменились в лице.

– Прав! – согласился судья. – Зато товар под защитой.

Мы отвезли самогон в город. Там Мюррей вручил мне кошель с золотом. А потом было торжество. Народ пил и гулял. Славил глея и судью. Носились довольные дети. Их накормили от пуза. Ночевал я в доме судьи. Расстелил коврик на лавках и залез в спальник. Мне предложили матрас с сеном и суконное одеяло. Отказался. Вдруг там клопы? Они, к слову, здесь есть – видел. Странный мир. Лошади здесь не живут, а клопы – запросто. Тараканы бегают. Комары в болотах звенят, змеи ползают … Нет в мире идеала. А хотелось бы…