Будни самогонщика Гоши

Глава 11

Следующие дни пролетели в трудах. Следовало торопиться – сезон уходил. Пока гнал самогон и занимался золотовалютными махинациями, апрель подошел к концу. Я приказал Сае оставить при замке по три хрыма от каждой деревни. Их в глействе тринадцать. Несчастливое число, но это как для кого. Велел пригнать упряжных волов и повозки, затем отвел всех к оставленной для пара земле.

– Будем сеять!

– Господин! – удивилась Сая. – Земля не даст урожая.

– Не даст – купим зерно. Серебро у меня есть. Но я думаю, что ты ошибаешься.

Она пожала плечами: дескать, ты глей. Поступай, как хочешь. Велишь раком встать – встанем. Я отвел повозки к залежам удобрений. Навоз здесь бросали в старый овраг, и его набралось доверху.

– Грузим на повозки и везем на поле! – приказал я. – Отбираем снизу, где перегнило.

Возчики ухмыльнулись: чудит глей! Возражать, однако, не стали. Глей обещал покормить – отчего же не поработать? Лопаты замелькали в руках, повозки потянулись к полю. На нем выросли черные кучки. Я взял вилы и показал хрымам, как разбрасывать навоз. Они этим занялись. Сам тем временем прицепил к быку плуг.

– Цоб цобе!

Именно так погоняют быков, если верить книгам. Бык подумал и потянул плуг. Шел легко – для него это не нагрузка. Пласты черной, мягкой земли потянулись ровной бороздой. Отпахав до конца поля, я отогнал быка на другой край и вновь вонзил лемех в землю. Такова технология. Отвал идет вправо, поэтому пашут от краев, тогда получается ровно. Хрымы шли следом, наблюдая за процессом. На их лицах читался восторг. Как глубоко пашет эта железная соха! Какой ровный и красивый отвал! Пройдя борозду до конца, я подозвал молодого хрыма.

– Теперь ты. Понял, как надо?

Он закивал и схватился за ручки плуга.

– Пройдешь две борозды и уступишь другому. Пусть пробуют все.

Хрымы довольно загомонили. Я занялся бороной. Пока ладил ее к быку, нужную полосу отпахали.

– Цоб цобе!

Борона оставляла за собой полосу рыхлой земли. Мягкий здесь грунт, жирный. Черноземье. Пройдя ряд, я передал быка хрымам – пусть учатся. Сам стал снимать с повозки ведра с замоченными семенами. Это сделали вчера, как раз сутки прошли. Сая с любопытством наблюдала.

– Что это, господин?

– Семена сахарной свеклы. Сладкой репы.

– Для чего?

Я ополоснул руки и достал из рюкзака рафинад. Протянул ей кусочек.

– Положи в рот, но не грызи.

Она бросила рафинад в рот. Подвигала его языком. Глаза у нее стали большими.

– Как мед. Слаще!

Разумеется. Мед, кстати, здесь есть, но он дорог. Добывают его в лесах, в примитивных бортях[13]. Цену за него ломят грабительскую – 15 дуков за либ, Дюлька просветил.

– Это белый мед, в сладкой репе его много. Мы выдавим из нее сок, выварим и получим сахар.

– Его можно выгодно продать, – заключила Сая.

Правильно мыслит. А жом я пущу на самогон. Неплохое сырье. При правильной технологии даст отменный продукт.

К середине дня пахоту завершили. Ну, так пара гектаров. Хотя селяне были удивлены – так быстро! После обеда сажали свеклу. Я объяснил, что это за культура, дал попробовать рафинад. Выделил каждому понемногу. Сахар завязывали в тряпицы и прятали в сумки. Детям понесут. Я сделал трассировку борозд, объяснил, как сажать. Заодно – и картошку. Привез ее всю. Кому ее есть в Дымках?

Справились быстро – работников много.

– Плуг и борону можно взять в пользование, – объявил я. – Очередность установите сами. Но сначала вспахать вдовам. И еще. Вы разбрасывали навоз. Для растений он как еда. Они лучше растут, урожай больше. Там, откуда я родом, делают так. Хлеб родит хорошо. У нас его так много, что мы кормим зерном скот.

Хрымы уважительно закивали, кажется, проняло. Назавтра была косьба. Кузнецы сделали мне косовища по привезенному образцу. Перед тем, как насадить лезвие, я отбил его на бабке на виду у хрымов. Дал по косе и велел повторить. Справились, народ здесь умелый. Насадив косы, мы отправились на луг. Я встал с краю, отточил лезвие бруском, и – ш-шух!

Косить учил меня дед. Было это давно, но навык остался. Это как езда на велосипеде. Покатив раз, сможешь всегда. Ш-шух! Ш-шух!

Я прошел луг до конца. Следом, внимательно наблюдая, шли хрымы.

– Теперь вы! – велел я. Они достали бруски, зазвенели о металл. Кос я привез тридцать, столько же брусков. Не дешево обошлись. Сама коса, кольцо для крепления и брусок. Умножаем на 30… Но надо.

Сразу не пошло. Втыкались в землю острия, лезвия сбивали верхушки. Я останавливал и показывал. Пяткой нужно. Тело расслаблено, плечи двигаются легко. Ш-шух! Потихоньку дело двинулось. К обеду с лугом закончили.

– Косы можно забрать, – объявил я. – По две на деревню. Это мало, но у вас есть кузнецы. Пусть откуют по образцу. Железо я дам.

Об этом я позаботился. Из стальных листов в Брянске мне нарубили полос – разной толщины и ширины. Часть их я привез, остальные ждут в мастерской. На косу много не надо. Я раздал полосы хрымам. Захотят больше, сделают из своего железа.

После обеда селяне ушли. Одни несли косы, другие – металл. Я смотрел им вслед. Выйдет ли толк? В царской России – я об этом читал – рожь заставляли косить. Селянам проще было серпом. Жали женщины, долго и тяжело. Косой намного быстрее. Здесь жнут даже траву. Сена мало, соответственно – и скота. Перед зимовкой его в основном режут – кормить нечем. Возможно, удастся это сломать. Травы – море. Коси да суши.

Сая смотрела на меня с удивлением. Странный глей. Сам косит и пашет. То ли еще будет! Вечером ко мне подошел Нираг.

– Нужны новобранцы! Нас мало.

К тому же за учебу принято платить… Я позвал Саю и Тига, задал вопрос. Где взять воинов? Отобрать из селян? Идею забраковали – без того мужчин не хватает. Потому бывший глей звал кароссцев. Мне они не нужны – сволочи. Нираг с этим согласился. Нанять других? Дорого, да и смысла нет. Нужна постоянная часть.

– Где Клай брал новобранцев? – спросил у Нирага.

– У изгоев.

– Это кто?

Мне рассказали. В Мульде общество родовое, все повязаны узами. Без этого не прожить. Род заботится о своих членах – защищает и оберегает. Одиночка обречен. Изгнать человека из рода – все равно, что обречь смерти. Любой может его убить, не понеся наказания. За что изгоняют? За воровство. Иногда – за связь с мужней женой, порчу девки. Здесь с этим строго. Еще за хулу на богов, лень, пьянство – причин много. Другой род изгоя не примет, они тянутся в города. Там их заставляют пахать. Тяжкий труд за еду, репутация отбросов. Не понравился горожанам – вон. Украл что-то – смерть. Оправдаться невозможно. Изгои сбиваются в шайки. В этом случае жизнь их коротка. За разбой в Мульде вешают. Местные знают леса, найдут быстро. Отчего брент рискнул?

– Изгой будет стараться, – ответил Нираг. – Для него это возможность выйти из нищеты. Клай хитер. Пока учат, денег не платит. Да и после положит немного.

А что, выход. Армии из отбросов на Земле были. Например, в Англии в девятнадцатом веке. Эта армия разгромила Наполеона под Ватерлоо. Из подонков делали солдат. Жестокая дисциплина, суровое наказание за малейшую провинность – это с одной стороны, с другой – сытная кормежка и выпивка. Пинта[14] вина или треть пинты крепких напитков в день. Многие шли в армию, чтобы пить.

– Завтра едем в город, – сказал я. – Заберем тех, кто годится. Обещаем сытную еду, пиво каждый вечер.

– Пиво? – удивился Нираг.

– Тем, кто будет стараться. Остальных выпивки лишим. И двойную порцию для усердных.

– Прибегут все! – хмыкнул Нираг. – В городе их много. Сотню точно наберем. Может, две.

– Две так две. Лишние потом отсеятся.

– Нам их не прокормить! – взволновалась Сая. – Нет столько провизии.

– Купим. Деньги есть. Кормить будем хорошо. Хлеб, каша, мясо. Воин должен быть сыт.

Нираг одобрительно кивнул.

– Едем вместе! – заявила Сая. – Вы – за воинами, я – за продуктами. Знаю, у кого покупать. Вас торговцы обманут.

Я только плечами пожал: пусть едет.

Пахол переступил порог комнаты и поклонился сидевшим за столом. Тех было двое. Молодой глей и воин постарше. Вождь наемников, как сказали побывавшие здесь.

– Подойди! – велел вождь.

Пахол похромал к столу.

– Что с ногой? – спросил глей.

– Родился таким.

– И с чего пришел? – хмыкнул вождь. – Я беру воинов. Хромые не нужны.

– Я могу работать с железом, – поспешил Пахол. – Сделаю стол или лавку. Скую замок к сундуку. Вот! – он достал из сумы и положил на стол железный цветок.

Глей взял его и внимательно рассмотрел.

– Сам ковал?

– Да, господин!

– Расскажи.

Пахол стал объяснять. Как сделал стебель ромашки. Как вставил в центр бронзовый кружок, затем приварил лепестки. Насек их, чтоб походили на живые. Несколько дней работы…

– Для кого ковал?

– Девушки, – смутился Пахол.

– А она что?

– Посмеялась. Колченогий я.

– Почему стал изгоем?

– Мастер выгнал. Из-за этого, – Пахол указал на цветок. – Мне велели сделать замок, а я тратил время на забаву, – он вздохнул.

– А что к другим не пошел?

– У них дети в подмастерьях, – объяснил Пахол. – Или родня. Кому нужен изгой?

– Чем живешь?

– Скот смотрю. Кормлю, убираю в хлеву. Помогаю хозяйке. Ношу воду, рублю дрова.

– Не похоже, что тебя сытно кормят, – сказал глей. – И одежда вся в дырах.

Пахол снова вздохнул. А что скажешь? Правда.

– Беру! – сказал глей.

– Колченогого? – удивился наемник.

– Гефест тоже хромал, – непонятно сказал глей, – но ковал броню для богов. Мастера мне нужны, – он посмотрел на Пахола. – Ступай и жди во дворе. Держи! – протянул ромашку. – Найдешь, кому подарить.

Пахол взял, поклонился и вышел. На постоялом дворе, что на окраине города, ждали окончания смотра. Кузнец похромал к толпе принятых.

– Взяли? – не поверил рябой хрым. Ранее он цеплялся к Пахолу. Смеялся над его хромотой, тыкал пальцем.

– Да! – гордо ответил Пахол. – Глею нужны мастера. Вот! – показал он ромашку.

Та пошла по рукам. Новобранцы разглядывали цветок.

– Баловство! – хмыкнул рябой хрым. – Лучше б нож сковал.

Пахол взял у него ромашку и достал из сумы нож. Он сделал его для Ромилы. Ножны из кожи, костяная рукоять с узором, узкий, острый клинок. Но Ромила нож не взяла – ей не нравился Пахол. Отдала вместе с цветком.

– Добрый! – оценил рябой и сунул нож в суму. – Пригодится.

– Отдай! – схватил его за рубаху Пахол.

Рябой отодрал его руку.

– Ковыляй отсюда!

Он толкнул его в грудь. Пахол оступился и упал на траву. Хрымы засмеялись.

– Что за волтузня?

Пахол не заметил, как рядом выросли вождь и глей. Хотя, чего удивительного? Пахол был последним в очереди. Опершись руками о землю, Пахол встал и указал на рябого.

– Он забрал у меня нож.

– Да он сам… – попытался оправдаться рябой, но вождь рявкнул: – Нож! Быстро!

Он протянул руку. Рябой вжал голову в плечи и достал из сумы нож. Вождь взял, хмыкнул и протянул глею. Тот вытащил из ножен клинок, рассмотрел лезвие, рукоять, затем вернул клинок в ножны и протянул Пахолу.

– Забери! А ты, – он посмотрел на рябого. – Вон отсюда!

– Господин! – взмолился рябой. – Вы же взяли меня в дружину! А с этим я пошутил.

– Над хромым? Потому он, – глей указал на Пахола, – лежал на земле? Вон!

Вождь кивнул воинам. Двое подошли и вытолкали рябого за ворота взашей.

– Стройся! – приказал глей.

Кое-как, с помощью воинов вождя новобранцы сбились в подобие строя. Пахол встал с краю.

– Мне нужны воины для защиты людей, – объявил глей. Выглядел он сердитым. – Но один из вас только что обидел слабого. И никто за него не вступился. Запомните этот урок! Впредь любой, кто задумает что-то подобное, пойдет следом за этим, – глей указал на ворота.

– И еще получит плетей! – пообещал вождь.

– У вас есть возможность стать воинами, – продолжал глей. – Вас будут сытно кормить, дадут добрую одежду и оружие. Если вождь будет доволен, – он указал на наемника, – положу жалованье – два золотых в месяц. Десятникам – три.

Изгои загудели. Редко кому в городе платили за работу. Да и тем доставались медяки. Большинство работали за еду и обноски. Глей поднял руку, и гул стих.

– Но вы будете стараться. Ленивых я прогоню. Боязливых – тоже. А если кто вздумает обижать селян… За убийство или насилие над женщиной – смерть. За воровство – плети и изгнание.

– Тоже будет за неподчинение приказам, – добавил вождь.

– У вас есть время подумать. Недовольные могут уйти. Путь открыт, – глей указал на ворота.

Строй заколебался. Из него вышли двое. Торопливым шагом они пересекли двор и скрылись за воротами.

– Остальные согласны? – спросил глей.

Строй одобрительно загудел.

– Тогда разберитесь по четыре. Сейчас вас будут кормить. Внутри дома не поместитесь, поэтому есть будем здесь. Свежий воздух – хорошая приправа, – глей улыбнулся.

Строй рассыпался. Хрымы начали разбираться на четверки. Пахол растерялся, не зная, к кому подойти. В городе он недавно, друзей завести не успел. Да и некогда было. Работал от зари до зари.

– Эй, мастер! – окликнули его. – Давай к нам.

Пахол подошел к хрымам, махавшим ему руками, и сел на траву.

– Меня Крум зовут, – сказал долговязый мужчина. Он походил на цаплю. – А это Нил и Лакум.

– Пахол, – кивнул мастер.

– Не злись на нас! – сказал Нил. – Рябой всех запугал. Отбирал у нас медяки и пропивал их на постоялом дворе. Сильный, гад!

– Вас же много, – покачал головой Пахол. – Собрались бы да побили.

– Он бы пожаловался судье. Нас бы изгнали, – вздохнул Крум.

Пахол думал иначе, но спорить не стал. Чего уж теперь? Подошла служанка с корзиной. Поставила перед ними горшок, протянула по ломтю хлеба и деревянной ложке. Те были новенькие.

– Заберете после еды, – сказала служанка. – Это ваши.

Хрымы заулыбались. Ничего не сделали, а уже подарок. Хотя ложка – тьфу! Любой может вырезать. Было бы время и инструмент.

В горшке оказалась каша с салом. Пахол забыл, когда ел такую. Похоже, он не один. Ложки так и мелькали. Черпали ими по очереди, брали поровну. Жадными выглядеть не хотелось. Да и зачем? Каши много, хлеба не пожалели. Когда ложки заскребли дно, появилась служанка. Принесла деревянные кружки и глиняный кувшин. Разлила пенный напиток.

– Кружки заберете! – сказала уходя.

Пахол взял свою и поднес к губам. Пиво?! Сотрапезники изумились не меньше.

– Не помню, когда пил, – поделился Крум. – Щедрый у нас глей.

– Но строгий, – сказал Нил.

Все закивали. Но с другой стороны, если так кормят… Они смаковали напиток. Доброе пиво! Жаль, мало.

На крыльце постоялого двора появились глей и наемник. Вождь кривил рожу, доставая языком застрявшие в зубах куски мяса. Из-за этого он выглядел совершенно не строгим. Хрымы встали.

– Все поели? – спросил глей, окинув толпу взглядом. – Кружки, ложки забрали?

Все закивали.

– Веди! – повернулся глей к наемнику.

– Стройся! – закричал тот…

Новобранцев отвели на берег реки. Там стояли повозки и охрана из воинов.

– Всем раздеться и мыться! – объявил глей. – Мыло в горшках на повозках. Скребите себя хорошо. Вшей мне не нужно. Лохмотья свои бросать там, – он указал на кусты. – Получите новую одежду. Торопитесь! Нам еще в Кирах топать.

Строй рассыпался. Хрымы тащили через голову рубахи, снимали штаны. Зацепив пальцами мыло из горшка, лезли в воду. Та была холодной, но никто не роптал. Получить новую одежду! Ради этого стоило потерпеть. Хрымы мылили головы, скребли тело, плюхались в воду. Ощутив себя чистыми, направлялись к берегу. Там раздавали рубахи и штаны. Совершенно новые и из доброго полотна. Они лежали по размерам – малый, средний и большой. Пахол взял штаны малые – ростом он не удался, а вот рубаху для средних – руки у него длинные. Подол вышел до колен, но то не беда. Пахол затолкал его в штаны и завязал их шнурком. Добрая справа! Получил заплечный мешок, в нем – онучи и пояс. Подошел к повозке с сапогами. Воин сунул ему пару. Пахол отошел в сторону, сел и намотал онучи. Правый сапог пришелся по ноге, а вот левый велик. Пахол встал и прошелся. Неудобно, далеко не уйдет.

– Проблема?

Пахол оглянулся – глей! Не заметил, как подошел. Вопрос мастер не понял, но догадался.

– Сапог на ноге велик. Она у меня меньше здоровой.

– Значит, нужен другой, – сказал глей. – Все равно они все на одну ногу[15].

Он отвел Пахола к повозке, где ему подобрали сапог. Ходить стало легче, но мастер по-прежнему хромал.

– Больная нога короче, – заключил глей. – Нужна толстая подошва и каблук. Сделай!

– Не умею, господин, – застеснялся Пахол.

– Ничего сложного, – улыбнулся глей. – Вырезаешь подметки из кожи и прибиваешь гвоздями.

– У меня их нет.

– Будут. Дам тебе проволоки. А чтоб гвозди не ранили ногу, нужна железная лапа, – он взял с повозки сапог, согнул ладонь и сунул ее в сапог. – Вот такая. Гвоздь уткнется в лапу. Затем вставить стельку – и ходи.

Пахол слушал, не веря ушам. Глей знает, как сделать сапог! Пахол сам этого не ведал. Сапоги в Мульде шили просто. Вытянув из кожи головки, пришивали голенища. Высокие или низкие – как скажет заказчик. Прибивали подошвы деревянными гвоздями. Но те не возьмут несколько слоев кожи. А вот гвозди из железа…

– Поедешь на повозке, – сказал глей. – Не то будешь тормозить строй.

Пахол поклонился. Что такое «тормозить» он не знал, но о смысле догадался.

– Пилы знаешь? – спросил глей.

– Да, господин, – ответил Пахол, – приходилось делать.

– Наточить, развести зубья сможешь?

– Нужен инструмент.

– Будет! – пообещал глей и ушел.

Новобранцы переоделись. Теперь они выглядели приглядно. Новая одежда, обувь, пояса и заплечные мешки. А еще шапки на головах – одинаковые у всех. Пахол видел, как глей рассчитался с купцами за одежду и обувь. В этом ему помогала женщина: торговалась с купцами. На ней были куртка и штаны. «Благородная», – понял Пахол. Наконец все тронулись в путь. Катили по дороге нагруженные мешками повозки. В них, как прикинул Пахол, крупа и зерно. Везли бочки с пивом, гнали скот. Впереди всех ехали глей и наемники, новобранцы шли следом.

В Кирах они прибыли ночью. В замке их покормили, дав по куску хлеба. Новобранцы настолько устали, что есть не хотелось. Хлеб они спрятали – пригодится. Всех развели по избам. Там были нары, покрытые мешками с соломой. Хрымы повались на них и уснули. Лишь Пахол долго лежал. Он не устал – ехал в повозке. Мысли ерзали в голове, гоня сон. Странный у них глей, не похож на благородных. Чтобы те позаботились об изгое? Да еще хромом? Такого хозяина поискать. С этим он и уснул.

Всех подняли с рассветом. Умывание, завтрак – каша и хлеб. Еды было в достатке. Ели, черпая ложками из котлов. После завтрака хрымов увели за ворота. Пахол с ними не пошел – к нему подошел глей.

– Идем!

Он отвел его к кузнецу, где велел сделать лапу. Пахол мог и сам, но кто пустит чужака к горну? Лапу отковали быстро. Кузнец насадил ее на черен и протянул глею. Тот отвел Пахола в амбар. Там взял странные щипцы и отщелкнул ими кусок тонкой проволоки от мотка. Взял небольшой молоток и протянул все это Пахолу.

– Это для гвоздей! Кожу тебе принесут.

Глей ушел. Кожу и вправду принесли. Та была толстой и прочной. Пахол снял сапог, очертил лезвием ножа контур будущей подметки и стал вырезать. Вышло быстро. Острый, сделанный им с любовью нож резал хорошо. Получив заготовку, Пахол перешел к каблуку. Высоту его примерял по ноге. Затем взял проволоку. Необычные щипцы глея – он назвал их «пассатижами» – легко перекусывали металл. А Пахол думал, что гвозди только куют. Когда кусок кончился, Пахол положил гвозди на лавку и, взяв лапу, занялся сапогом. Проколов острием ножа лунку для гвоздя, он вбивал тот в кожу. Тонкое железо легко шло внутрь и загибалось, встретившись с лапой. С наружной стороны получалась шляпка. Они складывались в ровную строчку. Завершив с подошвой, Пахол приколотил каблук. Ножом аккуратно подровнял рант. Полюбовался и сунул ногу в сапог. Прошелся по амбару.

Глей не соврал – шагать стало хорошо. Непривычно, но зато Пахол почти не хромал. Вырезав из остатков кожи стельку, Пахол сунул ее в сапог и обулся. Хорошо! Даже очень. Пахол сложил инструмент на лавку и пошел искать глея. У ворот ему указали направление. Пахол прошел берегом реки, поднялся на пригорок и застал необычную картину. Здесь сажали лес. Новобранцы копали ямы. Сунув в них тонкие прутики, засыпали землей. Другие несли воду от близкого ручейка и поливали саженцы. Пахол вспомнил, что связку этих прутов везли в одной из повозок.

Глей был здесь. Он и сам копал, отвлекаясь, чтоб дать указание. «Зачем ему лес? – удивился Пахол. – Здесь колдунам нас не обойти». Он пошагал к глею.

– Вижу, сделал, – сказал тот, когда Пахол подошел. – А, ну, покажи!

Пахол сел на землю и стащил сапог. Глей взял, рассмотрел и, хмыкнув, вернул.

– Молодец! Тест прошел.

Пахол не понял. Это отразилось на лице.

– Руки у тебя на месте.

Пахол с удивлением посмотрел на свои руки. Где ж еще они должны быть? Глей засмеялся.

– Обувайся. И держи! – протянул ему лопату.

Пахол взял и прикинул по руке. Добрый инструмент! Штык железный. Таким только и копать.

– А зачем здесь лес? – не удержался от вопроса.

– Роща, – объяснил глей. – Посмотри! – указал рукой. – Холм, ручей и река неподалеку. Все, что нужно Веруну.

Пахол выпучил глаза. В детстве он носил в рощу еду. Мать собирала узелок, наставляла положить его под деревом и сказать: «Прими, дедушка!» Объясняла: взамен бог пошлет дождь на поля и отведет град. И Верун не подводил – они были с урожаем. Часть его продавали. Подкопив денег, мать отдала хромоножку в обучение кузнецу. В поле он не работник. Кузнец взял мальчика без охоты – у него был сын. Но учил. Пахол схватывал на лету и к семнадцати годам превзошел кузнеца. Тот его невзлюбил и, найдя повод, выгнал. Идти было некуда. Мать умерла, дом унаследовал старший брат. Лишний рот ему без нужды. На свою кузницу нужны деньги. Их не было. Пахол подался в город, ну, а там…

Глей знался с Веруном. Без него святой рощи не посадить. Там деревья не простые. Нужны саженцы, много. Глей получил их от бога. У такого жить можно и нужно. И Пахол рьяно копал…