Будни самогонщика Гоши

Глава 17

Отличавшийся редким упрямством Верун потянул речной воздух носом и заявил:

– Это не роща. И моей здесь не будет.

– Правильно. Твои рощи – место святое. Не для всяких людских дел. Я о другом прошу. Видишь, в половине меры за рекой – небольшой холм?

– Холм. В степи!

– Верно, в степи. А теперь представь. Выше по течению реки делам запруду. Вода поднимется, получится небольшое озеро. Оттуда прокапываем каналы. В том числе – к холму. И будет отличное место для рощи. Но могут набежать степняки, рощу поломать, затоптать.

Дедка аж скрутило. Наверно, уничтожение рощи воспринимает как физическую боль. Конечно, степняки сами в рощу не полезут. Там верьи. Но запросто запустят кхаров пастись. Тогда – хана роще. Здоровый бык ломает ствол толщиной с мою руку. А саженцы только через год вымахают, чтоб выстоять. Но все равно – кусты попортят. Непорядок.

– На рощу саженцы дам. А зачем колючку просишь?

– Верун! Ты же – бог! Почти всемогущий, повелевающий и людьми, и растениями, – тут я загнул и преувеличил, но так надо. – Что тебе стоит сделать саженцы колючек? Чтоб выросла живая изгородь в два моих роста, и через нее не мог пробиться ни зверь, ни степной колдун, ни кхар.

Мне требовалась Великая Китайская стена в миниатюре – примерно шестнадцать километров длины, и я не хотел тратить на нее ни дина. Только трудодни подданных. Места хватит на три деревни. Пусть сюда подселяются. Чтоб столько степи перепахать, нужно много рук. Зато результат того стоит. Брежнев со своей «Целиной» в гробу перевернется от зависти.

– Э-э… а ты с Даруном, богом степи, договорился?

– Честно? Первый раз слышу о таком.

– Значит, давно он сюда не заглядывал. Ладно, если здесь будет пашня и моя роща, то уже не степь. Без нее он слаб. Сделаешь рощу – сам с ним потолкую.

– Верун! Скоро за саженцами приходить?

– Для колючек – скоро. Седьмица-две. Дрянь всякую сделать быстро и просто. Колючки можешь даже не поливать. Они и на песке проростут. И дальше распространятся не будут, а то не выкочуешь. Саженцы рощи – другое дело. Они нежные.

Дед взвалил на плечо котомку со сладкими пирогами и исчез. Пока не привык, напрягало меня. Никого нет, и вдруг – бог рядом. Потом опять никого. Не по-людски. Надеюсь, отправился ставить генетические эксперименты над флорой. Уж очень нужна изгородь против колдунов.

Напомнил Верун о себе неожиданно рано – всего через несколько часов. Я только вернулся в Кирах и отдавал последние распоряжения перед ужином.

– Хозяин! – тревожно прошептал Биб, не вылезая наружу. – Создатель велел предупредить. Трое прошли через проход из твоего мира и засели в роще.

– Проход же был закрыт?

– Создатель говорит: их это не задержало.

– Так где они сейчас?

– Расположились прямо в роще и разожгли костер. Мусор бросают.

– В священной роще Веруна?! Куда же верьи смотрят?

– Они бессильны. У этих троих есть какой-то амулет. У каждого. Наверно он и защиту прохода сломал, и моих братьев отгоняет.

– Понятно…

– Создатель в отчаянии! Пришлые рощу загубят. А та, что в твоем глействе, молода еще.

Для чего молода – не стал спрашивать. Некогда. Август начался, ночи длиннее. Поэтому если всю ночь скакать, удастся к утру успеть.

Нираг, Крум, Нил, Лакун. Другие воины, всего два десятка. Если «туристы» пришли с огнестрельным оружием, то только я – боевая единца. Но другие могут понадобиться для поиска. Бобика не взял, искать по запаху не научен, шумный. Скорее под пули сунется, чем пользу принесет.

Предчувствия самые поганые. Все же вход в портал – в моем сарае. Частная собственность, не хухры-мухры. Охраняется государством. Выходит – вломились. Взломали. Палец на отсечение – не самые приятные особи.

И еще. Кто-то мог на минутку нырнуть обратно в сарай и по мобильнику сообщить кому-то, что Григорий Михайлович спрятал от всего прогрессивного человечества целый параллельный мир! А если уничтожить рощу (три часа работы бригады с бензопилами, невелика роща), верьи погибнут, проходи всяк желающий…

Местная средневековая цивилизация тотчас погибнет под напором всяких айфонов и инстаграммов. Анты и каросские наемники после небольшого обучения пополнят спецназ или ЧВК. Все чудо этого мира тотчас развеется… А я уже полюбил его. Не только одну рыжую аборигенку.

Вспомнил о ней (да, часто вспоминаю) и забеспокоился. Вдруг с ней что-то случится? У меня появилось кого защищать. «И врага ненавистного крепче бьет паренек, за Советскую Родину, за родной огонек»[20], хоть родился не здесь. А у Российской Федерации и так полно неосвоенных земель.

Прискакали, спешились. В предрассветных сумерках видно, как устали кхары. Бока тяжело вздымаются.

– Нил! Отводишь кхаров пастись и на водопой. Остальным – окружить рощу Веруна. Не бояться, мы здесь по его приглашению. Арбалеты к бою. Спрятаться. Если кто выйдет из рощи без моего сопровождения – сразу стрелять. Без предупреждения, в плен не брать. Те люди могут быть очень опасны. Даже если на виду нет оружия. Они – колдуны!

Парни аж челюсти отвалили. Против колдунов воевать… Но пусть лучше перебдят, чем недобдят.

Божий старичок ждал уже.

– Гош! Один пришлый отправился по дороге в сторону города.

– Но мы оттуда, Верун! И не встретили одинокого путника.

– Спрятался негодник. Вас пропустил.

Я пожал плечами.

– Тогда беру оставшихся у прохода. Можешь их описать?

– Молодая женщина. Худая. Одежда в обтяжку. Мужчина, как ты, но ростом ниже. Чернявый. Сидит спиной к костру, лицом к протоптанной тобой тропке. В руках железное что-то держит.

Конечно, Верун не знает, какого калибра это железное – 7.62 или 9 мм. Не важно. Пулю ловить не хочу, даже если бог снова меня залатает.

– Слушай… Если закончим с пришельцами, слово даю – упрошу брента Клая посадить твою рощу на его земле.

– Я тебя за язык не тянул, Гош, – Верун хитро прищурился. – Саженцев дам. А пока – пошли.

Он ступил в заросли совсем не там, где лежала тропа. Кусты беззвучно расступились. Так и вывел меня к порталу. Через редкие заросли был виден профиль мужика, ни в малейшей степени на меня не похожего. Он сидел на рюкзаке, вытянув ноги в сторону тропы. В руке – пистолет Макарова.

Рядом установлена палатка. Женщина «в обтягивающем», скорее всего там – отдыхает. Мужик на стреме. Плохо. Он – на ладони, а ее действия мне не видны. Но – выбора нет.

Пришелец поднял левую руку и поднес рацию к голове.

– Артур! Слышишь меня? Ало! Бл…, где его носит…

Радиус действия Уоки-Токи – от неских сотен метров до единиц километров. От модели и рельефа зависит. Если тот самый Артур уже в городе, не услышит. Или выключил свою рацию, чтоб не демаскировала.

С Артуром и я бы побеседовал. Но потом.

«Хозяин! – некстати пискнуло в голове. – Мне больно!»

«Амулет?»

«Наверно. В портах, в правом кармане. Второй в шатре».

«Терпи».

Я выпрямился во весь рост и гаркнул:

– Не двигаться! Бросить ствол!

Не успел удивиться, почему автопереводчик отключился, и я болтаю по-русски. Чернявый прямо из положения сидя сделал кувырок и пальнул на голос. Ожидая чего-то такого, я заранее сделал шаг в бок, уходя с линии огня. Всадил короткую ему в грудь, в плечо, потом прицельно одиночный – в голову.

Он первый начал. Имею право.

– Кто в палатке? Выйти с руками над головой! Ну? – так как никто не ответил, я повысил градус: – Считаю до трех. Потом высаживаю весь рожок по палатке.

– Гоша! Не стреляй! Оденусь и выхожу…

До чего же знакомый голос! Неужели?..

Настя вышла из палатки, надевая через голову свитер. Действительно в обтягивающем – в тугих слимовых джинсах. В них точно не спрячешь пистолет.

«Хозяин, очень больно!»

Писклявый голос Биба помог стряхнуть секундное оцепенение. Не опуская пистолет-пулемет, я быстро обшмонал труп и нашел ярко-зеленый полупрозрачный шарик, он улетел далеко в кусты.

– Достань свой и положи на землю.

– Гош! Ты в своем уме? Это же я – Настя! Тебя обыскались, беспокоились. А ты…

– Так беспокоились, что заминировали мой сарай. А этот дохляк начал стрелять при моем появлении. Быстро амулет на землю! Кто еще в палатке?

– Гоша, никого нет. Мы одни.

В последние слова она вложила столько эротики… Немецкое порно девяностых годов отдыхает.

– Не одни. Нираг! – выкрикнул я во всю силу легких. – Бери двоих и бегом ко мне по тропе. Настя, давай без глупостей. Клади амулет и три шага назад. Я не шучу. Убивать не буду, но прострелю твои красивые ноги. Ставки слишком высоки.

Она бросила кругляш и начала пятиться. Не на три шага – больше. К порталу. Я закинул шар столь же далеко и позвал Веруна.

– Можешь теперь запечатать проход?

В момент, когда Настя развернулась, чтоб в прыжке влететь в мою мастерскую, пленка, разделяющая миры, стала тверже бетона. А еще через мгновение перед женщиной возникла просто земляная стена, покрытая дерном. Удары кулачками по ней ничего не изменили.

– Выпить душу? – деловито осведомился добрый дедушка.

– Погоди. Надо допросить. Мне же еще третьего ловить – сбежавшего. Пока другие не придут. Вернун! Можешь забить проход накрепко?

– Конечно. Уничтожу его навсегда. Но ты не попадешь домой. Не увидишь родителей.

Как у лысого старикана «выпить душу» сочетается с уважением к семейным ценностям – ума не приложу.

– Раз в одном месте портал построил, сможешь еще раз – в другом.

– Конечно, – подтвердил дедок. Странно, что эта мысль не пришла в его голову раньше. Или пришла, но не нанимался он мне в стахановы-пробивальщики штреков между вселенными.

Крум и Лакун тем временем подбежали к кострищу, за ними – Нираг. Ни труп, ни прижавшаяся к холму довольно красивая женщина (что скрывать – очень красивая), не произвели на них впечатления. Все трое смотрели на Веруна. Знали: одно движение седых косматых бровей – мигом лишишься души.

– Нираг! Стереги пленницу. Вы двое – быстро навести порядок. Костер убрать. Мусор вынести. На место кострища принести свежий дерн.

– И эти ядовитые шары убери, – сварливо добавил дед. – Неча всякой гадости в моей роще лежать.

Я обследовал палатку. Плитка шоколада и кексы мигом отправились на богоугодное дело – в чрево бога. Еще один пистолет Макарова, два полных магазина. Планшет, правда – запароленный. Термос, он точно пригодится. Походная аптечка. Запасные батареи к рации. Навигатор, что довольно смешно – здесь ни GPS, ни Глонасс. И еще куча мелких ништяков.

Вышел из палатки. Настя сидит на земле у подножия холмика, где закрылась дверь домой. Нираг в смущении. Видит – баба ничего такая. Вроде и безобидная. Не знает, что она – чемпионка области по самбо среди женщин.

– Свободен! Я сам с ней поговорю.

Проще всего – воткнуть ей Биба в черепушку, пусть перевернет ее воспоминания как белье в корзине. Но не по-мужски.

– Рассказывай.

– Что рассказывать? Теперь я тебя боюсь. С тобой какие-то дикари-варвары.

– А что с тобой бандюган, первым делом выстревиший в меня – ничего? Вместо здрасте.

Я чувствовал, что у нее был заготовлен какой-то текст. Лапша на мои уши. Чтобы при встрече склонить к сотрудничеству. Но начало, пошедшее не по сценарию, заставляет вносить правку. На ходу.

– Без них не попала бы сюда. Ты, Гоша, меня сильно обидел. Помню, как смотрел влюбленными глазами. Цветы дарил, сорванные с клумбы у Дома культуры. В чувствах признавался. Я же не каменная! Но не имела права. У родителей – единственная дочь. Если бы выбрала себе сержанта-сверхсрочника, обычного сапога, отец запил бы от разочарования. А когда осенью встретились, ты серебро покупал… Я сразу поняла – вот он, наш шанс! И, без стеснения, предложила тебе этот шанс. А ты отпихнул меня, как отпихивают ногой шелудивую кошку с дороги.

Неправда! Я был вежлив и ноги не распускал. Но в воображении женщины с уязвленным самолюбием, наверно, все так и выглядело.

– Ты решила найти и отомстить?

– Нет, что ты. Проглотила обиду и жила дальше. Хоть обида осталась со мной. А потом меня нашел Артур. Рассказал о странной истории с золотом. Я видела тебя с серебром и сразу поняла – спекулируешь драгметаллами. Поверила ему. Он еще говорил, что у тебя в сарае, в этих… как их? Во – в Дымках. Короче, взрыв был самогонного аппарата. А после этого оператор связи зарегистрировал твой телефонный звонок из Дымков к родителям. И ты исчез.

– К родителям Артур ходил? – я постарался скрыть охватившее беспокойствие. У мамы больное сердце, а к ней вваливается уркаган с вопросами про единственного сына…

– Мы вместе были. Артур всех вычислил, с кем ты общался. Сведения собирал. К твоим родителям повел, потому что они меня знают.

– И что они ответили?

– Что ты на Севере. Неизвестно где именно.

– Ясно. А потом?

– Потом… – она закусила губу. – Потом мы поехали к цыганскому барону.

– Вы совсем уже стали парой.

– Да! – с вызовом сказала она. – Но я очень хотела найти тебя. Артур – видный мужчина. Почти такого же роста как ты, но интеллигентный. Твердый, собранный. Если что скажет – как отрежет. Думала, ты увидишь, у меня все в порядке. Поревнуешь немного.

– О'кей. Считай – извелся ревностью. Так что барон?

– Оказывается, у их семьи… или табора, не знаю, были какие-то гешефты с твоим дедом. Он им странные золотые монеты продавал. Одну или две за раз. Потом цыгане узнали, что ты живешь в доме деда и возишь золото в скупку в Белоруссию. Гораздо больше пары монет. Килограммы. Верно?

– Конечно. Продолжай.

– Цыгане послали к тебе двоих, чтоб сделали деловое предложение. Парни исчезли, их брошенная машина обнаружилась неподалеку. Барон сделал вывод – дело твоих рук.

– Он был так откровенен?

– Нет. Это я от Артура узнала. Барон сам к нему обратился.

– С большего ясно. А три зеленых шара?

– Цыгане и дали. Цыганская магия. Я думала – приворот, гипноз у них там. Нет. Они гораздо большее могут.

Но сами не захотели затевать войнушку, потеряв двоих. Предпочли на каких-то условиях сделку с нецыганским криминалитетом. Ничего не смыслю в их отношениях.

– Почему только три?

Настя поправила волосы. Они были собраны в хвост, прядка упала на глаза. Жест был столь кокетлив, что не надо быть семи пядей во лбу – она снова заигрывает. Как тогда, когда над трупом сказала «мы одни». А где-то близко ее любовник Артур. Который «твердый, собранный».

– Милый, это очень редкие и дорогие артефакты. Изготовить еще – нужно время. Сам понимаешь, я плохо разбираюсь в магии. Гораздо лучше в другом…

Ее пальцы скользнули по моей руке. Такие нежные… Восхитительное ощущение! А ведь я без проблем могу отвести Настю в палатку, пока парни ее не убрали. Не откажет. Каких-то пару лет назад готов был жизнь отдать, чтобы хоть раз отведать…

Я почувствовал мощное шевеление в паху. В висках бурно застучала кровь. Казалось, весь мир кричал мне: возьми ее! Прямо сейчас! Ну? Чего медлишь?

Какая-то часть сознания, скептическая и подлая, позвала Биба.

«С кем она предпочтет – со мной или с Артуром?»

Из-за бурного возбуждения я даже вопрос не сформулировал. Предпочтет переспать? Или остаться надолго?

«С тем, у кого больше власти и денег, хозяин».

Значит, с Мюрреем!

Представив Настю, влюблено глядящую на немолодого и толстого судейского борова, я невольно заулыбался. Возбужение не пропало, но вернулась возможность ясно мыслить. И воля, чтоб укротить похоть.

– Ты немного опоздала. У меня есть невеста. Олигарху сложно остаться без женского внимания.

Я ждал второй попытки. Вопросов: а она красивая, лучше меня? Предложения: давай разок попробуем, потом сравнишь кто жарче. Но женская психология для меня – темный лес. И в глазах как раз потемнело, когда она врезала мне по лицу.

Вскочив, Настя побежала по тропе. Подхватила рацию убитого. Ну да, как-то надо связаться с Артуром. Дорогу ей перегородил Нираг. Оказалось – зря. Бросив Уоки-Токи, она схватила моего полководца за руку и классически перебросила через себя, впечатав башкой в землю.

А сама вцепилась в пистолет бандита, чье тело уволокли Крум и Лакун. Макарыч так и остался валяться на боевом взводе (мой недосмотр), и истрачен всего один патрон…

«Биб! Сотри ей память за восемь лет!»

«Исполняю, хозяин».

Сработал он моментально.

Настя стояла над поверженным Нирагом, недоуменно посмотрела на труп, на пистолет в руке, на палатку, на меня – совершенно незнакомого мужика.

– Крутенько! Как меня в лес занесло? Утром же в школу идти…

Жестоко? А что делать… Если Верун пробъет новый проход, я не могу выпустить Настю в Россию со знаниями о Мульде. Здесь же мне совершенно не улыбается, если от ее россказней пойдут слухи, будто бы глей Гош колдовским образом прибыл из другого измерения. Будем честны – она пришла в этот мир с моими потенциальными убийцами. Но дать ее на съедение Веруну, чтоб выпил душу, тоже не могу. Когда-то же я Настю любил. Очень. Пусть любовь, даже угасшая, спасает ей жизнь.

Подошел к ней. Аккуратно забрал ствол.

– Неужели ничего не помнишь? Не нужно было столько пить вчера. Со своим другом, Артуром.

– Каким Артуром?

– Протрезвеешь, память вернется. Кстати, позови его.

Я протянул брошенную во время схватки с Нирагом рацию. Настя нажала клавишу Talk.

– Артур? Где ты? Я в лесу …

Через помехи проскрипело:

– Настя, скоро. Иду. Обожди полчаса.

Удача! Я выдернул рацию у нее из рук, чтоб не наговорила лишнего, и увлек за собой. Все же пистолет на траве и натекшая коровь не соотвествуют версии пикника в лесу. Даже если учесть, что у Насти – разум старшеклассницы, сообразит.

Вывел ее из рощи, дабы у Веруна не было соблазна нарушить уговор. Парни собрали палатку и вещи, вынесли на дорогу. Лопат не было, труп затащили в лес напротив рощи и просто закидали лапником.

Повинуясь подсказкам Биба, я нашел в кустах оба шарика. Оклемавшийся Нираг положил их на придорожный булыжник и размолотил рукоятью меча. По мнению Биба, магический фон от них остался, но очень слабый.

Полчаса давно прошло, и даже час. Артур не появился. Помощник обшарил заросли, но никого, тайно за нами подглядывавшего, не обнаружил. Так что, Настя, твой кавалер тебя бросил. У него нашлись более насущные дела. Абыдна, да?

Но что мне с ней делать? Бросить не могу, пропадет. В лучшем случае попадет в лапы к какому-нибудь бренту – греть постель. Классические публичные дома здесь не приняты.

Придется везти в Кирах. Находить какое-то занятие. А потом объяснять Мюи, откуда в замке взялась иноземная красотка и что она там делает.

Неожиданно вмешался вездесущий старикашка.

– Я помог тебе разобраться с пришельцами. Уговор был – новая роща.

Точно…

– Конечно, Верун. Сегодня же еду к Клаю. Вот только кхары отдохнут.

Скоро тронулись, но шагом. Хотел подсадить женщину Нирагу, а он уперся: помнил пике вниз головой. Боялся, похоже. Интересно, мышечные рефлексы у Насти не утрачены? Она ведь знает удушающие приемы, умеет бить в горло и в пах. На всякий случай взгромоздил ее впереди себя, практически на шею Буренке, отчего та возмущенно загудела.

Хвост светлых волос, по длине и пышности не уступающий конскому, колыхался перед моими глазами. Аромат от них шел тонкий, одуряющий. Колени, сжимающие бока коровы, иногда касались женских бедер. Как назло, опять подкатило возбуждение. Наверно, не один раз пожалею, что не вопрользовался моментом.

Если бы Мюи узнала, ей было бы страшно неприятно. Но не смертельно. Правила морали здесь, как и в большинстве архаических обществ, гораздо лояльнее для мужчин. Верховный бог Моуи запретил прелюбодеяние, но мужику оно – легкий проступок, как бранное слово в неподходящем месте. А женское распутство карается строго. Не доросли здесь до равенства полов… и хорошо.

По пути Настя засыпала меня массой вопросов. Ей казалось, что она попала в сериал типа «Мир Дикого Запада», в средневековый антураж. Если не для съемок кино, то для туристов. Частично отвечал, частью отнекивался. Мол, доедем до места – узнаешь.

– А когда я вернусь домой?

О-о-о… Самый сложный вопрос.

– Слушай, твои папа и мама выложили шесть тысяч долларов за путевку в Мульд, и ты хочешь быстрее вернуться? Ты до такой степени потеряла память?

– Да, совсем не помню.

– Пройдет, – честно соврал я.

А потом разденется и увидит, что фигура уже не школьницы, грудь большая – женская, восемь лет не проходят бесследно… Надеюсь, я буду далеко. И не мне отвечать на «сто тысяч почему».

Есть, конечно, вариант – вычистить у нее из башки память о пребывании в Мульде и выкинуть в Россию, когда Верун организует новый портал. Но возвращение единственной из троицы, причем – с потерей воспоминаний, привлечет еще больше внимания. Нет, сама сюда влезла, так и неси ответственность за свой поступок.

Просчитывая возможные неприятности, я упустил из вида самую очевидную. Когда показался «дворец» Клая, Мюи тотчас выбежала из ворот навстречу жениху. Тому самому, что ехал, обнимая коленками красивую светловолосую тетку. Интересно, почему моя рыжая возлюбленная не обрадовалась?