Будни самогонщика Гоши

Глава 13

– Хозяин! Вставайте. Создатель весть вам шлет.

По крайней мере – своему телу хозяин. Я пошевелил конечностями. При мне. Слушаются. С нижних сняли кроссовки. Весь комплект организма бережно отнесли в спальню и уложили на кровать. Хорошо быть вельможей! Кто бы еще кувшин с водой принес? Не умываться, а пить. Даже так: пи-и-ть!!!

Я огляделся и обнаружил на сундуке заветный сосуд. Рядом – деревянная кружка. Молодцы! Объявлю благодарность перед строем. И фото у знамени части родителям призывника.

Либ воды вошел в меня как в сухой песок.

Та-ак… Что-то я упустил. Ах, да, помощничек.

– Биб? Что у тебя?

– Создатель говорит, чует беду. Опасность со стороны степи.

Привидение в духе «Мишлена» колыхалось передо мной. Увидели бы его Мюи или Клай, ни в жизнь не доказал бы им, что я не колдун. Тем более, поди объясняй, если у тебя голова оторвана.

– Ему-то что? Если в его рощицу сунутся, верьи души выпьют.

– Мала еще роща. Только посажена. Сила его там тоже мала.

Ага. А если копыта кхаров потопчут ростки, шиздец роще. Тогда на Гошу ляжет вина, что не уберег. Если рассорюсь с Веруном, прощай дорога в Россию.

Не, не вариант ни разу. Надо действовать.

Кроме простительной жажды ровно ничего не напоминало о вчерашнем загуле. Разве что живот еще полон жареной картошки и мяса. Зато можно не завтракать.

Списав прекрасное самочувствие на качество сэма made in Gosha, я потрусил умываться. Оттуда – в кузню. По пути встретил только замковую дворню. Утра ранее, едва рассвело. Гости и наемники спят.

Зря часы не взял, обычные – механические. Привык время по смартфону смотреть. Здесь же его выключил – берегу батарею. Вернусь в Дымки, чтоб сразу заработал.

В Дымки – вот так подумалось. Не домой, а в Дымки. Дом теперь – здесь.

Пахол уже суетился в кузне. Правда, она более чем кузня – слесарная мастерская. Я ему разрешил инструментами пользоваться, только аккуратно. Все ручные, даже дрель. Она старинная, от деда. С черной эбонитовой рукояткой. Мы все привыкли к электрическим, кнопку нажал – крутится. Особенно удобно, если с аккумулятором. Но где здесь зарядить аккумулятор? Разве что с собой надо было ветрогенератор привезти. Много не захватишь. Не протянуть в единственный дверной проем весь XXI-й век. Что взял, и за то спасибо себе скажу. Потом список составлю, что мне пригодится в Мульде, когда рискну войти обратно в портал. Через год. Или два.

– Пахол! Что скребешься, людям спать мешаешь?

– Виноват, глей! – он тотчас сорвал шапку и поклонился. – Ножи затупились со вчерашнего, правлю их. В бороне два зуба сломали, тоже правлю. Топоров не хватает, распалю огонь, выкую их…

– Молодец. А это починить можешь?

Я показал на велосипед с перекрученным передним колесом.

– Простите, хозяин. Штука тонкая, к ней с понятием подходить надо. Нет у меня такого понятия.

За скромность хвалить не стал, но про себя отметил. Сколько раз на Брянщине видел машины, в которых колупались очень уверенные в себе «мастера». Лучше бы не трогали. И мне заботы больше – переделывать. Хозяевам больше расходов. Пахол умнее. И порядочнее. Не рвач.

Я отключил передний тормоз, отвернул эксцентрики и снял погнутое колесо. Хороший сплав оказался на ободе, не лопнул. Не подвел дядюшка Ляо. Теперь аккуратно ослабляем спицы с одной стороны и затягиваем с противоположной. Дед говорил: раньше любой пацан умел себе велосипед ремонтировать. Никаких сервисов не было, даже в автомобильный на кровном «Москвиче» – попробуй попади. Каждый делал яму в гараже. Если не умеешь «Москвичу» коробку передач своими руками перекинуть – какой ты нахрен мужик. Это сейчас, когда велосипеды стали байками, в каждом районе появились сервисы. И везут туда с любой мелочью, чтобы трос подтянуть, цепь смазать… Даже парни.

Я вернул колесо в вилку. Крутится, но о тормозные колодки будет задевать. Повторяю ту же процедуру, аккуратно, тонко. Начисто. Во-о-от… Другое дело. Теперь снимаю с рамы насос. Спасибо Мюи, не потеряла, нового – на всей планете не найти. Он с манометром. Подкачиваю шины. Регулирую тормоза, переключатель скоростей. Седло выдвигаю до предела вверх, под свой рост на всю длину подседельного штыря, он по-умному называется «глагол».

Во дворе встретился Тиг.

– Вернусь вечером. Присмотри, чтоб гости ни в чем не нуждались. Не скучали. Нир не жалей, пусть веселятся. Воинам скажи: стрельбу из лука устроить.

Кмит с изумлением вытаращился на хозяина, который каросскому кхару предпочел субтильное железное сооружение. В глазах виден упрек: глею не по чину так передвигаться. Ну, тут не ему решать, что мне делать.

Отправился я налегке. Фляга, нож Клая, пистолет. Кусок хлеба с грудинкой и салом, луковица и холодный колдун, чудом уцелевший от вечернего уничтожения. Бинокль.

Я с наслаждением крутил педали. По местным меркам наступает май. Говорят, иногда день или два идут дожди, но чаще светит солнце. Летом жарко. Климат как в Краснодарском крае или на юге Украины. Хорошо…

Пружины двухподвеса аккуратно сглаживали тряску на ямках. Ехать было легко. Дорога пролегала мимо рощи Веруна и села, где вчера хоронили Трика.

Я глазам поначалу не поверил. Тонкие прутики саженцев в роще за считанные дни превратились в деревья. Молодые, но уже крепкие. Из почек проклюнулась ярко-зеленая листва. Выглядели так, будто ее посажены лет пять назад. Или семь. Без божеской магии не обошлось.

– Биб! Создатель придет, если позвать?

– Роща мала, – заладил он. Точь-в-точь как утром ноет. – Вот вырастет…

– Когда?

– К осени…

Поздно. Если степняки полезут прямо сейчас, роща ни меня, ни себя не защитит.

Я переправился через Волю вброд, раздевшись снизу до пояса догола. Здесь некому смотреть на мои достоинства. За рекой натянул штаны на мокрые ноги и продолжил путь. Дорога, едва отмеченная следами копыт, шла вглубь степи мимо высоченного старого дерева. Видно, на нем и погиб Трик. А наверху сидит другой наблюдатель.

На всякий пожарный я съехал с тропы и забрал далеко в сторону, шагов за полтораста. Велосипедисты здесь встречались так же часто, как танки. Примерно – никогда. Поэтому не стал приближаться к дереву, дабы у крестьянина не возникло желания пустить стрелу.

Солнце поднялось высоко, владения остались позади. Вокруг расстилалась степь, зеленая от молодой травы. К концу лета трава высохнет, пожухнет. Как акт отчаяния можно поджечь ее навстречу приближающемуся войску. Но пока что она свежая – не загорится, хоть бензином облей.

– Биб! Пора тебе показать свое мастерство. Лети вперед, сколько можешь. Высмотри, где степняки. И возвращайся.

Двигается он небыстро, чуть скорее, чем я на байке. Зато незаметен. И для стрелы неуязвим. Разведывательный БПЛА, одним словом. Правда, малого радиуса, не Байрактар.

Ожидал его через пару-тройку часов, вернулся он куда раньше. И голос был у него хныкающий.

– Не могу. Прости, хозяин. Как теряю тебя, все – развоплощаюсь. Сел на траву, растекся… Спасибо, ты ближе подъехал. Почувствовал, зачерпнул твою силу – и назад.

Мишленовский человечек даже в размере съежился.

– А как же верьи?

– Молодые как я – слабые. Потом растут. От самого Веруна питаются.

Ага. Значит, микропризрак, ощупавший меня в день знакомства с богом рощи, такой же как Биб, зародыш боевой нежити. Выходит, моему слуге не повезло. Не тот у него патрон. Не прокачает на верхний левел.

Я скомандовал «дом», спрятав помощничка в ладонь, и принялся крутить педали дальше. Читал, что в начале двадцатого века были в России такие войска, самокатные. Конечно, на байках только передвигались, перед боем спешивались. Конная сотня – верст двадцать в сутки пройдет. Форсированным маршем – и сорок, но потом скакунам надо давать отдых, иначе объявят забастовку. В смысле – откинут копыта. Кхары под седлом тоже не дальнобойщики. Я по грунтовке на двухподвесе легко проезжаю те же тридцать верст, или двадцать мер по-здешнему, после чего готов стрелять и прочим способом насаждать мир и справедливость.

А вот тучка в небе ни к чему. Если хлынет дождь, земля раскиснет, степняки на кхарах догонят меня. Самых резвых положу из ТТ, остальные закидают стрелами издали, без вариантов.

Разочаровавшись в моем бестелесном БПЛА, ехал я осторожно. Как только степь чуть приподнималась, брался за бинокль. Плоская она, но не как стол. Потому издали заметил – дымки на горизонте. То ли от костров, то ли это просто пыль поднялась.

– Биб! Туда долетишь?

– Нет, хозяин. Раза в три покороче бы.

Ну и кто ты после этого? Тот, кем был и до. Очень ближний разведчик. Но ведь цыган памяти лишил, значит – что-то может.

Через полчаса я заметил чахлое деревце. По меркам рощи Веруна – мелкий куст, но в степи и такое редкость. Под ним оставил велосипед и побрел дальше пешком, пригибаясь. Когда детали вражьего лагеря стали видны безо всякого бинокля, пополз вперед. Я, конечно, глей, существо гордое и высокопосаженное, но на войне главное быть живым, а не заносчивым.

В сотне метров от пасущихся кхаров я вжался в землю. Приближусь – учуют, занервничают. А то и затопчут.

– Биб, фас! Ищи самого главного.

– Какого?

– Откуда мне знать? Самого богато одетого, здорового, наглого. В большом шатре, в окружении баб.

Не, в России проще. Там искал бы перца на «Лексусе», «Кайене» или что покруче, на руке часы за миллион рублей, морда вечно кислая, недовольная, хата на Рублевке… Как выглядит олигарх образца монголо-татарского ига, понятия не имею.

Картинка, транслируемая моим дроном, помутнела и скоро пропала, остался один звук.

«Хозяин! Тут один есть шатер, большой. В нем четверо сидят».

«Дуй внутрь. Только старайся, чтоб тебя не заметили».

Наверно, это расстояние в две десятых части меры, то есть порядка трехсот метров, было предельным для Биба. Цыганский «Мерседес» в Дымках ближе стоял. Вжимаясь в траву, я весь сосредоточился на контакте с призраком.

Действительно, послышались голоса мужчин. Трое спорили, четвертый изредка бросал реплики. Речь их была незнакома. Вместо хрипяще-каркающих слов Мульда колдуны говорили на каком-то булькающем языке. Магия автоперевода заработала, но с запозданием и с перебоями.

Главное я понял.

Биб не спутал, это действительно был шатер главного олигарха, пусть не во всей степи, но в округе. Тот больше молчал, говорил коротко и веско. Его сын, командующий лучшей сотней батиных всадников, яростно наскакивал на двух вождей рангом поменьше отцовского.

Это он, видимо, прокатился на разведку и подстрелил деревенского пацана на дереве. Считал себя героем и наскакивал на монголоидов рангом поменьше.

– Вы! Яйцеголовые дети пырха! Так и до конца века будете собирать крохи, покупая на юге барахло и продавая в Мульд, подобно псам-купцам? Мы с отцом не псы, а волки! Заберем свое по праву!

Замятня в действии, понял я. Передел собственности и сфер влияния. Часть намерена цивилизоваться, торговать, пасти скот. Долгий путь развития, зато верный. А молодому Наполеону нужно все и сразу. Желательно – прямо сейчас.

Удачно я попал, на обсуждение глобальной стратегии. Хотя – вряд ли. Скорей всего, они об этом трут каждый день и никак не договорятся. В любое время засылай шпиона и слушай.

Думал уж отозвать Биба на заслуженный отдых, но мое магическое подслушивающее устройство засекло чавкающий звук. Хорошо помню его по битвам в компании Клея. С таким звуком вспарывается человеческий живот, и кишки выпадают наружу.

– Я поддержу тебя, молодой Ай-Духар! – спешно уверил оставшийся в живых собеседник молодого. – Дам полусотню… Нет, целую сотню на поход в Мульд.

– И сотня ждет, когда их вождь выйдет к ним из моего шатра. А он лежит и пачкает ковер, – задумчиво промолвил старший. – Ай-Духар! Седлай своего кароссца и прогуляйся по степи. Я улажу.

Как он собрался разруливать конфликт с подданными убитого, мне было уже не интересно. Я отозвал Биба. Он скользнул мне в ладонь. Думаю, если бы умел дышать, то сипел бы как загнанная собака – с опущенным до земли языком, роняющим слюну.

Тем не менее, благодаря помощнику я узнал много больше, чем дала бы другая разведка. Ну а теперь главное в нашем деле – вовремя смыться. У Ай-Духара сотня, еще у струсившего сотня. А если сколько-то воинов добавится от убитого, то это уже целая армия, по местным меркам. Мульду, где у глеев и брентов дружины по несколько десятков человек, от такой массы верховых никак не отбиться. Разве что каждому дать ППС. Но он у меня один.

Решать буду позже, когда донесу страшную новость до Мюррея. И его воинов не хватит, нужно поднимать весь кордон, слать за помощью в столицу к королю Караху… Черт, чтобы этот мир стал мне убежищем, придется его спасать.

Я успел отползти на сотню метров, когда среди стада кхаров заметил движение. Поднес бинокль к глазам.

Крепкий парень в широких шароварах и серой куртке, поверх которой было наброшено что-то вроде бурки, накинул седло на рогатого скакуна.

По закону подлости поедет ко мне. Готов поспорить. И что делать?

До велосипеда половина меры. Бегаю хорошо, особенно когда страшно. Но могу не успеть. Если пристрелю засранца, всполошу весь табор, пусть они и не привыкли к пальбе.

Я предпочел ползти. Но вскоре произошло неожиданное – со стороны шатров донесся задорный щенячий лай.

Верховой, скорее всего – тот самый Ай-Духар, намеревался скакать южнее. От его седла тянулась веревка. На ее конце крутился и тявкал мохнатый комок. И этот комок настойчиво тянул кочевника ко мне, учуяв чужака.

Когда они приблизились, я сумел отыграть еще шагов пятьдесят. Вытащил ТТ и передернул затвор.

– Биб!

– Я здесь, хозяин!

– Выруби его.

– Собаку не могу…

– Человека, дурень!

Едва оправившийся от предыдущего задания, призрак поплыл к Ай-Духару. Тот не обратил на приближающееся облачко ни малейшего внимания, занятый натягиванием тетивы. Стрелу наложить не успел, сполз с седла на траву. Звук такой – шмяк! Больно, наверно. Веревка, захлестнутая на запястье, удерживала черного кудлатого щенка, рвущегося в мою сторону. Он по-прежнему брехал и одновременно махал куцым крысиным хвостом.

От деда в Дымках мне в восемнадцатом достался старый барбос по кличке Шарик. Жил в будке, зимой умер. Большого опыта с собаками у меня нет, но тут само себе понятно: брехун не нападает. Скорее – тянется поиграть с новым персонажем. У его хозяина были совсем другие намерения.

Пока гораздо больше беспокоило еще одно животное – рыжий кхар. Бык сердито зыркал красным глазом и рыл копытом землю. Острые рога не сулили ничего доброго.

Осторожно, чтобы не провоцировать боевое жвачное, я освободился от рюкзака и достал еду. Сало кхару – точно не по вкусу, а вот хлеб…

– Хороший… Хороший мальчик! Гош угостит тебя хлебом. Потом угостит луком.

Бык всхрапнул. Снова колупнул траву. Вроде тепло, а казалось – из его ноздрей валит пар, словно на морозе. Если что не так, пуля от ТТ его не остановит. Мясо он не ест. Но любит топтать копытами, пока это мясо все еще сучит ручками-ножками.

Влажная ноздря придирчиво нюхнула хлеб. Выхватил краюху, едва не оторвав мне пальцы. Луковицу поймал на лету. Хорошая коровка…

Как-то прикрывшись копытным от поселения кочевников, я стянул с бесчувственного тела бурку. Затем – островерхую шапочку с кисточкой на конце. Нацепил их на себя. Теперь с такого расстояния точно не отличим от сына местного царька.

Тушка пленника упала поперек хребта кхара. Щен с восторгом впился в кусок грудинки, я постарался дать ему без сала. Не знаю, что можно скармливать таким юным. Мохнатый слопал свинину одним глотком. И сразу стал мне другом. Оба зверька слишком легко сменили хозяина.

Мы поехали прочь, к куцему дереву, обозначавшему парковку байка. Не в упрек китайскому горнику, на велосипеде не увез бы туловище степняка. Кхар – все же более мощный транспорт.

– Мне больно, хозяин!

– С чего тебе больно?

– У этого в кармане амулет. Магия, мне не понятная. Жжет – мочи нет.

Там действительно нашелся гладкий камушек, формой напоминавший жабку. Уж не он ли помог степняку засечь и пристрелить деревенского наблюдателя через переплетение веток на дереве?

Камень полетел далеко в траву, призрак перестал жаловаться.

Я слез с кхара и стащил его бывшего владельца. Бык ткнулся носом мне в руки, выпрашивая хлеб, и разочарованно принялся щипать деревце.

Пленник выглядел просто уснувшим. Знаю, что разведка, когда берет языка и не тащит за линию фронта, допрашивает на месте и жестко. Не от кровожадности, таков закон войны. Не я ее начал, а степняк, убивший Трика. Возможно – лежавший передо мной.

– Биб! Приведи гада в чувство.

Первое, что тот увидел, был нож у его глаз. Степняк схватился за пояс, но не обнаружил ничего колюще-режущего.

– Жалкий пырх! Знаешь, на кого руку поднял?

– Не руку, а ногу.

Я придавил ему горло кроссовком. Не больно, но унизительно. Биб вонзился парню в мозги. Зачем пытать, лучше вежливо вывернуть ему башку наизнанку.

– Он не единственный сын вождя, хозяин. Есть еще второй, на год младше. Но он не в авторитете как Ай-Духар.

– Узнай, какого черта они решили атаковать Мульд?

Ясно, что из желания грабить… Но душа чуяла – не только. Я не ошибся.

– Они с парнями, сыновьями вождей, поспорили – кто возьмет себе первую красавицу Мульда. Ай-Духар два года тому назад ездил продавать шкуры, видел дочь брента Клая, они настоящие анты. Вот и поклялся – его девка будет.

Клай не рассказывал… Да кто будет хвастаться, что к его единственной дочке липнет всякая погань! Карах, издавая законы, не ввел один очень важный для средневековья – прятать девицам и дамам лицо, чтоб не подвергать себя опасности и не вводить в искушение подобных Ай-Духару. Они еще не научены сдерживать импульсы, попадающие в мозг прямо из промежности, думают членом, а не головой.

– Можешь выпить ему душу?

– Я еще не вполне отдохнул, хозяин!

Вот все приходится самому…

Когда несостоявшийся бой-френд Мюи дернулся и затих, я отогнал от него песеля и боевого быка, учуявших кровь. Разведка закончена. Можно возвращаться – со сведениями и с трофеями.

Я почесал репу. Все же есть неоконченное дело в степи. Биб, хоть и слабак рядом со взрослыми верьями, кое-что может, доказал. По-хорошему поселок монголо-татар надо навестить еще раз. Но… Я не один.

Щенок и бык смотрели на меня вопросительно. И не слишком сыто. Мне тоже хотелось есть. Но сало без хлеба и лука с одной только водой – ни разу не деликатес. Вздохнув, я отправился в деревню с байком на крупе быка и тявкающим щенком на привязи. Бурку и островерхую шапку бросил, иначе можно нарваться на стрелу. К вечеру въехал в село.

Вызвали Кодая. Тот изумленно вытаращился на щенка.

– Глей! Не уверен… но…

– Что мямлишь?

– Это щенок каросского волкодава!

Я видел тех огромных зверюг, размерами не уступавших пуме в зоопарке, только мохнатых, этот же мне чуть выше коленки…

– Смотрите, господин. Сам маленький, а лапки широкие, больше ладони взрослого мужчины. Ему от силы месяца два от роду, потому не вырос.

Тот крутанулся вокруг Кодая, обмотав ему ногу веревкой, потом игриво вцепился в штанину и потянул. Старик едва не упал.

– Фу! Отпусти деда!

Только сейчас вспомнил, что не спросил у покойника кличку собаки и кхара, сам тоже не придумал. А чтобы пес исполнил команду, надо обращаться по имени. Месяцами тренировать и дрессировать. Из меня такой себе Эдгар Запашный, с животными – не очень.

Кодай сам выпутался из веревки и из щенячьих зубов.

– Оставьте нам! Лучший защитник деревни будет.

Сговорились? То Мюи норовит заныкать арбалет или байк. Или вот этот. Попрошайки! Ну, нет. Я сам в этом мире хрупок и уязвим. Пусть меня защищает.

– Только до завтра. Потом заберу. Кодай! Нужно в замок весть передать. Степняки нападение готовят. Я в ночь опять к ним поеду.

– Помилуй, глей! Если погибнешь…

– Раньше сдохну с голода. Долго меня будешь среди улицы держать? Накорми господина и его собаку. Дай хлеба и лука кхару. Отдохну, и снова в степь. Должен же я заботиться о своих хрымах?

Кодай распорядился, отрок мигом приволок выделанную кожу, перо и чернила от местного попа, единственного грамотного в селении. Автопереводчик Веруна тут пасует. Местные книги начинаю читать, разбираю по слогам. А написать – никак. Рука застыла, не зная, что ей выводить. И Биб не помог. Богам и их сущностям письменность не нужна.

– Кодай! Я передумал. Дело слишком важное, чтобы доверить его письму. Сейчас рассажу тебе. Дуй в Кирах, найди там Нирага и Клая, передашь. Бери моего кхара.

Снова к юртам кочевников я выехал, когда начало темнеть. Фары у байка нет, ПНВ остался в замке. Пришлось посадить Биба к себе на макушку и смотреть его «глазами», чтоб не попасть колесом в яму. Жаль, даже от такого поручения он расходовал часть своих невеликих сил.

Ай-Духара нашли в степи. Он окоченел и смотрел невидящими глазами в ранние звезды.

Сына вождя переодели, смыли кровь с груди. Он так и лежал на ковре, не сомкнув глаза, в отцовском шатре.

– Где брат? – Ниб-Духар ворвался, словно самум, едва не снес полог у входа. Упал на колени у ковра и замер. Ни одной слезы не проронил, мужчине они не к лицу. Только шептал – найдем и вырежем всех! Кого – ясно. Парень поехал на кхаре в сторону Мульда, там и погиб. Искать виноватого тщетно, да и не надо. Пусть каждый ответит.

Старший Духар собрал младших племенных вождей прямо у смертного одра, невзирая на опустившуюся ночь. Большинство из них и думать не хотело о походе на Мульд, самые осторожные ждали, когда закончатся беспорядки, племена выберут наконец главу всего кочевого народа. Тогда снова пойдут торговые караваны, выплачивая дань степнякам за проезд. А кто-то сам начнет торговлю, не хуже купцов.

Но смерть Ай-Духара дала повод сторонникам войны требовать мести. Отец убитого явно склонялся на их сторону.

– Детей степи поведет на правый бой… – наверно, старик хотел указать на Ниб-Духара, но почему-то замолчал и уставился на противоположную стену шатра. Потом недоуменно спросил: – Что здесь происходит?

– Не знаю, отец, – вяло промямлил младший, минуту назад готовый рвать и метать. – Брат вот что-то лежит как неживой. Ай-Духар! Ты меня слышишь? Вставай, брат!

«Магия! Не иначе как колдуны поработали», – прошелестело среди вождей. Только один, молодой, с огнем, пылающем в единственном глазу, крикнул:

– Не теряем времени! Вырежем Мульд! Всех их девок трахнем!

Старый вождь недоуменно глянул на него. Потом на сыновей – живого и неподвижного.

– Нет! Сначала разберусь, что тут творится.

Поднялся ропот. На клочке степи с молодой травой – полтыщи кхаров для верховой езды и столько же тягловых. Через день или два они выщиплют последнюю траву в округе. Хлеба для них нет. Надо или уходить, рассредоточившись, или нападать на Мульд.

– Я разберусь! – повысил голос старик. – Без моего приказа войны с антами не начинать. Иначе своей рукой выпущу кишки.

Вожди покидали шатер. Кто с раздражением, кто – с облегчением. Ни один из них не заметил облачко в форме человечка без ног, коснувшееся Ниб-Духара и его отца. А затем это облачко всосалось в стенку шатра и исчезло.