Бремя власти III

Глава 17

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.»

Фридрих Вильгельм Ницше.

Горячий воздух обжигал горло, а уши терзали крики умирающих. Багровое зарево портала пульсировало на площади, искажая реальность волнами мерзкого жара. Здания плавились, как воск, каменные глыбы зависали в воздухе, а по мостовой ползли трещины, из которых сочился черный туман. И посреди этого кошмара стоял я — идеальная мишень для всей нечисти ада.

Архидемон ткнул пальцем в мою сторону.

И мелкие твари — импы с острыми когтями, вонючие ползуны, покрытые слизью, и шипящие гончие Тьмы — тут же кинулись на меня со всех сторон, почуяв живую плоть, не зараженную Скверной. Их было десятки, может, сотни. Рычание, щелканье гигантских жвал, хлюпающие шаги — всё слилось в оглушительный гул безумия.

— Надоели! — рявкнул я.

Не тратя время на сложные жесты, я просто выдохнул Волю. Внутренний Источник, подпитанный остатками силы от Химеры, рванул наружу. Ладони, сжатые в кулаки, резко развернулись. Из них, как из жерл миниатюрных вулканов, вырвались снопы ослепительно-белого пламени. Они закрутились, сплетаясь в стремительное, неистовое веретено чистого Солнечного Огня.

— Сгори!

Пламенное торнадо взвилось вокруг меня на высоту трехэтажного дома. Оно с голодным неистовством накинулось на демонов и стало их пожирать. Твари, стоящие слишком близко, втягивались в смертельную спираль с душераздирающим визгом. Их хитиновые панцири трескались и плавились за доли секунды, слизь испарялась с шипением, а кости превращались в пепел, уносимый вихрем. Воздух заполнился смрадом горелой плоти и серы. В радиусе двадцати метров вокруг меня образовалась зона абсолютной стерилизации. Земля под ногами спеклась в стекловидную корку.

И именно в этот миг, когда мое заклятие выкосило волну мелкой нечисти и на мгновение очистило пространство, ударил Архидемон.

Из клубов черного дыма у колонны метнулся сгусток чистой, концентрированной ненависти. Четыре метра мускулов, обтянутых черным хитином, рога, как у разъяренного быка, и глаза — два уголька ада, пылающие в пустоте под костяным шлемом. В руке сверкнула секира, выкованная из самой Бездны, — она оставляла за собой шлейф искаженного пространства. Гигант телепортировался рывками, оставляя после себя багровые вспышки. И в момент очередного прыжка через пространство он выбросил руку вперед.

Три сгустка багровой энергии, пульсирующие черными прожилками Скверны, вырвались из его когтистой ладони. Каждый размером с карету. Они рванули по разным траекториям, перекрывая все пути к отступлению, сжимая пространство вокруг меня жутким давлением. Воздух завизжал, стекла в уцелевших окнах рухнули в пыль. Это был приговор. Уровень силы, способный стереть с лица земли целую деревню.

Инстинкт древнего воина сработал быстрее мысли. Я схлопнул свою ауру внутрь, выжимая из Источника максимум. Руки скрестил перед собой, ладони развернул наружу. Золотисто-янтарный свет хлынул из моей груди, из глаз, из каждой поры. Он сконденсировался передо мной в мгновение ока, кристаллизуясь в гигантский, многослойный Алмазный Солнечный Щит. Он зазвенел от мощи, переливаясь всеми цветами радуги на фоне адского багрового неба. Рунные круги защиты, Пленения и Отражения сплелись в его толще.

— БА-БА-БАХ!

Удары пришлись одновременно. Мир погрузился в немое белое сияние, смешанное с багровыми всплесками Скверны. Ударная волна сбила с ног даже демонов поблизости, снесла то, что осталось от фасада особняка за моей спиной. Земля ушла из-под ног. Я качнулся, почувствовав, как щит скрипит под невероятным давлением, как алмазные слои трещат, покрываясь паутиной мельчайших трещин. Боль ударила в виски, будто череп раскалывали изнутри. Источник захлебнулся. Но щит выстоял. Багровые сгустки разлетелись на тысячи искр, сожженные и рассеянные чистым светом Солнца. Пылающие обломки и клубы дыма — вот и всё, что осталось от атаки Архидемона.

Я опустил руки, щит рассыпался в золотую пыль. Я дышал как загнанный зверь. Тело Николая гудело от перегрузки, мышцы дрожали. Передо мной, в двадцати метрах, встал во весь свой чудовищный рост Архидемон. Его пустые глазницы пылали яростью. Он явно не ожидал от меня такого отпора. Рык, вырвавшийся из его глотки, был похож на скрежет ломающихся скал.

Как раз в этот момент за моей спиной, с грохотом обрушившейся кирпичной кладки приземлился десант. Два десятка крепких, озверевших до боя головорезов с окровавленными клинками и дымящимися стволами.

И сам Игорь Железный Ветер.

Его золотые волосы были перепачканы сажей, на новом кожаном мундире зияли подпаленные дыры, но его голубые глаза горели стальной решимостью. Он приземлился на одно колено, его артефактный огненный клинок вонзился в землю, сдерживая инерцию.

— Ваше Величество! — его хриплый голос резанул воздух. Он окинул взглядом меня, Архидемона и ад вокруг. — Вы в порядке?

Я не сводил глаз с чудовища. Мой властный голос разорвал звуки хаоса:

— Архидемон — мой! Ваша задача — не дать тварям ударить мне в спину или с флангов! Очистите периметр! Держите строй!

Игорь мгновенно вскочил на ноги и выдернул клинок. Его лицо исказилось в боевой гримасе. Он развернулся к своим людям, его голос прогремел, перекрывая вой демонов и грохот магии:

— Вы слышали Императора! Магические щиты вперёд! Прикрываем спину государя! Ни одну тварь к нему не подпускать! За Империю! За человечество!

— ЗА ИМПЕРИЮ! — рёв двадцати глоток слился в один яростный вопль.

И началась… настоящая симфония разрушения…

Я ринулся на Архидемона. Он — на меня. Наши движения были размытыми, нечеловечески быстрыми. Я материализовал в правой руке Солнечный Клинок — сгущенный луч чистого света, жгучий и неумолимый. В левой мелькнул тяжелый револьвер, но теперь каждый выстрел из него был миниатюрным Солнечным Пульсаром, оставляющим в воздухе золотистый шлейф, выжигающим дыры в хитине и плоти мелких демонов, осмелившихся ко мне приблизиться.

Архидемон парировал клинок своей адской секирой. Каждое столкновение порождало взрывную волну света и тьмы, сносящую остатки стен, вырывающую куски мостовой. Он метал багровые молнии — я отражал их щитом или рассекал клинком. Он вызывал из трещин в земле щупальца чистой Скверны — я выжигал их снопами пламени из свободной руки или точными выстрелами. Он пытался давить массой, использовать телепортацию для ударов сбоку, сзади — но я предугадывал, чувствовал пространство, как свою кожу, благодаря Истинному Зрению и Абсолютному Слуху. Мои удары были хирургически точны: клинок вонзался в суставы, резал сухожилия, выжигал своим светом глаза. Пульсары били в места концентрации Скверны, заставляя демона взвывать от боли. Но на нем все зарастало, как на бессмертном.

Вокруг нас кипел не менее ожесточенный бой. Головорезы Игоря сами сражались как демоны. Крики, лязг стали, грохот выстрелов, вой магии, рев тварей — всё слилось в оглушительный гул.

Здания, и без того полуразрушенные, окончательно сыпались под ударами заклятий. Воздух дрожал от пыли, энергии и смерти. Земля под ногами была покрыта осколками, кратерами от пуль и бороздами от магии. Это был апокалипсис в миниатюре.

Архидемон оказался крепким орешком. Сильным, яростным, почти неуязвимым. Но я был Царём Соломоном. Я сражался целые тысячелетия. Я знал каждую уловку Тьмы, каждую слабость демонической сущности. Мой опыт был моим главным оружием. И я использовал его сполна.

В какой-то момент, парировав очередной удар секиры и всадив Пульсар демону в пах, я увидел брешь в его защите. Его корпус открылся. Мое тело само среагировало. Я вложил всю инерцию движения, всю силу ног, подкрепленную магией усиления, в удар ногой в солнечное сплетение чудовища.

— БАХ!

Удар пришелся точно. Раздался звук, похожий на треск ломающихся дубовых бревен. Четырехметровая гора мышц и хитина оторвалась от земли. Он полетел назад, как пушечное ядро, ломая на пути обломки колонн, пролетая через дымящийся остов паромобиля. Он врезался спиной в то, что когда-то было углом особняка.

Стена взорвалась от удара. Громадная каменная глыба, в полтора этажа высотой, сложилась как карточный домик, накрыв Архидемона лавиной кирпича, балок и пыли. Столб серой взвеси и обломков взметнулся на десятки метров в багровое небо. Из образовавшейся дыры донесся нечеловеческий, безумный рев. Рык раненого, но еще не сломленного зверя.

Без колебаний, на одном дыхании, я ринулся в образовавшийся пролом, в клубящееся облако пыли. Туда, где не было свидетелей. Туда, где начиналась самая ответственная и самая жестокая часть битвы.

Боль. Она была первым и единственным, что вернуло его к сознанию. Острая, жгучая, невыносимая боль в животе. И холод. Ледяной, влажный холод камня под спиной и запястьями.

Николай открыл глаза, и мир поплыл перед ним. Он лежал на спине на холодном каменном столе. Руки и ноги были растянуты и прикованы толстыми стальными манжетами. Над ним склонилось лицо. Худое, аскетичное, изборожденное морщинами. Карие глаза без тепла, без капли сострадания. Князь Алексей Юсупов.

— Проснулись, Ваше Величество? — мрачно буркнул старик. В его руке блеснуло лезвие хирургического скальпеля. Оно было странного, багрово-черного оттенка и испускало легкое мерцание Скверны. Именно этим лезвием он только что разрезал кожу на животе Николая. Неглубоко, но мучительно больно. Кровь сочилась по бокам, теплая и липкая.

Николай попытался дернуться, но манжеты и чудовищная слабость не дали ему пошевелиться. Его Источник, и без того перегруженный поддержанием доппельгангера, был почти пуст. Тело сводило короткими судорогами.

— Что… что ты делаешь, ублюдок⁈ — хрип вырвался из его пересохшего горла. Голос показался чужим и слабым.

— Необходимое, Государь, — ничуть не обидевшись, ответил Юсупов и снова поднес скальпель к разрезу. Он говорил медленно и методично, как профессор на лекции. — Увы, но для высшего блага Империи, для спасения человечества от Скверны, требуется… жертва. И это ваш Источник, Ваше Величество. Его чистая Солнечная стихия. Она уникальна. И невероятно ценна.

Лезвие скользнуло по краю раны. Боль вновь вонзилась в сознание Николая, заставив его вскрикнуть. Юсупов при этом даже не поморщился.

— Чтобы извлечь Источник из носителя… и спрессовать его в стабильную, транспортабельную форму… для последующего помещения в магическую колбу… — он делал новый, параллельный надрез, аккуратный и неспешный, — … носитель должен достичь определенного… состояния. Глубины отчаяния. Грани безумия. Истинного, всепоглощающего желания смерти. Только тогда энергия высвобождается в наиболее чистой, концентрированной форме. Без примесей страха жизни. — Он вздохнул, и в этом вздохе прозвучала неподдельная, ледяная скорбь. — Искренне сожалею, Ваше Величество. Мне больно причинять вам страдания. Но альтернативы нет. Ваша стихия… она ключ к созданию эликсира, способного очистить целый мир от Скверны. Победить их изнутри. Подумайте о миллионах спасенных жизней.

Николай увидел, как в тени, у стены, стояли сыновья этого мучителя, Андрей и Василий Юсуповы. Андрей смотрел в пол, его лицо было искажено гримасой отвращения и… стыда. Василий уперся взглядом в потолок, его челюсти были сжаты до хруста. Оба бледные как смерть. Они не выдержали взгляда Николая. Андрей резко развернулся и вышел из подвала, хлопнув тяжелой дверью. Василий последовал за ним через секунду и даже не оглянулся.

— Трусы… предатели… — прошептал Николай, но его слова потонули в новом витке боли. Этот гад пытал его… Скальпель сменился тонкими, острыми щипцами. Князь методично, с хрустом, вырывал ногти на руках Николая. Каждый щелчок отрываемой ногтевой пластины отдавался в черепе невыносимым ударом. Николай кричал, выл, матерился, дергаясь в путах и срывая кожу на запястьях. Слезы текли ручьями, смешиваясь с холодным потом на лице.

— Пожалуйста… умоляю… остановись… — он бормотал, молил, теряя связь с реальностью. Боль была всепоглощающей, превращая мир в сплошное красное пятно агонии. Он попытался нырнуть в Кольцо, к Мак, в её Сад — в хоть какое-нибудь единственное убежище. Но ничего не вышло. Его душа, его сущность были слишком тесно вплетены в магический каркас доппельгангера. Связь с Кольцом была как тонкая, оборванная нить. Он чувствовал лишь слабый, далекий отзвук джина, как эхо в глухом колодце.

Юсупов отложил щипцы. Взял другой инструмент — небольшой, изогнутый нож с зазубренным лезвием. Его карие глаза смотрели на Николая с каким-то клиническим интересом.

— Ты ошибся, урод… — Николай выплюнул слюну с кровью, пытаясь собрать остатки ярости, гордости, чего угодно, лишь бы не сломаться полностью. — Он… Он обязательно придет… он разорвет тебя… как тряпку… Ты — покойник!

Князь лишь усмехнулся.

— Вы уже бредите, Ваше Величество. Это хорошо. А что до ошибок… То это исключено. Наука не ошибается. Мои расчеты безупречны. Я прав. Все это ради высшего блага. — Он поднес нож к плечу Николая. — Теперь… мне нужны образцы вашей плоти. С разной глубиной залегания. Для анализа диффузии магических потоков в условиях экстремального стресса…

Николай не услышал конца фразы. Волна новой, невообразимой боли отправила его в черную бездну бессознательного. Блаженное небытие.

Но ненадолго. Ледяной укол в шею. Затем резкий, химический запах. Сознание рвануло обратно реальность, как пробка из бутылки шампанского. Прямо в море боли. Юсупов стоял над ним, в руке он держал пустой шприц с мутной, зеленоватой жидкостью.

— Нам нельзя терять время, Государь, — проговорил он без эмоций. — И нельзя позволять вам отключаться. Нейростимулятор. Он вернет вас ко мне и… обострит восприятие. Значительно.

И ад начался снова. Усиленный в десятки раз. Каждое прикосновение скальпеля, каждый надрез, каждое движение щипцов было теперь не просто болью — это было вселенское страдание, врывающееся в каждую клетку его существа. Николай кричал до хрипоты, до кровавой пены на губах. Он молил о смерти. Он проклинал всех: Юсупова, Соломона, отца, мать, Бога. Он был сломан. Раздавлен. Человек перестал существовать, остался только нервный клубок невыносимых мук.

Юсупов отложил окровавленные инструменты в сторону и вытер руки о белый халат, на котором уже были багровые пятна. Затем он подошел к столику с магическими компонентами: кристаллами, порошками, склянками с мутными жидкостями. Он начал готовить какой-то сложный состав. Видимо, готовил то самое заклинание для извлечения Источника.

Николай лежал, беззвучно шевеля губами, глядя в заплесневелый потолок подвала мутными, безучастными глазами. Боль была теперь фоном, постоянным, как шум моря. Он уже смирился со своей участью.

И вдруг. В его изувеченный разум, сквозь туман боли и безумия, прорвался голос. Яркий, звонкий, полный невероятной силы.

— Николай! Попробуй нащупать меня своим сознанием и ныряй в мою сторону! Сейчас же! Ныряй!

Это была Мак. Но не та озорная девчонка-садовник. Это был голос могучего джинна, полный командной мощи. Николай не понял. Его сознание было кашей. Нащупать? Нырять? Куда?

— ВАЛИ ИЗ ТЕЛА, ПРИДУРОК! — мысленный крик Мак пробил его мозг, как раскат грома. — Я ослабила хватку клона! Связь рвется! Бегом в свое родное тело! БЕГОМ!!! СЕЙЧАС ЖЕ!

Родное тело. Соломон. Освобождение. Инстинкт самосохранения, заглушенный пытками, рванул вверх, как спасательный круг. Николай не думал. Он не мог думать. Он просто ухватился за этот голос, за эту нить, протянутую сквозь ад. Он представил Сад Мак, её фиалковые глаза, её протянутую руку. И рванул к ней. Всей силой своей израненной, почти развоплощенной души.

Ощущение было… как будто тебя выдергивают за волосы из густой, липкой смолы. Больно, резко, с хрустом рвущихся связей. Он почувствовал, как его сущность отрывается от боли, от холодного камня, от манжет, от этого изувеченного тела-клона. Он летел сквозь тьму, по тоннелю света, на который указывал голос Мак.

Спустя мгновения или столетия он упал. Ощутив знакомую тяжесть тела, стук собственного сердца, запах… дыма, крови и… демона? Его затошнило. Голова раскалывалась. Он открыл глаза.

И увидел Гигантского Архидемона, склонившегося над ним. Четыре метра мышц и хитина. Рога. Пустые глазницы, пылающие адским огнем. Зубастая пасть, из которой капала слюна, разъедающая даже камень. И в этих глазах… мелькнуло что-то смутно знакомое. Что-то янтарное.

Демон оскалился, низкий рык наполнил маленькое пространство руин, где они оказались.

Николай с воплем откатился в сторону, ударившись спиной о груду кирпичей. Его сердце бешено заколотилось. Неужели спасся от Юсупова, чтобы стать закуской для Архидемона⁈ Что за чудовищное невезение!

Получилось! Священный Экстаз победы над чужой волей затопил мою сущность, даже запертую в этом чужеродном, вонючем теле Архидемона. Я сломал его разум! Я прорвался сквозь кошмары, видения, попытки изгнания и завладел контролем! Его мощь, его чудовищная сила теперь была моей. Пусть временно. Пусть его проклятая душа яростно билась внутри, как пойманная птица, насылая новые волны боли и безумия. Но пока я держал её одной силой воли.

Николай вернулся в свое законное тело. Я понял это по глупой физиономии. Он смотрел на меня, на этого демона, с ужасом и непониманием. Я не удержался. Уголки этой огромной, зубастой демонической пасти поползли вверх в самой натуральной, самой фирменной моей ухмылке. Широкой и довольной.

Николай откатился в сторону, как ошпаренный кот, затем вскочил на ноги и попятился, задевая разбитые стены. Его рука инстинктивно взметнулась, слабые искры магии засверкали вокруг пальцев — это была жалкая, но похвальная попытка в его состоянии.

«Осмелел!», — подумал я с теплой снисходительностью и просто махнул своей огромной когтистой лапой.

Волна грубой силы, просто физического превосходства, разорвала его начинающееся заклятие в клочья, как паутинку. Я навис над ним. Моя тень накрыла его полностью. Он замер, глядя в мои пылающие глазницы. Я протянул лапу и аккуратно (насколько это было возможно для когтей, способных разорвать танк) схватил его за шиворот мундира и приподнял, чтобы наши лица были на одном уровне. Мой голос, исходящий из глотки демона, звучал низко, хрипло, но неоспоримо узнаваемо:

— Всё в порядке, Ник! Не ори. Это я — Соломон! Просто освободил тебе тело и ненадолго переселился в этого увальня. Для дела.

Николай замер. Его глаза, широко раскрытые от ужаса, метнулись к моим — к тем самым янтарным искрам, которые он смутно уловил раньше. Радость, недоумение, облегчение и дикий испуг боролись на его изможденном лице.

— Соломон?.. В… в демоне?.. — он прошептал, не веря своим ушам.

— Именно. Пока я тут, тело твое свободно. И относительно цело. Вот как я тебе доверяю! Цени! А теперь слушай внимательно… — мой голос стал жестче — Возвращайся в Зимний дворец. Сейчас же. Снаружи тебя ждут двадцать отчаянных душ и Игорь Железный Ветер. Я хочу, чтобы ты ушел с ними. Немедленно.

Николай попытался вырваться, его ноги болтались в воздухе.

— Что? Но… а ты? Что ты будешь делать?

Я ухмыльнулся: демоническая пасть снова растянулась в жутковатой улыбке.

— Чтобы победить зверя, Ник, иногда нужно самому стать зверем. Я закрою портал. А твоя задача — изображать сильного и волевого лидера, пока я не вернусь в твое тело. Понял?

Он ошеломленно кивнул, еще не до конца осознавая масштаб происходящего.

— Закрыть… портал? В теле демона? Соломон, это…

— Безумие? Да. Но это сработает, — я перебил его. — Слушай дальше. Найди Рябоволова. Узнай, где Юсупов держал тебя. Его лаборатория, логово. Всё. И передай мне информацию через Мак. Сможешь?

— Через Мак? Да… Думаю, да… — Николай кивнул, его взгляд начал фокусироваться, в нем появилась тень былой сообразительности. Он цеплялся за инструкции как за спасательный круг.

— Хорошо! — я одобрительно крякнул. — И еще кое-что. Чтобы твой уход отсюда с людьми Игоря выглядел натурально… тебе придется потерпеть. Будет немного больно. Для легенды.

Николай на мгновение насторожился.

— Больно? Опять? Да ты знаешь, сколько я натерпелся? Да ты…

Он не успел договорить. Я не стал церемониться. Собрав всю мощь этой демонической руки, я нанес удар ладонью прямо в грудь Николая. Контролируемый, рассчитанный, но мощный. Не чтобы убить, а чтобы отбросить. Далеко.

— Уааарх! — Николай вылетел из моей хватки, как пробка. Он перекувырнулся в воздухе и шлепнулся на груду мусора метрах в пяти от пролома в стене, ведущего наружу.

Я вышел из руин вслед за ним, встав во весь свой чудовищный рост. Мои пылающие глаза обвели поле боя. Мои головорезы да и сам Игорь, отбивавшиеся от демонов, замерли на мгновение, увидев Архидемона и… своего Императора, вылетевшего из руин. Я грозно рыкнул, направляя взгляд на Николая. Звук заставил содрогнуться даже самых отчаянных.

И царевич не подвел. Он быстро вскочил на ноги и отряхнулся. Его лицо запоздало исказилось от боли в груди. Затем парень поднял голову. И его голос, слабый, но исполненный внезапной, железной власти, прогремел над грохотом битвы:

— Всем! Отступаем! В Зимний дворец! Немедленно! Это приказ!

Игорь мгновенно среагировал:

— Слышали Государя! Отходим! Прикрываем Его Величество! Рывок ко дворцу!

Я усмехнулся, глядя на то, как Николай, прихрамывая, но с гордо поднятой головой, побежал сквозь строй своих людей, которые мгновенно сомкнулись вокруг него, отбиваясь от наседавших тварей. Игорь прикрывал его тыл, его огненный клинок выписывал смертоносные дуги.

«И когда только вырос, а?» — подумал я с искренним удивлением и… гордостью. Парнишка менялся. На глазах.

Я рыкнул на демонов, они тут же замерли. Затем развернулся и пошел. Прочь от отступающих людей Николая. Навстречу сердцу ада — пульсирующему порталу. Демоны, кишащие вокруг, чуяли во мне своего. Они расступались, прижимаясь к земле, убираясь с моего пути, лишь их пылающие глазницы провожали меня ненавистью, страхом и почтением.

Но покой был иллюзией. Проклятая душа захваченного Архидемона не сдавалась. Она билась внутри черепа, как бешеная оса. Она насылала кошмары: видения павших миров, крики детей, которых я не смог спасти в прошлых жизнях, образы Анны и Валерии, искаженные Скверной. Она пыталась исказить моё восприятие: стены плавились в лица врагов, воздух густел кровью, шептались голоса предателей. Она атаковала болью: внезапные удары током по нервной системе, спазмы мышц, ощущение, что внутренности выворачивают наружу. Я шел, стиснув челюсти, сжимая когти в кулаки. Держался. На одной силе воли. На памяти о том, кто я есть. Царь Соломон. Героическая Душа. Клинок против Тьмы.

Спустя какое-то время я достиг эпицентра. Площадь перед порталом была полем самого ожесточенного боя. Здесь сражались и гибли последние защитники Питера. Охотники из разных кланов, израненные, окровавленные, но не сломленные, отбивались клинками и выстрелами от полчищ импов и гончих. Инквизиторы в светлых балахонах, их серебряные кресты сверкали в багровом свете, они выжигали демонов лучами священного света, но их ряды редели под натиском более крупных тварей. Элитная гвардия дворца также сражалась в строю, но их магия гасла перед мощью портала. Земля была усеяна телами. Воздух звенел от предсмертных криков, заклинаний и демонических воплей.

К сожалению, их жертва была напрасной. Портал пульсировал и разрастался. Из него вываливались всё новые чудовища. Он был похож на гигантскую, кровоточащую рану на теле мира.

Я больше не мог ждать. Гнев за этих гибнущих людей, за разрушенный город, за всё, что пыталась уничтожить эта Скверна, вспыхнул во мне с новой силой. Я встал на краю площади, поднял свою чудовищную голову и издал яростный, протяжный, леденящий душу клич. Клич Архидемона, но наполненный моей решимостью.

И ринулся вперёд. Прямо сквозь боевые порядки. В облике демона, но несущий гибель только отродьям тьмы. Моя огромная туша сносила всё на пути. Люди и твари в ужасе отпрыгивали в стороны, образуя коридор ужаса, ведущий прямо к пульсирующей ране портала. Кто-то из инквизиторов, увидев мчащегося Архидемона, решил, что пришел его конец. Он выбросил руку, крича что-то о силе Света. Луч серебристой энергии ударил мне в грудь.

Это было последней каплей. Напряжение, боль от удержания демона, ярость за всё происходящее — всё слилось в единый, неудержимый порыв. Я больше не сдерживался. Я Сорвал Третью Печать Солнца.

Внутри этого демонического тела, сквозь хитин и мышцы, сквозь Скверну и боль, вспыхнула сверхновая. Золотисто-янтарный свет, ослепительный, чистый, невероятной силы, прорвался наружу. Он бил лучами из моих глазниц, из пасти, из всех щелей в хитиновом панцире. Я стал живой звездой, запертой в оболочке величайшего зла. Пламя Солнца бушевало внутри, выжигая попытки демона вернуть контроль, выжигая саму Скверну вокруг меня. На мгновение даже грохот битвы стих. Все замерли, ослепленные этим чудовищным, невозможным зрелищем: Архидемон, пылающий священным светом.

Ничто не могло причинить мне вреда. Лучи инквизитора рассеялись, не долетев. Когти демонов обжигались при приближении. Я был неудержим.

Я разбежался. Четырехметровая туша, пылающая изнутри Солнцем, набрала чудовищную скорость. Я пригнул голову, подставив мощные рога, и ударил плечом в самую сердцевину пульсирующего портала.

«ЗАКРОЙСЯ!» — мой мысленный рев слился с яростным рыком демона.

Я вложил в удар всё: остатки силы Источника Николая, переработанную мощь Химеры, всю ярость Соломона, всю мощь Печати Солнца. Я активировал магию закрытия, вплетая её в сам удар, направляя потустороннюю энергию демона против его же портала. Руны Пленения, Разрушения, Изгнания, выжженные на моей душе за тысячелетия, вспыхнули на хитине, проецируясь на искаженную ткань реальности.

БАБАХ!!!

Удар был подобен падению метеорита. Ослепительная вспышка света и тьмы слились воедино. Ударная волна снесла всё в радиусе сотни метров. Демоны, люди, обломки — всё смешалось в хаотическом вихре. Портал содрогнулся. Его багровые края задрожали, стали нестабильными. Гигантская рана на реальности начала схлопываться. С жутким, завывающим звуком рвущейся ткани мироздания. Багровый свет погас, сменившись черной дырой, которая тут же исчезла с громким хлопком. Воздух содрогнулся в последний раз. И… наступила относительная тишина. Портал был закрыт.

Я упал на колени посреди выжженного, опустошенного круга. Дымящийся хитин покрывал мою спину. Внутри бушевало легкое опустошение. Источник Николая был выжжен дотла. Печать Солнца погасла, оставив после себя чудовищную слабость и боль. И в этот момент душа Архидемона, воспользовавшись моей уязвимостью, рванула с удвоенной, отчаянной яростью, пытаясь сбросить мою власть.

Но это было ещё не всё. Выжившие люди вокруг — охотники, инквизиторы, гвардейцы — оправились от шока. Они видели Архидемона. Они видели, как он закрыл портал, но они видели и его чудовищную форму, его силу, его пылающие глаза. Они не видели во мне спасителя. Они видели монстра. И монстр, пусть и сделавший что-то невероятное, оставался монстром. Их врагом.

Крики ужаса и ненависти пронеслись над полем:

— Демон! Добить его! Во имя Света — уничтожить! За товарищей! Огонь!

На меня обрушилось всё: остатки магии инквизиторов, пули охотников, штыки и боевые заклятия гвардейцев. Уцелевшие твари ада тоже выступили в едином порыве. Какая слаженность, однако… Я был врагом для всех.

Но сражаться с ними не входило в мои планы. И я не мог убивать этих людей. Они были героями, защищавшими свой город. Они просто не знали правды.

Оставалось только одно. Бежать. Бежать без оглядки и ждать информации от Николая…

Собрав последние крохи силы, я отшвырнул ближайших атакующих грубой волной телекинеза (сила демона ещё была со мной), затем развернулся и рванул сквозь руины, сквозь дым и хаос… Монстр, гонимый теми, кого он только что спас. Ирония судьбы — не иначе. Но что поделать? Иногда, чтобы спасти королевство, нужно немного побегать в шкуре дракона.