Браконьер

Глава 5: Заплыв на короткую дистанцию

К вечеру меня выписали из сельской больницы и отправили домой своим ходом на амбулаторное лечение. Я все еще передвигался с трудом на туго забинтованных ступнях, но по крайней мере я мог ровно стоять и ковылял с помощью одного костыля, взятого в больнице временного под расписку по паспортным данным.

Благослови, Бог, Российскую Империю – единственное в мире государство с обязательным полисом медицинского страхования за счет всеобщей налоговой повинности! Иначе я бы медпомощи мог вообще не получить, не имея с собой ни денег, ни дебетовой карты, ни смартфона с банковским приложением.

А вот мобильник я, судя по всему, потерял в изломе. Он был со мной, когда я проснулся внутри, а когда очнулся снаружи на лавочке у подъезда – нет. Мне придется купить новый в самое ближайшее время, иначе я останусь без связи, что в две тысячи двадцать четвертом году смерти подобно!

Не сегодня. Даже с помощью костыля идти мне было очень трудно, и уже спустя метров сто я мысленно взмолился поскорее добраться до квартиры. Я буквально почувствовал себя очень счастливым, вспомнив, что тот дом оборудован пассажирским лифтом. Подниматься по лестнице даже на второй этаж в моем состоянии будет трудно.

Понимал ли я, что мой враг вскоре узнает о моем чудесном спасении и придет за моей жизнью снова? Да, понимал. Но я все же смел надеяться, что мне дадут перевести дыхание и что-то придумать. Когда болело все тело, думалось очень и очень плохо.

Что я имел на сегодняшний день? Кроме крыши над головой в Шахтинском, все мои достижения последних дней были обнулены. Начальная стадия зрячести недоступна, открытие порталов даже на самом минимальном уровне недоступно, зато "хранение" информации собирателей оставалось неизменным, что означало – мое ядро не умерло после "шока".

Программа первого курса АПИКа на факультете собирателей была одинаковой для оценщиков и лутеров, так что я не беспокоился насчет практики. Как для лутера, на первом курсе меня ждала только физическая подготовка – все равно никакого боевого дара у меня не было.

На втором курсе уже предполагалась "производственная" практика. В основном академия сотрудничала с частными гильдиями и "прикрепляла" студента к профессиональному оценщику в качестве человечка на побегушках.

Третьего курса для собирателей не было в отличие от факультетов для одаренных, которым приписывалось на третьем курсе ходить в окультуренные изломы, а на четвертом – в дикие вместе с действующими охотниками из союзных гильдий, как это было в изломе фальшивой луны.

Так что я не беспокоился насчет последствий внутренней травмы, которую я нанес себе сам. За год мне точно удастся починить себя хотя бы минимально, чтобы использовать зрячесть. Если же смогу добыть ингредиенты для моих рецептов простейших эликсиров (для создания сложных мне приходилось обращаться к специалистам), то можно считать что я спасен.

Почти. Мне все еще было неизвестно, кто мой враг? Кто-то до моего пробуждения был бы худшим вариантом. Из новых врагов я пока заработал только Шлятских, но откуда у семьи владельца региональной сети продуктовых супермаркетов взялся рабский ошейник, созданный специально для ограничения одаренных?

Дверь в квартиру я был рад видеть настолько, насколько долгожданного гостя. Открыл, вошел, закрыл, доковылял до дивана в гостиной и, положив костыль на пол, рухнул на диван. Счастье-то какое просто прилечь!

Пока мой дом охраняли СКИты из-за открывшегося излома, я мог перевести дух. После того как было доложено, что в изломе не относительно безобидные белые пауки, а муравьи, и белый уровень опасности излома продиктован лишь тем, что муравьишки еще малы и "слабы", СКИты тут же подняли тревогу по всем гильдиям.

Скоро здесь будет очень горячо! Развитие изломов всегда было серьезной проблемой, так что скоро в Шахтинское нагрянет множество команд охотников с преимущественно огненными дарами. Это был вопрос государственной безопасности, так что проигнорировать новый муравейник никто не позволил бы.

Найти бы какую-нибудь подработку и сварить несколько совсем простеньких эликсиров для оздоровления. Опыт входа в излом в этом теле я бы не назвал приятным. О том, как моей дыхалки не хватило добежать до портала, я помнил и чувствовал себя униженным. Сам себя унизил.

Прошлая работа, какой бы она не была, скорее всего малооплачиваемая, раз уж на счету в мобильном банке было всего сто семьдесят рублей. С такими деньгами каши не сваришь. А с нынешним уровнем развития тела далеко в изломах не уйдешь. Особенно в одиночку, ведь во второй жизни я не собирался раскрывать секрет наличия у меня небоевого дара открытия порталов.

Ни дня без сюрпризов. Точнее ни ночи. К голове прилила кровь, и я почувствовал еще большее недомогание. Я висел вниз головой, закинутый на плечо какого-то здоровяка. Меня буквально только что подняли с дивана.

Недолго думая я схватил костыль, лежащий на полу у дивана, и двинул костылем куда-то наобум. Здоровяк меня выпустил из рук и с тяжким стоном отошел на пару шагов в сторону. Я быстро развернулся на полу и выставил костыль перед собой.

Их было двое больших парней в противогазах. Я не успел среагировать, как мне в лицо прыснули из какого-то балончика. Глаза вскипели от жжения, а тело, начиная с лица, парализовало за какие-то пятнадцать-двадцать секунд. Похитители выждали полминуты, прежде чем один из них снова закинул меня на плечо.

Вытаскивали меня не через дверь, а через окно, выходящее на другую сторону, а не на вход в подъезд, где дежурили двое СКИтов. Умно, умно. Квартира всего лишь на втором этаже позволяла подобные фокусы.

Раз дело дошло до покушения, значит я наконец смогу встретиться с врагом лицом к лицу и узнаю, что ему или ей от меня надо. Все равно я, пока парализован, ничего предпринять не смогу.

Голову тут же вымочило ливнем. Судя по количеству воды и громкости водяной завесы, ливень очень интенсивный и не закончится в ближайшие часы. Идеальная погода для похищения, черт возьми! Пусть бы оба поскользнулись и переломали себе ноги-шеи!

Меня опустили на землю, оттащили куда-то в сторону и запихнули в багажник. Мысленно я усмехнулся появлению нового опыта. Глаза уже не так сильно пекло, но раздражение давало о себе знать легким покалыванием. Минут через десять смогу открыть глаза. Автомобиль тронулся.

Очень сильно не хватало... связей. Будь я Алексеем Земским, я бы еще после возвращения из излома навел суету из-за рабского ошейника, и нашлось бы немало людей, с которыми я сотрудничал, кто моих злопыхателей словил в течение суток, а то и одного рабочего дня. Но я больше не Алексей Земский, а никому ненужный Виктор Теневский.

А где родители Виктора? Померли? Других родственников тоже нет? Трешка в селе – тоже недвижимость. Откуда она у двадцатилетнего парня? И Виктор ли владелец? Я документов не находил.

Ехать пришлось весьма недолго и без каких-либо условий для комфортной поездки. Если бы эти два здоровяка стали владельцами службы такси, то быстро бы разорились. Отвратительный сервис! Платить не буду!

Я ударился затылком, неожиданно, так что можно сказать – приехали. Глаза уже отошли, и если бы не темнота, я мог бы сносно видеть. Но предупреждать об этом похитителей не собирался, так что закрыл глаза. И тут же багажник был открыт.

Меня взяли, как принцессу, и куда-то потащили. Может зря я сразу раскритиковал? Нормальный сервис!

К звукам дождя примешивалось еще что-то. Мне понадобилось больше минуты, чтобы понять. Моему носильщику понадобилось столько же времени, чтобы куда-то меня оттащить... и отправить в свободный полет.

Это были звуки вышедшей из берегов реки! От шока я открыл глаза, но было слишком поздно рыпаться. Притом паралич до сих пор не отпустил и не собирался отпускать еще как минимум час. Меня накрыла паника. Бурное течение тюлюпало мое тело, в нос залилась вода и рот наполнила вода.

Не успел я захлебнуться, как мое тело вышвырнуло на берег. Либо за мной сейчас снова придут и снова швырнут в воду, наложив в карманы моего худи камней, либо... Других звуков, кроме как звуков бьющихся о берег волн бурной из-за ливня воды и звуков от самого ливня, я не слышал.

Ливень и не думал прекращаться. Я неподвижно лежал, промокший до нитки, как небезызвестный зайка, который со скамейки слезть не мог. Я тоже не мог, поэтому лежал и мокнул. Об мои ноги, словно о скалы, разбивались волны бурной реки.

Меня обуревала злость. После отравления и перерождения мое желание жить дальше было примерно на нуле. После встречи с муравьиной мелочью в изломе, когда меня загнали в смертельную ловушку, желание жить эту жизнь всколыхнулось, то сейчас оно загорелось неистовым огнем! Я буду жить! Я буду жить намного лучше, чем в прошлой жизни!

Когда паралич наконец начал оттаивать, уже светало. Летом рассвет наступал рано, часа в четыре утра. Я весь мокрый и чуть ли не обледенелый после ночного заплыва, голодный и злой как тысяча чертей. Ждать у моря (в нынешних реалиях – у Енисея) погоды я больше не намерен.

Где там бумажка с номером Артема Лебедева? Жизнь его младшего брата за жизнь мою. Если Артем за двадцать минут посреди ночи смог поднять ватагу высокоранговых целителей и вертолет, значит Игорь неплохо поднялся за последние двадцать лет. Помочь мне с убийцами и их заказчиком сил хватит.

Солнце поднялось высоко, когда я наконец встал на ноги и выполз на трассу из кювета. Местами мокрый, местами высохший и очень-очень грязный, как леший, я поднял правую руку, голосуя, а в левой сжимал стальной пятак, оставшийся от лебедевских денег после оплаты рейсового автобуса Красноярск-Шахтинское.

Раннее утро рабочего дня радовало потоком автомобилей, но не в ту сторону. Ехали из Шахтинского, а мне наоборот нужно было в Шахтинское. Так и брел в нужную мне сторону, по заверению одного из водителей, пять километров. Ну да, примерно столько мои похитители везли меня к реке.

У подъезда меня встретили дежурные СКИты ошарашенными взглядами, но останавливать не стали. По крайней мере они знали меня в лицо. Я вошел в свечку, доехал до второго этажа на лифте и громко сматерился, оставшись у двери.

Меня вынесли через окно, а железная дверь-накладка была закрыта на ключ, оставшийся в квартире. Через окно я, естественно, не полезу. Мое избитое тело сейчас не в том состоянии, чтобы выполнять гимнастические трюки.

– Вдох-выдох. И снова вдох-выдох.

Успокоившись, я подцепил пальцами рамку двери-накладки и дернул на себя. Рамка поддавалась, но силенок у меня не хватало.

– Поймаю уродов в противогазах, собственными руками утоплю!

Вероятность, что в излом меня кинули они, достаточно высокая. Если после связки "опасный излом – рабский ошейник" меня банально скинули в приток Енисея, значит первая попытка использовала всю доступную организатору "мощь". Так что вариант с местью за смерть Шлятского выглядел наиболее реалистично. При этом я все еще не отказывался от другого варианта – враг, нажитый до пробуждения воспоминаний прошлой жизни.

– Витя? Чего буянишь? – спросила меня какая-то пожилая женщина.

Я обернулся. Из двери напротив выглядывала сухонькая старушка, готовая в любой момент захлопнуть дверь перед моим носом. Перед ее носом торчала золотистая цепочка, не позволяющая открыть дверь больше чем на восемь-десять сантиметров.

– Дверь захлопнулась, а ключи внутри, – сокрушенно признался я. – Вот, думаю, может внешнюю дверь снять? Внутреннюю я не закрывал. Не собирался выходить.

О том, что меня без меня собрали, говорить соседке я не собирался. Нечего ее в эту историю вмешивать. Еще уберут как свидетельницу.

– Мне б ножовку по металлу... У вас, случаем, нет такой? – наудачу спросил я, зная, что у людей старой закалки в доме обычно было все. Вообще все.

Старушка подумала-подумала и заперлась у себя в квартире, не сказав ни слова. Я особо не рассчитывал ни на что, но идея пройтись по соседям и спросить, что у кого есть, показалась мне здравой. Только вот время сборов на работу закончилось, а ждать до вечера как-то не улыбалось.

– Витенька, – позвал меня тот же голос, и я обернулся в сторону соседской квартиры напротив. Старушка через десятисантиметровую щель протягивала ножовку.

– Вы – моя спасительница! – воскликнул я, доковылял до соседки и осторожно взял из сухонькой, морщинистой ручки ножовку. – Храни вас Бог!

– И тебя храни, Витя. Где же ты так изгваздался?

– Я не пил! Ливень вчера был, поскользнулся и угодил в лужу!

И в реку, ага-ага. Но не будем о плохом. Чтобы спилить петли железной двери-накладки мне понадобилось от силы двадцать минут. После двух похищений из квартиры как через дверь, так и через окно, вопросов к безопасности я не задавал.

Отставив дверь-накладку в сторону, я вернул ножовку соседке, горячо поблагодарил за помощь и наконец вошел в квартиру. Внутреннюю дверь я вчера не запирал – сил не осталось. Хорошо, что не запер. Как разберусь с делами, приварю петли обратно и обменяю на квартиру в Красноярске. После продажи трешки в Шахтинском на однушку в Красноярске мне ведь должно хватить?

Забыв об усталости, я выпил несколько таблеток ибупрофена из аптечки хотя бы для минимального обезбола, и полез в стиралку. Помимо договора купли-продажи титула туда я кинул драную футболку после возвращения из "Подковы". В мини-кармашке лежала записка от Артема Лебедева с его личным номером телефона.

Достав из кармана драной футболки записку, я даже не удивился моему невероятному "везению". В ту ночь я тоже промок, и записка, естественно, тоже. Несколько цифр размазалось настолько, что опознать их не представляло возможности. А я еще хотел сохранить футболку, пока с финансами не разберусь. В помойку ее!

План попросить о помощи Артема Лебедева разбился вдребезги. Мне нужен был новый план. Моих сил – сил Виктора Теневского – недостаточно, чтобы справиться с угрозой. Какие варианты у меня оставались?

Пока думал, принял душ, оделся в чистое и главное сухое, сварил пельмешек... И пока ел, пытался примириться с мыслью, что собирался нарушить главное правило своей первой жизни: не связываться с РИЦиками даже под страхом смерти!

Если принесу им договор купли-продажи титула, назовусь жертвой Шлятского и признаюсь в его убийстве во время самообороны, то РИЦики меня защитят. Я – выше Шлятского по титулу. Барон воспользовался финансовым превосходством и попытался угрозами расправы вынудить нищего светлейшего князя совершить государственную измену – продать высший неимператорский дворянский титул – за жалкие две тысячи рублей! Жадность Шлятского сыграла мне на руку.

В пальцах левой руки я перекатывал лебедевский пятак, а в правой держал ложку, доедая пельмешки.

– Горчички бы...

Вспомнив, что билет на рейсовый автобус стоил ровно пять рублей, решился ехать к в голубокупольный собор в Красноярске. Если в той же Москве агент мог обнаружиться в любом религиозном учреждении, то в Красноярске имел смысл искать только в одном – главном соборе имени какого-то святого. Я не запомнил, и могли уже сто раз поменять императорским указом.

Стоило вспомнить, что после обнаружения в изломе муравьев, СКИты повысили меры охраны, а меня все равно похитили, так все сомнения отпали. Признавшись в убийстве в результате самообороны, я бы поспособствовал скорейшему закрытию расследования. Даже если титул светлейшего князя окажется фальшивкой, Шлятский все равно получит уголовку посмертно, а я – освобождение от уголовного преследования.

Решено! (Все равно других вариантов у меня не было, а действовать было необходимо очень срочно, пока таинственный враг не узнал, что я снова выжил. Пусть думает, что я бессмертный. Может хоть немного затихнет до того, как... я лишу Шлятского баронского титула и, соответственно, все его ближайшие родственники и потомки также автоматически лишатся титула.

Если же я ошибся с выводами, то все равно наказаны будут виновные. Вряд ли Шлятский ни с кем из близких не обсудил роковую идею купить (к тому же задешево) титул светлейшего князя.

Слегка загримировавшись в давно ненужную ковидную маску и кепку, взял с собой рюкзак с документами, конвертом с наличкой и с паспортом, без которого даже двадцать лет назад было никуда не пойти, поехал в Красноярск на рейсовом автобусе.

Как бы не изменился Красноярск, за время моего "сна" никто голубокупольный собор перевезти на другое место не мог. Вряд ли кто-то мог расформировать главное религиозное учреждение Красноярского края.

Долго, зато без приключений, я добрался на место, оставшись совсем без денег. После разговора с РИЦами (если я не буду арестован до выяснения обстоятельств), зайду в банк и сниму деньги. Мне нужен новый мобильник (точнее современный и недорогой смартфон).

Кирпичные стены и голубые купола: я осмотрелся, но не нашел ничего нового во внешнем убранстве собора. Двое священников в белых с зелеными оторочками рясах тихонько шли по аллее, переговариваясь. Еще несколько по одиночке гуляли на большем отдалении от меня.

Как я помнил, мне нужно войти в дальную молитвенную комнату с табличкой "Шваберная". В ней помимо всякого разного уборочного инвентаря стояла захламленная снаружи католическая кабинка. Один вход был для посетителей, а второй – для агентов.

Отсутствие изменений по отношению к тому, что я помнил из первой жизни, давало мне уверенность, что разговор пройдет без эксцессов. Я вошел в кабинку и плотно закрыл дверцу за собой. Нужно было сесть, чтобы активировать механический "звонок", и через какое-то время придет агент.

Мне даже захотелось помолиться, чтобы не допустить ни единой ошибки. Если допущу, то спугну агента и нигде потом его не найду. Еще неприятностей на свою голову получу. Шли минуты в кромешной тишине, и я стал с легкостью слышать биение моего сердца.

Вдруг дверца отъехала, и за сеткой агент заговорил уже знакомым мне голосом Агента-пять. Повезло. Агент-пять был на месте, и его наверняка заинтересовало, как так получилось, что кто-то вроде Виктора Теневского смог пройти все "пароли".

– Приветствую тебя, раб божий, Виктор.

Помимо защиты и освобождения от уголовного преследования я надеялся получить подтверждение или опровержение наличия у Виктора Теневского титула светлейший князь. Для меня это было важно, учитывая не самый приятный опыт жизни простолюдином в прошлой жизни.

– Приветствую вас, батюшка. Я согрешил. Некоторое время назад некто пытался вынудить меня продать титул светлейшего князя за две тысячи рублей.

По ту сторону прозвучал фееричный, с трудом подавляемый хохот, который Агент-пять пытался замаскировать под кашель. Его попытка была настолько провальной, что меня одолел заражающий смех, но я все-таки смог его подавить и продолжить высокопарным тоном.

– Некто угрожал мне причинить много насилия и в страхе за свою жизнь, на словах, я согласился подписать все что угодно, только бы некто оставил меня в покое.

Агент-пять тоже взял себя в руки.

– Продолжай, Виктор.

– В день подписания, тридцать первого мая этого года, некто пришел в мою квартиру с договором купли-продажи титула и с конвертом с деньгами. Ровно двадцать купюр номиналом сто рублей.

Силуэт Агента-пять кивнул, и я продолжил рассказ.

– К тому дню мне стало известно, что продажа титула светлейшего князя каралась смертной казнью, и я сказал ему уходить. Некто был один и физически слабо сложен, поэтому я впустил его в квартиру для конфиденциального разговора.

Пока я ехал в автобусе в Красноярск, то про себя прорепетировал историю, которую собирался рассказать РИЦику, так что у меня все было складно.

– Некто разозлился и потребовал подписать договор купли-продажи, тыкая в меня обратной стороной перьевой ручки, которая принадлежала ему. В результате непродолжительной борьбы, перьевой наконечник пробил верхний покров его шеи, и за пару мгновений некто скончался.

Агент-пять снова кивнул, ведь история с трупом Шлятского в изломе, появившемся в моем доме, ему наверняка известна.

– Я испугался и бросил тело в открывшийся в тот день на первом этаже моего дома излом, предварительно замотав его шею пищевой пленкой, чтобы не оставить множества кровавых следов в моей квартире и в подъезде, пока тащил тело на этаж ниже.

– Значат ли твои слова, что договор купли-продажи и порченные деньги ты принес в храм божий?

– И договор, и конверт с деньгами сейчас при мне. Ручку я выбросил в мусорный контейнер рядом с филиалом министерства образования. Я по случайному стечению обстоятельств взял ее с собой, а как обнаружил ее в кармане, сразу выбросил.

Агент-пять наклонился и открыл маленькую дверцу десять на двадцать сантиметров у самого пола, и я быстро вытащил договор и конверт из рюкзака и передал ему. Агент-пять забрал вещи, закрыл дверцу и приступил к изучению вещественных улик, которые должны сделать меня невиновным перед законом.