Браконьер

Глава 11: Первый акт

Такси. Одолженная спортивная сумка, под завязку набитая зип-пакетами с замороженными кроличьими тушками, была брошена в багажник. Шашлыки, пиво, отрезвительное купание в Енисее на медленном мелководье в безопасном месте поближе к деревне, зато в полной темноте...

С все еще влажными волосами я поставил локоть в открытое окно и смотрел вдаль на ночные огни города. В третьем часу ночи на дорогах было относительно свободно. Не Москва, не Москва.

Что я вообще сделал? Я совершил акт браконьерства. В прошлом у выхода из излома охотников ждал не только оценщик и водитель, охранявший машину и другое имущество, а также два-три СКИТа, регистрирующих количество добытых трофеев. В эти дни стало невозможно сбыть незарегистрированные трофеи, ведь в последние лет десять наличка максимально изымалась из оборота, заменяясь электронными деньгами.

Эта схема не работала, если утаенный трофей не было необходимости продавать. Нет дохода – нет налога. Если что-то незарегистрированное всплывет позже, то будет штраф. Я же собирался сделать лекарство из золотого рога для самого себя и быстро употребить, так что быть пойманным вероятность практически нулевая.

Купить такую редкость как золотой рог (на сегодняшний день) я позволить себе не мог. Особенно стоило учесть, что обычно золотой рог находили на туше взрослой особи, которую было не так-то просто одолеть. Все-таки синий (а то и зеленый) ранг. То, что мне попалась молодая особь в белом изломе... Ну не чудо ли?

Ретоповы... Я их снял с крючка мошенников Трофимовых и объяснил, как проверять работу оценщика (о чем они вообще почему-то не знали), так что эта потеря для них будет оплатой моих услуг. Как известно, бесплатный сыр только в мышеловке, а я предлагал работать бесплатно.

Я не мог позволить себе упустить шанс исправить то, что я заполучил, засунув голову в мышеловку Лисовского. По крайней мере я смогу вернуться к состоянию того дня, когда встретил его. Верну начальную стадию зрячести. Если хватит веса рога, то связи между ядром и каналами подлечу. Золотой рог размером с указательный палец, так что на многое рассчитывать не стоило.

Меланхолия преследовала меня до самого конца поездки. Оплатив счет через NFC, я забрал из багажника сумку с замороженным кроличьим мясом с костями и прогулочным шагом зашел в свой ЖК. В лифте я привычно ехал один, хотя жилых этажей в доме одиннадцать штук (начиная со второго). Чудеса да и только! Магия!

– С возвращением, Виктор, – поприветствовала меня Агата и заперла за мной дверь.

Автоматически включился свет в кухне, хотя я не записывал такой сценарий. Видимо, я слишком часто по возвращению шел в кухню, и Агата запомнила паттерн. У меня порой складывалось впечатление, что ИИ был умнее меня. Этот раз не стал исключением, ведь я снова пощел в кухню, чтобы разгрузить одолженную спортивную сумку и набить морозилку кроличьим мясом.

После я расположился на правой лоджии (та, на которую выходишь из кухни) с чашкой ароматного травяного чая с малиновым вареньем. Накупавшись в Енисее, мне требовался заряд витаминов, чтобы не простудиться.

Мое поведение было похоже на прокрастинацию, ведь я до последнего отттягивал момент, когда наконец займусь медитацией с поглощением золотой пыли. Медитация на самом деле представляла большую сложность, ведь мне было сложно сосредоточиться даже в практически идеальных условиях "фальшивой луны" в изломе в Шахтинском. Вернуться туда я не мог из-за муравьев, которым сто процентов понравлюсь если не я, то пыль золотого рога точно.

Чай закончился. Вместе с ним закончились причины тянуть время, и я решился взяться за дело. Я взял запасной набор напильников, выбрал самый грубый из них в шестьдесят грит и вышел в коридор на пересечении всех основных дверей квартиры. Мне нужно было немного свободного места даже от ковров и других предметов, так что этот "центр" подходил как нельзя лучше. Одежду тоже пришлось снять, оставшись в одних трусах. Без трусов было бы холодно сидеть на голом паркете.

Я в трусах, золотой рог с двумя защитными мимикрирующими слоями и напильник. Собралась отличная компания! Чем же еще заняться в четыре часа утра?

– Агата, выключи все сплит-системы, – отдал команду я, заметив движение воздушных потоков мимо меня. Не хватало еще, чтобы из-за этого я потерял часть золотой пыли, которой и так будет немного.

– Уже исполнено.

Чем младше королевский рогатый кролик, тем ценнее его рог, ведь рог растет и концентрированная энергия в нем перераспределяется на весь объем рога. Перераспределяется и частично теряет полезные свойства, которые поглощает сам королевский кролик для собственного развития, становясь так называемым элитным монстром синего ранга. Что удивительно, я ни одного кристалла не обнаружил, хотя мимо меня не прошла ни одна тушка. Либо кристалл забрали еще внутри излома, а про рог не догадались.

Кристалл, кстати, меня не интересовал совершенно. Даже если бы я его сам достал, честно рассказал бы о находке. И то, что его существование от меня скрыли, наводило на мысли, что мы квиты. Вот только Ретоповы, при попытке продать незарегистрированный кристалл, получат от СКИТов из антибраконьерского отдела по попе, а я буду невиноват.

– Надо будет подписать с ними договор на разовое оказание услуг, – вслух подумал я. – Тогда у СКИТов не будет вопросов к Мирославу Геннадьеву. Образец его подписи у меня был, и я даже выучил ее начертание.

Мне нужен был самый грубый напильник, какой только мог достать и какой только мог быть использован для спиливания рога, поскольку золотой рог королевского рогатого кролика был намного тверже, чем серебряный рог рогатого кролика-воина и несравнимо тверже обычного серого рога.

Сев в позу лотоса (точнее полулотоса без напряжения на ноги), я положил локти на колени и взял в одну руку рог, во вторую – напильник. Меня ожидал ад одновременных медитации и пиления. Если бы к этому мне приходилось бы заботиться о смешивании пыли защитных слоев и золотой пыли, я бы точно убился.

Закрыв глаза, я настроился на вход в транс, надеясь скомпенсировать движение руки с напильником покачиванием торса и каким-то чудом войти в резонанс. В прошлом мне уже приходилось делать подобное, но тело тогда было другим – тренированным и опытным. Я мог использовать внутреннюю энергию, чтобы создать вокруг себя подобие энергетического поля, которое отрежет меня от внешнего мира. Сейчас на подобное я был не способен, но был обязан максимально приблизиться к идеальному исполнению без помощи особых фишек и лайфхаков.

Потратив час, я не достиг вообще никакого результата. Я не учел, что грубый напильник тупо не возьмет слой рога без прикладывания особых усилий, что напрочь рушило мою состредоточенность, необходимую для медитации. Мне нужен был инструмент, и мой душевный порыв требовал прямо сейчас. Да, в пять утра мне нужен был инструмент!

Одевшись, я спустился на первый этаж в круглосуточный супермаркет (в ночные часы работали кассир и охранник) и буквально взорвался от восторга, обнаружив в закутке хозтоваров машинку для гелевого маникюра! Машинка-ручка стоила девять с лишним рублей, в комплекте были фрезы достаточной грубости, но я прихватил еще комплект твердосплавных. И как мне раньше не пришла в голову эта чудесная идея? Ну да, ну да. Раньше такие машинки-ручки в магазинах не продавались, а если были, то исключительно в специализированных косметологических.

Вернувшись в квартиру, я снова кинул одежду в стирку и столкнулся с тем, что у машинки-ручки был короткий провод, а переноски не было. Я снова залез в стирку, спустился в супермаркет, купил переноску и вернулся к себе. Я немного задолбался, зато победил. Скомпенсировать вибрацию самовнушением довольно просто. По крайней мере, мне просто.

Поза полулотоса, рог в одной руке, включенная машинка-ручка с твердосплавной фрезой с черной насечкой – в другой. (Я сразу заметил, что насечки фрез с желтой до черной совпадали с рангами изломов. Белой почему-то не было). На ноги падала смешанная пыль с разных слоев, и золотая поднималась вверх, словно перышко, на которое дунули снизу. Я вдыхал золотую пыль, а что не вдыхалось – оседало на плечах и груди и поглощалось ядром. Через носовые пазухи золотая пыль попадала под череп и изнутри обволакивала глазные энергоканалы.

Когда я открыл глаза, солнце было уже высоко. Агата открыла все портьеры (хотя я не давал такой команды) и включила кипячение воды в чайнике.

Между моим ядром и вырванными из него энергоканалами образовались тонюсенькие и очень-очень слабые связи. Но они были. Это уже невероятная победа. Хотя пользоваться такими каналами и ядром было нельзя. Мне предстояло провести очень много работ над стабилизацией и взращиванием (утолщением) связей, а затем развитием каналов.

Что касалось глаз, я получил гораздо больше, чем планировал. "Активировав режим" зрячести, я посмотрел на пыль мимикрирующих слоев и обнаружил, что открыл первую стадию зрячести, перепрыгнув годы тренировок. Мне еще предстояло выяснить дальность действия зрячести, но уже сейчас я был доволен своим прогрессом на всю тысячу процентов.

Маникюрная техника отправилась в шкаф в гардеробной, а я – спать, проигнорировав чайник. Уже в кровати я, согласно ежедневному ритуалу, открыл вебсайт АПИКа и в шоке уставился на объявление о назначении даты испытания и списка участников. Испытание – это ежегодный внутренний экзамен для абитуриентов, существование которого выпало у меня из головы. Я совсем забыл! Первого августа АПИК вывешивал информацию об испытании, а в ближайший понедельник (или через один не позже, чем через десять дней) стартовало четырнадцатидневное испытание выживания в тайге.

Сегодня уже второе августа, и я имел все шансы не поступить в АПИК в этом году. Я – двадцатилетка с первой стадией зрячести – провалюсь? Не бывать такому! О сне пришлось забыть. Мне хватало времени только закинуть в мультиварку замороженную кроличью тушку и позавтракать перед тем, как приемная комиссия начнет работу. Или мне сразу к ректору идти? Профессор Заболоцкий, по моим данным, все еще в заграничном отпуске и явится в АПИК ближе к началу испытания, когда мне будет уже поздно трепыхаться.

Если бы Епифанцев меня не кинул, то сейчас я бы связался с ним. И в то же время я понимал, что в долгосрочной персективе он будет не столько полезен, сколько вреден. Все самое полезное я от него уже получил, а с доступом к испытанию я как-нибудь разберусь.

Кинув в поясную сумку паспорт, смартфон, ручку и ключи, я был готов идти в приемную комиссию. То, что АПИК был через дорогу от моего ЖК, освобождало много времени.

Первой проблемой стало то, что сегодня приемная комиссия не работала, а с понедельника начинался второй поток зачисления исключительно для курсовиков. То есть для тех, кто в АПИКе в течение года должен доказать, что он или она достаточно хорошо управляли своим даром, чтобы никого не покалечить.

Ждать понедельника мне резона не было, а на проходной я столкнулся с еще одной проблемой (в помещение приемной комиссии вел запасной вход).

– Вам назначено? – уже в который раз спросил охранник, явно нарываясь на взбучку. Был бы я также силен, как в первой жизни, прошел бы тараном. Но сейчас связи между моими каналами и ядром слишком тонкие и слабые, и я не мог рисковать, встревая в бесполезные драки.

Мысленно сматерившись, я продолжил названивать в деканат факультета теоретической подготовки, к которому относилась кафедра оценки. Сначала никто не брал трубку, а после энного набора каждого из нескольких их номеров, кто-то в деканате тупо снял трубки с баз, и я получил везде "линия занята".

Взбесившись, я набрал секретный номер, о существовании которого знал только потому, что сам был ректором АПИКа. По этому номеру напрямую ректору могли позвонить исключительно из императорского дворца. Ну, или другой ректор, за что потом получит леща за неправомерное использование секретной линии.

– Агафонов слушает.

Мгновенный ответ!!! И двух секунд не прошло.

– Теневский на связи. Зрячий первой стадии в двадцать лет недостаточно хорош для АПИКа?

– Ээээм... Прошу прощения?

– Теневский Виктор Олегович две тысячи третьего года рождения. Все документы были поданы два месяца назад, а в списках на зачисление отстутствует.

– Невозможно, – ответил ректор.

Вот именно, что это невозможно. Невозможно не зачислить настолько невероятного гения. Но Агафонов продолжил не так, как я ожидал.

– Невозможно в двадцать лет достичь первой стадии зрячести.

– А ты спустись и проверь сам! Жду на проходной административного корпуса. Прямо! Сейчас!

И отключил вызов.

Действующий ректор АПИКа, запыхавшись, явился на проходную менее чем за две минуты. Звонок по сектретному номеру не слабо его напугал, а я всего лишь знал этот маленький секрет, оставшийся без изменений за почти двадцать один год спустя тот злополучный день начала моей реинкарнации.

Охранник прифигел и смотрел на меня уже не с усмешкой, а с чуством приближающегося попадалова. Агафонов Борис Панкратьевич, действующий ректор АПИКа, отдышался и посмотрел на меня нечитаемым взглядом. Мой внешний вид (а точнее возраст) явно вызывал у него сомнения, но звонок по секретному номеру убеждал его, что не все так просто.

– Давайте пройдем в мой кабинет и там все обсудим, – наконец предложил Агафонов, и я покровительственно кивнул.

Охранник с ошалелым взглядом пропустил меня и за моей спиной перекрестился. Если бы не настенные зеркала рядом с гардеробом, я бы этого не уивдел. А так только усмехнулся.

Кабинет ректора располагался на втором этаже ровно над проходной, как и было раньше, но интерьер полностью был изменен. Ремонт выглядел свежим, а деревянные окна заменены на пластиковые. Остался только стол из массива не помню какого дерева (не дуба точно). А вот в нем я оставлял кое-что полезное, на сохранность чего стоило рассчитывать.

– Виктор Олегович, как я понимаю? – растерянно уточнил Агафонов, и я кивнул. Ректор откуда-то из нижних ящиков стола достал тонкую папку и положил перед собой, чтобы мне хорошо было видно. – Я лично рассматривал ваши документы после разговора с профессором Заболоцким.

Агафонов открыл папку, а в ней документы с моей фотографией и биографией. Пролистав несколько страниц, он остановился на листе с выпиской из больницы. Очень интересно, кто же предоставил эту выписку без моего на то согласия?

– Я не давал разрешения на ознакомление третьих лиц с моей конфиденциальной информацией, – как бы невзначай сказал я, и Агафонов вздрогнул, вжавшись в кресло. Неслабо его приложило "дворцовой" линией.

– И все же... – Агафонов взял себя в руки, – исходя из представленных данных, Теневский В.О. две тысячи третьего года рождения более не имеет возможности проходить обучение в Академии Покорителей.

– Исходя из законов Российской Империи, больница не могла предоставить данные без моего письменного согласия, а значит в вашей папочке – подделка. В результате возникает один закономерный вопрос. Кто нарисовал это произведение искусства?

Агафонов взбледнул. Я протянул руку вперед, и ректор передал мне папку с информацией обо мне. Стал бы он так со мной обращаться, если бы не "волшебный" звонок? Ага, счаз! Как бы мне его попросить удалиться из кабинета на несколько минут, чтобы вскрыть мой тайник и не спалиться?

Эпикриз, к моему счастью, оказался на сто процентов настоящим. То есть никакого скрытого врага у меня сейчас не было. Я опасался, что и здесь Лисовский мог намудрить, но он явно не зря восьмой десяток променял: сделал и забыл. Вероятно, в больнице он меня уже не пас.

– Борис Панкратьевич, декан факультета теоретической подготовки на работе или в отпуске? Может, с ним поговорите, а то вы как-то побледнели. Вам бы выйти из душного кабинета, а я пока кофе попью. Смотрю, у вас стоит та же модель кофемашины, как у меня дома.

Мое предложение было воспринято на ура. Когда приходит попадос, от которого не отвертишься, в первую очередь думаешь, с кем разделить ответственность. А я как раз подал отличную идею, с кем можно ответственность разделить.

– Конечно-конечно, располагайтесь, как вам удобно, Виктор Олегович.

Как бы Агафонов меня потом не вздернул, узнав, что я не настолько влиятелен на сегодняшний день, как перед ним тут павлиний хвост расправил. Но это будет потом, а сейчас я собирался заняться полезным делом, о котором вряд ли вспомнил, если бы не оказался в этом кабинете.

Проверив наполнение кофемашины, я поставил на метку чистую чашку и включил кнопку приготовления. Только после этого Агафонов, убедившись в безопасности кофемашины, сбежал из кабинета. Я тут же рванул под стол, ототдвинув тяжелое кресло на колесиках.

Снизу между столешницей и задней стенкой были крошечные пазики, которые легко подцепить ногтями, но нереально заметить, если не искать целенаправленно. Я как раз только подстриг ногти, так что пришлось использовать ключ от квартиры, чтобы помочь себе подцепить механизм замка. Тихий щелк, и крышка тайного отсека вышла из пазов. На пол упал маленький серебристый ключик. Я немедленно приладил крышку на место, а ключи спрятал в поясной сумке.

Все оставшееся время до возвращения Агафонова я наслаждался отличным кофе. Агафонов точно был в кофе спец, раз уж не доверил адски дорогую кофемашину в пользование секретарю. Шлятский дешевку бы в свою квартиру не купил. И Яндекс на запрос о стоимости показал ценник с приличным количеством нулей справа.

Я уж было расслабился, как у меня зазвонил смартфон. Номер неопределен и совершенно точно незнаком. Мошенники? Уж лучше бы мошенники!

– Играетесь, Виктор Олегович? – спросил меня Агент-молчун.

– Никак нет. Разбираюсь с зачислением в АПИК. По ошибке я не был зачислен.

Агент-семь не стал меня мурыжить, и вскоре разговор был закончен. Быстро же среагировали на звонок по секретному номеру. Или наоборот – долго думали, как Виктор Теневский узнал этот номер?

Я предупреждению внял, и наконец вернулся Агафонов в сопровождении мужчины немногим младше сорока лет. Тот самый декан, к которому я ректора послал?

– Виталий Балашковский, декан факультета теоретической подготовки, – представился мужчина с ноутбуком под мышкой. – Предлагаю вам, Виктор Олегович, пройти сокращенный вариант теста Пятницкого. Нужно за десять минут ответить на как можно большее количество вопросов. По истечению времени результат будет в процентах правильно отвеченных вопросов.

– Разве попытка не заканчивается после одного неверного ответа? – уточнил я, ведь именно в таком режиме я решал тест в филиале министерства образования с обеда и до самого вечера. Три сотни вопросов быстрее одолеть даже у меня не вышло.

– В сокращенном варианте важно время десять минут, количество и процент правильно отвеченных вопросов.

Меня усадили за некогда мой стол, а сами сели на стулья. Запустив тест, я щелкал вопросы, тратя на каждый секунд десять, и очень быстро отведенные десять минут закончились. Результат меня шокировал трактовкой: на оценку пять нужно было ответить верно на восемнадцать-двадцать вопросовс процентом верных ответов в девяносто процентов. Я ответил на сорок восемь вопросов с процентом сто.

В состоянии полного охреневания Агафонов лично напечатал приказ о моем зачислении в группу ОЦ24 и в список участников на испытание, предложив испытание зачесть автоматом. АПИК – военная, а не гражданская академия, так что здесь получение оценок автоматом было не в чести. И я отказался. Мне нужна хорошая репутация на потоке и связи, так что пропустить испытание абитуриентов я не мог.

Тысяча семьсот рублей!!! – стоимость одного семестра обучения на оценщика. Никакого бюджетного места мне не дали, объяснив, что уже лет пятнадцать никакого бюджета в АПИКе нет. Итого десять тысяч двести рублей (по старому – один миллион двадцать тысяч рублей) нужно было заплатить за три года обучения. И мне сразу же стало понятно, отчего у Ретоповых возникли такие проблемы с нормального наймом оценщика. Оценщиков тупо перестали обучать в необходимом количестве!

– Будете оформлять образовательный кредит? – спросила улыбчивая девушка в деканате, помогая мне оформлять договор на оказание образовательных услуг.

В ответ я так посмотрел на нее, словно голову ей отрубил. Девушка поежилась, но не испугалась.

– Нет. Я оплачу сразу два семестра.

– Тогда оплатите в кассе и возвращайтесь ко мне.

Она объяснила мне дорогу до кассы, а я почувствовал, что меня послали на три буквы.