Браконьер

Глава 19

— Свихнулся? Здесь течение дай боже! — попытался остановить меня Стас, но я с ним был не согласен. Бездна поможет.

— Вижу. Я справлюсь. Главное, чтобы идиотов не нашлось пойти за мной. Не хочу потом в суде оправдываться, что не жираф.

— Ты псих! К черту излом! Давай другой найдем!

— Стас прав, давай найдем другой излом? — поддержала Таня. — Времени еще навалом до конца испытания!

— Я уверен, что справлюсь. Если бы был шанс, что не справлюсь, я бы на рожон не лез. Это даже к лучшему, ведь пойди мы в излом группой, хоть один идиот да нашелся бы, кто полез бы на амбразуру. А так мне ни за кого, кроме себя, отвечать не придется.

Я сделал шаг, и Таня схватила меня за предплечье. Ее рука явно дрожала, но отпускать меня одного она явно не собиралась.

— Справлюсь максимум за час и вернусь до темноты, — успокаивающе пообещал я, убирая ее руку с моего предплечья другой рукой. — Дальше пойдем к реке напрямую к финишу. Раньше, чем через десять дней ни одна команда не должна выйти к Енисею. Закончим испытание досрочно. Так тоже можно, но несколько баллов за выживание срежут. Но так мы защитим трофеи от посягательств других групп.

Я не был столь глуп, чтобы считать, что кучка пассивщиков справится с кучкой активщиков. В прямом столкновении мы проиграем и потеряем все, а этого я допустить не мог. Потеря нескольких баллов за выживание и рядом не стояла с потерей баллов за добычу трофеев из настоящего излома.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Тогда... я согласен.

— Сообщи всем, что я отправился проверять расположение излома, в который пойдем завтра. Остальные пусть отдыхают. От берега дальше трех метров не отплывать.

— Да-да, жмурики нам тут не нужны, — иронично повторил за мной Стас. — Никто не хочет умирать. А про группу спасения ты прав. За тонущим прийти не успеют. И мы вряд ли чем-то сможем помочь. Самим бы не утонуть.

— Стас! Ты и вправду его отпустишь? — взвизгнула Таня, грозясь привлечь лишнее внимание к нашим планам. Над нами и так дрон летал, подслушивая. Мне только буйства детишек не хватало. — Это слишком опасно! Давайте найдем другой излом! Я уже отдохнула! Я смогу! Витя, разуй глаза! Течение слишком быстрое! А у тебя вообще никакого дара нет!

— Зато есть опыт.

Моя последняя фраза заткнула девушку и сняла все дополнительные вопросы у Стаса. Плевать, что там записал дрон. Если кто-то из преподавателей начнет спрашивать, что у меня там за боевой опыт, скажу, что соврал, чтобы заткнуть этих двоих. Ну, или назову пару названий компьютерных игр. В моем текущем двадцатилетнем возрасте такое оправдание все еще будет нормальным.

— Ты точно спятил, — закончила Таня, отойдя от меня на два шага. — Пойду следить за Юлей, чтобы она ничего не выкинула. Как ты и сказал.

Таня развернулась и ушла. Стас тоже направился к другим парням отвлекать их внимание от моей вылазки в излом. До Гумилева явно дошло, что в белом изломе тоже легко подохнуть, и то, что ему не придется туда идти, принесло ему облегчение. Гумилев пошел в АПИК за знаниями оценщика, чтобы потом сидеть в кабинете, а не бегать по «чужим мирам».

Я разделся до трусов и, убедившись в отсутствии дрона поблизости, спрятал одежду в пространственный карман бездны.

Не рассчитывая доплыть до портала по прямой, я взял значительно правее против течения, понимая, что течение значительно вмешается в мою траекторию. Это тот самый случай, когда на математике желательно было не спать, а ответственно учиться. Прикинув с запасом, я вошел в воду.

Вода была теплой в сравнении с водами, в которые мне уже доводилось входить раньше. Теплее, чем в мой ночной заплыв, устроенный ныне депортированной дочерью Шлятского. И уж точно намного теплее, чем... ай, не важно.

Течение было достаточно быстрым, чтобы я сосредоточился исключительно на безопасном путешествии до цели. На другие мысли у меня не было ни секунды свободного времени. Благодаря запасу точки вхождения в воду, я благополучно добрался до портала и нырнул на глубину.

Знакомое чувство преодоления границы двух пространств охватило меня, и из воды я выбрался на берег. Щелчки затворов были настолько громкими, что даже преграда из заложивших уши воды не остановила громкие звуки.

Удивившись, я повел головой слева направо и справа налево и поднял руки, сдаваясь. Меня окружал с десяток бойцов с винтовками Мосина — легендарный нарезной охотничий карабин, который в изломах использовал только один тип «покорителей».

БРАКОНЬЕРЫ

Мосинку всегда использовали на гражданке, охотясь на обычных животных, рассчитанных на получение мяса и шкур, а не на тварей изломов. Гражданскую версию от браконьерской отличали лишь материалы, из которого создавались «внутренности» и со стороны одну версию от другой не отличишь.

Под прицелом как минимум десятка винтовок мне было не дернуться. Мужик в черной балаклаве надел мне на шею уже знакомый мне прорезиненный рабский ошейник и что-то подобное затянул на запястьях у меня за спиной.

— Третий, четвертый, этого буйного в клетку. Второй, бери парней и забирай остальных. Не забудь про его артефактную кружку.

Кружку? Артефактную? Откуда он узнал про кружку, которую я придумал как оправдание наличия у меня питьевой воды? Голове щелкали шестеренки, но этот вопрос я пока отложил до лучших времен. Пока я был озабочен тем, что привел в лапы браконьеров одиннадцать вчерашних школьников, ни один из которых не способен дать отпор вооруженным преступникам.

Самое паршивое было даже не это, а уровень опасности излома. Пока меня вели в неизвестном направлении, я видел растительность, определял виды и осознавал, что в белых изломах такие виды не прорастали никогда. Никогда. Вообще никогда. Для их произрастания требовалась прорва энергии, а сейчас вся зеленка и не очень зеленка бежизненно пригибалась к земле.

Подобное происходило всегда после уничтожения ядра излома, но тогда сам излом закрывался, исчезая. Но излом не исчезал. Из него будто выкачали большую часть энергии наподобие моего использования бездны и оставили немного, чтобы сохранить целостность ядра. А энергию могли закачать в сосуд на подобие тех, которые использовались в бомбах в «Цветочном доме» Лисовских.

За двадцать лет люди могли разработать такие сосуды как минимум для попытки создания альтернативного источника электроэнергии. Энергия ядер изломов не настолько опасна, как ядерная энергия, используемая в ядерном оружии массового поражения, но и в ней нет ничего хорошего для обычного обывателя.

Меня привели в шатер и кинули в одну из пустых одноместных, а потому очень маленьких, клетушек. Соседний шатер был гораздо больше, и что-то подсказывало мне, что там были клетки побольше. Иначе зачем были поставлены другие шатры?

Шатры, а не палатки. Это было основное, что говорило о создании постоянной стоянки, а не о разбитии лагеря на десяток-другой ночей.

Я спокойно сел на твердую землю, продолжая обдумывать сложившуюся ситуацию. Я пообещал Стасу и Тане обернуться за час, хотя стоило сказать им, что без меня стоило валить на финиш и звать помощь. Облажался я здесь, согласен. И других подставил, предложив искать излом, а не клад.

В одиночестве и полной тишине я обратился внутрь себя и попытался вспомнить, энергию каких нескольких изломов я поглотил из бомб в доме Лисовских. Одна из энергий точно принадлежала этому излому.

Тогда ситуация вырисовывалась двоякая: либо люди научились объединять энергии разных ядер, либо использовалась энергия ядра растущего зеленого излома в состоянии трансформации в черный. Именно при трансформации растущего излома из зеленого в черный ядро раскалывалось и образовывало два независимых ядра с разными энергетическими структурами.

С таким мне в одиночку не справиться. Я вытащил из бездны смартфон... и вернул обратно, увидев, что связь отсутствовала. Учитывая что Евгений Шлятский подогнал мне самый лучший смартфон с возможностью связи в изломах, значит этот излом как минимум синего уровня опасности. В синих изломах вообще вся техника отказывалась работать.

Связанные за спиной руки стали раздражать, и я тут же достал перочинный нож с нанесенными на него рунами, влил немного энергии ядра излома, поглощенного из бомб, и срезал прорезиненную хрень с запястий. Сразу же стало легче. Нож и хрень тут же кинул обратно в пространственный карман.

Будь я один, я бы сбежал. После усиления бездны я смогу пробить портал даже из синего излома, а вот барьер зеленого пока не пробью. Барьер трансформирующегося излома мне тем более не взять нахрапом.

Пока никого не было, я попробовал открыть портал и тихо чертыхнулся под нос. Я не то что не пробил барьер портала, я даже не смог открыть портал внутри барьера, что говорило о самом худшем случае — трансформация излома из зеленого в черный либо завершена, либо скоро завершится. Внешне излом выглядел как белый, пототму что из него долгое время выкачивали энергию. Сто процентов, что реальный уровень опасности знал только я.

Рабский ошейник не только изменял поток энергии, приравнивая эманации человека к эманациям монстра, запрещая выход из излома, так еще и блокировал все дары и вообще любую возможность использования энергии за пределами физического тела и, вроде бы, замедлял все процессы внутри. Но на артефакты ошейник никак не влиял: моя бездна легко и просто туда-сюда таскала вещи в пространственный карман и поглощала энергию. Я мог тут же вытащить нож, напитать его энергией ядра излома и срезать ошейник, но не стал. Не стоило лишний раз привлекать к себе дополнительное внимание.

Очень скоро я услышал крики знакомых голосов. Особенно громко выделялся голос Юли, кричавшей, что им всем не поздоровится, а я просто выпал в осадок. Эту дуру жизнь вообще ничему не учит? С преступниками говорить с таким гонором, когда нужно тупо молчать. Оставалось надеяться, что она не воспользуется своим пассивным даром. Тогда ее тут же убьют.

И минуты не прошло, как голос Юли стих. Я уже подумал о худшем, как ее бессознательное тело притащили в мой шатер и кинули в соседнюю клетку. На лице девушки аллел крупный след от пощечины, а я прикинул, насколько сильно нужно было ударить, чтобы остался такой отчетливый след. Наверное именно от того удара она потеряла сознание.

Роптание других абитуриентов тоже стихло. Я слышал шарканье множества ног поблизости, так что мог подтвердить свою гипотезу о функционале соседнего большого шатра. Только эти два стояли в отдалении от множества других размерами значительно меньше.

На шею девушке также надели рабский ошейник, но ее руки были ограничены обычными металлическими наручниками. Как только она очнется, надо будет уточнить, кому еще связали руки тем же устройством, что мне. Или кому что попало?

Юля долго не могла прийти в себя. Я начал беспокоиться, не повредили ли ей что-нибудь в голове, как с тихим стоном девушка попыталась развернуться, но удерживаемые за спиной руки мешали свободному движению. И наконец она открыла глаза.

— Ты?

— Приходи в себя и рассказывай, что произошло до того, как тебя вырубили.

Но все не так просто. Вместо того, чтобы спокойно обсудить ситуацию и найти из нее безопасный или хотя бы относительно безопасный выход, Юля взбесилась и покрыла меня водопадом нецензурной брани. Посему выходило, что это я во всем виноват. Смысла отрицать не было, но что-то здесь было не так.

— Когда меня схватили, их лидер сказал забрать мою артефактную кружку. Откуда ему знать о моей кружке, а?

— Ты намекаешь, что это я нас сдала тем мразям?!

— Нет. Это уже слишком. Даже для тебя.

— Даже? Для?! Меня?!! И вообще... ты бы оделся!!!

— Во что? В земляной покров? — усмехнулся я, припоминая шутки про блондинок. — Я отправился проверить излом. Вплавь, знаешь ли. А сменной одежды куратор взять не позволил.

Вспомнив куратора вслух, я заметил, что Юля тут же стала успокаиваться. И правда: за нами все время следил дрон, а значит скоро прибудет группа быстрого реагирования академии и вытащит нас. Или точнее академия вызовет службу спасения.

Дрон.

А с чего я вообще решил, что дрон принадлежал АПИКу? Браконьеры явно ждали меня, когда я ворвался в портал. Притом меня одного ждал десяток боевиков с готовым к бою оружием. С чего бы против одного оценщика столько сил, если они не знали, что я фактически командовал детишками и использовал рунный кркуг? И буйным меня назвали, отправив в одиночную клетку в отдельном шатре.

А что если это не браконьеры, а работорговцы? Или и то, и другое одновременно. У меня еще пока не было возможности разузнать о современных криминальных денденциях, а прошлые, с которыми я был плотно знаком, явно устарели.

Дрон пас нас с самого начала, стоило нашей группе зайти на территорию вступительного испытания. Вероятность, что он мог принадлежать браконьерам, минимальна. И не могли нас пасти все это время. Как минимум потому, что искать излом был мой план! А я уж к этим тварям точно никакого отношения не имел.

— Эй, ты чего там? — опасливо спросила Юля, а я оглянулся и прислушался, не шел ли кто-то к нам. Ей было страшно, и она наконец начала хоть немного думать своей головой и не устраивать сцен.

— Нас пасли какое-то время. И про кружку мою знали, и о том, что я умею пользоваться рунами. Насчет второго не уверен, но предусматриваю такую вероятность.

Если я прав, и мы попали в зеленый или даже в уже черный излом, то никакая техника связи не работала ни здесь, ни как минимум в десяти километрах от портала снаружи. Тогда как они вели слежку? По рации? Тогда почему Таня не почувствовала никаких посторонних во время сеансов усиления?

Если бы браконьеры не бы ли вооружены огнестрелом, то я бы нашел способ с ними разобраться. Мог бы даже подорвать их, создав подобие гранат из обломков металлических прутьев клетки с нанесенными рунами. Такой фокус провернуть для меня, вернувшего себе бездну, не проблема. Но эти действительно хорошо вооружены, а от детишек помощи ждать смысла никакого не было. Здесь был только я один.

— О чем ты думаешь?

— О том, что против лома нет приема. Точнее против огнестрела. Остается только ждать помощи от академии.

Идея создания мини-гранат не выходила из моей головы, но на глазах Юли я точно ничего подобного делать не стану. Если бы нас собирались убить, то уже бы хоть кого да убили. Я же так и не слышал ни одного выстрела даже в воздух.

Девушка теребила рабский ошейник, и решил убедиться в еще одной догадке.

— Юля. Такие ошейники на всех надели или только на нас двоих? И сколько вообще у них ошейников было.

— На всех. А сколько... не знаю даже. Много. Их из мешка доставали.

— Большого мешка?

— Размером с рюкзак.

— Двадцать литров? Тридцать? — Я показывал руками, какой это примерно размер. — Пятьдесят?

— Двадцать или тридцать. Ну, рюкзак. Обычный школьный рюкзак. Никогда не носил что ли?.. Это очень плохо?

— Есть новость хорошая, а есть очень плохая. Хорошая состоит в том, что убивать или даже бить нас просто так не станут. Только в крайнем случае. А плохая... нас продадут как рабов, и совершенно непонятно кому и куда. И когда. Скорее всего еще до завершения испытания, а там уж все концы в воду. Потерялись детишки в тайге. Сгинули. Не зря же мы согласие после инструктажа подписывали, что за свою жизнь несем ответственность сами и все такое прочее.

Паршивая ситуация. А хуже всего то, что я мог рассчитывать только на дрон, через которого академия могла получить сведения насчет работорговцев и пленения нашей группы. Из-за излучения эманаций излома прямой связи между дроном и академией не было, но если дрон вернулся на базу, а не был уничтожен работорговцами... И главное разрыв связи должен был произойти не позднее сегодняшнего обеда, а после должна была выдвинуться группа быстрого реагирования для проверки...

Я сам потерялся в своих мыслях: еще ни разу мне не приходилось в одиночку вытаскивать одиннадцать человек из реальной жопы, уж прости меня мой прежний баронский титул за лексикон.