Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 34

Глава 8

Милан, Римская Империя

Катя Вещая-Филинова сидела в небольшом пабе на окраине Милана, продолжая своё неспешное отпускное турне, которое ей разрешил брат Даня. Вокруг кипела привычная южная жизнь: шумные компании оживлённо спорили за соседними столиками, официанты суетились, лавируя между посетителями с подносами, уставленными бокалами и блюдами, а улица за окнами гудела разноязыкой речью. Катя же сидела расслабленно, чуть откинувшись на спинку стула, и медленно пила кофе.

Неожиданно к её столику приблизился высокий русский мужчина. Он остановился рядом, слегка наклонился и произнёс вежливо:

— Сударыня, можно к вам?

Катя ответила с лёгкой улыбкой, не проявляя ни удивления, ни смущения:

— Да, пожалуйста, сударь.

Русский был блондином, видным, с породистыми чертами — настоящий аристократ. Его речь была осторожной, подчеркнуто мягкой:

— Очень рискованно юной иностранке находиться так далеко от центра города. Ведь в провинциальных заведениях подобного рода легко попасть под раздачу. Вот рядом сидят рабочие, распивают вино — грубияны и задиралы, и с них вполне может статься натворить бед.

Катя посмотрела на собеседника холодновато:

— Мой брат, король Данила, выкупил винзавод в этих краях. Эти самые «грубияны и вандалы» как раз работают на его предприятии. Так что, если что, они скорее встанут на мою защиту, чем отдадут меня на чью-то милость.

Она произнесла это буднично, а римляне за соседними столами уже начали настороженно поглядывать на блондина, оценивая — не обижает ли он сестру их работодателя — короля Вещего-Филинова.

Блондин заволновался и быстро отвёл глаза, примиряюще сказал:

— Прошу простить за мою недальновидность, сударыня.

Катя вскинула подбородок, показывая, что не склонна сглаживать углы:

— Я путешествую только по безопасным землям — там, где есть предприятия моего брата. А вы, между прочим, так и не представились, сударь.

Он вежливо наклонился:

— Да, простите. Иван Владиславович Львов.

Катя приподняла брови, удивление проскользнуло в её взгляде, но тут же исчезло, сменившись холодноватой отстранённостью. Царский племянник и сын Красного Влада здесь, в Милане? Это явно не простое совпадение.

— То, что мы встретились в миланском пабе, не случайность, — произнесла она.

Иван Львов торопливо поднял ладонь, словно хотел отвести подозрения:

— Вам нечего беспокоиться, Екатерина Игоревна. Это никакая не операция Охранки, и ваш брат Данила Степанович не находится под следствием.

Катя искренне рассмеялась:

— Я и не подумала ничего такого. Уж мой король-брат сам кого хочет, под следствие отправит. Просто заметила, что вы здесь явно не случайно. Неужели следите за мной?

— Каюсь, — ответил он с грустной улыбкой. — Мне поручил отец поухаживать за вами. Он всегда знает, где находятся важные персоны. А вы не только благодаря своему брату, но и из-за обладания Даром Роя, сейчас очень важная персона. И скажу сразу — я ни на что не претендую. Если прогоните — так и быть. Но если окажете мне маленькую услугу и позволите провести с вами время, чтобы мой отец наконец успокоился, я буду искренне благодарен…

Катя отставила чашку, задержала взгляд на собеседнике:

— Ну что ж… Так и быть, можете угостить меня десертом.

Перед тем как пойти к Императору, я задерживаюсь с жёнами:

— Держитесь вместе, а то сами видите — сколько здесь внимания к нам.

— Поняла, — кивает Светка, как ответственная за безопасность Гепары и Лены.

Смотрю в сторону Оды Нобунаги:

— Дайме, не расскажите моим спутницам побольше о змеином обряде?

— Конечно, дайме. Я испытаю огромное удовольствие развлечь историей столь прекрасных госпож, — Ода смекает, что мне будет спокойнее, если высокопоставленный союзник побудет с благоверными в мое отсутствие.

С жёнами всё решено, они остаются под охраной, а я ухожу вместе с церемониймейстером. Мы идём по длинным коридорам, петляем по дворцу и вскоре оказываемся на небольшой террасе, выходящей на крошечный внутренний дворик. Здесь накрыт высокий стол, а сам Император неожиданно сидит на стуле, а не на полу. Ну прямо европеец. Посреди газона, под луной, тихо журчит миниатюрный фонтанчик.

Император, заметив меня, вежливо указывает на свободный стул:

— Садитесь, Ваше Величество.

Я усмехаюсь, заметив:

— Спасибо, Ваше Императорское Величество. Впервые ко мне в Японии обращаются по моему настоящему титулу.

Император улыбается слегка виновато:

— Я не могу к вам обращаться по-другому, Ваше Величество. Всё же вы не мой подданный. Признаться честно, мне, как монарху, стыдно заставлять вас участвовать в наших придворных этикетах, когда они вам совсем не свойственны.

Пожимаю плечами:

— Я понимаю, что ваш двор имеет свои порядки, и вы не властны над суевериями и закостенелым мышлением ваших аристократов. Ради нашего с вами сотрудничества я готов немного потерпеть и пособлюдать правильный церемониал.

Император благодарно кивает, а затем указывает на стол, где разложены всякие японские вкусняшки:

— Примите мою благодарность в виде блюд моих поваров. Это десерт дайфуку — очень вкусная рисовая лепёшка с клубникой. А это бисквитный дораяки и сладкий ёкан…

А Император подготовился к встрече именно со мной и сделал это не абы как, а с учётом моих «слабостей». Телепаты, как известно, те ещё сладкоежки, и скрывать это бессмысленно. Так что я не преминул — накинулся на стол, пробуя всё по порядку и не скрывая удовольствия.

Император даёт мне время опробовать вкусняшки, и только когда я откинулся с полным брюхом и сыто выдохнул, переходит к главному:

— Нобунага мне все уши прожужжал не только своим голосом, но и других сановников, что вы достойны получить в своё правление Замок Дракона.

Я и не думаю отнекиваться, даже, наоборот:

— Ещё и остров Кир, и Райский остров.

Император сначала вскидывает брови, но уже через миг хохочет, громко и искренне:

— А у вас, как говорят в вашем народе, губа не дура.

Я лишь пожимаю плечами:

— Но это я же завоевал эти острова. И, к тому же, я не собираюсь просить их у вас бесплатно. Что вы хотите взамен?

Император молчит. Я понимаю, что прозвучал резковато для деликатных японцев. Но раз уж Его Величество сам пригласил меня на этот разговор, значит, всё это неспроста, и он явно намерен чего-то добиться. Иначе никакой встречи попросту не было бы — Император не станет тратить своё время на пустые беседы. И он не разочаровывает. Посмотрев на меня, кивает:

— Вы правы. Я не против отказаться от трёх островов и иметь рядом такого влиятельного соседа, как вы. Ведь вы имеете доступ на Ту сторону. А если вы не получите ничего, если вам не позволят закрепиться, то зачем вам Замок Дракона? Вы просто уйдёте оттуда.

Я киваю, хотя на самом деле замок бы не оставил. Рю но Сиро, скорее всего, перестал бы быть моей восточной резиденцией и превратился бы лишь в трофей, место редких визитов. Но, разумеется, я не собираюсь распространяться о таких подробностях иностранному монарху.

Император же вдруг захотел поговорить на отвлечённую тему:

— Знаете, мой род — самый древний из нынешних императорских. Хотя Ци-ван с этим никогда бы не согласился, но это его проблемы. В нашей фамильной библиотеке хранятся свитки с допотопных времён, и в них есть записи, где Филиновы упоминаются как правители северных земель.

— Неужели? — заинтересовываюсь.

— Ваши предки были государями задолго до того, как Львовы начали княжить в своём уделе, который потом разросся в Великое Русское Царство. Филиновы уже тогда правили обширными землями, так что в ваших жилах течёт царская кровь.

Я усмехаюсь:

— Только не говорите это моему Царю.

Император кивает с понимающей улыбкой:

— Конечно, конечно. Никто не любит соперников.

Я откидываюсь на спинку стула:

— Если не против, вернёмся к основному вопросу. Что вы в итоге хотите за Замок Дракона и за ещё два острова?

Император отвечает:

— За три острова я хочу в три раза больше. Девять островов.

А он ещё мне говорит «губа не дура». Впрочем, ничего удивительного. Хороший монарх — это в первую очередь хороший торгаш, а потом уже всё остальное.

— И какие же именно острова вы имеете в виду? Филиппинские или индонезийские?

Император усмехается и качает головой:

— О нет, филиппинские мне без надобности. Я уже устал воевать с Филиппинами из-за каких-то жалких рифов. Мне нужны острова на Той стороне.

Я киваю, ничуть не удивившись. У многих земных монархов, наверняка, есть эта страсть — заполучить землю в других мирах. Думаю, и Царь Борис не исключение. Про Цезаря и Ци-вана и говорить нечего. Эти жадюги на всё готовы ради роста своих империй. Да только пока что никто не добился на этом поприще весомых результатов, небольшие территории не в счёт.

Император внимательно смотрит на меня и, заметив отсутствие удивления на моём лице, удовлетворённо произносит:

— Я вижу, вы не удивились моим амбициям. Да, я бы хотел стать первым земным монархом, который имеет земли и на этой, и на Той стороне. Японии пора разрастаться.

— Похвальные амбиции, — никак не реагирую. — Я посмотрю, что можно будет сделать. Пока у меня нет на примете никаких островов, но думаю, что-то с этим можно придумать.

Он удовлетворённо кивает, и по сути разговор закончен. Цена за Рю но Сиро объявлена, и в целом она не такая уж и завышенная. Других миров как грязи, и нужно выбрать что-то более-менее приемлемое. Понятно, что Императора не стоит опрокидывать и впихивать ему какие-то безжизненные скалы, но и гоняться за райскими угодьями тоже лишнее.

На обратной дороге в банкетный зал, пока мои шаги глухо отдаются в коридоре, связываюсь с Дедом Дасаром по мыслеречи:

— Для тебя задание. Один Император хочет девять островов. Есть ли у тебя какие-нибудь подходящие?

— Хм, шеф, ну и вопросик. Надо подумать. Так сразу и не скажу.

— Ну значит, и не говори сразу, а лучше хорошенько пораскинь мозгами. Если нужно — проветрись и поспрашивай своих приятелей из разных концов света. Ты засиделся в Молодильном саду, так что хватит бездельничать, давай-ка встряхнись и найди мне территории, которые можно будет завоевать и отдать японцам.

Лучший вор Заиписа ворчит:

— Шеф, ты уж не принимай меня за старую развалину. Я — Дед Дасар, потому что охрененно опытный, а не потому что старый. Сейчас вот я покумекал и могу сходу назвать несколько мест. Правда, давненько там не разведывал обстановку, но освежить данные не проблема. Вот, например, Острова Специй — очень даже подходят.

— Эти острова вроде недалеко от Острова Некромантии? — уточняю, вспоминая старые карты.

— Ну, не то чтобы совсем рядом, — отвечает Дасар. — Далековато, конечно. Но на пути как раз Боевой материк, а ближайшие соседи и правда некроманты. И ещё там правит король пиратов, здоровенный ублюдочный ракхас.

— Как зовут?

— Да кто же его знает! У пиратов короли меняются каждую неделю!

— Значит, то, что здоровенный ракхас знаешь, а имя нет?

— Так там у этих пиратов один ракхас здоровеннее другого, а королём становится самый здоровый и ублюдочный, сумевший замочить предыдущего.

— Интересная традиция престолонаследия.

— В общем, я про Специи почему вспомнил? Сомневаюсь, что местные аборигены в восторге от пиратов, а потому не поддержат их в противостоянии с нами.

Сейчас мне точно незачем вдаваться в подробности, потому бросаю:

— Ладно, разведывай. Узнай у своих тамошних знакомых, как обстоят дела, и доложи мне всю ситуацию. Если всё подтвердится, будем размещать группы высадки на Острове Некромантии. И у ягуароидов заодно попросим одолжить побережье для размещения кораблей.

— Уже звоню, шеф.

В Замок Дракона мы возвращаемся глубокой ночью, хоть и телепортировались прямиком из самолёта. Девушки возвращаются возбуждённые, глаза у них блестят после всего случившегося, они навеселе, оживлённые, то смеются, то перебрасываются репликами, не давая разговору затихнуть ни на секунду. Спать никому и в голову не приходит.

Я выхожу в сад вместе с Гепарой, Светкой и Леной. Они такие милашки в своих ярких кимоно, что отвести взгляд невозможно: кружатся в лунном свете, смеясь. После долгого официального вечера, где каждое движение было строго задекларировано, они наконец отпустили себя и могут позволить себе свободно покрасоваться в кимоно, не задумываясь о всяких церемониальных поклонах.

Вдоволь нацеловавшись с девушками под луной, отправляю их спать, а то они совсем устали, бедняжки. А мне вдруг захотелось попариться. Сна мне и так требуется немного, а вот разогнать остатки напряжения будет самое то. Плюс отвлекусь. Я велю Венгладу затопить баню, а затем зову по мыслеречи и Ледзора — морхал всегда рад баньке, никогда не откажется.

Также решаю на всякий звякнуть Гумалину. Казид оказывается тоже полуночничает.

— Что делаешь, Трезвенник?

— В кузне копошусь, шеф, — вздыхает бородач.

— Давай хватай любимую банную шапку и залетай через портал к нам в баньку, а то ты совсем заработался со своими глушилками и прочими артефактами.

Тот сразу оживляется, даже бас звучит весело:

— О, заметано! Как раз жена уехала к тёще в горы!

Подумав, связываюсь и с Лианом — с турбо-пупсом есть темы для обсуждения, и заодно звоню лорду Зару из Багровых земель. Удивительно, но оба готовы сорваться и через порталы скоро перенесутся.

Предварительно захожу с проверкой в баню — и не зря ведь тут…

— Паррриться с мазака!

Змейка уже устроилась в бассейне, счастливая, довольная, в своём миловидном голубом облике. На ней болтаются одни только чёрные ремни, явно стащенные из шкафа Зелы. Вот из-за кого сегодня ночью альва-воительница носилась по всему Замку, переворачивая вещи вверх дном и явно что-то ища. Теперь всё ясно.

Я хмурюсь и говорю твёрдо, без вариантов:

— Сегодня собираемся мужской компанией, дорогая. Так что будь добра, помойся и освободи нам место.

Змейка, конечно, бурчит своё вечное «фака», начинает плескаться и брызгать воду во все стороны. Корчит рожицы, цепляется за бортик — в общем, капризничает по полной. Приходится самому её схватить и как следует пополоскать в бассейне. В утончённом голубом облике она совсем лёгкая, скользкая, как рыбка. Брыкается, извивается, пытается даже цапнуть зубами, но укусить не успевает. В конце концов сдаётся, повисает без сопротивления в моих руках попой кверху и, фыркнув, всё-таки вылезает.

Через часик в бане собирается разнорасовая мужская компания. Да ещё и с неплохой выпивкой, которую каждый принёс.

В бане стоит такой жар, что стены словно потеют. Пар клубами поднимается вверх, собирается под потолком и медленно стелется вниз, накрывая нас густой дымкой.

Когда остаёмся с турбо-пупсом вдвоём, я беру ковш и подливаю воду на камни. Они шипят, выстреливая новым облаком жара. Глядя на Лиана, задаю вопрос:

— Слушай, а за что Хоттабыч так не любит нашего Грандбомжа?

Лиан уже подвыпивший. Слова у него выходят сонно, язык заплетается:

— Кого не любит… и-ик?

— Принца Кровавой Луны, по-вашему.

— А. Так Принц вообще-то многих кого убил, говорят… даже одного родственника Председателя. Ну, дальнего, не кузена даже. Но всё же родственника.

Я фиксирую услышанное:

— Понятно.

Но Лиан уже не держится. Турбо-пупса первым разморило, да ещё и градус внутрь он порядочно принял для своего веса. Мелкий тысячелетний альв уже чуть ли не засыпает. Видно, организм не выдерживает такого напора.

Приходится аккуратно поднять мелкого и перенести в предбанник, чтобы не перегрелся. Там он растянулся на лавке и сразу захрапел, как паровоз. М-да, вот тебе и малыш.

А тут уже и Одиннадцатипалый и Зар зашли. Спустя немного времени и Зар сдался. Хоть он и прожил сотни лет, банный жар взял своё. Лорд-дроу крякнул, проворчал что-то невнятное и ушёл в предбанник, решив охладиться в бассейне.

В итоге в парилке остаёмся только мы вдвоём — я и Ледзор. Пар густой, жар в кости. Всё вокруг словно в молочной дымке, полки дрожат от жара. Мы с Ледзором сидим напротив друг друга, распаренные, расслабленные, каждый со своей кружкой пенистого.

Ледзор неожиданно выдаёт:

— Знаешь, граф, а я ведь тоже королевской крови, хо-хо.

Я приподнимаю бровь и ухмыляюсь:

— Рад за тебя, Одиннадцатипалый. И раз уж заикнулся, давай подробнее.

Гигантский бородач кивает, откидывается на горячую стену:

— Да тут всё просто. Мы, морхалы, когда-то были большим северным королевством. Жили широко, шумно, пока финны не разрослись и не прижали нас. А потом… стали мы вымирающим видом. По всем законам получается, что я наследственный король. И вот думаю: пора бы нам, морхалам, возрождаться.

Я хмыкаю, ковш в руках перекатываю:

— Да возрождайтесь на здоровье. Правда, начинать придётся с маленькой деревни, но главное, как говорится, амбиции.

— Верно, хрусть да треск! — усмехается Ледзор и вдруг бросает: — А как ты смотришь на то, чтобы обручить твоего младшенького с моей племяшкой?

Я таращу глаза, чуть не выронив ковш:

— Ну ничего себе у тебя предложение по пьяни.

— А что такого, граф, хо-хо? — Ледзор хлопает ладонью по полке, будто речь идёт о покупке хаты, а не о браках. — Я же не претендую на твоего старшего. Понимаю: ему династические браки положены.

Я смеюсь:

— «Династический брак» как раз ты предлагаешь моему второму сыну, которому ещё и года нет!

— Ну а почему бы и не да?

— Моими же словами меня бьёшь, что ли?

— Ну хоть подумай, граф, — Ледзор упирается. — Моя племяшка точно будет силой не обделена. Ты же в курсе: у меня гены что надо. Я — Грандмастер физики, единственный в своём роде, а второй ледяной Дар у меня прижился отлично, сам знаешь — твоих рук ведь работа. Ты дашь ей такой же — и будет готовая мощная жена.

Я раздумываю, как бы не обидеть своего элитного гвардейца. Вообще кровинка Ледзора и правда завидная невеста благодаря магическому потенциалу, но сыну делать такую подлянку, как династический брак, точно не буду. Да и вдруг племяшка Ледзора страшненькая вырастет? Шучу, конечно.

Вслух я говорю другое:

— Ты прав в одном. Не каждому можно второй Дар «присобачить». Тут нужны хорошие меридианы. В чём-то ты прав, но всё-таки… По любви лучше, понимаешь?

Ледзор вздыхает, щёки над бородой красные от жара:

— Да, по любви было бы лучше всего. Но ты хоть подумай над этим.

Я отмахиваюсь, не желая дальше вдаваться в эту тему:

— Да ну тебя. Какие-то разговоры странные затеял. Давай лучше махнём в Финляндию, откусим кусок у финнов, чтобы Акулья Падь не была одинокой нашей землёй на севере. Или ещё лучше — к ханьцам дёрнемся, они и ближе. Отберём у рисоедов парочку морских портов. А то нафига они мне афганцев подогнали? Думаю, мы вдвоём справимся. А если что — позовём Грандбомжа. Он пока трезвый.

Ледзор расхохотался громко, грудным голосом:

— Граф, как скажешь! По твоему слову — хоть в пасть Золотому! Но я надеюсь, ты мне всё-таки дашь ответ насчёт детей. Хотя бы через годик-два.

Я качаю головой:

— Ну, блин, и сроки у тебя, конечно, конские.

Резиденция Хаято, Киото

Опозоренный, напившийся до скотского состояния, Хаято срывается на крик на племянника:

— Нахрена ты покинул Сэцубун⁈

Племянник огрызается не менее зло:

— А сам-то? Кто бы говорил.

Хаято захлёбывается яростью, лицо его перекошено:

— У меня выбора не было! Меня вышвырнули в окно! А ты зачем полез на Филинова… В итоге все видели, что ты ушёл. Мы оба ушли!

Слова сорвались грубо, но внутри Хаято гложет не злость на племянника, а куда более мучительное чувство. Как теперь ему являться на службу в министерство? Хорошо хоть сейчас празднества и выходные, но послезавтра придётся снова стоять в зале императорского дворца. И что тогда? Как он посмотрит в глаза коллегам, сановникам, конкурентам за министерское кресло? Там ведь его не просто осмеют — сожрут, растопчут, разорвут за такое унижение.

Мысли роятся, мешаются в голове. За два дня нужно что-то придумать, как-то реабилитировать репутацию. Он ведь пытался сыграть красиво: пытался обыграть русского, потому что польстился на его Замок Дракона — и в итоге остался ни с чем, только позор на весь двор. Теперь что? Ханьцы не откликаются на его секретные вызовы. Значит, рассчитывать придётся исключительно на себя.

Хаято сжимает кулаки так, что костяшки побелели, в висках гул от вина и злобы, но мысль одна проста и ясна: помощи ждать неоткуда. Оперативный план придётся выстраивать самому, и ошибаться он больше не имеет права.

Хмуро уставившись в пол, сиплым голосом Хаято произносит, не обращаясь ни к кому:

— Остаётся только одно. Позову я Филинова в храм Вечерней Хризантемы. А там наша гвардия спрячется в потайном помещении, и мы устроим обвал. Тайком провести людей не проблема — у меня есть связи среди жрецов.

Племянник недоверчиво спрашивает:

— По какому поводу ты туда позовёшь русского?

Хаято криво усмехается, в глазах хищный блеск:

— Я признаюсь, что строил против него козни. Скажу, что хочу перед императорским символом вместе очиститься. От такого жеста никто не откажется — отвергнуть будет считаться постыдным. А дальше сам знаешь. По ритуалу мы отдаём энергию водному источнику, в воде опустошаем истоки, а затем должны сидеть и общаться в закрытом помещении, ослабленные, на равных. Тут-то наши гвардейцы и подорвут потолок ему на голову, подстроив несчастный случай.

Племянник качает головой, сомневаясь:

— Но убийство собеседника при причащении карается смертной казнью.

Хаято отмахивается, злобно щурясь, словно всё это пустяки:

— Придумаем выход. Если Филинов умрёт, а я через два дня появлюсь во дворце — никто ничего не сможет предъявить. Все и так поймут, кто был виновником моего позора, и что с ним случилось. Никто не посмеет поднять на меня высокомерный взгляд. Главное — улизнуть от расследования. Тут помогут телепаты: сотрут мне память, и я буду чист, как младенец.

Хаято берёт стопку, опрокидывает в себя, обжигает горло и ухмыляется:

— Меня тоже можно слегка ранить для вида, чтобы показать, будто я сам едва выжил при обрушении. Красиво выйдет, громко, эффектно.

Племянник молчит, хмурится, взгляд его полон сомнений. План звучит слишком отчаянно, будто шаг в пропасть. Но старший Хаято, похоже, уже всё для себя решил, а, как говорят русские, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. В конце концов, если дядя откинет концы, младший Хаято станет главой рода.

На следующее утро Дед Дасар выходит на связь, причём не через мыслеречь, а по связь-артефакту, чтобы я мог поговорить с его приятелем, который давно обосновался на Островах Специй. Дасар назвал его «отличным осведомителем» и сказал, что я могу позадавать ему разные вопросы. Моряк представляется Биллом, голос у него сиплый, прокуренный.

— В общем, Ваше Величество, ракхасы на Специях достали всех, — начинает он. — С каждым днём всё больше звереют, творят чёрт-те что, никакого удержу. Если наши коренные за выпивку и мать родную продадут, то ракхасов — и подавно. Ненавидят их люто. Так что приходите покупать нашу лояльность. Местные люди и рады будут присягнуть любому, кто этих нелюдей сведёт на нет. Главное, чтобы у вас в карманах звенело.

— Прийти или нет — это я сам ещё решу, — хмыкаю. — Дружище, что производят Острова? Почему ракхасы так его полюбили сильно?

— Так специи же, — Билл явно удивлён, что я не в курсе. — Мускатный орех, гвоздика и ярый перец, который огонь в кровь добавляет. Ради этого самого перца ракхасы и осели здесь, сволочи. Они им частенько закидываются, чтобы озвереть, а потом в свои набеги отправляются. А без перца эти пираты — редкостные трусы.

— Сколько у вас островов?

Билл откашливается и отвечает коротко:

— Тридцать.

Я усмехаюсь, уже прикидывая, как развернуть комбинацию. Что ж, девять я отдам Императору Японии. Пусть порадуется. А остальные, может, и самому пригодятся. Надо только подробно глянуть, какие специи производят, да и вообще, выгодное ли дело их продавать в Заипис и Остров Некромантии.

После завтрака я вместе с Гепарой отправляюсь осмотреть местный алтарь Рю но Сиро, посвящённый здешним богам. Венглад недавно о нём обмолвился: мол, стоит расписной столб высоко на горе, который в последнее время окутан страшной аурой. Вот и выдался повод глянуть.

Столб тщательно почищен от мха и соли, кто-то из местных недавно заботился о нём. Гепара вприпрыжку обегает столб кругом, настороженно подняв гепардовые ушки. Девушка снова в своих вечных шортиках и майке — лёгкий наряд только подчёркивает бронзовые подтянутые бёдра, которые напряжённо играют при каждом её пружинистом шаге. Я наблюдаю с любопытством и жду её вердикта. Сумеет ли мой «ментальная якорь» уловить суть происходящего или нет.

— Даня, здесь что-то не так с Астралом, — задумчивая складка портит её гладкий лоб.

— «Что-то не так с Астралом» — это в старой усадьбе Филиновых или в Астральном Прорыве Херувимии, — смеюсь я. — А здесь всего лишь просачиваются эманации, что пугают местных.

— Пойдём вглубь? — просяще девушка заглядывает мне в глаза, сложив руки за спиной и встав на носки.

— Ага, падай.

Мы садимся напротив столба на изумрудную траву, закрываем глаза и погружаемся на второй уровень. В белесом тумане возникает Демон. Гепара округляет глаза — не в испуге, а от любопытства и изумления.

— Даня, да это же тот актёр с Сэцубуна!

— Ну какой же это актёр, — улыбаюсь. — Самая настоящая астральная тварь.

Выглядит Демон действительно карикатурно, будто ряженый на празднике Сэцубун: кривая демонская маска с рогами да японское кимоно. Правда, вместо человеческих рук — красные когтистые лапы.

— Но почему они так похожи? — не понимает Гепара.

— Неужели не догадалась? — на расстроенное покачивание головой мутантки я вздыхаю. — Просто потому, что японцы тысячелетиями представляют Демонов именно в таком виде, завёлся один похожий на этот карикатурный образ. Астрал — это не просто Океан Душ, но и Океан образов и эмоций. Сила коллективного бессознательного и сделала Астрал таким, какой он есть. А этот Демон просто уселся возле алтаря и кормится эмоциями молящихся людей. Кстати, благодаря Сэцубуну и тому, что миллионы людей недавно представляли этого Демона, ему и хватило сил спуститься на второй уровень.

— Это что же получается… — Гепара теперь пружинистой походкой обходит пригнувшегося и рычащего Демона, как до этого обходила столб. Глазки мутантки блестят от любопытства. — Образ каждого Демона сформирован мыслями людей?

— Можно и так сказать, если упрощённо. Много тут нюансов на самом деле, — я взмахиваю рукой, и псионические клинки мгновенно пронзают «ряженого». — Это не бобы, но тоже сойдут.

Пораженный конструктами Демон захлёбывается воплем, искажённый облик дёргается, а затем начинает рваться сиянием изнутри. Он развоплощается на глазах, растворяясь в пустоте, словно его и не было.

Алтарь очищается, эманации астральной скверны исчезают. На втором уровне воцаряется тишина, спокойная и чистая. Я открываю глаза, и Гепара следом, взмахнув веером ресниц, тут же вскакивает и в волнении сжимает руки.

— Я столько узнала сегодня о Демонах! Это так круто, господин! — она вешается мне на шею, когда я тоже поднимаюсь. Ещё и целует меня на радостях. Я хлопаю её по ягодицам, чтобы не увлекалась — всё-таки место святое, и если местные увидят, как мы шалим на их святом месте, то могут и обидеться. А своих людей нужно уважать не только потому, что они могут плюнуть тебе в суп, но и в целом — из уважения к себе и своему роду.

Гепара ойкнув отступает, но тут же шлёт воздушный поцелуй, хулиганка. Вообще она та ещё скромница, такая вот непочатая коробка конфет, но иногда её заносит. В такие моменты, может, и надо бы с ней запереться в спальне, да только я — занятой глава рода, и некогда мне посреди дня такими глупостями заниматься. Да и спальни как назло рядом нет, только кусты…

А по возвращении в Замок я забываю о всяких глупостях и запираюсь только в медитативной комнате. Дело в том, что давно витала у меня задумка насчёт пси-конструктов. Вот они болезненно жалят по нейронам определённым образом, а если изменить настройки и задать строго определённое воздействие — ну, например, зубная боль или дробление костей. Или что-то помягче — массаж или кислый вкус. Допустим, есть щиты, которые блокируют вмешательство в разум, но можно ли, не взламывая их, «дарить» не резкую боль, а что-то по моему выбору. Вот этим я и занимаюсь пару часов. С тем же Демоном у алтаря я, кажется, случайно нащупал путь к решению. Демон, умирая, ощущал, что его изгоняют, — на это наложил отпечаток коллективного бессознательного Сэцубуна. Вот и этот его ментальный след помог с настройками. Только у меня нет подопытного кролика. Легионеров мучить не хочу, даже доставучего лорда Трибеля, а потому всё на себе пробую. Никакого садо-мазо, просто насыщаю пси-конструкты неболезненными ощущениями.

Вроде даже получается, и я, выйдя из комнаты, из-за угла бросаю пси-шарик в спину Грандбомжа. Он только передёрнул плечами и пошёл дальше. Крепкий малый. Хотя столько раз быть разрубленным — и неудивительно, что боль в пояснице его не колыхнула. Такой же шарик я бросаю из окна в Бера, и тот сразу хватается за спину, а Зела, закатив глаза, уводит лучшего мечника Золотого Полдня лепить ему перцовый пластырь. Хм, работает.

— Брат, не занят? — связывается по мыслеречи Катя. Голос у сестры слегка встревоженный.

— Для любимой маленькой сестрёнки всегда есть время.

— Вообще-то я старше тебя!

Не буду тебя разубеждать, но это не так.

— Как твоё путешествие?

— Похоже, за мной следит Охранка. Точнее, сам Иван Владиславович Львов, представляешь? Вначале в пабе попался, взял у меня номер, а теперь ещё и предложил прогуляться в филармонию.

Владислав Владимирович, ну вы даёте! Что это ещё за ход конём… вернее, собственным сыном? Или решал Царь Борис?

— Иван Владиславович — вежливый парень? Тогда сходи, развейся, — просто говорю.

Катя неуверенно переспрашивает:

— То есть можно? Это вообще правильно? — судя по тону, сестра сама не прочь и позвонила, чтобы спросить моего разрешения как главы рода.

Я усмехаюсь и отвечаю легко:

— А что тут неправильного? Развлекаться тоже надо.

Катя облегчённо выдыхает, даже голос становится мягче:

— Спасибо, брат.

Тут у меня в кармане что-то странно вибрирует. Сначала я решил, что это какая-то хитрая атака, но нет, всего лишь мобила. Отвык я от звонилок. Но эти японцы по-другому не умеют, похоже. Вот и Хаято нарисовался. Откуда-то же раздобыл мой личный номер.

— Дайме Вещий-Филинов, я хочу покаяться, — начинает сановник. — Я вёл себя нечестно по отношению к вам на Сэцубуне. На празднике устраивал вам неприятности, которые вы прошли с честью.

— А зачем вы признаётесь? Ваше признание уже ничего не изменит. Праздник закончился.

— Праздник закончился, но тяжесть на моём сердце от постыдного поступка осталась, — как типичный балабол заливает. — Может быть, вы согласитесь пройти со мной причастие в храме Вечерней Хризантемы? Перед символом императора. Так мы бы забыли все наши раздоры. Если вы не против.

Вот же доставучий интриган! Грохнуть меня там что ли хочет?