Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 34

Глава 13

Поместье Беретовых, Москва

Маша вместе с Леной и Лакомкой прибыли на бал графа Беретова. На плече княжны Морозовой удобно устроилась металлическая птичка — подарок Даниила. Аномальная пернатая деловито чистила себе стальные перья на боку, будто её вовсе не касалась вся эта толпа и музыка вокруг. Несмотря на то что зверюшка обладала недюжей силой, птичьи лапки бережно охватывали точёное плечо княжны. Сложные закладки Грандмастера телепатии гарантировали, что пернатая не причинит своей новой хозяйке ни малейшего вреда, а при угрозе без колебаний примет участие в наказании любого, кто осмелится перейти дорогу.

Стоило Маше появиться в зале, как диковинку тут же заметила княжна Настя Лопухина. Её глаза округлились, и она не удержалась от восторженного возгласа:

— Какая милая птичка!

Маша позволяет себе лёгкую, но гордую улыбку, чтобы подчеркнуть уверенность в каждом слове:

— Ах, это всего лишь небольшой подарок моего жениха.

— Небольшой? Да это же стальной аномальный зверь! — поражённо ахнула Лопухина. — Какой милый пернатыш!

— Ты просто ещё мой Синий меч не видела, — с лёгкой насмешкой заметила Маша. — Если хочешь, то можешь погладить его.

— Ой, а можно⁈ — а сама Лопухина уже тянется и гладит пернатыша, который даже внимание не обратил на свой успех у дам.

Лакомка держалась неподалёку, и её присутствие словно затмевало всех барышень в зале. Безупречная осанка, золотые локоны, уложенные в сложную прическу, словно бы источали собственное сияние. Неудивительно, что мужские взгляды снова и снова останавливались именно на ней. Главная жена рода Вещих-Филиновых своим появлением вместе с Машей Морозовой ясно давала понять: княжна уже воспринимается родом телепата как своя, как часть семьи. Все в зале осознавали — Вещие-Филиновы признают и ценят Марию Юрьевну, даже несмотря на отсутствие на рауте самого жениха.

А то, что король Данила в этот момент находился на южном рубеже Царства, где решалась судьба казахских кочевников, являлось более чем уважительной причиной его отсутствия. Никто в зале не осмелился бы поставить под сомнение значимость невесты для телепата.

К Маше и Лакомке подошёл молодой аристократ. Щёки у него были раскрасневшиеся, и Маша сразу поняла — явно хряпнул для храбрости, иначе вряд ли решился бы на такой шаг. Она наметанным глазом узнала дворянина: сын графа Безорина, наследник, по обычаю тоже носивший титул графа. На лице его застыла самоуверенная улыбка, парень явно собрался прыгнуть выше головы и решил испытать удачу. При этом он обратился не к Маше, а напрямую к Лакомке:

— Ваше Величество, позвольте пригласить вас на танец.

Лакомка отвечает только взглядом. Её глаза холодны, как лёд, лицо остаётся неподвижным. Маша рядом невольно задерживает дыхание. Да и не только княжна. Первый танец принадлежит либо мужу, либо ближайшему родственнику. Потому Маша сама уже станцевала с дядей, чтобы никто не смел претендовать на столь высокую честь. А вот Лакомка, как истинная королева, принципиально не выходила на танцпол ни с кем.

Голос альвы, несмотря на всю природную мелодичность, звучит отчуждённо:

— Боюсь, мой первый танец принадлежит моему королю.

Парень, вместо того чтобы смутиться, ухмыляется шире, показывая зубы:

— Ваше Величество, и всё же, раз его сегодня нет, неужели вы откажете себе в удовольствие покружиться на танцполе? Я не могу себе позволить такое кощунство. И, кажется, у вас нет причины мне отказывать, — подходит он ближе, превышая приличное расстояние и явно навязываясь.

«Вот же дурачок, — вздохнула Маша про себя. — Тебя явно подослали глупые интриганы, чтобы проверить выдержку королевы. Да только тебе же это аукнется сейчас».

Княжна не знала, кто конкретно плетёт очередную интригу против Данилы, да это и неважно. Таков уж высший свет — всегда кто-то будет пытаться попробовать на прочность твою шкуру, даже обламывая собственные зубы.

Металлическая птичка неожиданно срывается с плеча Маши в воздух. Она описывает резкую дугу, словно снаряд, и в следующий миг на идеально выглаженном костюме графского сынка расплывается густое черное пятно птичьего помета. Ни секунды промедления — и птичка возвращается на плечо Маши, вновь занимая своё место, будто ничего и не произошло.

Лакомка приподнимает подбородок:

— Насколько мне известно, испорченный наряд как раз и считается уважительной причиной для отказа. Всего доброго, сударь.

И она проходит мимо, не оборачиваясь, оставляя наглого наследника в смущении и поиске уборной.

Мы с Настей и Светкой уже собрались идти за Гришкой смотреть мои «роли», как казах произносит:

— Давай сначала я договорюсь, чтобы твоим людям выделили провиант. Ты воюешь за наш народ, и потому всё обеспечение будет на Старшем жузе. Считай, что это частью моей благодарности.

Я сразу возражаю:

— Не стоит переживать насчёт провизии, Гриш. Царство уже обеспечило нас по лучшим армейским стандартам. Всё-таки вы вассалы Царства, и оно обязано помогать вам в трудную минуту. Разве что только расходники какие-то могут пригодиться. Список тебе передадут мои командиры позже, это не к спеху.

— Хорошо! Эх, здорово, что ты пришёл, Даня, — улыбается радостный казах.

Светка бросает с привычной колкостью:

— Ага, мы пришли. Так что ты, Гришаня, не обольщайся. Разгромим афганцев, и к свадьбе мы тебя вернём, поэтому не вздумай расслабляться. От княжны Лопухиной тебе не скрыться.

Гришка переводит взгляд на Настю в шортиках и майке, которая держится ближе ко мне, потом на равнодушную к этому факту блондинку, и с усмешкой замечает:

— А я смотрю, Светка, ты больше не ревнивая, как раньше.

Блондинка хмыкает:

— А зачем мне ревновать? Моего мужа хватит на всех нас, он у нас сильный, и энергии в нём столько, что ни одна не останется без внимания. А вот тебя, Гришка, хватит ли ещё на Настю Лопухину — это ещё большой вопрос. Вторая жена, да ещё княжна — это большая ответственность.

Гришка качает головой:

— Как всегда острая на язык! Спасибо, Данила, что забрал её к себе в жёны и избавил меня от проблем, друг.

Я отвечаю равнодушно:

— Я не избавлял тебя ни от кого, Гриша. Я в первую очередь думал о своём роде. А Светлана Дмитриевна для него подходит как нельзя лучше, и я рад, что она моя супруга.

Светка довольно краснеет, даже прячет глаза, но губы её дрогнули от радости. Настя тоже рядом светится, смотрит на меня с теплом, радостная за «сестру». Да и казах это заметил. Будет Гришке еще одним уроком. Нельзя прилюдно шутить над своими женщинами, только наедине или, на худой конец, уж совсем в узком кругу. Банальная поддержка и уважение намного важнее гениальных подколов.

— Тогда пошли что ли, Даня? — вынырнув из задумчивости, говорит Гришка.

— Ага.

Он ведёт нас в сторону ближайшего ангара, собранного из профлистов. Вообще, казахи весь лагерь соорудили из профлистов и тентовых обшивок поверх металлических конструкций, огородив всё это проволокой и рвом.

Мы проходим через металлические створки, у которых стоят двое дежурных, не впускающих любопытных. В немаленьком помещении разгружена каменная стела. Каменюга давно уже хранилась в родовом гнезде Гришки. Я её передал на случай необходимости переброски подмоги.

— Только я не знаю, как её настраивать после переноса, — замечает Гришка.

— Это не проблема, — подхожу к стеле и, «включив» портальщика, заставляю руны светиться.

— Не знал, что ты сам шаришь в артефакторике, Дань, — удивляется казах за спиной.

— Тут ничего сложного, — отмахиваюсь.

— Вот такой должен быть настоящий мужчина, Гриша, — между тем бывшая Соколова всё подкалывает Гришку. — Учись!

— Светка, я уже понял, что ты как сыр в масле. Хорошо устроилась.

Не слушаю перебранку старых друзей, занимаюсь делом. Со своей стороны портал я включил. Без помощи Портакла на другой стороне, конечно, не обойтись. Поэтому ещё накануне предупредил его, чтобы примерно в это время сделал паузу в своём телевизионном марафоне. Но сейчас всё равно приходится по мыслеречи заставить его оторвать жопу от дивана и вывалиться на Невский двор. Вернее, я прошу Гересу, а богатырша уже выталкивает Высшего портальщика на улицу. Всё же кольца из мидасия у Портакла нет.

Светка, приблизившись, спрашивает:

— Даня, а не нужно ли Грише выйти?

Хоть вопрос и по существу, но бывшая Соколова могла бы спросить и по мыслеречи, дабы не смущать нашего друга. Я на секунду задумываюсь, а Гришка восклицает:

— Ты чего, подруга? Неужели думаешь, я сейчас побегу болтать по всему лагерю?

Светка подбоченивается:

— А кто же тебя знает? Я теперь жена Данилы и в первую очередь думаю о его роде.

— Пусть остаётся, — решаю вслух, ставя точку.

Гришка всё равно хозяин ангара, имеет доступ сюда, да и уже в курсе многих наших дел — порталов, глушилок, моих легионеров и прочего.

Вспыхивает портал. Я чувствую знакомый толчок энергии, и вот в проёме открывается вид на двор Невского замка, ну и на заросшего Портакла — вся борода в крошках чипсов, а рядом Гереса в платье мадам, видимо, занималась делами своего публичного заведения. Гвардейцы со двора цепочкой вносят тяжёлые батареи, нагруженные теневыми марионетками. Чёрные коробы матово поблёскивают.

Гришка, не удержавшись, заглядывает в одну из батарей. Его глаза расширяются, и он выдыхает с потрясением:

— Мать моя… Даня, кто эти черныши?

— Это всего лишь пустые марионетки. На всякий пожарный случай пусть будут под рукой, мало ли что.

— Пустые? То есть без сознания? А кого же ты хочешь туда вселить?

— Пока никого, — усмехаюсь. — А если возникнет необходимость — сам увидишь.

— Эх, ну ладно, хоть и интересно, но всё же буду надеяться, что не понадобится, — Гришка смотрит подозрительно на батареи. — Что-то не нравятся мне эти теневые зомби.

Когда гвардейцы из Невского гарнизона, сгрузившись, возвращаются в портал, я гашу портал и, стряхнув руки от энергетических остатков, оборачиваюсь к жёнам и другим:

— Ну всё, теперь пойдём сразу на вылазку.

— В смысле на вылазку? — не понимает Гриша, а потом, заметив мою ухмылку, вскидывает брови. — Ты собрался пойти к афганцам втроём с жёнами?

— Почему же втроём? Как минимум вчетвером, — хмыкаю. — А вообще лучше вшестером, ибо неплохо Грандбомжa и Змейку взять заодно.

Светка мгновенно подхватывает:

— Или ты что, Гриш, не хочешь с нами? Совсем уже отвык от передовой?

Гришка в растерянности чешет затылок, но на лице появляется улыбка, в глазах мелькает интерес:

— Блин, давненько я не ходил на вылазки… Уже и не помню, когда в последний раз выбирался не как командир, а как боец.

Я бросаю взгляд на его широкие плечи, парень-то окреп, возмужал:

— Да ты вырос с тех пор, но «Юные русичи» всегда остаются «Русичами».

Светка и Настя тут же подхватывают, блеснув глазками:

— И юными тоже!

Ну тут понятно, девушкам важен возраст. Вернее, его отсутствие.

А насчёт вылазки — пускай и мне, королю, тоже как бы не положено по титулу самому ходить к врагу на пикник, но у кого ещё есть столь длинный ментальный поводок, чтобы всё разведать и подсчитать Мастеров и Воинов? То-то же. Грандмастер телепатии у нас один. Но даже не эта главная причина. Мне не помешает пополнение Легиона, причём крупное, а афганцы дисциплиной не отличаются, потому наверняка бегают за пределы лагеря. В общем, есть за чей счёт поживиться.

Гришка смеётся и кивает:

— Ладно, убедили. Сейчас только своим скажу, чтобы не теряли, а то начнут искать по всему лагерю.

— Заодно предупреди своих, что мои гвардейцы тоже займут охранные посты у ангара, — бросаю. — Не хотелось бы рисковать марионетками, мало ли.

— Хорошо.

Отдать приказ Дятлу да позвать Змейку с Грандбомжом — это дело пяти секунд, спасибо мидасию. А потому мы с девушками идём сразу к нашему джипу, у которого уже ждут хищница и кровник. Туда же приходит и Гришка спустя десять минут.

За руль садится Светка. Машина скрипит, двигатель работает громко, но для степи подходит идеально. Мы выезжаем по накатанной колее и направляемся в сторону побережья реки. Там, за горизонтом, уже ощущается тяжёлое присутствие афганского войска.

Но по дороге, у небольшой реки, нас ждёт неожиданная находка. У самой воды и дальше к холмам тянется опустевший большой кишлак. На первый взгляд он кажется пустым, заброшенным, что логично — ведь всех жителей эвакуировали в спешке.

Да только ментальным сканированием нахожу в глубине поселения десять афганцев. Бородачи завалились в один из глинобитных домов. Внутри пряталась девушка, только одна осталась в этом месте, не считая ещё стариков в другом доме, и сейчас афганцы пытаются надругаться над ней, играют с жертвой, словно кошки с мышью.

— Достаточно твой поводок дотягивается? — спрашивает Гришка. — Или надо на тот берег?

— На тот берег тоже неплохо бы, но сперва на этом разберемся, — бросаю. — В кишлаке местная. Десять афганцев её окружили.

Ну а ещё эти афганцы «вкусные» в плане ресурсов. Семь Воинов — воздушников и огневиков да один Мастер, неплохое пополнение Легиона, ну и три физика на ментальные запчасти. Странно только, что ни одного сканера. Очень глупо пренебрегать такой элементарной мерой безопасности. Ладно, телепаты — их днём с огнём не сыщешь, но вот сканерами богата любая страна.

Между тем Гришка искренне удивляется:

— Местная? Чего она там забыла? Всех же должны были эвакуировать.

Я пожимаю плечами и предпочитаю больше думать о решении проблемы, чем о причинах её возникновения:

— Сейчас афганцы её уже окружили. Надо выручать. Если мы полезем в лоб, то она погибнет в самой схватке — там воздушники и огневики. Поэтому будем действовать иначе. Сначала выманим эту толпу, а уж потом размажем по асфальту. Так шансов сохранить ей жизнь гораздо больше.

— А как выманим, Филин? — сразу заинтриговалась Настя. Любимое занятие оборотницы — охота, а тут нам предстоит этим заняться.

— Для начала вспомним, ради чего сюда приперлись афганцы, — усмехаюсь, надевая на палец кольцо Буревестника.

— Чтобы каким-то образом заполучить гарем альв, — задумчиво отвечает Настя, как прилежная ученица.

— Верно, — и я накрываю Светку и Змейку ментальными образами, делаю их похожими на полуголых пышногрудых альвийек. Такую картинку афганцы точно не пропустят. Белокурые иллюзии смотрят друг на друга.

— Змейку не узнать, — Светка не сильно изменилась, разве что ушки стали острее, да камуфляж заменил на полупрозрачный шёлк, а больше я ничего и не менял.

— Мазака? — а вот совсем другое дело хищница. Ну тут понятно. Иллюзия полностью скрывает её клыкастую внешность и заменяет глянцевой блондинкой.

А афганцы уже решили перейти к главному блюду и принялись раздевать пойманную казашку:

— Это, конечно, не остроухие иномирянки, но пока сойдёт, — бросает бородатый главарь, уже и сам скидывая куртку.

Я всё это слышу и вижу благодаря голубям, сидящим на подоконнике. Можно было и Ломтика послать, но зачем занимать свою правую лапу подобной ерундой? Ломоть — уважаемый зам вожака теневой стаи, а это не в тапки ходить.

Ладно, только мне одно непонятно: как афганцы собираются заполучить альв? Или они собираются захватить часть Прикаспия, чтобы потом потребовать обмена на «иномирянок»? Пускай в их логике всё просто и топорно: женщин превратить в товар, землю — в трофей, но план всё равно так себе.

Я посылаю Змейку и Светку к захваченному дому. Жена и хищница, будто две легкомысленные альвы, замирают на пороге распахнутой двери и бросают озорные взгляды, что должно подстегнуть похоть насильников. Неудивительно, что афганцы замирают, позабыв о казашке, затем высыпают на крыльцо и оглядываются в поисках исчезнувших красавиц. Многие, не будучи совсем уж дураками, накидывают доспехи, но убегать, баррикадироваться и занимать оборонительные позиции не спешат. Может, чувствуют себя здесь хозяевами жизни, ведь совсем рядом их многотысячный лагерь.

Так что на пустырь посреди кишлака они выходят всей компанией, уже предвкушая лёгкую добычу. Тут они находят искомых красавиц, застывших у глинобитного домика, за которым как раз засели мы с Гришей, Настей и Грандбомжом. А чего нам не сидеть? Сканера у афганцев с собой всё равно нет.

«Не вмешивайтесь пока», — приказываю по мыслеречи всем, кроме Светки.

Я хочу, чтобы сперва Светка чуть подросла в навыках. Змейке говорю то же самое: «Жди момента».

Змейка не выдерживает лишь с одним. Но тут ничего нельзя было поделать. Бородач решил брать наскоком и сразу ухватил «миловидную альву» за пышные груди, прикрытые полупрозрачной накидкой. Тут я уже развеиваю иллюзию, и бородач видит перед собой истинное обличье Горгоны — четырёхрукая фигура с медными когтями, змеиными волосами и голодной яростью в янтарных глазах. Её пышности он по-прежнему сжимает, ибо руки ему отсекают медные когти хищницы, да мёртвые пальцы схватило судорогой.

— Убей…? — Грандбомж вопросительно смотрит на меня, но я, махнув рукой, велю сидеть пока.

— Давай быстро Огненного паука, — бросаю я Светке, накрывшейся огненным доспехом.

Блондинка теряется, глядя на охреневших афганцев, тут же сбившихся в кучу:

— Ой, Даня, а это не слишком?

— Я буду подбрасывать тебе энергию потоком.

Без подпитки техника действительно тяжёлая, ведь она Грандмастерского уровня, но ограничение у неё только по источнику. А потому, если я буду держать канал, Светка сдюжит и немного подрастёт.

И жена справляется. Её глаза вспыхивают, и в воздухе рождаются восемь огненных щупалец. Они обрушиваются на афганцев, как раскалённые бичи, раскидывая их в стороны. Доспехи у многих есть, да только у парочки всё равно защита разлетается на стихийные осколки, и они, обожжённые, вопят. Многие валятся в грязь без сознания, а на ногах удерживается лишь один огневик. Присев на колено, стиснув зубы, он вспыхивает ярче. Я сразу отмечаю: неплохой Мастер-огневик.

— Я убью тебя, баба! — рычит тот, вскакивая и бросаясь в контратаку.

— Даня, можно я его возьму? — успевает спросить она.

— Искра, займись им. Остальных берём на себя, — приказываю я.

Светка сияет, как факел, и тут же бросается вперёд. Она всегда рада схватиться с огневиками, это что-то вроде профессиональной конкуренции.

— Баба⁈ Я самый сильный огневик Вещего-Филинова и мать его ребёнка! — яростно отвечает Светка, сталкиваясь с ним в рукопашной. Схлёстываются пламенные удары, каждый раз в воздухе вспыхивает огненный вихрь.

Пока огневики сцепились, остальных афганцев я подсвечиваю для своей команды как индивидуальные цели. Каждый видит подсвеченных цветом только ему предназначенных бородачей, чтобы хватило всем. Парочке Грандбомж отрубает руки-ноги, особо не жадничая. Других разбивают Настя с Гришкой. Оборотница разражается звуковым раскатом, и одного воздушника буквально разрывает на куски. Настюша явно старается не отставать от блондинки, подражает Светке, хочет доказать, что и она отличный боевой товарищ.

Гришка мощным разрядом нокаутирует ближайшего противника и тут же переключается на второго, его молния валяет того в пыли. Светка уже расправляется с огневиком, и тот, обожжённый, стонет, пока я, закрыв глаза, не забираю его в Легион. С остальными умирающими противниками поступаю так же. Пока стою с закрытыми глазами, жёны и Змейка караулят меня с трёх сторон. Несколько секунд уязвимости — непростительная роскошь, но пока я не научился нырять в Астрал, не отключаясь.

— Искра! Это было круто! — Настя обратившись из волчицы в свой шортно-топочный облик бросается обнимать Светку.

— Видели⁈ Видели⁈ — заверещала блондинка, донельзя гордая собой.

— Да, умница, — киваю, оглядев неподвижные трупы. — Пойдёмте в дом. Спросим хозяйку, чего она здесь забыла.

Мы заходим в единственный обжитый дом. Гришка сбросивший доспех шагает впереди, ибо по его лицу местная сразу опознает земляка. Так и происходит. Девушка, спрятавшаяся за комодом, завидев Гришку, тут же выскакивает бросается на колени и хватает его за руку:

— Батыр! Пожалуйста, батыр, помогите, — со слезами шепчет она, дрожа, и указывает рукой куда-то на улицу. — Здесь афганцы! Много…

— Да, мы в курсе, — говорю я, оглядывая незатейливое убранство. — Много мертвых афганцев.

— Вы их убили⁈ Слава Всевышнему! — теперь она и мою руку хватает.

— Что вы здесь забыли, сударыня? — спрашиваю. — Афганцы-то рядом.

— У меня отец парализованный, он не может покинуть этот дом…

— Значит, через улицу лежит ваш отец, — киваю.

— Да…Я забрела сюда солений поискать, а то наши на исходе, только арак отцовский остался в погребе, — всхлипывает девушка.

— Ведите к вашему отцу, будем осматривать пациента.

Она торопливо вскакивает и ведёт нас в соседний домик. Пока пересекаем улицу, я думаю как быть. Наверняка, мужика не сложно вылечить, да светить легионера Целителя при посторонних не хочется. Лучше лишний раз не показывать Мясника.

На топчане лежит старый казах, с виду немощный. Он что-то испуганно верещит, но я не слушаю. Тут же мой легионер-геномант даёт вердикт быстрого сканирования организма: старик вовсе не болен. Никаких параличей, никаких поражений нервной системы.

— Оставьте нас, — бросаю я негромко.

Гришка берет за руку девушку, и она подчиняется мгновенно, хотя в глазах у неё растерянность. Когда мы остаёмся одни, я хмуро смотрю на старика и говорю прямо:

— Ну что, сволочь ты этакая? Ты же ни хрена не болен.

Тот испуганно бледнеет и опускает взгляд, как школьник, пойманный на вранье, и виновато признаётся:

— Да, господин, простите… У меня тут погреб арака. Не мог его бросить. Притворился, что спину вступило. Я всегда хромой был, а тут пришлось сказать, что вообще ноги отказали.

Я хмыкаю:

— Дочку-то зачем подставил? Стоит ее жизнь твоего арака?

Старик опускает глаза, заминается:

— Нет, конечно! Я не думал, что она останется тоже со мной. Господин, прошу, не говорите ей! Она не простит, если узнает, что я притворялся.

— Если бы афганцы надругались над ней, — замечаю я, — то и прощать бы тебя некому было.

Старик виновато мычит, оправдывается жалобным голосом:

— Я не знал… Я не думал, что они сюда придут…

Я усмехаюсь:

— Не думал, значит? Ладно, тебе повезло, — Ломтик мне перекидывает бутылку арака из погреба, и у старика сразу забегали глаза. — Это лекарственный арак. Скажешь дочке, что он тебя исцелил.

— Бутылка прямо как у меня…

— Тара стандартная, с одного завода, — откупориваю бутылку и передаю старому казаху, а тот и рад присосать к горлышку.

Я же хлопаю его по плечу и в тут же секунду старик с ором вскакивает, схватив себя за пятую точку:

— Господин, жжет! Сзади!

— Это действует лекарство, — киваю, «выключая» больше не нужного геноманта. — Но ты тут давно живешь и знаешь где река.

Боль накрывает его снова, он буквально подпрыгивает на месте, держась руками горящую задницу. С криком опрокидывает табурет, и, не разбирая дороги, выскакивает наружу.

Слышно, как он мчится вниз по улице, матерясь, и прыгает прямо в реку с головой.

Дочка в шоке забегает, смотрит на меня с круглыми глазами:

— Господин, мой отец бежал! Вы его вылечили! Спасибо вам!

— Это всё лекарственный арак, — усмехаюсь. — Мы много чего полезного производим. У меня жена друид.

— Понятно, — девушка кивает, сразу поверив. — Господин, а мой отец не сказал, почему он побежал к реке?

Я отвечаю, даже не моргнув:

— Да просто давно в речке не купался. Решил наверстать упущенное.

И в тот же миг через ментальные щупы ощущаю постороннего. С противоположного берега меня кто-то попытался сканировать. Хм, телепат. Причем неслабый. Даже интересно, откуда у афганцев такой самородок. Хотел его достать, да он уже скрылся.

Из любопытства выхожу на улицу и вглядываюсь в заросли за рекой. Конечно, телепата не видно. Зато ментальное сканирование находит выше по течению на нашей стороне группу афганцев, да неслабую. Похоже, один кровник, трое воздушников и с десяток физиков. Вся эта банда гремит по барханам в глубь пустыни на здоровенном фургоне.

Я передаю картину увиденную пустынным тушканчиком всей команде. Светка тут же предлагает немедленно двигаться в погоню, но я решаю иначе: беру только Гришу, Настю, Змейку и саму Светку. Грандбомжу я приказываю заняться эвакуацией казахской девушки и её отца, который сейчас остужается в реке после выздоровления. Только вот на чем?

Обыскиваем поселок и неподалеку находим колымагу на колёсах. Гришка бензин заливает из нашей запасной канистры затем заводит и проверяет. Вполне на ходу.

Грандбомж, взглянув на ржавый седан, произносит с загоревшимися глазами:

— Убей…

Да уж, доверять Грандбомжу вести машину — себе дороже. Попытается убиться в первой же канаве, да только пассажиров и угробит.

— Поведёшь ты, Свет, — говорю я, понимая, что вариантов особо нет.

— Даня, ну почему я⁈ — сразу возмущается блондинка, поджав губы. — Я хочу афганцев бить!

— А кто ещё? Гришка может понадобиться — он лучше всех знает местность. Настя не водит, а ты уже доказала, что умеешь управляться даже с такими колымагами. Зато по возвращению в лагерь можешь сбегать проведать Славика.

Светка бурчит, но сдаётся, задобренная моей похвалой и перспективой скоро увидеть сыночка:

— Ну ладно.

Она садится, заводит железяку, и уезжает вместе с Грандбомжом, девушкой и её отцом. Последнему достает больших трудов сидеть, морщится и стонет, но куда деваться, такова цена чудесного исцеления.

Я же с остальными сажусь в свой джип. За рулем моя очередь, похоже. Пытаемся сильно не отставать от афганцев. Машина подпрыгивает на барханах, мотор гудит, песок летит в стороны. Афганцы вскоре притормаживают неподалёку, и нам приходится тоже прижаться к ближайшему бархану и затаиться, чтобы не спалиться.

Я сразу подключаюсь к маленьким разведчикам — запускаю щупы в местную живность. Стервятники, суслики, тушканчики — глаз в пустыне у меня много. С их помощью вижу, как афганцы сходятся лицом к лицу с другой группой.

Вторая группа — это пять казахов. И не простые кочевники и не какие-то бандюги, а именно гвардейцы Среднего жуза, судя по гербу на джипе, что припаркован неподалеку за песчаным косогором. Подданные Царства. И они ведут переговоры с афганцами.

Машина гвардейцев стоит чуть дальше. Поставили её так, чтобы не светить номера перед афганцами. Уж слишком все продуманно. Это не случайная встреча, Средний жуз собирался встретиться с бородачами.

Я оборачиваюсь к своим спутникам и коротким импульсом по мыслеречи передаю:

— Гвардейцы Среднего жуза встретились с афганцами и прямо сейчас сливают им данные о нас.

— Средний жуз? — поразился Гриша. — Наши собратья?

Настя сразу мрачнеет, глаза вспыхивают, в них загорается яркий волчий огонь.

— Так они же предатели, Даня! — рычит она, и в её голосе слышится не просто возмущение, а настоящая звериная злость. У оборотницы-волчицы это инстинктивное: в стае предателям нет места, их всегда рвут в клочья. Я прекрасно знаю, что Настя без колебаний вцепилась бы в горло каждому из этих казахов и с удовольствием перегрызла бы всех до единого.

— Ага, — спокойно соглашаюсь. — Они сливают местоположение нашего лагеря. Шах Калифа оказался не такой уж простак. Он грамотно выманил меня в Прикаспий, чтобы здесь попытаться взять в плен, а потом обменять на что-то ценное. Скажем, на три сотни альвийских красавиц. Как раз об этом сейчас и твердят афганцы.

Настя уже вся на изводе, её плечи напряглись, будто она вот-вот бросится вперёд:

— Позволишь мне их убить?

— Нет, — отвечаю жёстко, не оставляя места для возражений. — Пусть уезжают. Пускай Калифа клюнет на информацию. А вот с самими казахами мы разберёмся.

Гришка наклоняется ближе:

— А когда они хотят напасть на тебя?

— Скорее всего, ночью прямо в лагере, — отвечаю я, не отрывая мысленного взгляда от «переговорного бархана» и следя за разговором. — Классическая диверсантская группа. Смело, конечно, для них это почти подвиг. Ну что ж, посмотрим, что в итоге у них получится. А сейчас посидите-ка здесь.

Пока казахи продолжают торговаться с афганцами, я бесшумно выбираюсь из-за укрытия и иду к их машине Среднего жуза. Конечно, среди гвардейцев есть сканер, но Вася отлично маскирует меня. Подхожу к машине, приподнимаю капот. По мыслеречи подзываю нескольких аномальных ядовитых медянок. Этих змеек здесь хватает. Видимо, когда-то приползли из южной Аномалии, что и положило начало популяции.

Тонкие змеиные тела легко скользят внутрь моторного отсека, обвиваясь вокруг деталей. Параллельно я сам делаю «гарантию» знакомства гвардейцев с пассажирками — прокалываю тонкий патрубок системы охлаждения, так что двигатель наверняка заглохнет где-то на полпути. Без смазки он встанет мёртво, а медянки добавят ещё и неожиданных проблем.

Захлопываю капот и выпрямляюсь, отряхиваю ладони. Возвращаюсь обратно к своим, донельзя довольный собой.

— Отлить что ли ходил? — подозрительно спрашивает Гриша. — Такой просто счастливый…

— Это далеко не единственная радость в жизни, Степняк, — усмехаюсь.

Между тем афганцы уезжают прочь, их фургон быстро скрывается за барханами, оставляя за собой клубы пыли, а казахи тем временем садятся в свою машину и начинают движение.

— Афганцев пропускаем, — повторяю снова. — Держим хвост за Средним жузом.

Мы аккуратно идём следом вне поле их видимости, не отстаём, но и не поджимаем. Долго ждать не приходится: через четверть часа машина казахов начинает барахлить, двигатель перегревается, и вскоре они вынуждены остановиться. Двое вылезают наружу, открывают капот, наклоняются проверить мотор. Ту же из-под крышки выстреливают мои медянки, запрограмированные на «кусь-кусь».

Змеи одним рывком вонзают зубы в плоть, цепляясь за кисти и пальцы. Казахи с криками бросаются назад, включают доспехи, сбивают и топчут змеек, но слишком поздно — яд уже разошёлся по венам. Лица бледнеют, движения становятся резкими, нервными. Один орёт во всю глотку, второй хрипит, пытаясь удержаться на ногах. Доспехи пришлось скинуть из-за резкой слабости, а вокруг них бегают трое товарищей, ничего не понимая.

— Ну что, поможем господам из Среднего жуза? — спрашиваю я, наблюдая за их метаниями глазами кружащего коршуна. Картинку передал и всей команде.

Гришка криво усмехается, явно довольный зрелищем:

— Конечно! Как же не помочь братьям по степи!

Мы плавно подкатываем к ним вплотную, песок скрипит под колёсами. Я высовываюсь из окна и с самой невинной улыбкой бросаю:

— Хеллоу, чего встали посреди дороги?

— У нас раненые! Медянки покусали! — бросает гвардеец Среднего жуза, стоя над сидящими без сил двумя товарищами. Он бросает на меня взгляд, но видимо решил что мы просто мимо проезжали. — Вы кто такие?

— Гвардейцы Вещего-Филинова, — отвечаю с улыбкой. — И среди наших как раз есть Целитель.

Мазаки, встречайте — Ее Сиятельство княжна Маша Морозова (с птичкой):