Большой проигрыш

Глава 9

Переговоры проходили тяжело. Мы уже третий час сидели за столом: я, бабушка, Александр Петрович с одной стороны и Альфонсо Четырнадцатый с другой. Вильгельм Пятый присутствовал как посредник. И за эти почти три часа по большому счёту мы ни до чего не договорились.

Первый час мы обсуждали ситуацию в мире, и здесь у всех переговорщиков взгляды практически сошлись — мы все были за мир во всём мире и придерживались позиции, что большая война сейчас никому не нужна и в случае её развязывания, она отбросит мир лет на сто назад. А потом мы перешли непосредственно к обсуждению ситуации в Испании, к угрозам Хосе Второго и к теме предстоящей спецоперации, и тут возникли проблемы.

Испанский король требовал, чтобы мы гарантировали ему полную защиту от Хосе Второго. Именно гарантировали, что было в сложившейся ситуации как минимум странно. Никто не знал доподлинно, какой силы армию собрал император Ацтлана. Мы не знали, с чем нам придётся столкнуться. О каких гарантиях можно было вести речь в этой ситуации? Но Альфонсо не желал ничего слушать — он требовал гарантий, он хотел быть уверенным, что Хосе Второй не разрушит Мадрид.

Вообще, испанский король меня сильно удивил. Во-первых, он оказался сильно моложе, чем я его себе представлял. На фотографиях и официальных портретах он выглядел мужчиной средних лет, а при личном общении ему нельзя было дать больше двадцати пяти. Казалось, он ненамного старше меня.

Я знал, что магия может сильно омолодить, но не понимал, зачем настолько омолаживаться монарху — это делало его в чужих глазах менее авторитетным и влиятельным. А ещё Альфонсо Четырнадцатый заметно нервничал. И эта настойчивость в его требованиях более походила на истерику, чем на твёрдую взвешенную позицию.

Несмотря на то, что официально главой нашей делегации был кесарь, общалась с испанским королём в основном бабушка. Иногда Вильгельм подключался и пытался его вразумить. Мы с Александром Петровичем почти всё время молчали. Но когда наш беспредметный разговор зашёл на очередной круг, Романов неожиданно взял слово.

— Я полагаю, нам стоит уже хоть на чём-то остановиться, — сказал кесарь и обратился персонально к испанскому королю: — Ваше Величество, каково Ваше итоговое слово? Вы соглашаетесь на наше предложение и принимаете нашу помощь или всё же отвергаете её?

— Но я не получил от вас никаких гарантий, — опять завёл уже изрядно всем надоевшую песню Альфонсо.

— Мы несколько раз Вам уже сказали, что никаких гарантий дать не можем. Всё, что мы можем — это пообещать приложить все наши силы и ресурсы, чтобы остановить сумасшедшего мексиканца. Вероятность успеха я могу оценить примерно как пятьдесят на пятьдесят.

— Но это очень мало! — воскликнул Альфонсо. — Я не могу на это пойти.

— В таком случае мы отзываем своё предложение. Благодарю Вас, за то, что выслушали нас, и благодарю Его Величество за организацию этой встречи, — Романов слегка склонил голову в сторону Вильгельма.

Это было неожиданно как для Альфонсо, так и для всех остальных; мы все: и я, и бабушка, и испанец, и Вильгельм уставились на Романова.

— Но что тогда будет с нами? — растерянно спросил испанский король.

— А вот здесь я Вам могу дать более точный прогноз, — ответил кесарь. — С вероятностью в сто процентов Хосе Второй сровняет с землёй Мадрид и, скорее всего, не только его. И конечно же, он выполнит все остальные свои обещания.

Альфонсо Четырнадцатый растерялся — ему нечего было на это сказать. Мне показалось, что испанский монарх даже побледнел. Романов тем временем встал из-за стола и хотел было начать прощаться, но бабушка не дала ему этого сделать.

— Александр Петрович, — сказала княгиня Белозерская. — Мне кажется, Его Величеству нужно время, чтобы принять решение.

— Да, мне нужно время, — схватился за соломинку Альфонсо, который уже понял, что погорячился с излишними требованиями каких-либо гарантий.

— К сожалению, времени у нас нет, — отрезал кесарь. — Мы и так готовимся к возможной операции с опережением всех мыслимых и немыслимых графиков. Каждый день, каждый час на счету. Мы должны покинуть этот зал с пониманием того, предстоит нам противостояние с Ацтланом или нет. Его Величество должен принять решение здесь и сейчас, и мне кажется, что он его принял.

— Пока нет! — поспешил ответить Альфонсо. — Дайте мне пару минут.

— Думаю, пара минут у нас точно есть, — вступил в разговор Вильгельм и посмотрел на Романова.

— Безусловно, Ваше Величество, — ответил кесарь.

Признаться, поступок Александра Петровича меня удивил, но с другой стороны, а что ещё оставалось делать? Продолжать уговаривать испанца, как ребёнка? Так это не мы его, это он нас должен был уговаривать, это миллион его подданных собирался принести в жертву Хосе Второй.

— Хорошо, — вздохнув, произнёс Альфонсо Четырнадцатый спустя некоторое время. — Я согласен на ваш план. Действительно, в нынешней ситуации невозможно требовать от вас каких-либо гарантий. Я лишь прошу вас сделать всё, что вы можете, для спасения моей страны. Очень прошу.

— Не извольте сомневаться, Ваше Величество, — сказал Романов. — Если уж мы в это влезем, то сделаем всё и даже немного больше.

После этого кесарь неожиданно обратился ко мне:

— Не так ли, Роман?

— Так, — ответил я, но потом подумал, что ответ мог бы быть и поубедительнее, и добавил: — Хосе Второй не щадит проигравших, поэтому у нас нет другого выхода, кроме как победить.

Я улыбнулся испанскому королю, чтобы таким образом поделиться с ним своим решительным настроем, но у меня ничего не получилось — на лице Альфонсо решительности я не заметил. Видимо, не стоило напоминать ему лишний раз, что император Ацтлана не щадит проигравших.

Вильгельм Пятый, глядя на это всё, решил сменить тему и предложил закрепить договорённость обедом. Все согласились, и мы отправились в зал торжественных приёмов.

За обедом тему противостояния с Ацтланом не обсуждали, чтобы лишний раз не нервировать испанского короля. Говорили в основном об агрессивной политике Британской Империи. Альфонсо сетовал, что во время большой войны его отцу не удалось вернуть Гибралтар, а Вильгельм сказал, что отчаиваться не стоит, очень толсто намекнув этим на то, что проблему Гибралтара решить можно. Но разумеется, для этого испанское королевство должно было стать частью Священной Римской империи.

Но на самом деле стать частью империи Вильгельма не означало полностью потерять независимость. Я немного изучил этот вопрос и знал, что в отличие от Британской империи, которая жестоко подавляла на своей территории любые проявления не только сепаратизма, но и просто национального самосознания, Вильгельм очень лояльно относился к автономии некоторых частей его империи. По своей структуре нынешняя Священная Римская империя во многом напоминала свою одноимённую предшественницу, существовавшую в Средние века. Она очень походила на своеобразную конфедерацию.

Земли, входящие в Империю, чётко делились на две категории: одни находились под жёстким управлением императора, другие пользовались довольно широкой автономией. К первым относилась территория непосредственно Германии, а также бывших Австрии, Швейцарии, Чехии и Литвы. Эти страны были присоединены к Германии путём аншлюса и теперь их земли считались немецкими.

На этих территориях, называемых имперскими, была выстроена жесточайшая вертикаль власти, управляли ими наместники императора, и законы, действовавшие в этих землях, были намного суровее, чем в остальной части Империи. Сейчас к ним должна была присоединиться и Польша.

Другая часть Империи состояла из Италии, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга и Дании, входивших в её состав в качестве формально независимых королевств. И эти королевства действительно были во многом независимы: руководили ими местные короли, законы были адаптированы к местным условиям и традициям, а с Берлином их связывала лишь имперское соглашение, общая внешняя политика и армия. Даже налогообложение для разных частей Империи было разным.

Конечно, я не мог рассуждать, как монарх, потому что просто не имел такой возможности в силу недостатка знаний и опыта; но как смотревший на проблемы Альфонсо Четырнадцатого со стороны, я был уверен, что перспектива стать частью Священной Римской империи в качестве полунезависимого королевства намного интереснее перспективы быть завоёванной и разграбленной Ацтланом.

Обед продлился чуть больше часа, и уже в начале третьего по Берлинскому времени мы с бабушкой и Романовым вернулись порталом в имение княгини Белозерской. Оттуда кесарь должен был отправиться к себе, однако он заявил, что прежде, чем это сделать, он хотел бы кое о чём со мной поговорить. Я предложил Александру Петровичу пройти в один из залов дворца, но он отказался.

— Там разговора на две минуты, — сказал кесарь. — Мы можем просто прогуляться.

— Тогда давайте пройдём в сад, — предложил я.

Романову моё предложение понравилось, он распрощался с бабушкой, и мы с ним отправились в сад.

— Что-то случилось? — спросил я ещё по дороге, меня почему-то насторожил предстоящий разговор.

— Этот же вопрос я хотел задать тебе, — сказал кесарь.

— Я Вас не понимаю.

— А я не понимаю Воронцова. Что между вами произошло?

— Теперь я не понимаю ещё больше, — признался я. — Ничего между нами не происходило. В последний раз я видел Игоря Константиновича на свадьбе Глеба и Ани. Конечно, мы ему там создали некоторые проблемы, но вроде он на меня за это зла не держал.

— Теперь и я тоже не понимаю ещё больше, — нахмурившись, произнёс Романов. — То, что произошло на свадьбе — ерунда. Это не могло так кардинально изменить отношение Воронцова к тебе.

— Кардинально изменить отношение? — переспросил я, сильно удивившись.

— Раньше он относился к тебе очень благосклонно, всегда хорошо о тебе отзывался, было видно, что старик искренне благодарен тебе за спасение внучки, а сейчас его раздражает любое упоминание о тебе.

Это было неожиданно, я даже и не знал, что на это сказать.

— У тебя не было никаких конфликтов с Воронцовыми? — спросил Романов. — Может, у Екатерины Александровны?

— Нет, — ответил я. — Ни у меня, ни у бабушки нет причин конфликтовать с Воронцовыми.

— Но это не могло вот так на пустом месте возникнуть. Ты же это понимаешь?

— Понимаю, — согласился я. — Возможно, это из-за Насти.

— Между тобой и внучкой Воронцова что-то было?

— Не было и быть не могло, но мы же с ней были свидетелями на свадьбе Глеба и Ани. Сначала я думал, что Игорь Константинович таким образом хочет выразить благодарность Ане, ведь без неё я бы не смог вытащить Настю из Восточного, но потом я понял, что он это всё придумал, чтобы свести нас с Настей вместе.

— На самом деле, Воронцова — не самая плохая партия, но сейчас, конечно, она тебе уже не подходит. Теперь тебе надо искать кого-то уровнем повыше. Но на тот момент ещё никто не знал, что ты у нас станешь настолько видным женихом, поэтому всё было логично.

— На тот момент я нашёл Милу в Каганате, — напомнил я.

— Кстати, как она поживает? — спросил Романов. — Передавай привет. Скажи, пусть приезжает в Новгород, её убрали из всех баз.

— Передам, — пообещал я.

А вот от ответа на вопрос я ушёл, не отвечать же мне было Александру Петровичу, что рано утром Мила от нас уехала. И чтобы увести разговор с этой темы, я вернулся к предыдущей и сказал:

— А если бы я не нашёл Милу, и мне вдруг приспичило жениться, я лучше взял бы в жёны Арину Зотову. Но никак не Воронцову!

— Да, уж с чем, а с девушками проблем у тебя нет, — усмехнувшись, сказал кесарь и уже серьёзно добавил: — Но, похоже, старик Воронцов сильно оскорбился, что ты отверг его внучку.

— Я её не отверг, — возразил я. — Отвергнуть можно того, кто к тебе тянется, а у нас с Настей взаимная антипатия. Очень сильная. И если у Игоря Константиновича была идея поженить нас, то Настя не меньше меня радуется, что ничего не вышло. Я просто уверен в этом.

— А вот тут спорно, — сказал Романов. — Впрочем, теперь уже всё это неважно. Эмоции и переживания внучки Воронцова меня мало волнуют. А вот то, что Игорь Константинович затаил на тебя обиду, мне не нравится. И вдвойне мне не нравится, что это всё происходит накануне таких важных событий.

На это мне оставалось лишь пожать плечами.

— Ладно, надеюсь, как-нибудь разберёмся с этой проблемой, — сказал Романов. — У меня ещё есть к тебе одна просьба. Точнее, к вам с Екатериной Александровной.

— Я внимательно Вас слушаю.

— Дана очень хочет увидеть сына. Мы можем это организовать?

— Конечно, можем. Но как Вы видите их встречу? Дана прибудет к нам или надо куда-то доставить Алихана?

— Если Екатерина Александровна не будет против, то безопаснее было бы доставить Дану сюда.

— Бабушка точно не будет против, — сказал я. — Мы с ней будем рады принять Дану в нашем доме. Главное, предупредите хотя бы за несколько часов. Судя по прошлому звонку, вы наладили с ней связь.

— Я бы не сказал, что прямо наладили, но какая-никакая связь теперь есть. И это очень кстати накануне неизбежной войны с Каганатом.

— Вы думаете, Карим всё-таки решится на войну?

— Я не думаю, я знаю, — ответил кесарь и добавил: — Я знаю, что ему не оставили других вариантов. Война с Каганатом начнётся очень скоро. И скорее всего, Британия будет принимать в ней уже непосредственное участие.

— Даже так?

— Всё идёт к тому. Но сейчас меня интересует другое — кого ещё англичане затащат в эту авантюру.

Романов тяжело вздохнул, а я ещё сильнее ощутил важность предстоящего противостояния с Хосе Вторым. Императору Ацтлана нужно было чётко и жёстко дать понять, что с нами лучше не связываться. В этом не было никаких сомнений. Были они в другом — получится ли у меня это сделать.

Мы вернулись в башню, и оттуда Александр Петрович отбыл домой. Или на работу. Он не сообщил мне, куда направляется, сказал лишь, что очень спешит.

А вот мне спешить было некуда и совершенно нечем было заняться до вечерней тренировки с Дьянишом. Есть не хотелось, спать тоже. Если днём раньше в такой ситуации я побежал бы к Миле, то теперь это было невозможно. Она уехала. Рано утром, на машине, которую прислала за ней сестра.

Весь день я старался не думать об отъезде Милы, и в принципе у меня это получалось благодаря насыщенному графику и постоянному общению с кем-либо. Но теперь я остался один, и неприятные мысли полезли в голову.

Я не уговаривал Милу остаться. Не знаю почему. Возможно, потому, что слишком хорошо её знал и понимал: если она решила уехать, то сделает это. Я лишь перед самым отъездом ещё раз спросил о причине этого поступка, но ничего нового не услышал. Мила опять просто сказала, что должна уехать домой. А перед тем как сесть машину, она улыбнулась, поцеловала меня и пригласила в гости, чем ещё сильнее меня запутала.

Самым обидным в этой ситуации было то, что у меня физически не было времени во всём этом разобраться. Стоило воспользоваться приглашением Милы и через пару дней съездить к ней. Попробовать поговорить и узнать, что же произошло. Поговорить о нас, о нашем будущем. Но я не мог. Я должен был тренироваться, я должен был победить Хосе Второго. В конце концов, от этой победы и зависело то самое наше будущее. И не только наше.

*****

Виконт Карингтон всегда считал себя в первую очередь сотрудником спецслужб, а уже потом дипломатом, поэтому не любил вести серьёзные переговоры в пышной обстановке. Вот и в этот раз он попросил кагана Карима назначить встречу не в зале приёмов, а в рабочем кабинете. На встрече присутствовал Сырлыбай — глава одного из самых влиятельных родов Каганата и будущий тесть Карима.

Собственно, по просьбе Сырлыбая встреча и была назначена. Он желал услышать от Карингтона, каким Британия видит будущее Тюркского каганата и хотел обсудить перспективы сотрудничества между двумя этими странами.

Виконт, который работал послом английской королевы в Китае, был вынужден ради этой встречи отменить несколько важных дел, но переговоры с лидерами Тюркского каганата были важнее. Британия рассчитывала на Каганат, делала на него главную ставку в перешедшем в горячую фазу противостоянии с Россией. Поэтому Карингтон должен был доказать Кариму и Сырлыбаю, что сотрудничество с англичанами в военной сфере является приоритетом Каганата.

— Вам нужен сильный, надёжный партнёр, — уверял Карингтон Карима и Сырлыбая. — Такой, как Британская империя. На севере у вас дикая Россия с её имперскими амбициями. И отношения у вас с этой варварской страной сейчас едва ли не худшие за всю историю этих отношений. А на юго-западе у вас Китай, мечтающий вернуть себе Восточный Туркестан. Без помощи Британии вам с такими соседями будет трудно уживаться.

— Британия может сдержать Китай? — поинтересовался Сырлыбай. — Вы можете гарантировать, что китайцы откажутся от идеи захвата Восточного Туркестана?

— Никто ничего не может гарантировать, — ответил Карингтон. — Но это не значит, что не нужно договариваться. Всегда можно найти компромисс.

— И какой же? Отдать китайцам Восточный Туркестан в обмен на обещание вечной дружбы?

— Вечной дружбы не бывает. И, безусловно, глупо отрицать тот факт, что китайцам нужны территории. Но не менее глупо воевать за Восточный Туркестан, когда есть Сибирь.

— Сибирь? — переспросил Карим. — На что Вы намекаете?

— На то, что Сибирь большая, и её хватит на всех, — ответил англичанин. — А ещё есть Алтай, который по всем историческим предпосылкам должен входить в ваш Каганат. Как и часть Южной Сибири. Сейчас самое время забрать эти территории. Китай серьёзно нацелился на Сибирь, и я настоятельно рекомендую вам подумать о расширении вашей территории.

— Сейчас Вы говорите о расширении, но пару минут назад говорили о том, что мы можем потерять Восточный Туркестан, — сказал Сырлыбай.

— Все мы постоянно что-то теряем и что-то находим, — глубокомысленно заметил Карингтон. — Иногда, чтобы получить что-то большое, необходимо отказаться от малого. Поэтому я вам настоятельно рекомендую в качестве жеста доброй воли передать часть территории Восточного Туркестана Китаю. Не обязательно весь.

— Это исключено! — отрезал Сырлыбай.

— Не спешите так остро реагировать, — сказал англичанин. — Вы получите больше. К тому же необязательно отдавать эти территории сейчас. Достаточно заключить соглашение, которое предусмотрит такую передачу в случае выполнения Китаем ряда условий.

— Каких?

— Совместного похода на север и присоединения к Каганату Алтая и части Южной Сибири. Всё это обсуждаемо, надо лишь иметь волю и желание.

— Ещё ни разу ни одна договорённость с китайцами не привела наш народ ни к чему хорошему. Самое лучшее сотрудничество с ними — не иметь никаких дел, кроме торговли.

— Увы, так не получится. Китаю нужны новые территории. И они их заберут. Будет это Сибирь или Восточный Туркестан, для них не так уж и важно. А вот для вас этот момент может стать переломным в истории вашей страны.

— Мы сможем постоять за Восточный Туркестан, — снова вступил в разговор Карим.

— Нет, не сможете, — возразил Карингтон. — Без помощи России вам долго не продержаться. У Китая очень много одарённых. Признаюсь, даже мы не знаем точное количество боевых магов в китайской армии. В случае китайской агрессии вы потеряете Восточный Туркестан очень быстро. Но самое страшное не это.

— А что?

— То, что китайцы на этом не остановятся, — Карингтон неприятно ухмыльнулся. — Трудно сохранить свои обширные территории, будучи зажатым между медведем и драконом и испортив отношения с обоими соседями. И не просто трудно — невозможно! Но пока ещё выход есть, и я, как ваш друг, вам на него указываю.

— Какую часть Восточного Туркестана придётся отдать? — спросил Карим.

— Это предмет переговоров, но я бы на вашем месте отдал весь. Конечно же, при условии, компенсации землями Алтая и Сибири как минимум в двойном размере.

— Такие вопросы может решать только совет старейшин, — сказал Сырлыбай.

— Но решения совета зависят от того, как ему всё преподнести, — заметил Карингтон. — Война неизбежна, ваши старейшины должны это понимать. Вопрос лишь в том, будет воевать Каганат на два фронта, теряя территории и на юге, и на севере, или вместе с тремя сильными союзниками завоюет себе новые земли.

— С тремя союзниками? И кто же будет четвёртым в нашей коалиции?

— Сейчас я не могу этого сказать, но поверьте, русских ждёт большой сюрприз. И крайне неприятный — воевать против четырёх армий, им будет невероятно сложно.

— Или против трёх, — усмехнувшись, сказал Сырлыбай. — Если Британская империя, как обычно, ограничится моральной поддержкой.

Карингтон насупился, выдержал небольшую паузу и произнёс:

— Я сделаю вид, что не расслышал Вашего едкого и крайне неприятного замечания. И я скажу Вам, что Её Величество королева Виктория Вторая намерена отправить в помощь антироссийской коалиции лучших боевых магов нашей империи.

— Это добавляет оптимизма, и я надеюсь, Её Величество не передумает.

— И не передумают китайцы, — добавил Карим.

— В этот раз на кону стоит слишком много, поэтому можете не сомневаться — самые сильные боевые маги со всех уголков нашей империи примут участие в этой кампании, — сказал англичанин. — Что касается китайцев, для того меня и перевели в Пекин, чтобы китайцы не передумали. И я полагаю, нам имеет смысл провести с ними переговоры как можно быстрее.

— Мы не можем вести никаких переговоров, пока совет старейшин не одобрил войну с Россией, — сказал Карим. — А прежде чем созывать совет, нам нужно заручиться поддержкой глав сильнейших родов по вопросу войны и что намного более важно, по вопросу возможной передачи Восточного Туркестана Китаю. На это потребуется некоторое время.

— И прежде, чем мы поставим этот вопрос перед советом старейшин, мы должны знать, кто будет нашим четвёртым союзником! — добавил Сырлыбай.

— Вы узнаете это очень скоро, — сказал Карингтон. — Возможно, в ближайшие дни.