Большой проигрыш

Глава 24

Давно я так ни о чём не жалел, как о том, что не имел возможности снять на видео лицо Карима. Это было что-то потрясающее. Переход от самодовольной наглой ухмылки к выпученным от удивления и страха глазам выглядел невероятно эффектно. Батыр Жандарбек был поражён не меньше своего кагана, только в отличие от Карима, он обрадовался. Разумеется, обрадовался, увидев племянника, и Бахытжан.

Ну и сказать, что все очень удивились — считай, ничего не сказать. Все были шокированы — другое слово здесь не подходило. Точнее, почти все. Лицо Даны не выражало вообще никаких эмоций, и это тоже смотрелось крайне необычно. Ледяное спокойствие матери Алихана на фоне всеобщего удивления выглядело лишь немногим менее эффектно, чем шок Карима.

И ещё я отметил, что у большинства тюрков на лицах, помимо удивления, читалась искренняя радость — это было хорошим знаком. Сырлыбай, конечно, не обрадовался, но каких-либо негативных эмоций на его лице я не прочитал. Удивился даже британский китаец, но он скорее тому, что всё пошло не по плану — вряд ли господин Ли знал, кем является наш «батыр».

Пока Карим приходил в себя, Бахытжан покинул шеренгу и, подъехав к Алихану, загородил племянника своим телом от Карима и Сырлыбая. После сказал что-то Жандарбеку, и тот прикрыл Алихана с другой стороны. Похоже, брат Даны доверял батыру, а тот был готов защищать сына кагана Абылая.

Ситуация начала принимать не самый приятный для Карима оборот, но он наконец-то справился с эмоциями и что-то крикнул на казахском Алихану.

— Человек, которого Вы обвиняете в гибели отца, спас меня! — по-русски ответил Алихан Кариму, указав на меня. — Он не дал Вашим псам выполнить Ваш приказ убить меня!

Алихан обратился к Кариму по-русски, скорее всего, для того, чтобы и мы с Александром Петровичем могли понимать, о чём идёт речь. Но вот подавляющая часть тюрков русского не знала. Поэтому Алихан сразу же перешёл на казахский — видимо, повторил свои слова на родном языке.

Тюрки, все до единого, посмотрели на своего кагана. Лицо Карима побагровело, и он со злостью что-то крикнул Алихану на казахском языке.

— Нет! Это Вы лжёте! — ответил парень по-русски. — Я был в юрте в тот момент, когда Вы разговаривали с моими несостоявшимися убийцами, перебившими всю мою охрану. Видел, как Вы ругали их за то, что они не выполнили приказ, и как Вы убили их, чтобы замести следы! Я всё видел!

Затем Алихан опять перешёл на свой родной язык. Он что-то кричал, и было видно, что парень сильно нервничает. Карим слушал его, казалось, внимательно, но в какой-то момент он резко дёрнул поводья и… ничего не произошло. Точнее, произошло, но явно не то, на что рассчитывал Карим — каган и его конь застыли, покрывшись тонким налётом изморози.

Признаться, я удивился. Карим хоть и не был сильным одарённым, но он явно подготовился к противостоянию и усилил свою защиту сильнейшими заклятиями и амулетами. Но его заморозили, словно неодарённого ребёнка. И тот, кто это сделал должен был обладать невероятной силой. Я посмотрел на Дану и Бахытжана и судя по их удивлённым лицам, понял, что заморозка не их рук дело. И уж точно не Романова. С нашей стороны вообще в этой ситуации лучше всего было — просто стоять и наблюдать, не вмешиваясь.

Но кто-то ведь заморозил Карима! Оглядев тюрков более внимательно, я нашёл ответ на интересующий меня вопрос — заметил, что у Сырлыбая правая рука была слегка приподнята и направлена открытой ладонью в сторону своего теперь уже явно несостоявшегося зятя. Это тоже было неплохим знаком. Господин Ли, глядя на происходящее, отъехал подальше от Карима, но продолжал с интересом наблюдать за развитием событий.

А потом мы примерно пять минут слушали, как Сырлыбай переговаривается с Даной, разумеется, ничего не понимая. Во время их разговора британский китаец, стараясь не привлекать к себе внимания, отъехал от нас метров на десять, после чего пришпорил коня и галопом умчался в сторону армии, вышедшей из портала слева от нас. Никто на его побег никак не отреагировал.

Закончив разговаривать с Сырлыбаем, Дана по-русски обратилась к Александру Петровичу:

— Уважаемый Сырлыбай заверил меня, что не знал о подлости Карима и его предательстве. Он не скрывает, что никогда не любил Абылая, но при этом он всегда уважал моего мужа и считает, что тот не заслужил быть убитым в спину тем, кого называл братом. Уважаемый Сырлыбай сильно сожалеет, что поверил негодяю и даже хотел выдать за него свою дочь. Но у него оставались вопросы относительно ультиматума и объявления войны. Я рассказала о нашем плане и постаралась убедить уважаемого Сырлыбая, что Российская Федерация не считает Тюркский каганат врагом, а, наоборот, рассчитывает на восстановление прежних добрососедских отношений, что ультиматум и объявление войны — лишь часть плана по выводу на чистую воду заговорщика и убийцы. Уважаемого Сырлыбая устроили мои объяснения. Также он сказал, что признаёт право Алихана на престол в Туркестане и пообещал его не оспаривать.

Дана замолчала, а Сырлыбай кивнул, как бы в подтверждение сказанных ею слов.

— А что уважаемый Сырлыбай скажет насчёт военного союза каганата и Британии?

Дана перевела вопрос, выслушала ответ Сырлыбая и произнесла:

— Уважаемый Сырлыбай прибыл сюда и привёл с собой своих воинов, чтобы защищать каганат и только каганат. Он не будет проливать кровь ни за Британию, ни за Россию. Поэтому он уходит и уводит свои отряды.

— Неужели он не понимает, что проигрыш России в схватке с Британией будет означать, что дни Тюркского каганата сочтены? Британия натравит на вас Китай, а потом вместе с ним разделит ваши земли. Какими бы сильными и храбрыми ни были ваши воины, количество боевых магов у Поднебесной и у Британии больше. Причём намного! Каганат нуждается в военном союзе с Россией, как и Россия в союзе с каганатом. По отдельности нам не выстоять.

Дана снова перевела вопрос и, получив ответ, озвучила его:

— Уважаемый Сырлыбай сказал, что это не его война, и он уведёт своих воинов.

Романов на это лишь грустно улыбнулся и кивнул, давая Сырлыбаю понять, что принимает его решение.

— Ты сильно не переживай, речь идёт лишь о четверти наших сил, плюс-минус, — сказала Дана Александру Петровичу. — Я уверена, что главы остальных родов нас поддержат и останутся, чтобы вместе с твоей армией выступить против англичан и их союзников.

Кесарь снова натужно улыбнулся и произнёс:

— Очень на это надеюсь, помощь нам сегодня не помешает. А уважаемому Сырлыбаю скажи, что я уважаю его выбор, хоть и не понимаю его. И попроси, пожалуйста, снять заклятие с Карима. Нам нужно допросить его и выяснить, какие сюрпризы нас сегодня ждут — с какими силами нам предстоит драться.

Дана кивнула и принялась общаться с Сырлыбаем. После чего вновь обратилась к нам:

— Необходимости допрашивать Карима нет. Он не владеет нужной тебе информацией. Уважаемый Сырлыбай сказал, что тысяча сильнейших китайских магов стоит наготове совсем недалеко и лишь ждёт открытия портала, чтобы прийти сюда и вступить в бой. Воины справа — корпус из Индии. Их там больше трёх тысяч, но в основном массовка, сильных боевых магов там не больше сотни. Слева тоже по большей части массовка, но те маскируют британцев. Сколько среди них сильных магов — неизвестно, но явно больше, чем у индусов. Но в любом случае это не главная сила. Главная — китайцы.

Александр Петрович выслушал Дану, передал через неё благодарность Сырлыбаю, после чего уважаемый глава рода развернул своего коня и в сопровождении свиты ускакал вглубь тюркской территории. За ним потянулись его воины.

— Он рассказал всё, что ему известно, — произнесла Дана, глядя вслед удаляющемуся Сырлыбаю. — Но он допускает, что от него могли утаить какие-либо детали. И, скорее всего, так оно и есть. Вполне возможно, что англичане прислали намного больше сильных боевых магов, чем обещали. Сырлыбай сказал, что не стоит их недооценивать, что и Карингтон, и Ли выглядели при планировании битвы так, словно от неё зависит чуть ли не судьба их империи.

— Так и есть, — усмехнувшись, сказал Романов. — Не удивлюсь, если они действительно пригнали сюда своих лучших магов.

— Неужели англичане решили что-то сделать своими руками? — искренне удивившись, спросил молчавший до этого Воронцов.

— У них нет выбора, — ответил Александр Петрович.

— То, что англичане прислали много магов, вовсе не значит, что они обязательно собираются воевать. Возможно, это была страховка, — предположил Бахытжан. — На случай если армия каганата совместно с китайцами не одолеет русских.

— Типа засадного полка? — уточнил Воронцов. — Почему бы и нет? Неплохая тактика — не тратить силы до тех пор, пока их могут тратить другие.

— Только вот ситуация поменялась, — не без удовольствия заметил кесарь.

— И раз она поменялась, то есть шанс, что Ли сейчас доложит об этом начальству, и всё отменят, — сказала Дана.

— Не отменят, — покачав головой, произнёс Романов. — Англичане не дураки, они понимают, что ещё одного такого шанса у них в ближайшее время не появится.

— Но и не нападают пока, — заметил Воронцов.

— Они, конечно, сейчас находятся не в самом лучшем положении, но всё же и не в отчаянном, — сказал Александр Петрович. — Поэтому основной удар на себя брать не будут.

— Посмотрим, — глубокомысленно изрёк глава московских орков. — Мы никуда не спешим.

— Мы, конечно, не спешим, но я хотела бы всё же поскорее определиться, что делать с ним? — спросила Дана, указав на Карима.

— Судить, — ответил Романов.

— Судить? — удивлённо переспросила Дана. — Саша, ты обещал отдать его мне!

— Я не отказываюсь от своих обещаний, и я не меньше тебя хочу, чтобы убийца Абылая понёс заслуженное наказание, но всё же приговор ему должен вынести суд.

— Хорошо, — с явным недовольством согласилась Дана. — А потом?

— А потом делай с ним, что хочешь. Хоть на кусочки режь.

— Не-е-е-е-ет! — протяжно произнесла Дана и, ухмыльнулась так, что у меня аж мурашки по спине побежали. — Так легко он не отделается!

Глядя на вдову кагана Абылая, я представил… нет, я даже представить не смог, что ожидает Карима. И мне даже стало его жаль, хотя я и предположить раньше не мог, что способен пожалеть этого убийцу и предателя. Но мог ли я осуждать Дану? Пожалуй, не мог. Не согласиться с её методами — да. Осуждать — нет.

— Тогда я велю сейчас же переправить его в Туркестан, — сказала Дана. — Ещё не хватало, чтобы его во время боя случайно на кусочки раскололи.

Пока мы разговаривали, слух об Алихане разошёлся по всем тюркским отрядам. И все бойцы теперь хотели посмотреть на выжившего сына любимого кагана, удостовериться, что это действительно он, и выразить ему почтение. Не сказать, что это было очень кстати — в любой момент на нас мог напасть враг, но это было необходимо сделать, чтобы бойцы не нервничали.

Отряды выстроились, и Алихан в сопровождении матери и дяди проехал перед каждым. Я смотрел, как радуются бойцы, и не удержался от замечания:

— Похоже, у парня есть все шансы стать в будущем любимым и уважаемым каганом. Его уже любят.

Александр Петрович согласно кивнул.

Минут за десять Алихан объехал отряды своих будущих подданных, всех поприветствовал и вернулся к нам. И за это время ни слева от нас, ни справа ничего не изменилось. Никто на нас пока нападать не собирался. Либо собирался, но по какой-то причине не нападал.

— Удивительное дело — англичане не озаботились тем, чтобы придумать план Б, — заметил Воронцов, глядя на противника.

Похоже, глава московских орков был прав, и англичане, после того, как их изначальный план рассыпался, не знали, что делать. По их первоначальной задумке мы должны были сцепиться с тюрками, а британцы сами вместе с индусами планировали подключиться с флангов. Сразу или дождавшись китайцев. Но мы с тюрками не сцепились, а начинать и разгонять атаку, видимо, были не готовы ни индусы, ни англичане.

Я нисколько не сомневался, что среди прибывших на битву подданных Виктории Второй были сильнейшие маги, но начинать бой, первыми врываясь в ряды противника, они почему-то не спешили. Но вот только почему?

— Потому что у них есть план Б, Ц, Д и так до самого конца алфавита, — ответил Романов.

Я аж вздрогнул. Такого со мной ещё не происходило — чтобы кто-то отвечал на мои мысли.

— Или так, да, — сказал Воронцов, и до меня дошло, что ответ Александра Петровича предназначался не мне, а московскому орку, просто я, задумавшись, не расслышал вопроса, на который ответил кесарь.

— Но как бы то ни было, что бы они там ни планировали, у русских всегда будет преимущество перед англичанами! — гордо заявил Романов и, улыбнувшись, добавил: — У них двадцать шесть букв в алфавите, а у нас тридцать три — у нас в запасе планов всегда на семь больше будет!

Воронцов усмехнулся, а вот меня почему-то веселье кесаря настораживало. Как-то странно он себя вёл — словно не воспринимал происходящее всерьёз. Казалось, будто Романов после несомненного успеха первой части нашего плана немного потерял связь с реальностью и уже не воспринимает остальных врагов всерьёз. Это пугало, но я надеялся, что причина такого поведения Александра Петровича в другом.

— А у нас сорок две буквы в алфавите, — сказала Дана, на что Романов ничего не ответил, а лишь опять улыбнулся и развёл руками.

Мы простояли в ожидании ещё примерно полчаса. Пауза затягивалась совсем уже неприлично, в какой-то момент, мне даже показалось, что все вот-вот начнут расходиться. Но нет — не расходились.

— Интересно, долго ещё будет продолжаться это стояние на Угре? — спросил через какое-то время Воронцов. — Признаюсь, я уже готов сам на них напасть.

— Недолго, — ответил Романов, приподнялся в седле, посмотрел куда-то вдаль и снова улыбнулся. — Всё уже началось.

Мне очень захотелось спросить, что же именно началось, но, разумеется, делать этого я не стал, а принялся вглядываться туда, куда смотрел Александр Петрович. Но там ничего не происходило. Примерно минуту или две. А потом в пустыне что-то засверкало — будто пески накрыло северным сиянием. Зрелище было красивым, но интуиция подсказывала, что там происходит что-то нехорошее. Для нас нехорошее.

— Что это? — спросил Бахытжан.

— Портал, — ответил Романов.

— Такой огромный? — удивилась Дана.

— Китайцы умеют делать гигантские вещи, — сказал кесарь.

Я удивился не меньше Даны — таких огромных портальных врат я не то что никогда не видел, я даже и предположить не мог, что такие можно поставить. Но китайцы смогли. Там, наверное, сотня магов трудилась совместно. Не меньше.

Врата сформировались довольно быстро, и почти сразу же из них начали выходить воины. Они шли какими-то невероятно широкими шеренгами. И несмотря на то что портал установили довольно далеко от нас, воины казались мне большими. Либо это был какой-то оптический обман, либо воины, выходившие из портала, были минимум в два раза выше среднего человека.

За первой шеренгой сразу же вышла вторая, за второй — третья. Китайцы установили портал на небольшой возвышенности, и выходя из врат, воины шли немного под гору, поэтому каждую новую шеренгу было отлично видно. Но разглядеть лица или вооружение с такого расстояния было сложно — я лишь видел, как из портала выходят всё новые и новые шеренги.

Шли они красиво, ничего не скажешь. Видимо, эта армия должна была появиться в разгаре битвы и катком проехаться по нам. Но планы поменялись, и теперь этот «каток» запустили в начале. И я даже представить не мог его размеры. А знать их очень хотелось.

Индусы с англичанами тоже зашевелились — и справа, и слева от нас начались построения. Вряд ли что те, что другие напали бы на нас раньше китайцев, но в том, что теперь точно нападут, я уже не сомневался. Хорошо хоть, что сзади была российская земля, и оттуда можно было не ждать удара. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

Невольно я обернулся. Но сзади всё было чисто. Одни пески да редкие кустарники, а из живых душ только небольшая птица, похожая на сову, сидела на ветке засохшего дерева метрах в двадцати от меня. Видимо, это был сыч.

Я не очень хорошо разбираюсь в птицах, но это явно был сыч. По крайней мере, смотрел он на меня сычом — таким недовольным взглядом, будто я ему всю жизнь сломал. Нет, наши кони, конечно, разогнали всех ящериц и тушканчиков, на которых этот парень, скорее всего, охотится, но столь сурового взгляда я не заслуживал.

«Раз уж ты всё равно не очень доволен, и охота у тебя в любом случае на сегодня накрылась, давай-ка я тебя ещё немного напрягу», — подумал я, глядя на пернатого жителя пустыни и активируя заклятие «взгляд друида».

Расстояние было небольшим, птица сидела недалеко — перехватить зрение получилось с первого раза. Правда, пришлось помучиться, пока я заставил этого парня взлететь и направиться в сторону китайского портала. Но всё же заставил.

Долетели. Посмотрели. Сверху и вблизи всё показалось гораздо страшнее, чем снизу и издалека. Но оно и логично — теперь я видел всю картину. Из портала выходила уже седьмая шеренга, и сколько их всего, оставалось только гадать.

Я заставил птицу подлететь поближе и хорошо рассмотрел китайских воинов. И ужаснулся. Это были не люди. И не эльфы, и не орки. Помимо огромных размеров воинов, мне сразу же бросилась в глаза их необычная одежда. Очень уж она была странная — будто нарисованная. Возникало ощущение, что все воины сделаны из глины. Их руки, ноги, одежда, обувь, элементы амуниции — всё казалось сделанным из глины и разрисованным.

Кроме лиц. Они были живые. Безэмоциональные, бледные, серовато-бежевого цвета, но при этом однозначно живые. Стало не просто страшно. Стало жутко.

И ещё меня поразило вооружение китайцев. У каждого воина из первых четырёх шеренг в руках был меч — большой двуручный, излучающий яркий синевато-зелёный свет, явно заряжённый магией. А начиная с пятой шеренги, воины были вооружены луками. У каждого лучника за спиной был колчан со стрелами, а одна стрела сразу была вложена в лук. Наконечники этих стрел светились так же, как и мечи.

А после восьмой шеренги из портала пошла конница. И при её виде мне стало совсем грустно. Нет, сама конница меня большого впечатления не произвела — китайские всадники внешне ничем не отличались от нас. Ну разве что одеждой. Напугало меня другое — теперь мне было с чем сравнить размер необычных воинов. Я думал, что они в два раза выше человека, а они оказались в два раза выше человека на лошади.

Возможно, эти воины были не такими уж и сильными, и китайцы больше рассчитывали на психологический эффект. Но, так или иначе, они его добились — мне стало страшно. Нет, я всё так же собирался драться с врагами изо всех сил и до последнего вздоха, и не сказать чтобы я не верил в победу, просто стало страшно. Впрочем, бабушка сказала, что страх — это нормально, и у меня не было причин сомневаться в её словах. Главное было — не паниковать, а этого делать я точно не собирался.

Я отпустил птицу, пока её никто не пристрелил из лука. К тому же китайцы уже совсем скоро должны были приблизиться достаточно близко, чтобы рассмотреть их невооружённым глазом.

— Что это? — спросил я у Романова, когда ко мне вернулось моё зрение. — Точнее, кто это? Это люди?

— Это может быть что угодно, — ответил кесарь. — От иллюзии до какого-то заклятия, изменяющего внешность мага.

— Лучше бы иллюзия. Не хочется, чтобы они все оказались магами. Очень уж их много. Но для иллюзии у них слишком реалистичное оружие.

— Иллюзия это или заклятие, я не знаю. Но тот, кто сделал этих ребят, явно вдохновлялся терракотовой армией, — заметил Романов. — Красиво!

— Красиво, — согласился я. — Но как с ними сражаться?

— Задорно. С огоньком!

— Полагаете, их должна взять магия огня?

Вместо ответа, Романов лишь развёл руками, и я понял, что меня уже изрядно бесит его невозмутимость и не сходящая с лица улыбка. А тем временем китайский портал закрылся — видимо, все, кто из него должен был выйти, вышли. И я невольно вздохнул с облегчением — казалось, этот поток не закончится никогда.

Но как выяснилось, обрадовался я зря. Сразу же после закрытия портала, на его месте возникла песчаная буря. И по её виду — ровным границам и расположению, было понятно, что появилась она не сама по себе. Песок встал стеной за спинами вражеских магов и двигался вслед за ними. Это было какое-то невероятное по своим масштабам заклятие магии земли. Похоже, китайцы действительно имели склонность к гигантомании.

Через какое-то время сплошная песчаная стена разделилась на части — огромные столбы, которые всё так же продолжали двигаться вслед за странными китайскими магами. Но это было ещё не всё — каждый столб начал приобретать человеческие очертания, и спустя буквально несколько секунд за спинами китайской армии шагала дюжина гигантских песочных големов. Впрочем, с песком их теперь роднил лишь цвет — теперь они выглядели каменными.

А ещё у них были крылышки. Не крылья, а именно крылышки! Как у бабочек или мотыльков, только почти полностью прозрачные. С такими обычно рисуют сказочных фей. И эти крылышки придавали злобным песочно-каменным големам совершенно сюрреалистический вид.

Что же касается размеров этих исполинов, там всё было совсем плохо. Для нас, разумеется. Если странный китайский маг был в два раза выше человека, сидящего на лошади, то голем был в пять раз выше китайского мага. Это было уже однозначно чересчур.

И похоже, эти гиганты должны были напасть на нас первыми, так как они ускорились, а китайцы начали расступаться, освобождая им дорогу.

— Что это за чудовища? — спросил я Александра Петровича. — Как с ними бороться?

— Даже не представляю, — как ни в чём не бывало ответил кесарь, будто перед ним не стояло задачи остановить и уничтожить это странное войско.

— В смысле, не знаете? — воскликнул я. — Вы, вообще, собираетесь хоть что-то делать?

Это, конечно, было не очень красиво с моей стороны — таким тоном разговаривать с самим кесарем, но вырвалось. А Романов на это лишь пожал плечами и улыбнулся. Как же меня бесили эти его улыбки. И явно, не только меня одного. Все наши и тюркские отряды в спешном порядке готовились отражать атаку, и лишь кесарь был спокоен.

— Вы хотя бы примерно представляете, что это такое? — спросил я.

— Бабочки, — совершенно спокойно ответил Романов.

— Да какие это на фиг бабочки?! — в сердцах воскликнул я.

— Ты тоже заметил, да?

— Что именно?

— Что они совсем на бабочек не похожи, — ответил Александр Петрович. — Сколько раз я об этом Хуссейну говорил, а он всё за своё — нет, это бабочки!

И тут до меня дошло, почему Романов так спокойно смотрит на этих големов — потому что бороться с крылатыми гигантами предстояло не нам. А ещё я понял, что китайцы не расступаются — они в ужасе разбегались.