Большой проигрыш

Глава 8

Охота с беркутами вышла удачной. Каган Карим был доволен. Десяток зайцев, две косули и один молодой волк — неплохая добыча даже для бывалого охотника, а Карим выбирался на охоту не так уж и часто. Да и в этот раз он отправился туда в первую очередь для того, чтобы в неформальной обстановке пообщаться со своим будущим тестем.

По окончании охоты помощники принялись разделывать добычу, беркутчи увезли птиц, а Карим с Сырлыбаем устроились в походной юрте, чтобы пообедать и поговорить о делах — в первую очередь о предстоящей свадьбе. А ещё Кариму было необходимо заручиться полной поддержкой сильнейшего мага каганата и главы одного из самых уважаемых родов накануне надвигающейся войны с Россией.

Кариму не хотелось воевать с северным соседом, но выбора у кагана не было — британская разведка помогла ему ликвидировать его предшественника и занять престол исключительно на условиях, что, прибрав к своим рукам всю власть, Карим начнёт войну с Россией. Англичане свою часть договора выполнили, теперь предстояло выполнять свою Кариму.

Сначала будущие родственники, конечно же, обсудили охоту, но потом молодой каган начал потихоньку переходить к делу.

— Для меня большая честь породниться с Вами, уважаемый Сырлыбай, — начал издалека Карим. — Хоть я и стал Великим каганом, но это нисколько не изменило моего почтительного отношения к Вашему роду. Именно поэтому я и принял решение взять в жёны Гаухар.

— Мы оба знаем, Великий каган, что этот брак выгоден в первую очередь тебе, — сказал Сырлыбай, и по его тону и словам было понятно, что относится он к кагану без излишнего пиетета. — Но всё равно мне приятно слышать твои слова.

— Да, сейчас он больше выгоден мне, — согласился Карим. — Мне очень нужна поддержка, и Вы с вашим авторитетом среди старейшин и сильными одарёнными вашего рода можете мне её предоставить. Но в долгосрочной перспективе Ваша семья получит от моего брака с Гаухар намного больше пользы, чем я.

— В долгосрочной перспективе… — задумчиво произнёс Сырлыбай и ухмыльнулся. — До этих времён ещё надо дожить.

— Но вместе у нас намного больше шансов это сделать. Единственное, что мне не очень нравится — это идея брать в жёны Айсулу. Я разговаривал с Даной, она категорически против этого. И я боюсь, что её братья и весь её род тоже не оценят этого. А моя поддержка среди старейшин сейчас не настолько велика, чтобы…

— Давай начистоту, Великий каган! — перебил Карима будущий тесть. — У тебя вообще нет никакой поддержки среди старейшин.

Сырлыбай сделал акцент на слове «Великий». Очень неприятный акцент — глава уважаемого рода произнёс это слово так, будто насмехался. Но Кариму пришлось эту насмешку проглотить. Он насупился и произнёс:

— Определённая поддержка у меня есть.

— Вся твоя поддержка — личная гвардия кагана, которую в своё время ты собрал формально для Абылай, но по факту для себя. За твоей спиной нет даже рода. Ты стал каганом, но главой рода осталась Дана. Её, в отличие от тебя, уважают все старейшины. И во многом благодаря тому, что она признала тебя каганом, тебе удалось удержать этот титул. Род, из которого она вышла, возглавляет её старший брат, и он тоже принял тебя на троне лишь благодаря признанию Даны.

— Я стал каганом не только поэтому, — возразил Карим.

— Не только, — согласился Сырлыбай. — Ещё и потому, что нет сейчас такой кандидатуры, что устроила бы всех. Для каждого из старейшин лучше ты, чем представитель враждебного клана. Все предпочли тебя на троне, грызне за этот трон. Да и с англичанами, которые тебя активно поддержали, никто не захотел связываться лишний раз.

— Но Вы ведь тоже признали меня каганом, Вы тоже боитесь англичан? — язвительно спросил Карим.

— Я их не люблю.

— Что они Вам сделали плохого?

— Они пытаются использовать разлад в отношениях России и Каганата в своих интересах. Не удивлюсь, если это они на самом деле убили Абылая и подставили русских.

— Даже так?

— Почему бы и нет? Я не вижу причин, по которым Романову стоило убивать своего друга.

— Абылай хотел вывести Каганат из сферы влияния России и активно налаживал отношения с Британией.

— Но зачем?

— Во время большой войны лучше быть союзником сильной стороны! — заявил Карим. — А большая война неизбежна.

— Во время большой войны лучше держать нейтралитет, — возразил Сырлыбай.

— Это исключено. Нейтралитет можно держать, находясь в стороне, а мы находимся меж двух огней.

— Нечасто я с тобой в чём-то соглашаюсь, но здесь, похоже, мне придётся согласиться.

В юрту вошла служанка, чтобы наполнить пиалы чаем; пока она это делала, мужчины молчали. Когда служанка ушла, Сырлыбай взял пиалу, сделал небольшой глоток чая и произнёс:

— Ты спросил, почему я признал тебя каганом. В своё время у меня была возможность занять трон, у меня была серьёзная поддержка старейшин и сильная армия, но я не стал доводить дело до гражданской войны. Отступил. Уступил трон Абылаю. И если я тогда отказался от войны, зачем мне воевать сейчас? Зачем пытаться отнять у тебя трон? Меня вполне устроит, что рано или поздно каганом станет мой внук. И я тебе открыто об этом говорю. Война никогда не приводит ни к чему хорошему, тратить на неё силы и ресурсы без особой необходимости — глупо. К тому же у меня нет формальных прав на трон. А у моего внука они будут.

Сырлыбай сделал паузу, поднёс к губам пиалу, отхлебнул чая и добавил:

— Как видишь, я с тобой честен. И от тебя жду того же.

— Дана переживает, что дети Айсулу, будут в опасности, — сказал Карим. — Она боится, что Вы рано или поздно решите от них избавиться, как от конкурентов в возможной будущей борьбе за престол.

— Если у Даны и у Айсулу не будет больших амбиций, то ничего детям Айсулу грозит. Ты ведь это и сам понимаешь. Вообще, в идеале тебе стоило бы жениться на Дане, тогда тебе удалось бы стать главой рода Абылая, и братья Даны окончательно успокоились бы. Но второй женой она не пойдёт.

— Не пойдёт, — подтвердил Карим.

— Значит, женишься на Айсулу. Других вариантов у тебя нет. Мы с тобой должны нейтрализовать потенциальных врагов.

Карим вздохнул и развёл руками, давая понять, что он смирился с тем, что у него нет никаких вариантов, кроме как взять в жёны Айсулу.

— Ну и раз уж мы решили поговорить начистоту, — продолжил Сырлыбай. — То будь добр, расскажи мне, что вы там с англичанами задумали. Ты ведь не собираешься объявлять России войну? Этого, надеюсь, твои покровители от тебя не требуют?

— Не требуют, — ответил Карим. — Но есть причины, по которым нам, скорее всего, придётся это сделать. Как минимум я должен отомстить за Абылая.

— При всём уважении к Абылаю, совет старейшин не одобрит войну с Россией ради одной лишь мести. Мой род точно выступит против этой затеи — мне дороги жизни моих бойцов.

— Есть ещё причины.

— Я хочу их знать. У меня, вообще, накопилось много вопросов, и я хочу получить на них ответы. Но я хочу получить их от тех, кто принимает решения.

— Что Вы этим хотите сказать? — спросил Карим с нескрываемым раздражением.

— Лишь то, что я хочу встретиться с твоими кураторами, — спокойно ответил Сырлыбай. — И получить от них кое-какие гарантии.

— Боюсь, что сейчас это невозможно.

— Без этого не будет ни свадьбы, ни моей поддержки, когда на совете старейшин ты поднимешь вопрос о войне с Россией. А я уже понял, что ты его поднимешь, причём в ближайшее время.

Карим насупился, в юрте повисла тягостная пауза, но через некоторое время каган всё же выдавил из себя обещание:

— Хорошо, я попробую договориться.

— Ты договоришься, — с довольной ухмылкой произнёс Сырлыбай.

*****

Похоже, Вильгельм Пятый действительно соскучился по готовке. Он жарил стейки, переворачивая их на гриле, с таким азартом, словно не знал ничего более интересного в этой жизни. В накинутом поверх тренировочного костюма поварском фартуке он совершенно не походил на грозного императора, о суровом нраве которого ходили легенды.

Конечно, до Хосе Второго императору Священной империи в плане суровости было далеко, но боялись его многие — как в самой империи, так и за её пределами. Но сейчас этот грозный император стоял у гриля на кухне нашего замка и жарил для нас ароматные стейки. И это было невероятно.

Кухня у нас в замке была огромная, и помимо нескольких зон готовки включала в себя ещё кучу помещений. В одном из них, где я обычно завтракал или ужинал в отсутствие бабушки, нам и накрыли стол, ведь прислугу бабушка отпустила, а самим носить готовые блюда в обеденный зал ни княгине Белозерской, ни её внуку не пристало.

Стол прислуга накрыла заранее, перед тем, как покинуть кухню. И сервировка была далеко не императорской: простая белая скатерть, даже не накрахмаленная, и обычные приборы и посуда — никакого столового серебра, хрусталя и фарфора. Всё выглядело довольно скромно. А ещё меня удивило, что стол был сервирован на троих, но на нём стояли шесть винных бокалов. И две бутылки вина.

После очередного переворачивания стейков Вильгельм Пятый решил, что мясу уже хватит лежать на гриле, и быстро переложил три огромных рибая на заранее подготовленное блюдо; посолил их, поперчил, накрыл фольгой и полотенцем и объявил, что через две-три минуты мы сможем начать трапезу. Я, как наименее титулованный и наиболее молодой, подхватил блюдо и понёс его в комнату, где был накрыт стол. Бабушка и Вильгельм пошли за мной.

— Ну что ж, пока наши чудо-стейки отдыхают, я предлагаю выпить за лучшего мастера стейков из всех, что встречались мне в жизни! — произнесла бабушка, едва мы подошли к столу.

Император Вильгельм Пятый улыбнулся, а княгиня Белозерская указала на одну из бутылок и сказала:

— Дешёвое вино — всё как ты хотел!

После этого она посмотрела на меня — я намёк понял, быстро взял бутылку и откупорил её, открутив винтовую металлическую крышку. Классическая пробка из коры пробкового дуба для столь дешёвого вина была не предусмотрена. Я разлил напиток по бокалам. Его Величество поднял свой бокал, покрутил в нём вино, понюхал его, слегка пригубил и с нескрываемым сожалением произнёс:

— Насчёт дешёвого вина я всё же погорячился.

Бабушка рассмеялась, забрала у Вильгельма бокал и сказала:

— Ну себе-то я нормального вина взяла. Могу поделиться.

— Не откажусь, — ответил император.

Сразу стало понятно, почему на столе шесть бокалов. Вообще, было очень интересно за этим всем наблюдать, и я даже забыл, что функции прислуги в её отсутствие лежали на мне. В том числе и обязанности разливающего вино. Спохватившись, я взял вторую бутылку и принялся её откупоривать при помощи штопора. Рассмотрел этикетку — «нормальным» вином оказалось бургундское пино нуар урожая две тысячи сто шестнадцатого года. Я извлёк пробку и разлил вино по бокалам.

— За лучшего мастера стейков! — повторила свой тост бабушка, и мы выпили.

Признаться, я не смог понять, чем уж так замечательно это семилетнее вино — то, что мы с Глебом пили по вечерам в общежитии Кутузовки, как по мне, было не хуже. Но судя по выражению лиц княгини Белозерской и императора Вильгельма Пятого, что-то в этом пино нуар было, и мне осталось лишь довериться вкусу бабушки и её друга.

А вот в мясе я разбирался, поэтому с нетерпением ждал, когда уже, наконец, попробую так сильной разрекламированный бабушкой императорский стейк. Вильгельм поставил бокал на стол, снял с блюда полотенце и фольгу, довольно улыбнулся и по-русски объявил:

— Приятного аппетита!

Фантастический запах вкусно приготовленного мяса сразу же ударил в нос и ещё сильнее разжёг аппетит. Я переложил один из стейков с общего блюда себе на тарелку и разрезал его. Сочное мраморное мясо выделило светло-розовый сок — моя любимая прожарка. Отрезав большой кусок, я отправил его себе в рот и сразу же понял, что это не просто вкусно — это было волшебно!

— Они точно приготовлены без помощи магии? — не удержавшись, спросил я. — Очень уж вкусные.

И это был не дежурный комплимент. Вильгельм заслужил самую искреннюю похвалу — рибай получился безумно вкусным. Хоть в приготовлении стейков и зависело очень многое от мяса, а княгиня Белозерская явно велела доставить на кухню самые лучшие отрубы, заслуг повара умалять было нельзя. При кажущейся простоте готовки стейков повару нужно исходя из толщины куска и его мраморности, рассчитать время приготовления чуть ли не до секунды и вовремя снять мясо с гриля, дать ему отдохнуть и подать именно тогда, когда стейк раскроет весь свой вкус.

Минутой меньше или больше, что на гриле, что во время отдыха, и ты получишь просто вкусное мясо, а вот сделав всё как следует и вовремя, ты получаешь великолепный стейк. Такой навык нарабатывается лишь с большим опытом, и даётся далеко не каждому.

— Точно без магии, — рассмеявшись сказала бабушка. — Вилли и до возвращения магии такие же делал. Талант! И однозначно лучший повар среди императоров!

— И лучший император среди поваров, — усмехнувшись произнёс Вильгельм Пятый и отправил себе в рот кусок стейка.

Спорить что с тем, что с другим утверждением было глупо — рибай на моей тарелке подтверждал их справедливость. Вильгельм Пятый тем временем дожевал свой кусок, проглотил его, запил вином и довольно улыбнулся.

— Хорошо! — опять по-русски произнёс император и уже на немецком добавил: — Спасибо, Кэтхен, я на какое-то время снова почувствовал себя молодым.

— Обращайся, — улыбнувшись, сказала бабушка. — Мне нетрудно подготовить мясо и вино, к тому же стейки мы любим. Да, Рома?

— Да, — поддержал я бабушку. — Такие вкусные стейки нельзя не любить.

— За это и выпьем! — объявила княгиня Белозерская.

Я не совсем понял, за что предлагается пить — за стейки или за любовь, но уточнять не стал, а быстро наполнил бокалы вином.

— Давайте лучше выпьем за то, чтобы Роман хорошо подготовился и дал бой Хосе! — произнёс Вильгельм, осушил бокал и добавил: — Ему надо встретиться с королём Испании. И чем быстрее, тем лучше. Альфонсо Четырнадцатый сильно нервничает, ему нужны личные заверения от Романа и от тебя, что помощь придёт. А ещё лучше и от кесаря Романова.

— Занервничаешь тут, когда твою столицу хотят разрушить, а миллион подданных принести в жертву, — резонно заметила бабушка. — Дать заверения — не проблема. Когда и где мы можем встретиться с Альфонсо?

— Предлагаю провести встречу в Потсдаме. Дату назначайте сами, Альфонсо готов встречаться хоть завтра.

— Нам нужно обсудить это с Романовым, узнать, когда ему удобно. Роман с ним свяжется.

— Сегодня же свяжусь, — подтвердил я. — Но, мне кажется, Александр Петрович тоже готов встречаться хоть завтра. Как и мы.

— А я завтра не могу, — неожиданно заявила бабушка. — У меня на завтра запланирована поездка в Петербург по магазинам. Хочу обновить гардероб перед зимой.

Всё же у княгини Белозерской было странное чувство юмора. Впрочем, не факт, что она пошутила — лицо у бабушки было абсолютно серьёзное. Похоже, её друг Вилли к таким «шуткам» привык, потому что он совершенно спокойно сказал:

— Как определитесь с датой, позвоните мне. И обращайтесь, если понадобится какая-нибудь помощь в процессе подготовки к поединку — например, ещё одна проверка.

— Обратимся, — пообещала бабушка. — Но тут проверяй не проверяй, а от этих проверок он сильнее не станет. Теперь надо тренироваться чуть ли не круглосуточно.

Последнее предложение мне не очень понравилось — я и четырнадцать часов тренировок в день еле выдерживал. Причём физически мне трудно не было — лекарские навыки Тойво и сила родового источника с физической усталостью помогали справляться очень хорошо. Трудно было психологически. Казалось, что я превращаюсь в какого-то робота, в машину. Но отступать было поздно.

— Вилли, а ты помнишь, как долго у тебя не получалось сделать настоящие русские пельмени? — спросила бабушка, возвращая разговор в непринуждённое русло. — Но ты был настойчив.

— Я очень хотел тебя удивить, — ответил Вильгельм.

После этого бабушка и её друг пустились в воспоминания, а я, быстро доев свой стейк, поспешил убраться с кухни, чтобы им не мешать. Конечно, я бы с удовольствием взял добавку, но она не была предусмотрена.

Выйдя на улицу, я первым делом позвонил Александру Петровичу, но он не ответил. Тогда я дозвонился до его секретаря и попросил, чтобы она как можно быстрее связала меня с кесарем. Потом я отправился на малую тренировочную арену, в надежде застать там Милу. Но ни её, ни Алихана там не оказалось, и я пошёл к Миле в апартаменты.

Я угадал — Мила была у себя. И судя по её мокрым волосам, она буквально перед моим приходом вышла из душа.

— Проходи! Я сейчас, — сказала Мила и ушла в ванную комнату, и сразу же оттуда донёсся гул работающего фена.

Я прошёл. В ванную.

В коротком шёлковом халатике с мокрыми волосами моя девушка выглядела невероятно соблазнительно. Я подошёл к ней, обнял за плечи и поцеловал. В ответ получил струю горячего воздуха прямо в лоб.

— Дай волосы высушить, — недовольно пробурчала Мила.

— А может, мне нравятся девушки с мокрыми волосами, — сказал я.

— Тогда найди себе русалку.

— Поздно, я уже влюбился в тебя.

— Тогда придётся подождать, пока я высушу волосы. Или ты опять куда-то спешишь?

— Нет, сегодня у меня выходной, так что до утра я совершенно свободен.

— Это хорошо, мне нужно с тобой поговорить.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего не случилось.

— Тогда, может, перенесём разговор на вечер?

— А сейчас ты чем-то занят?

— До вот собираюсь с тебя халат снять, — сказал я и обнял Милу. — Надеюсь, ты не против?

Вместо ответа, я получил ещё одну струю горячего воздуха — в этот раз в правый глаз. Похоже, Мила была против. Пришлось отступить и дождаться, пока она высушит волосы. Впрочем, ждать пришлось недолго. Мила закончила возиться с волосами, повесила фен на крючок, повернулась ко мне, как-то грустно улыбнулась и сказала:

— Рома, я переезжаю домой.

— Как? — растерялся я.

— На машине или порталом. Вещей у меня немного.

— Я имел в виду, зачем?

— У меня есть дом, Рома. Мой дом. И я хочу в нём жить.

— Но разве тебе плохо здесь?

— Мне здесь хорошо, но это не мой дом. Я устала, я хочу домой.

— Но здесь безопаснее!

— С помощью Екатерины Александровны мы с Ольгой превратили наше имение практически в крепость. Долгую осаду мы, конечно, не выдержим, но никто нас осаждать и не будет. А застать врасплох нас точно не получится — имение защищено сильнейшими артефактами контроля. Мы установили лучшую защиту. Ну а если кто-то и просочится — я могу постоять за себя. И за сестру.

— Но мы не сможем видеться.

— Ты всегда можешь приехать ко мне.

— В ближайшее время это будет невозможно, у меня ведь почти круглосуточно тренировки. Да и после… — я развёл руками и просто не знал, что сказать, новость о переезде Милы застала меня врасплох.

— Я подожду, — сказала Мила. — Я буду ждать столько, сколько нужно. Но я должна вернуться домой.

*****

Император Священной Римской империи вышел из портала в своих покоях. Он огляделся, быстро проверил поставленные перед уходом защитные метки и, убедившись, что в его отсутствие в покои никто не проникал, позволил себе немного расслабиться. Вильгельм Пятый снял тренировочную куртку, подошёл к небольшому столику, взял лежавший на нём мобильный телефон и сделал вызов. Дождался, когда на этот вызов ответят, и произнёс в микрофон:

— Добрый день, Гарри!

— Здравствуй, Вилли, — послышался из динамика голос герцога Эджертона.

— Если мне не изменяет память, друг мой, у тебя скоро день рождения?

— Не изменяет, — сухо ответил Эджертон.

— Что ж, отлично. Я хочу сделать тебе подарок, Гарри!

— Подарок? — удивился британский премьер-министр. — Какой?

— Невероятно щедрый. Такой, каких я ещё никогда никому не делал. Тебе понравится, я в этом уверен. Скажу больше, ты даже и мечтать не мог о таком подарке. Поверь, я всё ещё умею удивлять.

— Давай начистоту, Вилли, после… — Эджертон запнулся, подбирая нужное слово. — После той истории меня удивил уже сам факт твоего звонка.

— Поверь, мой подарок удивит тебя ещё сильнее, — сказал Вильгельм Пятый. — Приятно удивит, друг мой.

— Можешь считать, что ты меня уже подготовил к чему-то важному, я внимательно тебя слушаю, Вилли.

— Не по телефону, Гарри, не по телефону!