Блуждающий меж звезд

Где-то там

Едва он успел опомниться, как Линда закрыла дверь. Легкий щелчок замка, и окружающий мир погрузился в оглушающую тишину. Свет в доме так и не загорелся. Глядя на закрытую дверь, Дэвид всеми силами пытался понять слова девушки и вспомнить ее, ведь последняя реплика определенно была сказана именно для него. Он сам не заметил, как преодолел расстояние, отделявшее его от дома, как взялся за ручку и толкнул дверь вперед. Она с легкостью открылась без единого намека на сопротивление, хотя Линда ее закрывала.

Внутри оказалось слишком темно, чтобы хоть что-то рассмотреть. Внутренний голос был против того, чтобы Дэвид шел дальше, но он все-таки сделал еще один шаг и переступил порог. Не спуская глаз с кромешной тьмы, он нашарил левой рукой выключатель на стене и нажал на него, ожидая, что свет тут же загорится. Этого не произошло.

– Линда? – крикнул Дэвид. – Где ты? Линда?

Девушка не отвечала. И теперь у мистера Розена было два варианта: идти в темноту, чтобы найти ее и узнать смысл сказанных слов, или убираться прочь, оставив все так, как оно есть. Он не имел ни малейшего понятия, что же ему следует делать. С одной стороны, Дэвид понимал, что девушка может быть частью мозаики, которую он пытался собрать в Толимане против своей воли, а с другой – его пугало то, что могло скрываться во тьме. Он не хотел узнавать, ведь последствия могли оказаться ужасными.

– Побег от себя не выход, – повторил собственные слова Дэвид, но вместо того, чтобы шагнуть вперед, отошел назад. – Не выход.

Давать советы другим и самому им следовать – это две огромные разницы. Пусть разум и понимает, что действительно требуется, но он не всегда может победить страхи, которые за долгие годы существования внутри нас научились диктовать нам свои правила. Именно поэтому, пятясь, Дэвид вышел из дома и спустился с крыльца. Глядя в черный прямоугольник дверного проема, он стоял на узкой дорожке, выложенной из потрескавшейся за годы плитки, и пытался осознать, что именно пугает его. И, как назло, рядом не было Льюиса, который мог бы подсказать правильное решение.

Дело здесь было не только в неизвестности, но и в нежелании принимать то, что может ему открыться. Что делать? Бежать. Бежать от самого себя и своих воспоминаний, чтобы не позволить боли взять верх.

– Я не могу, – сказал Дэвид и почувствовал облегчение от принятого решения.

Теперь нужно возвращаться в гостиницу, чтобы как следует выспаться перед завтрашним днем, но Дэвид все еще продолжал стоять на месте, глядя на открытую дверь. Неожиданно небо на две части разрезала вспышка молнии настолько яркая, что на долю секунды ночь отступила, и вокруг стало светло, словно днем. И в это самое мгновение внутри дома Дэвид увидел десятки безликих тварей, которые гнались за ним, когда он только приехал в Толиман, и, конечно, вместе с ними был и великан в желтом плаще. Все это время они стояли и смотрели на него из тьмы, а он даже и не подозревал. Знакомое чувство ужаса пронеслось по телу от пяток и до самых кончиков волос. Запах тухлой рыбы ударил в нос, вызывая приступ тошноты. Бежать! Бежать прочь! Как только великан, пригнувшись, чтобы не задеть потолок, вышел из дома, Дэвид рванул с места и побежал, не оглядываясь. Вместе с чудовищами вернулся и город-подделка: мистера Розена окружали картонные разрисованные дома, в которых больше не было ни капли жизни. Он совершенно незаметно для себя пересек границу другого измерения, из которого прошлый раз выбрался с огромным трудом. Со всех сторон доносились клокочущие звуки, указывающие на приближение тварей – они вылезали изо всех домов через окна, двери и даже трубы на крыше, и каждая тотчас находила глазами Дэвида Розена и устремлялась к нему.

В небе вновь вспыхнула молния, за ней последовал жутко громкий раскат грома, и на землю обрушился ледяной ливень. Огромные капли падали с небес, с каждым метром набирая скорость, до того момента, пока не сталкивались с твердой поверхностью. По какой-то странной причине воздух наполнился знакомым химическим запахом, и Дэвид поначалу никак не мог понять, что же это за запах и где его источник, но ответ пришел сам собой: с неба падает далеко не вода, а самый настоящий растворитель для краски. Попадая на дома, макеты прохожих и машин, растворитель сдирал с них краску, заставляя ее цветными ручьями стекать на землю. Вместо того чтобы найти укрытие, Дэвид, не сбавляя скорости, просто прикрыл глаза рукой, чтобы туда не попал растворитель.

Где-то позади раздавались тяжелые шаги великана, преследовавшего жертву, сбившуюся с пути. Надежно укрытый от потоков химии желтым плащом, он спокойно двигался вперед, ожидая, когда добыча наконец вымотается и перестанет сопротивляться неизбежному, а пока этот момент не настал, можно и позабавиться. Пусть мечется в ужасе, пусть молит о помощи – он это заслужил.

Но Дэвид все еще держал себя в руках и знал, что может вернуться в настоящий Толиман, но не имел представления о том, как это сделать. Он все бежал и бежал, изо всех сил представляя живой город и пытаясь принять нереальность подделки, да только ничего не выходило. Ни Профессора, ни Льюиса рядом не было. А тварей тем временем становилось все больше и больше, и уворачиваться от их длинных тонких рук, протянутых к нему, становилось все сложнее, но он не останавливался. Да только внутри разума зрела мысль о том, что он бежит неизвестно куда по городу, где на каждом углу его поджидает верная смерть. И, возможно, через несколько минут Дэвида захватило бы отчаяние и он бы обессиленно рухнул на асфальт, как того и ждал Великан, но вдруг впереди, рассеивая тьму, загорелась неоновая вывеска «Приют Джона Данна». Надежда на спасение вспыхнула в груди, прибавив львиную долю сил.

Входная дверь в кафе отворилась, и из нее появился Леонард все в том же фартуке и рубашке, правда, в этот раз держа в руках двустволку.

– Дэвид, беги сюда! – прокричал Леонард, помахав рукой.

Тварь, что находилась совсем рядом, яростно хрипя, двинулась в его сторону и тут же получила точный выстрел в упор, отчего упала на землю с дырой в голове. Черная, как смола кровь, хлынула было на асфальт, но капли растворителя заставили ее моментально исчезнуть.

– Давай же! Быстрее! – еще громче крикнул Леонард и застрелил еще одну тварь, вытянувшую свои костлявые руки.

Великан, как и Дэвид, увидел свет вывески, отчего пришел в негодование: кто-то снова вознамерился помешать ему. Вечно все лезут не в свое дело – то проклятый комок шерсти, то старикашка. Кто в этот раз? Издав грозный рык, Великан, чтобы не упустить свою добычу, перешел на бег. Заполонившие город чудовища расходились в стороны, чтобы уступить путь своему господину. Склонив головы к земле, они даже боялись встретиться с ним взглядом, и если вдруг какая-то тварь не успевала отбежать, то Великан, не останавливаясь, одним движением отбрасывал ее в сторону, и она, едва слышно взвизгнув, пролетала несколько метров, прежде чем впечататься в стену дома. Великан видел, что жертва почти добралась до ублюдка с ружьем, и потому он, охваченный яростью, метнул свой гарпун в надежде попасть в одного из них.

Тем временем Дэвид, преодолев оставшееся расстояние и тяжело дыша, остановился напротив Леонарда, успевшего уложить еще парочку тварей.

– Как я рад тебя видеть! – воскликнул мистер Розен.

– В сторону!

Леонард всем телом навалился на Дэвида, и они оба упали на землю. Где-то совсем рядом раздался пронзительный свист огромного гарпуна, который, к счастью, никого не задел, но с треском вонзился в мокрый асфальт. Леонард тут же вскочил на ноги и ошарашенно уставился на гарпун. Холодная сталь, как масло, разрезала асфальт и теперь замерла в ожидании момента, пока ее вызволят из каменного плена.

– Быть не может, – свободной рукой Леонард схватился за голову, а затем устремил взор в сторону, откуда прилетел гарпун.

В паре сотен метров среди кишащих тварей он увидел бегущего к ним Великана в желтом плаще. С каждым его шагом расстояние значительно сокращалось, а земля дрожала все сильнее.

– Почему ты привел именно его, Дэвид?

– Я привел? – поразился мистер Розен.

– Ну, а кто? Не я же! Черт побери. Быстрее внутрь! – в голосе Леонарда слышалась странная помесь негодования и испуга.

Они влетели в кафе «Приют Джона Данна», и Леонард поспешил закрыть дверь на замок. Это могло показаться нелепым, ведь дверь по большей части была стеклянной, как и огромные окна, занимавшие значительную часть стены, но Дэвид помнил, что в магазин Профессора ни твари, ни Великан не могли просто так попасть.

– Ты хоть помнишь, кто он такой? – положив перед собой ружье и облокотившись на барную стойку, спросил Леонард.

– Нет, а я должен?

– Должен. Ведь он из-за тебя оказался в Толимане. Ты привел его вместе с собой, а что еще хуже – он часть тебя!

– Да кто он такой?

– Я вижу, Дэвид, вижу! – Леонард рассмеялся и потряс указательным пальцем перед носом мистера Розена, – Меня тебе не обмануть!

– О чем вы говорите? Объясните уже!

Из-под барной стойки Леонард достал бутылку виски и, быстрым движением избавившись от пробки, сделал несколько глотков прямо из горлышка, после чего бутылка с характерным звуком приземлилась на гладкую поверхность стойки, а Леонард, широко улыбаясь, уставился на своего гостя.

– Дэвид, скажи мне, я похож на дебила?

– Вот это вопрос, – от неожиданности мистер Розен сделал шаг назад.

– Так похож или нет?

– Нет, конечно, – он отрицательно покачал головой.

– Тогда не пытайся меня обмануть. Я по твоим глазам вижу, что ты знаешь, кто он такой, – Леонард вытянул руку с указательным пальцем в сторону окна.

Там за тонкими стеклами, разделявшими два мира, появился Великан, который, осознав, что жертве, пусть и временно, но удалось скрыться, перестал бежать и не спеша подошел к гарпуну.

Его огромная ладонь легла на рукоятку и с силой потянула вверх, высвобождая лезвие из асфальта. Великан оглядел гарпун, убедился, что он цел, и, заняв позицию прямо напротив окон «Приюта Джона Данна», замер на месте. Если бы Дэвид мог разглядеть под капюшоном его глаза, то знал бы, что Великан, не сводя глаз, смотрит только на него. Со всех уголков продолжали сползаться безликие твари: каждая стремилась оказаться как можно ближе к Дэвиду и Леонарду, и потому за пару минут они буквально облепили окна закусочной, бездумно водя руками по скользким стеклам, как будто пытались таким образом пробраться внутрь.

– Я не знаю его, – опомнившись, сказал Дэвид.

– Знаешь, – настаивал Леонард. – Ты врешь самому себе и пытаешься убедить меня, потому что не хочешь помнить, а хочешь, чтобы твоя жизнь, которую ты в глубине души считаешь жалкой и бессмысленной, была всего-навсего выдумкой. Позабытым сном. Почти каждый человек, попавшийся тебе в Толимане, не случайный прохожий, а часть твоей жизни, но стоит тебе начать вспоминать или оказаться нос к носу с правдой, как ты тут же даешь деру. Ведь именно так ты и поступил у дома Линды. Верно? А дав задний ход, твой разум сразу пытается заделать брешь при помощи дешевой подделки, и ты, мой друг, оказываешься в другом измерении, где тебя окружают макеты домов и картонные фигуры людей. А знаешь, откуда они здесь? Ты их сюда запихнул! Тебе кажется, что так легче или даже что так правильней, но это ЛОЖЬ! – Леонард с силой стукнул кулаком по барной стойке. – Когда мы первый раз встретились, я подумал, ты хочешь собрать свою жизнь по частям, признать ошибки, сделать выводы, но сейчас я вижу перед собой труса, который не хочет ничего понимать. Ты выслушал Профессора только потому, что Льюис тебя к нему притащил, а если бы не он, то ты забился бы в дальнем углу того проклятого шкафа и придумал бы себе новую жизнь. Да, я знаю о вашей встрече, и не надо на меня так смотреть, – хозяин закусочной сделал еще несколько глотков виски и вернул бутылку на место. – Посмотри мне в глаза и скажи честно: ты знаешь, что это за тварь стоит сейчас на улице?

– Я…

– Если ты мне опять соврешь, то я прямо сейчас уйду, и делай все, что пожелаешь.

– Можно? – указывая на бутылку, спросил Дэвид.

Леонард лишь молча кивнул и подвинул бутылку своему гостю. Позволив обжигающей жидкости попасть в пищевод, Дэвид надеялся заполучить порцию храбрости, но ничего подобного не произошло, поскольку алкоголь никогда и не был чудодейственным эликсиром от Волшебника страны Оз.

– Знаю, – признался мистер Розен. – Да и то с недавних пор. Совершая переход между измерениями, я умудрился угодить прямо в его логово и там за одной из дверей встретил самого себя и своего отца. В те годы я был еще совсем ребенком и почти каждый вечер просил рассказать мне одну и ту же историю.

– Ты помнишь ее целиком?

– Не уверен, – покачал головой Дэвид. – С того момента я старался об этом не думать.

– Знаешь почему? – выражение лица, как и тон, Леонарда смягчились, поскольку было видно, что он услышал хотя бы часть ожидаемого.

– Потому что не хочу вспоминать.

– Вот-вот, – он забрал бутылку и спрятал ее обратно под стойку, – в том-то и дело, Дэвид. Ты – та часть Дэвида Розена, которая не хочет вспоминать.

– Что значит часть?

– Со временем поймешь, а пока ты должен уяснить себе один простой факт: либо ты примешь свое прошлое, либо оно сожрет тебя. Мы все еще внутри подделки только потому, что ты этого хочешь.

– Но я не знаю, как…

Здание сотряслось от сильного удара, отчего чашки, тарелки и прочая посуда полетели с полок на пол, разбиваясь о кафельный пол. Не сговариваясь, Леонард и Дэвид обернулись к окну, чтобы убедиться в причине происходящего: стекла со всех сторон были облеплены безликими тварями, которые буквально стояли друг у друга на голове, а в самом центре между ними расположился великан. Левой рукой, зажатой в кулак, он один за другим наносил удары по стеклу, заставляя его трещать и трескаться.

– Дэвид, не дай ему прорваться внутрь! – закричал Леонард, хватая ружье.

– Как? Что я должен сделать?

– Почему он пришел сейчас?

– Я не знаю!

– Дэвид, давай же! Он убьет нас обоих!

Стекло растрескалось по всей площади, и единственным, что его удерживало, оставалась противоударная пленка. Великан поднял взгляд и довольно ухмыльнулся, ведь цель была уже близка. Он медленно занес руку для удара и, вложив все силы, пробил стекло насквозь.

Едва могучая рука оказалась внутри, как Леонард тут же выстрелил, да только Великан даже не почувствовал, как дробь вонзилась в его кожу.

– Сукин ты сын, Розен! Сейчас дело в Линде. Почему ты не хочешь ее помнить?

Дэвид зажмурился и представил себе Линду, с которой расстался совсем недавно на пороге ее дома. Она тоже часть его жизни. Где он встретил ее? Когда?

Великан навалился телом на стекло, и оно осколками посыпалось на пол. Раздался еще один выстрел, но Дэвид услышал лишь его слабое эхо, с каждой секундой становившееся все тише.

– Я встретил ее в школе. В выпускном классе, – не открывая глаз и оставаясь в темноте, произнес мистер Розен. – Мы довольно быстро подружились и к концу года решили пойти на бал вместе. Не как парень и девушка, а как друзья, которым очень приятно быть вместе.

Открыв глаза, к своему огромному удивлению Дэвид обнаружил себя посреди школьного спортивного зала, украшенного в лучших традициях тех далеких лет. Правда, вместо людей вокруг были только деревянные манекены без лиц, но зато одетые в платья и смокинги. Они словно на паузе замерли в танце и ждали, пока кто-нибудь нажмет кнопку Play, а из колонок звучала старая песня You Light up My Life.

Стараясь не задевать манекены, Дэвид аккуратно прошел мимо них, чтобы оказаться ближе к сцене, где, как ему казалось, он должен встретить самого себя. И он не ошибся. Еще издалека в глаза бросились очертания настоящих людей, которыми были Дэвид и Линда. Они, подобно манекенам, замерли в танце, но только на их лицах сияли счастливые улыбки. Преодолев последние преграды, мистер Розен очутился прямо напротив этих молодых людей.

– Да, – с грустью сказал он, – я помню тот вечер. Как мы танцевали и смеялись. Весь остальной мир для нас не существовал. Я вижу здесь манекены не потому, что не хочу их помнить, а потому что эти люди не имели для меня в тот момент никакого значения.

Дэвид протянул руку и слегка коснулся плеча Линды, чтобы оживить их танец. Медленно-медленно они начали оживать. Каждое последующее движение становилось чуть быстрее предыдущего, пока ход времени не пришел в нормальное русло. Юный Дэвид, склонившись чуть ближе, что-то сказал на ухо Линде, и она весело рассмеялась. Конечно, он тоже рассмеялся, но не от собственных слов, а от того, что они ей понравились.

Мистер Розен обошел танцующую пару и сел от них в паре метров на ступеньки, ведущие на сцену. Какое-то время он просто молча следил за ними, поскольку ему оказалось приятно окунуться в атмосферу того далекого вечера, но нужно было двигаться дальше. Во всем зале погас свет, и только один прожектор продолжал светить точно на юных Дэвида и Линду.

– Когда бал подошел к концу, я проводил Линду, – кроме мистера Розена в зале не было других людей, если не считать образы прошлого, но он все равно продолжал говорить вслух. – И, должен признаться, у меня был план: на прощанье я хотел поцеловать ее в губы. Да, да и еще раз да! Я был в нее влюблен. Поначалу мы действительно просто дружили, но с каждым новым днем я понимал, что дело здесь уже не только в дружбе. Набраться храбрости удалось только к выпускному балу, и это для меня было подвигом. Мы не спеша прошлись по тихим улочкам города прямиком к ее дому. Остановились возле крыльца, перекинулись парой фраз, вроде «Пока-пока и доброй ночи», и тут я потянулся, чтобы ее поцеловать, а в ответ она отстранилась и удивленно посмотрела на меня.

По левую руку от мистера Розена вспыхнул еще один прожектор, в свете которого стояли Дэвид и Линда.

– Ты чего? – испуганно спросила девушка.

– Я, – Дэвид тотчас запнулся, – я думал. То есть я хотел. Нет, не так. Ты мне очень нравишься.

– Дэвид, ты мне тоже нравишься, но мы ведь друзья.

– А разве не может быть чего-то больше?

– И она убежала, – сказал мистер Розен в ту секунду, когда Линда, не произнеся больше ни слова, взбежала вверх по ступенькам и исчезла за входной дверью. – Я чувствовал себя уничтоженным, ненужным. Мне хотелось забыть то, что я сделал, словно в этом было нечто постыдное. Но ведь на самом деле это не так. Я просто проявил свои чувства и не получил того, чего ожидал. Линда тоже не виновата, ведь она не обязана была меня любить. А убежала она, потому что испугалась и не знала, как правильно реагировать. В тот самый вечер пришел конец нашей дружбе. Глупо, да? Мы оба боялись встретиться, так как нам было стыдно. Мне за чувства, а ей за реакцию. И так постепенно отвыкли от того, что когда-то были друзьями, и стали всего лишь знакомыми Дэвидом и Линдой, которые осенью поступили в разные университеты и уехали из родного города. Именно это я и не хотел вспоминать.

– Дэвид, – голос Леонарда прозвучал совсем рядом.

Мистер Розен вновь стоял в кафе «Приют Джона Данна». За окном было темно, но то и дело появлялись прохожие в свете фонарных столбов, а от тварей и Великана не осталось и следа. Стекла и посуда на удивление оказались целы и невредимы, словно ничего вовсе и не происходило. Леонард спрятал ружье и вернулся за барную стойку, чтобы до блеска натереть ее гладкую поверхность.

– К сожалению, я вспомнил кое-что еще. Когда мы сейчас прощались у ее дома, – продолжил Дэвид, – она сказала, что боится и не хочет вспоминать причину, по которой оказалась в Толимане, а дело в том, что я ее знаю, так как спустя годы после нашего последнего разговора интересовался тем, как сложилась ее жизнь. У меня даже были мысли навестить ее, чтобы поддержать, но я так и не нашел в себе смелости.

– И что же за причина?

– Главное состоит не в этом, а в том, что я ее знаю, хотя и не должен. И ради уважения к Линде мне нужно ее забыть, ведь она мне сказала: «Я хочу, чтобы эта история так и не была рассказана». Это ее право и выбор.

– И ты видишь, в чем между вами разница? – Леонард перекинул полотенце через плечо и, облокотившись на стойку, посмотрел на Дэвида, слегка прищурив глаза.

– Ты говоришь, как учитель на зачете, который пытается узнать очевидный для него ответ на вопрос.

– Не совсем, – в ответ он лишь покачал головой.

– Да, знаю. У нас с Линдой противоположные цели пребывания в Толимане: она здесь для того, чтобы забыть, а я для того, чтобы вспомнить. Именно поэтому ее тайна и останется только со мной.

– Ты делаешь успехи, – признался Леонард. – Небольшие, но все же.

– Ты ведь знаешь обо мне очень многое, не так ли?

– Знаю, – в этот раз он кивнул.

– Но ничего не скажешь?

– Это твой путь, Дэвид, и ты должен увидеть все собственными глазами.

– Кажется, нечто подобное я слышал от Профессора. Хорошо, допустим. Тогда сейчас мне следует поблагодарить тебя за помощь и отправиться спать, не задавая больше никаких вопросов.

– Да. Завтра у тебя очень важный день.

– Я знаю, – сказал Дэвид и не солгал.

Крепко пожав друг другу руки, они расстались, и мистер Розен покинул «Приют Джона Данна», нырнув в прохладные улицы города. Очутившись среди привычного окружения, он почувствовал облегчение, подобное тому, которое случается, когда человек выходит из душного замкнутого пространства, где провел несколько часов, на свежий воздух. В его голове, будто пчелы, роились вопросы, на которые ему отчаянно хотелось получить ответы, а не только довольствоваться собственными догадками. Почему кафе оказалось посреди города, когда до этого оно было за его пределами? Кто эти безликие твари, что следуют за Великаном? Почему Леонард назвал его частью Дэвида Розена? Какое самое главное воспоминание сокрыто под общим ворохом того, что ему не хотелось вспоминать? Эти и многие другие вопросы на протяжении всей дороги до гостиницы не давали ему покоя. Но сейчас среди них был один, который интересовал его гораздо сильнее: кто такой Леонард на самом деле? Ведь, если верить ему, то каждый человек, повстречавшийся Дэвиду, сыграл ту или иную роль в его жизни. «Почти каждый», – сказал Леонард, и нельзя забывать о столь незначительной, на первый взгляд, оговорке. Но Дэвид был уверен, что владелец «Приюта Джона Данна» не входил в число случайных прохожих, а занимал особое место во всей истории. Так ему подсказывала интуиция, но, к сожалению, он никак не мог найти подтверждений внутри воспоминаний. Даже Мэгги из ресторана перестала быть загадкой: она училась вместе с Дэвидом и какое-то время очень близко дружила с Линдой, что в свою очередь стало причиной легкой ревности молодого человека, которому хотелось, чтобы все внимание уделялось ему.

– Кто же ты? – Дэвид остановился возле парадного входа в гостиницу и, глядя под ноги, вслух задал вопрос.

– Я? – удивился паренек лет двадцати, сидевший на скамейке. – Лесли, а что?

Этот странный тип, столь неожиданно отреагировавший на вопрос Дэвида, выглядел поистине несуразно. Широкие черные брюки в тонкую бежевую полоску заканчивались на пару сантиметром выше натянутых по максимуму белых носков, которые в свою очередь вместе со ступней прятались в черно-белом лакированном ботинке. Белая накрахмаленная рубашка ничуть не уступала в ширине брюкам, поддерживаемым красными подтяжками. В правой руке Лесли держал соломенную шляпу, носившую странное название канотье, и, конечно, по ее периметру красовалась широкая лента, точь-в-точь совпадавшая с цветом подтяжек. В общем, выглядел Лесли так, как будто явился прямиком с ярмарки годов так шестидесятых.

– Простите. Я говорил сам с собой.

– А вы не Роджер? – Лесли с необычайной грацией поднялся с насиженного места и, расправляя плечи, вытянулся по струнке.

– Роджер? Какой Роджер?

– Значит не он, – поникнув головой, огорчился паренек. – Понимаете, я очень давно жду здесь человека по имени Роджер. Он… Ну… Кхм… Мне очень нужен, но его все нет и нет.

– Насколько давно? – поинтересовался Дэвид и спрятал руки в карманы куртки, поскольку почувствовал, как начинает замерзать.

– Я побывал во множествах вариаций данного места, в разных плоскостях и измерениях, но пока его так и не нашел, – закончив свое пространное объяснение, Лесли накинул на голову шляпу и внимательно осмотрел Дэвида. – А вы ведь тоже один из блуждающих?

– Каких?

– Ой! – воскликнул собеседник и прикрыл ладонью открытый от удивления рот. – Какой же я глупец!

– Почему?

Едва Дэвид сделал шаг в сторону нового знакомого, как тот тут же растворился в воздухе, чем подтвердил еще одну догадку, случайно пробравшуюся в разум мистера Розена: кроме него в Толимане находились и другие люди, занятые поисками чего-то особо важного и сокровенного для них. Лесли даже дал им странное имя – Блуждающие. Сколько здесь может быть людей? Сколько угодно. А благодаря огромному числу измерений, граничащих друг с другом, шансы повстречать кого-то из них весьма малы. Кто эти странники и откуда пришли? Да откуда угодно! Возможно, даже не из нашего мира или времени. Человек, назвавшийся именем Лесли, по меркам Дэвида Розена и выглядел, и разговаривал довольно странно, хотя в тех местах, откуда он прибыл, все могли выглядеть подобно ему.

Дэвид бросил прощальный взгляд на пустое пространство, где совсем недавно стоял его новый знакомый, и направился в гостиницу, чтобы позволить себе выпить кружку пива в баре, а затем вернуться в номер и погрузиться в крепкий и здоровый сон.

Пусть тайна Леонарда на сегодня останется нераскрытой, но рано или поздно занавес падет, и все станет до невозможности очевидным.

Гостиничный холл встретил мистера Розена тяжелым густым полумраком. Делая вдох и позволяя воздуху проникнуть в легкие, Дэвид чувствовал неприятный привкус на кончике языка, почему-то напомнивший о мазуте. Кругом не было ни души, и даже стойка администратора, освещаемая слабой настольной лампой, скучала в полном одиночестве. Тишину разбавляло громкое тиканье часов, которые показывали гораздо более поздний час, чем ожидал Дэвид. Двадцать три часа и сорок пять минут.

В этой ночной пустоте было что-то до боли неприятное. Замкнутый кусочек мира, лишенный человеческого общества, зато целиком и полностью построенный руками людей, коих, возможно, и в живых уже нет. Отражение чьих-то идей, плоды чьих-то трудов. Если человек не интроверт или социофоб, то среди подобных себе он чувствует определенную степень спокойствия и понимает, что не так уж и одинок на планете Земля. Какую бы неприязнь мы ни испытывали к людям, но они все равно нам нужны, чтобы помнить о том, кто мы есть на самом деле.

Сейчас холл производил впечатление навсегда покинутого умирающего пространства, куда после Дэвида Розена не ступит нога человека.

Ему отчаянно захотелось убраться отсюда, как можно скорее забежать в номер, заткнуть тряпками и полотенцами все щели вокруг двери, хоть как-то связывающие между собой коридор и комнату, включить повсюду свет и завалиться на кровать, прижав к груди своего кота. Но вместо того, чтобы ускориться, Дэвид не спеша шел через холл, прислушиваясь к каждому шороху, словно в любой момент на него мог кто-то наброситься. Внимание привлекла слабая вспышка света, возникшая где-то по левую руку. От неожиданности Дэвид дернулся и принялся искать глазами причину своего испуга. Взгляд остановился на одной из фотографий на стене – это было изображение старой часовни в поле. Пусть местные жители и следили за ее состоянием, но все равно за годы своего существования это небольшое строение порядком одряхлело и покосилось. Как и в случаях с людьми, свежие слои краски не могут скрыть проблемы, разъедающей дом изнутри. Видя освещаемую ярким солнцем, гладкую белую стену, возле которой посажены красивые садовые цветы, ты и не догадываешься о том, что есть и обратная сторона, где скрываются сгнившие доски, покрытые толстым слоем плесени.

Удивительным оказался тот факт, что это была уже не просто фотография, ведь на первом этаже часовни горел самый настоящий свет, чьи лучи, вырываясь за пределы изображения, рассеивались в насыщенной тьме гостиничного холла.

Мистер Розен понимал, что часовня не случайно привлекла его внимание, и потому, стоя вплотную к фотографии, он всеми силами пытался выудить слово, крутившееся у него на языке. Оно, подобно червю, прогрызло ходы внутри разума и засело где-то в самой его глубине. Часовня не имела никакого отношения к воспоминаниям Дэвида, в чем он был абсолютно уверен, но она… Она… Что же она символизировала?

Побег. Догадка пришла на ум неожиданно и отражала в себе совершенно точный ответ. У него есть шанс сбежать из Толимана, и тогда все закончится. Не будет больше ни воспоминаний, ни Великана, не изменяющихся пространств. Ему всего-то нужно сесть в свой фольксваген и преодолеть десяток километров, а там…

– Нет, – отрицательно качая головой, сказал вслух Дэвид.

Когда всю жизнь бежишь от самого себя, то со временем начинаешь забывать даже собственное имя, ведь в памяти не остается почти ничего, что оказало значительное влияние на формирование твоей личности. И вот наконец настал тот момент, когда Дэвид Розен признался самому себе, что важно прекратить бегство и взглянуть своим демонам в лицо. Не утонуть в их объятьях, а дать им самый настоящий бой, чтобы попытаться выйти из него победителем, который признает сделанные ошибки и осознает пережитые неудачи.

Кто в действительности помог Дэвиду совершить несколько шагов от отрицания к знанию, а затем и осознанию того, что долгие годы скрывалось за сценой театра, на котором он разыгрывал свою жизнь? Был ли это Леонард, или Линда, а возможно, Профессор или же его лучший друг Льюис? Каждый из них дал Дэвиду ту степень поддержки, в которой он нуждался, но никто не позволил себе принять окончательное решение за него.

– Мистер Розен? – Дэвид повернулся на голос, исходивший от стойки администратора, и увидел молодого человека лет двадцати, держащего в руках телефонную трубку. – Простите, вы ведь Дэвид Розен?

– Да, – в горле запершило, и потому ему пришлось откашляться и заново сказать, – да. А что такое?

– Вас к телефону.

– Меня? – переспросил Дэвид, удивленно приподняв брови.

– Да. Попросили позвать Дэвида Розена и сказали, что он должен быть сейчас в холле.

– Но…

Только сейчас Дэвид осознал, что в холле горит свет, слышны голоса людей, на удивление заполнивших собой в столь поздний час свободные столики, а от прежней картины не осталось и следа. Он взглянул на фотографию лишь для того, чтобы убедиться в ее холодной безжизненности. Из колонок над головой звучал уже знакомый джаз.

– Мистер Розен, вы ответите?

– Конечно.

Он сделал несколько шагов к стойке и перехватил телефонную трубку из рук молодого администратора.

– Алло.

– Мистер Розен, – после его имени послышался треск и шипение.

– Алло. Кто это?

– Мистер Розен, вы меня слышите? – женский голос казался ему очень знакомым.

– Да-да, слышу. Кто говорит?

– Шелли, – едва различил он сквозь нарастающие помехи.

– Какая Шелли?

Писк из трубки едва не оглушил Дэвида, и он, сморщившись, отстранил ее от уха.

– Простите, – обращаясь к администратору, сказал Дэвид, – а в начале звонка были такие же помехи? Что-то со связью?

– Со связью? – юноша не понимающе забрал телефонную трубку и поднес ее к своему уху. – Алло? Да, я вас слышу. А вы меня? Хорошо, – администратор посмотрел на постояльца гостиницы и пожал плечами. – Никаких помех, сэр. Попробуйте снова.

Трубка в очередной раз перешла из рук в руки.

– Алло?

– Мист… …озен, – Дэвид почувствовал себя идиотом, ведь в отличие от администратора отчетливо слышал писк и скрежетание на другом конце провода, которые пожирали целые куски слов, – надеюсь, вы …аете, что …лаете, но я не …гу вас …рос… и постараюсь по….сть к вам.

– Кто говорит?

– Шелли.

– Я вас не понимаю! – Дэвид прокричал фразу так громко, что все присутствующие в холле разом обернулись на него.

– Може… …ыть, я то… смогу видеть сны, – связь оборвалась, так и не дав никаких ответов.

Дэвид повесил трубку на телефонный аппарат и, не сводя с него глаз, отодвинул от себя.

– Опять помехи, сэр?

– Да.

– Я распоряжусь, чтобы линию и телефон проверили утром. Простите за неудобства.

– Ничего страшного, – Дэвид даже не смотрел на своего собеседника, а вместо этого бурил взглядом бежевый телефон, – а она вам не сказала ничего конкретного?

– Нет, к сожалению. Вы не знаете, кто это был? Если снова позвонят, я обязательно узнаю имя и номер телефона, чтобы вы могли связаться.

– Большое спасибо, – из переднего кармана мистер Розен достал банкноту в пять долларов и положил перед парнем.

– Не стоит, сэр, – в первое мгновение парень дернулся за деньги, но затем тут же себя остановил.

– Брось, это моя благодарность за твою работу.

– Спасибо, сэр. Вам что-нибудь еще нужно?

– Крепкий сон без снов и пробуждений, – на исходе прожитого дня и перед наступлением нового, когда предстояло всецело изменить свое отношение к происходящим событиям, Дэвиду хотелось отключиться от окружающего мира, чтобы, подобно севшему аккумулятору мобильного телефона, зарядиться до ста процентов без лишних звонков, сообщений и ненужных уведомлений.

– Повесьте табличку на дверь, и вас не потревожат.

– От снов твоя табличка тоже защитит? – Дэвид ухмыльнулся и задумчиво почесал затылок.

– Боюсь, нет, но, если нужно, я могу дать вам снотворное, – администратор не ожидал подобного вопроса, но достаточно быстро придумал, что ответить.

– Нет, спасибо. Я и так вырублюсь, едва лягу. Доброй ночи.

На том разговор и был закончен. Дэвид покинул холл, чтобы нырнуть в прохладную кабину лифта, которая, преодолевая земную гравитацию, доставила его на нужный этаж. В коридоре не оказалось ни единой души, если, конечно, не считать душой звенящую тишину, что расползлась по всему пространству. Два оборота ключа в замке, и дверь оказалась открытой.

– Льюис, ты здесь?

– Мяу! – донесся его голос из комнаты.

– Ну да. Где же тебе еще быть. Дурацкий вопрос.

С уставших ног резким движением Дэвид сбросил ботинки, и они полетели в разные стороны. Их примеру последовала и куртка, которая, ударившись о стену, упала на пол, чтобы пролежать там до самого утра.

Вытянувшись на спине, Льюис лежал посередине кровати и довольно мурчал.

– Тяжеленький был вечерок. Мне тебя не хватало.

– Мяу, – даже в такой странной позе кот умудрялся отвечать хозяину.

– Ты, небось, знал, что меня ждет что-то подобное? Да?

Кот не ответил, а лишь вильнул хвостом из стороны в сторону.

– Конечно, знал, – Дэвид аккуратно лег рядом, стараясь не потревожить своего пушистого друга. – Знал и поэтому остался. Хотел, чтобы я сполна все прочувствовал. И знаешь, что я тебе скажу?

Дэвид повернул голову к Льюису, который сделал то же самое.

– Спасибо. Если бы не ты… Кому я это говорю? Ты и так все знаешь.

– Мяу, – подтвердил кот.

– Только, если можно, впредь не бросай меня. Ладно?

Кот, ничего не ответив, медленно закрыл глаза и громко замурчал. Звук его мурчания для Дэвида стал идеальным способом, чтобы заснуть через несколько секунд.