Благие намерения: Спавшая пелена

Глава VI

Сначала на лице девушки появилось удивление. Недоумевающе посмотрев на здание напротив, она пожала плечами.

— Разве этот дом должен быть мне знаком?

Вздохнув, я кивнул.

— Должен. Ты даже была внутри. В одной из его квартир.

Она снова взглянула на постройку и слегка нахмурилась. Потом на её лице появилась странная болезненная гримаса. Спустя ещё пару секунд девушка тихо проговорила:

— Я действительно помню, что заходила вон в тот подъезд. Но никак не могу понять, зачем?

Договорив, повернула ко мне голову и вопросительно вздёрнула брови.

Я же, после короткой паузы, мягко ответил:

— Здесь жил наш общий знакомый. Томас Штайнер. Помнишь его?

Лицо Люсии снова исказилось гримасой. А потом на нём отобразилось самое настоящее изумление.

— Постой… Мы же совсем недавно о нём говорили. И о Бреннере. Я ведь ещё не нашла записей об их выходе на работу, что показалось странным. А потом…

Девушка замолчала, погрузившись в свои мысли. Судя по всему, пыталась понять, как могла забыть нашу беседу и все сопутствующие ей открытия. Через несколько мгновений вышла из ступора, и на меня уставилась пара охваченных паникой глаз.

— Как такое может быть? Почему я забыла тот разговор? Даже сейчас, когда пытаюсь вспомнить их лица, всё как в тумане. Покрыто дымкой, что скрывает почти все воспоминания. Что со мной, Алекс?

То, что сейчас происходило, безусловно, было рискованно. Но мне требовался союзник. Хотя бы один. Человек, с которым можно будет всё обсудить. Не говоря уже о потенциальной поддержке. К тому же, при мысли о том, что Люсия продолжит жить в иллюзорном мире, реагируя на кодовые фразы, как хорошо тренированная собачка, внутри сразу же начинала бурлить злость.

Я не знал, чем закончится вся эта эпопея. Возможно, мы сможем что-то придумать. Может быть, нет. И, если уж совсем честно, вероятность того, что нас рано или поздно раскроют, была куда выше шансов на успех. Тем не менее, я был полностью уверен в одном: сам я предпочёл бы полную правду, пусть даже с риском для жизни. Это в любом случае лучше подобного существования.

— Долгая история. И я её расскажу. Обязательно. Но, думаю, лучше будет побеседовать в ином месте.

Люсия глубоко втянула воздух. Огляделась по сторонам. Снова обратила свой взгляд на здание.

— Штайнер… Что они с ним сделали? И кто теперь живёт в его квартире?

Прежде чем я начал отвечать, девушка внезапно устремилась вперёд. Настолько быстро и неожиданно, что я не успел её вовремя остановить. Бросившись следом, почти догнал её около дверей подъезда, но чуть-чуть не успел. Люсия скользнула внутрь.

Окончательно я настиг её только на лестничной площадке. Уже после того, как она постучала в дверь, за которой располагалась бывшая квартира Штайнера. Остановившись рядом, я хотел сказать, что нам лучше уйти, и в целом эта затея выглядит опасной. Но сделать этого не успел.

Лязгнул замок, и дверь начала медленно открываться. Спустя пару мгновений нашим взглядам предстал коротко стриженный мужчина в домашних штанах и футболке. Точно таких же, как у меня дома. Посмотрев на нас, поинтересовался.

— Вам нужна помощь?

Мы молчали. Мужчина же, всё с той же приклеенной улыбкой, которая уже начинала раздражать, оглядел нас с Люсией. Девушка, чьи руки начало слегка потрясывать, всхлипнула. Взгляд нового владельца квартиры сразу же устремился на неё.

— Что-то случилось?

Вместо ответа, Люсия всхлипнула ещё раз. А я поспешил вмешаться:

— Боюсь, мы просто перепутали квартиры. Извините за беспокойство, мы уже уходим.

Взяв девушку под локоть, я увлёк её за собой, направляясь к выходу из подъезда. К счастью, Люсия не сопротивлялась. Да и в целом, выглядела она сейчас весьма растерянной.

Когда мы наконец оказались на улице, девушка покосилась в мою сторону.

— Что происходит? Откуда ты всё это знаешь? Как…

Её голос прерывался, губы слегка подрагивали, а глаза блестели. В психологии я разбирался слабо, но было очевидно, что Люсия находится на грани нервного срыва. Поэтому я попытался перенести разговор в более спокойное место:

— Думаю, лучше поговорить у меня дома. На улице мы привлекаем слишком много внимания.

Сказанное было чистой правдой. За то время, что мы стояли около подъезда, мимо проехали двое велосипедистов, чьи обращённые на нас взгляды были более чем удивлёнными. Возможно, их насторожило выражение лица Люсии, а может быть, удивились тому, что я держу её под руку.

Последняя мысль снова всколыхнула смутное беспокойство где-то в глубинах разума. А рядом заговорила Люсия:

— Лучше тогда у меня дома. Я живу ближе.

Раньше я у неё не бывал, но причин лгать у девушки не было. Поэтому я согласился. Мы вернулись к велосипедам, и Люсия поменялась со мной местами, задавая направление движения нашей маленькой колонны. Ехать же действительно оказалось недалеко — дорога заняла меньше десятка минут.

Зайдя в прихожую, я вдруг понял, что планировка квартиры полностью идентична. Налево — выход в кухню, прямо — спальня, а дверь справа вела в санузел и душевую. После этого мой взгляд зацепился за ещё одно сходство. На комоде в прихожей, что был точной копией моего, стояла пустая картонная рамка.

Проследив за направлением моего взгляда, Люсия тоже посмотрела на картонную конструкцию. Удивлённо моргнула. Ещё раз. Потом отвернулась в сторону.

— Рассказывай. У меня сейчас такой шок, что даже рамка с фотографией родителей кажется пустой.

Секунду помолчав, я решил, что не стоит сразу добавлять новый удар по её сознанию. Вместо этого кивнул в сторону выхода на кухню.

— Идём. Тебе, наверное, лучше присесть.

Люсия шагнула в направлении кухни, но вдруг остановилась. Обернувшись, смерила меня странным взглядом. Таким, какого я у неё раньше не видел. Затем неожиданно указала рукой на проход, ведущий в спальню.

— Там будет удобнее. Стул всего один, а на кровати мы поместимся вдвоём.

Какая-то часть моего разума немедленно встрепенулась, решив, что это откровённый намёк. Но, стоило напомнить самому себе о текущих обстоятельствах, как лишние мысли сразу отступили на второй план.

Оказавшись в спальне, Люсия с ногами забралась на постели. Я же осторожно сел на край кровати и начал рассказывать. Изложил всё — от инцидента на хлебозаводе до диалога с новым техником и моих изысканий во внутренней сети Полиса № 16.

Единственное, что я поменял в хронологии, — момент с фотографией. Полностью умолчать о нём показалось неправильным. Поставив себя на её место, я бы хотел, чтобы мне рассказали всё. Тем не менее, вываливать подобную информацию в самом начале тоже было бы неверно. Так что этот блок я оставил на финал.

Выражение лица Люсии менялось на протяжении всего моего рассказа. Порой казалось, что она вот-вот закричит или забьётся в истерике. Но девушка стойко продержалась до самого конца. До того самого момента, когда я упомянул снимок.

Тогда она вскочила со своего места и порывисто бросилась в прихожую. Шагнув следом, я обнаружил её, стоящую с пустой рамкой в руках. Она обернулась ко мне, и в её взгляде читались гнев и растерянность.

— Тут были мои родители! Единственное фото, которые мне отдали в детском доме! И что? Это тоже было ложью? Как такое вообще возможно? Зачем? Ради чего так калечить людей?

Про детский дом я ничего не говорил. Хотя и предполагал, что, раз у нас одинаковые пустые рамки, то истории их появления тоже могут оказаться схожими. А о том, что на самом деле произошло с нашими родителями, я сейчас старался вовсе не думать.

— Я не знаю, кто это делает и зачем. Самое рациональное предположение — стратегию реализует правление «Гелиоса». Но, где здесь логика, я пока понять не могу.

Люсия швырнула рамку на поверхность комода. Развернувшись, впилась в меня взглядом. Если раньше её глаза просто блестели, то сейчас они были попросту полны слёз.

— Это неправильно. Так нельзя. Никто не может вот так обращаться с людьми. Даже «Гелиос», как бы они ни хотели спасти человечество. Что это за спасение такое, если мы все превратимся в рабов?

Буквально на миг замолчав, продолжила:

— Я ведь ничего из этого даже не замечала. Хотя всё было перед глазами. Я же оператор, в конце концов. Вижу весь город. Все объекты. Но не разглядела простейшие вещи, которые были всё это время прямо под носом.

Девушка говорила всё громче и громче. Я сделал шаг ближе и напомнил осторожно:

— Думаю, будет лучше, чтобы нас не слышали соседи.

Люсия горько усмехнулась:

— Почти весь дом работает в кондитерском цехе. После работы им положено по одному бесплатному десерту и два стакана чая. Плюс два подхода по пять минут в массажных креслах. Раньше, чем через час, в квартирах никто не появится.

Кондитерский цех я помнил. Рабочих там было не так много, но, пожалуй, их вполне хватило бы, чтобы заполнить целый дом. Да и девушка говорила вполне уверенно.

Люсия бросила быстрый взгляд на рамку и продолжила, снизив громкость голоса:

— Они отняли у меня всю жизнь. Не только у меня. У всех нас. Превратили в роботов, которым запрещено жить. Штайнер это как будто чувствовал. Он ведь даже пытался пробиться. Помнишь тот стул с инициалами? А ещё мы с тобой… Ведь не зря же мы…

Я вопросительно приподнял брови и не удержался от уточнения:

— О чём ты?

Люсия на мгновение опустила взгляд и, как мне показалось, слегка покраснела. Затем снова посмотрела на меня — дерзко, решительно, с вызовом.

— А ты подумай. Мы же единственные, кто обедал вместе.

Сначала я хотел машинально возразить, напомнив, что в столовой полно небольших групп из двух-трёх человек, сидящих за одними столами. Но потом до меня дошло, что именно она имеет в виду. Девушка была права — других разнополых пар за столами нашего департамента я действительно не видел. Только мы с Люсией, и то не каждый день.

— Хочешь сказать, мы тоже пытались неосознанно бороться?

К моему удивлению, Люсия посмотрела на меня, как на идиота. Даже чуть улыбнулась, несмотря на то, что в её глазах всё ещё блестели слёзы.

— Это значит, что… Во-первых, ты немного тормозишь. Как коммуникатор со старым софтом. А во-вторых, это означает, что мы друг другу нравимся. Возможно, очень нравимся.

Последние слова она буквально прошептала. Затем стремительно шагнула вперёд, толкнув меня руками в грудь и прижала к стене. Не сказать, что я был против такого развития событий. Тем не менее, выглядеть человеком, воспользовавшимся ситуацией и её состоянием, мне совсем не хотелось. Поэтому я решил немного прояснить её мотивы:

— Ты делаешь это, потому что…

Договорить мне она не дала. Поднявшись на цыпочки, приблизила своё лицо к моему и тихо прошептала:

— Я делаю это, потому что хочу. Очень хочу. И боюсь, что завтра утром это желание исчезнет.

Озвучив последние слова, Люсия впилась в мои губы поцелуем. А спустя десяток секунд мы оказались в постели, принявшись неловко избавляться от одежды. Чуть позже мои пальцы коснулись обнажённой женской кожи, принявшись активно исследовать её тело. Впрочем, она сама вовсю участвовала в процессе, с удовольствием направляя мои движения.

Через какое-то время девушка превратилась в штурмана совсем иной части мужского тела. А потом я понял, что очень рад отсутствию её соседей. Потому как, несмотря на все наши старания, удержать рвущиеся наружу стоны было попросту невозможно.

Я даже не предполагал, что близость между мужчиной и женщиной может доставить настолько зашкаливающее удовольствие. Кажется, в момент завершения у меня буквально помутилось сознание. Уровень наслаждения оказался настолько запредельным, что в себя я пришёл только после того, как рухнул на постель рядом с тяжело дышащей Люсией. Сама она перевернулась набок и с довольным видом улыбнулась. Но, спустя мгновение, неожиданно потянулась пальцами вниз, после чего быстро поднялась и устремилась в ванную.

Пару секунд я недоумённо смотрел ей вслед. Потом в голове всплыли определённые физиологические детали, которые полностью объясняли её поведение. А сразу за этим пришло понимание ещё одного факта, который, как ни странно, вызвал во мне куда больше внутренней агрессии, чем всё остальное.

Его суть была проста: помимо прочего, нас лишили эмоциональных привязанностей к противоположному полу, а вместе с ними и плотских желаний. Тех самых, которые, как я только что выяснил, способны доставить обоим участникам потрясающее наслаждение.

Что самое интересное, я прекрасно знал значение слова «любовь» и разбирался в устройстве людей обоих полов. Какая-то общая информация об этом присутствовала в моей памяти. Из-за чего в голове моментально возник вопрос о девственности. Ещё пятнадцать минут назад я об этом даже не задумывался. Теперь же, факт отсутствия одной из частей женского организма вызывал лёгкое непонимание.

Зацикливаться я на этом сейчас не стал. Вместо этого разум пытался объять масштаб проблемы. Люсия была права — я ни разу не видел разнополых пар среди своих коллег по департаменту. Более того, в северной части Полиса № 16, где мы выполняли большую часть заявок, в целом почти не было парочек.

Собственно, именно к этой мысли пытался подобраться мой разум на протяжении всего сегодняшнего вечера. Осознанию того, что, помимо всего прочего, имеет место тотальный запрет на интимные отношения.

В душевой шумела вода, а я пытался понять логику неизвестных организаторов всей этой схемы. Визуальные иллюзии, экономия на еде — всё это можно было как-то объяснить. Пусть с натяжкой, с громадными допущениями, но какие-то версии составить было возможно.

Но почему Гелиос отказывается от будущих граждан? Каждый рождённый в стенах полиса ребёнок — это будущий работник. Полностью лояльный корпорации и готовый на неё трудиться. У него просто не будет выбора. Если добавить к этому резко сократившуюся популяцию человечества, которая после катастрофы так и не вернулась к прежней численности, становилось ясно, что люди — стратегический ресурс.

Так почему правление Гелиоса настолько жёстко ограничивает личные контакты между своими гражданами?

В голову пришла ещё одна мысль. О том, что подобные контакты ограничены далеко не для всех. Даже здесь, в северной части города, я встречал пары, что прогуливались, держась за руки. Очень редко, но тем не менее. Пару раз даже видел как люди целовались. Но при этом у меня не проскользнуло даже мысли, что я тоже могу быть с женщиной.

Выходит, какой-то части жителей Полиса № 16 разрешено жить полноценной жизнью? Они могут быть настоящими людьми, а все остальные обречены на существование рабов? Или того хуже — бессловесных, послушных животных в ошейниках?

Технически всё выглядело именно так, но я никак не мог понять мотивацию. Не укладывалось в голове, что насквозь рациональное и помешанное на эффективности руководство «Гелиоса» пошло на такой шаг без целого набора веских оснований.

При этом, придумать подходящий резон мне никак не удавалось. У всех нас есть какие-то скрытые дефекты? Мы носители гена преступника? Наследственные болезни? В чём может быть проблема?

Прерывая мой поток мыслей, в дверном проёме появилась Люсия. Обнажённая, с растрёпанными волосами и довольным выражением глаз. Увидев её, я вдруг понял две вещи.

Первое — нас действительно неимоверно тянуло друг к другу. Настолько, что это пробилось даже сквозь все наложенные ограничения. Теперь, пережив настоящий шквал эмоциональных и физических ощущений, я абсолютно отчётливо понял: от подобного отказаться попросту не получится. А значит, я сделаю всё, чтобы обрести настоящую и полную свободу.

Вторая пришедшая в голову мысль оказалась более практического характера. Я неожиданно понял, как мы можем получить доступ к истинной картине происходящего.