Благие намерения: Спавшая пелена

Глава XI

Сейчас в моей голове царил настоящий хаос. Всё перемешалось: старые воспоминания и мысли о Люсии столкнулись с новой информацией, внезапно обрушившейся на мой измученный мозг. Если сначала я пытался с этим как-то бороться, то в какой-то момент силы кончились. Точнее, я просто не справился. Нахлынувшие образы заполонили весь разум, перемешиваясь с тем, что я знал ранее. Казалось, добрались до каждого уголка моей памяти, буквально впитываясь в невесомые ткани сознания.

На какое-то время я практически перестал себя осознавать, потерявшись в этой нескончаемой груде данных. Автоматически переключался от одного сегмента к другому, всё больше теряя контакт с реальностью. Вот перед глазами всплыла схема тактики боя в городских условиях, которая внезапно сменялась устройством автомата «Викинг». Следом в моё сознание ворвался блок правил пунктуации немецкого языка. А потом возникла схема стандартного бронирования тяжёлого пехотинца, вместе со всеми его потенциальными уязвимостями.

За одну секунду таких сегментов информации могло быть сразу несколько. Из-за этого мозг закономерно заклинило — он не справлялся с таким объёмом данных.

Наконец, процесс начал подходить к концу. Теперь мой разум больше не захлёстывал поток из цифр и слов. Данные начали медленно оседать в памяти, закрепляясь там и занимая своё место. Я же получил возможность выдохнуть и попытаться понять, что именно сейчас произошло.

С точки зрения смысловой нагрузки всё было очевидно: в меня каким-то образом закачали огромное количество новой информации, разделённой на два больших блока — «армейский» и «языковой». Первый содержал информацию об обращении с оружием, тактике боя, работе с техникой и множестве более мелких направлений. Что касается второго, теперь я знал три новых языка — немецкий, английский и французский.

Чёрный юмор ситуации заключался в том, что отныне я мог на них разговаривать, но не представлял, откуда они вообще взялись и на какой территории планеты использовались. Как назывались страны, где эти языки зародились? Ведь именно так это должно работать, насколько я понимал. Языки обычно формировались и развивались на какой-то ограниченной территории. Это знание пришло вместе со вторым пакетом. Но вот никаких деталей к нему не прилагалось. А жаль. Я бы не отказался узнать чуть больше о мире за пределами Полиса № 16. Пусть даже речь шла бы об золотой эпохе, до Катастрофы.

Ещё одно открытие — язык, на котором мы всё это время разговаривали, являлся модернизированной версией «эсперанто». О его истоках в пакете данных тоже не было ни слова. Но он отличался от всех остальных даже форматом названия. Хотя, по структуре во многом на них походил.

Вытянувшись на узкой койке, я попробовал расслабиться. Жутко болели изодранные в кровь и затёкшие конечности. Голова же напоминала сплошной комок боли. Казалось, ткни в неё пальцем — лопнет в ту же секунду. Да и позвоночник продолжал полыхать пламенем. Особенно в том месте, куда, по словам садиста в белом халате, имплантировали чип контроля.

Именно поэтому сейчас я с трудом мог размышлять о действительно важных вещах. Всё, что оставалось — перебирать информацию из двух поступивших пакетов и раздумывать над абстрактными вопросами, пытаясь отвлечься и успокоить бурю в мозгу. Снизить его «температуру» до приемлемого уровня.

Когда мне показалось, что процесс начал идти в нужном направлении, дверь снова открылась. В этот раз внутрь зашли сразу двое: тот самый «поросёнок» в белом халате и парень лет двадцати пяти, облачённый в военную форму с нашивками капрала. Благодаря первому информационному пакету, теперь я мог определить его звание.

Первый расковал мои руки с ногами, судя по скорости, выполняя эту процедуру далеко не в первый раз. А военный смерил презрительным взглядом.

— Меня ради этого сюда послали? Могли бы просто дать ему приказ — дошёл бы сам. Зачем тратить моё время и этанол ради единственного, бесполезного, куска мяса?

Разминая руки, я покосился на него. Желание вскочить и применить на практике пару приёмов рукопашного боя, которые теперь засели в моей подкорке, возникло немедленно. Но стоило всерьёз об этом задуматься и неосознанно податься вперёд, как в голове вспыхнула острая боль.

Рядом рассмеялся тот самый ублюдок в белом халате.

— Почему сразу бесполезный? Ты посмотри, он бы на тебя уже кинулся, если бы мог. Пока ещё не понимает, насколько глубоко вляпался. Спорим, всё ещё тешит себя надеждой выбраться? Наверное, мечтает вернуться и перерезать глотки каждому второму из наших. Идиот.

Капрал коротко хохотнул.

— Это ненадолго. Пара дней в казарме, первый боевой выход — и всё. Будет думать только о том, как получить пайку да поспать. Выхода у них всё равно нет.

На мгновение замолчав, продолжил:

— Знаешь, что самое смешное, Патрик? Они ведь все знают, что сдохнут. И не когда-то там, в будущем, а совсем скоро. Некоторым осталось по три-четыре месяца, не больше. А за жизнь всё равно цепляются. Упорные сукины дети. Пусть и искусственные.

В этот раз я благополучно сдержал порыв кинуться на военного. Всё равно бы ничего не вышло. Сейчас же, я хотя бы получал информацию. Пусть не совсем понятной ценности, но других источников сейчас не было.

Диалог они затягивать не стали — попрощались сразу же после этих фраз. Снова окинув меня взглядом, военный приказал следовать за ним, и тело неожиданно отреагировало на команду против моей воли. Всё, на что я оказался способен — буквально на мгновение оттянуть момент подъёма с кровати. Затем процесс уже было не остановить: я шагал следом за парнем в военной форме, не в силах свернуть в сторону или остановиться.

Где именно мы находились я так и не понял. Узкий коридор с голыми бетонными стенами не позволял предположить, что это было за здание. Когда же добрались до его конца, то оказались в крохотном вестибюле, откуда сразу вышли наружу. Скользнув взглядом по округе, я быстро понял, что зацепиться особенно не на что. Внутренняя территория была абсолютно пуста. А высокий забор полностью перекрывал вид на окрестности.

Правда, садясь в машину, мне удалось повернуть голову назад. И рассмотреть приземистое двухэтажное здание — глухую бетонную коробку с редкими узкими окнами, которые были задраены изнутри. Без какого-либо дизайна, отделки или опознавательных надписей.

Через несколько мгновений мы уже выехали за ворота, которые открылись при приближении автомобиля, и помчались по городу. Закрывать мне глаза никто не приказывал — видимо, сопровождающий не видели в этом смысла. Так что я спокойно изучал городской пейзаж по обе стороны от машины.

Судя по тому, что ничего знакомого в дороге не попадалось, мы однозначно находились в южной части города. И, надо сказать, она сильно отличалась от того, что я привык видеть в северной.

Гуляющие парочки, некоторые из которых держались за руки. Шагающие по тротуарам семьи с детьми. Открытые веранды ресторанов, где люди поедали такие блюда, о которых я мог только мечтать. Один раз я вовсе заметил, как официант нёс тарелку с запечённой или зажаренной птицей. В нашей части города о подобном даже не мечтали. Там вовсе не было заведений, где можно просто усесться за столик и заказать нормальной еды.

Я вспомнил о том несчастном кафе, куда заходил дважды в неделю, чтобы выпить кофе с пирожным. Которые, как выяснилось, были откровенно ужасны на вкус. Потом снова посмотрел на пары, гуляющие по широкому тротуару. Счастливые, довольные жизнью, люди в разношерстной одежде. Без одинаковых рабочих комбинезонов, на которых была обозначена их специализация. На момент представил свою жизнь здесь. Или, что было бы, живи северная часть полиса так же, как южная. Внутри сразу же плеснула острая злость, смешанная с печалью.

Откинувшись на спинку сиденья, я прикрыл глаза. Тот мерзкий «свин» в белом халате сказал, что выбраться хочет каждый. А капрал утверждал, что любой ломается через пару дней. Представления о том, что меня ждёт впереди в моей голове сейчас не имелось. Но в одном я был уверен на все сто процентов: я не сломаюсь. Ни через два дня, ни через десять, ни через месяц. Я найду способ выбраться. Заберу Люсию и уберусь из этого лживого, насквозь прогнившего места.

На мгновение мелькнула мысль, что куда лучше было бы выжечь полис калёным железом. Но она моментально угасла. Несмотря на часто прорывающийся наружу гнев, свои возможности я старался оценивать рационально. Один раз я уже ошибся, что и привело меня сюда. Второй провал станет смертельным.

Радовало лишь одно: никто ничего не сказал про Люсию. Ни «поросёнок» в халате, ни капрал. Уверен, имей они хоть какую-то информацию о ней — как минимум один из этой парочки, обязательно бы воспользовался ею, чтобы поиздеваться. Значит, она в безопасности. По-прежнему, в ужасных условиях, но жива. Теперь оставалось лишь надеяться на разум девушки и рассчитывать, что она не совершит опрометчивого поступка.

Капрал обращал на меня не больше внимания, чем на предмет мебели, даже не пытаясь наблюдать за поведением своего «груза». Так что, открыв глаза, я вновь принялся изучать улицы. Присматривался к примечательным объектам и пытался соотнести их с тем, что видел на карте в компьютере шефа департамента. Та была достаточно подробной, а память у меня работала хорошо. Подход сработал — к концу поездки я уже представлял, в каком районе города мы находимся. Даже попробовал набросать пути отхода: как в направлении северного района, к Люсии, так и к тоннелю, за которым находилась дамба.

Потом перед автомобилем снова распахнулись автоматические ворота и мы въехали на территорию, окружённую высоким глухим бетонным забором. Что интересно, видеокамер наблюдения, я здесь тоже не заметил. Интересно, почему их не используют в массовом порядке? Если посмотреть на ситуацию объективно, они могли бы помочь «Гелиосу» вычислить меня куда раньше. По сути, прямо в тот момент, когда я гулял по площади рабочего квартала. Одной этой записи уже было бы достаточно, чтобы проявить интерес, а возможно, и начать действовать. Неужели дело в экономии ресурсов? Или есть иная причина?

Как только машина оказалась внутри, эти мысли моментально вылетели из головы. Вот чего я не рассчитывал здесь увидеть, так это небольшую военную базу. Самую настоящую — с множеством разнообразных построек, ангаров и людьми в форме, что перемещались по территории. Водя взглядом по сторонам, я пытался оценить их численность и оценить потенциал этой небольшой армии. С первым не задалось. Учитывая количество жилых корпусов, разброс численности мог оказаться весьма большим. Навскидку, здания могли запросто вместить до полутора тысяч человек. Если же отталкиваться от тех, кто оказался перед глазами я насчитал около трёх десятков военных. Тем не менее, на мой взгляд, солдат тут было намного больше. Иначе не было смысла возводить все эти многочисленные постройки. Судя по всему, Полис № 16 располагал неплохой ударной силой.

Вернее, не совсем так. Насколько эта группировка была опасна или значима в мировом масштабе, я знать не мог. Зато в качестве препятствия на пути к свободе, они выглядели более чем внушительно. Да и технику я здесь тоже заметил. Четыре вертолёта и около двадцати боевых машин пехоты. Готов поспорить, где-то на территории гарнизона, если его можно так назвать, находилась ещё и артиллерия. Возможно, даже танки.

Разум свободно оперировал терминами, которые совсем недавно были мне полностью незнакомы. Сейчас же я мог определить марку любой военной машины, назвать её комплектацию и обозначить уязвимые места. Это наталкивало на мысль, что потенциальные противники Полиса № 16 способны использовать схожую технику. Вывод несколько смущал, поскольку я всегда считал, что «Гелиос» производит все ключевые компоненты самостоятельно. Особенно те, что относятся к сфере безопасности.

Хотя, возможно, так оно и было. Мне могли залить общий блок данных, рассчитывая, что я никогда не сорвусь с крючка и больше не буду представлять угрозы корпорации.

В конце концов, машина остановилась у небольшого одноэтажного здания, которое примыкало к одному из корпусов. Открыв дверь, капрал выбрался наружу и бросил взгляд на меня.

— Выходи. Следуй за мной.

Ослушаться приказа я снова не смог и спустя секунду оказался снаружи. Но в этот раз, двигаясь вслед за военным, попробовал поставить небольшой эксперимент. Не прекращая идти, замедлил шаг. Получилось. Судя по всему, чип реагировал на сам факт выполнения команды. Если в приказе не указывались дополнительные параметры, то открывались определённые рамки для манёвров.

Естественно, при таком простом распоряжении сделать что-либо значимое было нельзя. К тому же, у меня имелась масса ограничений. Что беспокоило больше всего — значительная часть из них оставалась неизвестной. Я слишком плохо помнил те слова, которые звучали под мелодию — их поток размывался в сознании. И сейчас даже не мог представить, какие ещё дополнительные запреты могла установить корпорация.

Продолжая двигаться за капралом, я поймал себя на мысли, что слишком легко принял ситуацию. Судя по положению солнца, сейчас было утро. А значит, ещё вчера вечером я был относительно свободен в своих действиях и куда слабее ограничен. Теперь же активно размышлял о том, как получить хотя бы каплю свободы, отталкиваясь от формулировок отданного приказа.

Осознание этого факта неприятно резануло по нервам, но гипотеза у меня появилась тотчас. Человеческая психика гиперпластична и способна адаптироваться практически к любой ситуации. Не знаю, что там говорил этот «поросёнок» про синтетика, но мой мозг точно ничем не отличался от его. Впрочем, нет — он и являлся человеческим. Я был в этом уверен. А все происходящие прямо сейчас метаморфозы легко объяснялись желанием выжить, адаптироваться к новой ситуации и вырваться на волю.

Идущий впереди капрал остановился перед хлипкой деревянной дверью. Открыл её толчком ноги. Потом зашёл внутрь и оглянулся на меня.

— Заходи. Посмотри на компанию, в которой тебе предстоит умереть.

На мгновение замолчал, наблюдая, как я приближаюсь к дверному проёму. Всё тем же брезгливым тоном добавил:

— Как только принесут форму, переоденься, экипируйся и будь готов выполнять любые задачи.

Лицо военного выражало отвращение. Будто он говорил с мерзким мутантом, потрошащим разумных существ. Подобное отношение я, если честно, не понимал. Даже если предположить, что я синтетик и отличаюсь от него, никаких причин для столь явного проявления эмоций не было. Тем более, если учесть установленный чип контроля и мой новый статус, предполагающий защиту Полиса № 16. С его точки зрения, я должен был быть полезной штатной единицей, пусть и действующей по принуждению.

Тем не менее, молодой мужчина явно испытывал высокий уровень омерзения. К которому добавлялись недовольство и злость из-за необходимости контактировать с такими, как я.

В следующую секунду я оказался внутри помещения, и все эти мысли моментально поблекли. Потому как, среди людей, сидевших на узких длинных скамейках в правой части комнаты, я увидел знакомые лица. Томас Штайнер и Николас Бреннер. Те самые таинственно пропавшие техники.

Остановившись, я смотрел на них, пытаясь уловить эмоции на лицах. А позади снова послышался голос капрала:

— Позже сюда заглянет ваш командир и всё объяснит. Пока прижми зад к лавке и жди. Покидать помещение без прямого приказа запрещается. Подниматься со скамейки — тоже запрещается. Твоё дело — сидеть и ждать, кусок тупого мяса.

Приказ прозвучал и сопротивляться ему у меня не было возможности. Так что я направился к скамейке, нацелившись на один из свободных участков. А позади хлопнула дверь — видимо, посчитав задание выполненным, военный убрался восвояси.