Светлейший-9. Битва за надежду

Глава 24

Мир содрогнулся. Удар сотряс основание Петропавловской крепости, как если бы в самое сердце старого бастиона вонзилось копьё богов. Камень завибрировал, стены каземата затрещали. Вслед за глухим гулом раздался еще один яростный взрыв — с потолка сорвались куски штукатурки, лампы взорвались, окатив нас вспышками слепящего света и градом стеклянных осколков.

Меня швырнуло на пол, но щит сработал — я не разбился, хотя плечо вывернуло. Через миг в уши ворвался звон, искажённый рев, и только потом я осознал: это кричали люди.

— Щиты! — рявкнул я, перекрывая жуткую какофонию. — Защищать государя!

Из густой пыли вынырнул силуэт великого князя. Его усыпанные пеплом волосы растрепались, щека была рассечена, но он стоял, держась за раму выбитой двери. Рядом поднимался император — его уже окружили двое гвардейцев. Ещё один лежал без движения, лицо — мёртвая маска. Повсюду — кровь, осыпавшиеся камни, остатки мебели.

— Алексей! — голос Фёдора Николаевича прорвался сквозь звон. — Жив?

— Да, — я уже вставал. — Я в норме.

Юрьевский — корчился у дальнего угла. Его отбросило вместе со столом, к которому он был прикован, но цепь каким-то образом разорвалась. Пленник был в сознании, и, видимо, без тяжёлых ран, но даже не попытался сбежать.

Потому что перед нами сейчас было нечто страшное.

Стена каземата — старая, из гранита, прослужившая столице сотни лет, — рухнула. Через пролом было видно: из-за пределов крепости клубился дым, неестественно зеленый. На воздухе висел привкус озона и гари.

— Что это… — прошептал один из выживших гвардейцев.

Я уже знал.

— Леонтьев, доложите, что у вас! — донеслось из рации на груди гвардейца. — Что с Орлом?

— Орел в порядке, — гвардеец бросил взгляд на государя, затем на великого князя. — Ястреб тоже.

У меня характерно засосало под ложечкой от знакомого ощущения. Я огляделся по сторонам, предчувствуя неладное.

— Три взрыва на территории крепости! — шипела рация. — Мы не можем отследить…

Рация заглохла. А вокруг нас пространство начало меняться, как в кривом зеркале.

Аномалия. Причём масштабная. Мгновение спустя это стало очевидно всем: в пролом врывался энергетический вихрь, воздух дрожал и наполнился концентрированным ароматом озона. Пространство искривилось — знакомая дрожь эфира, но в чудовищной концентрации. А затем раздался рев. Низкий, нечеловеческий. Как будто сам страх обрёл голос.

Гвардейцы, ещё стоявшие в коридорах, начали стягиваться. В дверях появилась группа в броне — личная охрана государя. Командир выкрикнул:

— Оцепить зал! Держать периметр! Государя эвакуировать!

Но стоило им приблизиться — над самой дверью, там, где камень ещё не успел осесть, открылась вторая трещина. С шипением вырвался энергетический разряд. Я среагировал первым — пробросил барьер, но волна всё равно прошла сквозь нескольких бойцов. Трое рухнули, один — с развороченной грудью. Мгновение — и разлом между нами и коридором вспыхнул. Аномалия росла, расширяясь, как чёрная язва.

— Мы отрезаны! — прокричал я. — Будем справляться сами.

Гвардеец судорожно пытался воскресить рацию, а затем отбросил ее в сторону и схватился за артефактный клинок.

— Значит, справимся сами, ваша светлость. Ваше императорское величество, прошу, держитесь за нашими спинами.

Фёдор Николаевич стиснул зубы:

— Юрьевского — к государю! Он должен выжить. Алексей, на позицию!

Я кивнул. Юрьевского дотащили до укрепления за барьером, который поддерживали император с гвардейцами. Еще трое раненых и двое уцелевших бойцов остались с нами. Не лучшее подкрепление, но иного не было. Я сосредоточился, на всякий случай сотворил эфирный клинок. Левитирующий меч вздрогнул в воздухе, затрепетал, как живой.

— Держим оборону. Они уже идут.

— Они… кто?

— Обитатели аномалии.

Первая тварь появилась не сразу. Сначала было слышно только ее хриплое дыхание. Затем — фигура. Из портала вылез шаррахет — обитатель нескольких миров, хищник. Шестилапое существо, покрытое белесой кожей, с челюстью, усыпанной иглами. За ним — вторая тварь. Третья. Пятая.

— По троим! — выкрикнул я. — На себя беру левую фланговую! Они не любят воду!

Я выстрелил «Водоворотом». Волна прошила тварей, отбросив одну, но остальные прыгали. Гвардейцы открыли огонь, поливая тварей амальгамными пулями. Сработали два эфироразрядника. Одна тварь вспыхнула. Но остальные пошли в атаку.

Великий князь двинулся резко, молниеносно. Его клинок — с виду простой, офицерский, но явно зачарованный артефакторами, — рубанул по позвоночнику твари. Раздался треск, всплеск крови. Он вогнал заклинание в пол — «Дриада». Тварь замерла, заскрипела. А через пару секунд затихла навеки.

Я в это время боролся с двумя. Первый удар парировал, второго — пронзил ледяными иглами. Но коготь порвал плечо, распоров щит — боль вспыхнула. Я не остановился. Активировал «Алмазную пыль» — воздух засверкал, как кристаллический снег, и твари вскрикнули, когда миллионы острых кристаллов вонзились в их кожу.

Позади один из гвардейцев закричал — его утащили вглубь пролома. Остался след из крови. Второй ранил тварь в глаз, а затем погиб, разорванный пополам. Третий встал спиной к государю, с активированным щитом.

— Живы, ваше величество⁈ — крикнул я.

— Пока да! — ответил государь. — Я пытаюсь ставить для вас барьеры…

Мы отбили первую волну. На полу — кровь, тела, горящие пятна магии. Эфир гудел, как натянутая струна. Но аномалия не исчезла. Нет. Она только открылась шире.

— Кажется, это затишье перед бурей, — прошептал Фёдор Николаевич. — Я вижу… Всполохи… Что-то идет.

Он был прав. Из портала поползли другие. Гиены из Искажения — рангархи, пустынные крысы. Шерсть, как у мокрых крыс, глаза светятся эфиром. И они всегда ходили стаями.

— Обновить щиты! — прокричал я, активируя еще один барьер.

— А эти чего боятся? — спросил дядя.

— Ничего. Эти твари живучие, как тараканы.

Мгновение — и они врезались в барьер. Я удерживал, но их было слишком много. Защитный периметр трещал. Один из рангархов прорвался. Второй. Третий. Гвардеец упал, не успев достать меч. Великий князь шагнул — и ударил «Стихийным разрушением». Пол вздрогнул, твари заметались под огненными всполохами и камнепадом, тонули в водоворотах и беспомощно молотили лапами, попадая в воздушные вихри.

Но этого было мало. Рангархи все прибывали.

Я рванулся вперёд, развернул «Огненный круг» — пламя выжгло часть стаи. Я был весь в крови, плечо онемело. Но ещё держался.

— Алексей! — крикнул государь. — Осторожно!

Я увернулся от очередной атаки. Крысы тут же сориентировались и попытались пробиться к государю — император вместе с Юрьевским укрепили барьер, а пленник даже попытался бросить пару заклинаний. Жить захочешь — не так раскорячишься.

— Давим! — крикнул я. — Осталась четверть.

Последние твари выли, умирая в стихийных ловушках и боевых заклинаниях. А я стоял, дрожа от усталости, кровь хлестала из руки. Мы выжили.

Но только на мгновение.

Аномалия снова запульсировала. Что-то приближалось.

Конец второй волны был не финалом. Это была только прелюдия. И я чувствовал: настоящий враг ещё впереди.

Остатки стен дрожали, твердь Петра Великого не выдерживала натиска происходящего. Из разлома вырвался рев — низкий, древний, словно ему тысячи лет. Сила, сочащаяся из аномалии, ощущалась телесно: давила на грудь, звенела в висках, трепала эфирные каналы, как буря — паруса.

— Держитесь! — крикнул я, бросаясь к оставшимся в сознании гвардейцам. Один из них, весь в крови, поднялся, опираясь на клинок, и утвердил позицию у стены.

И тогда из расколотой плоти аномалии вышла она.

— Калаан-Ша, — хрипло проговорил я. — Проклятье. Только ее здесь не хватало…

Высокая тварь, будто вытянутая из самого мрака. Панцирь на груди и спине шевелился, как будто был живым. Руки — длинные, изломанные, с отростками, заканчивавшимися когтями. Там, где у существ глаза, у неё зияли сплошные трещины — оттуда вытекал зеленый туман.

Она не рыкнула. Она прошептала. На языке, от которого кровь в жилах стыла:

— Aleth’ka… Ned’var…

— Оно что, разумное? — удивленно спросил императора.

— Увы нам, да.

Порыв энергии взметнуло в потолок. Камень запел. Один из уцелевших офицеров Четверки схватился за голову и упал замертво.

— Алексей, ты должен закрыть аномалию, — велел государь, поднимаясь во весь рост. — Мы постараемся отвлечь и убить чудовище. Но только ты можешь запечатать…

— Вы не сможете ее убить. Она черпает силы напрямую из разлома. Пока есть аномалия, она бессмертна.

— Тогда её надо отвлечь. — Голос великого князя был твёрд. — На себя.

— Ваше высочество… — попытался возразить я.

— Молчи, — отрезал дядя. — Делай свою работу. Мы сделаем свою.

Он взглянул на государя.

— Николай, не высовывайся.

— Но дядя…

— Не спорь. Прости, что не защитил тебя тогда, на Ладоге. Но я сделаю это сейчас.

Великий князь крепче перехватил артефактный клинок. Последние гвардейцы сомкнулись рядом с ним.

— Где же помощь, черт возьми? — пискнул Юрьевский.

— Это не единственная аномалия в крепости, — отозвался я. — Они не могут к нам прорваться.

— За мной! — проревел дядя и, окутав себя плотным щитом, выпустил цепочку ледяных стрел в тварь.

Калаан-Ша взревела, словно почувствовала угрозу. Она рванулась вперёд, а за ней — тени. Трое мелких, похожих на стелящийся дым тварей, вылезли из её спины, и каждый ударил по флангу.

Я метнул «Ледяной вихрь», отсекая одного, и бросился к аномалии. За моей спиной разверзался ад. Великого князя сбило взрывной волной, но он поднялся. Один из гвардейцев прыгнул на тварь, и был мгновенно пробит насквозь длиннющим когтем.

Государь не выдержал. Я обернулся — он сотворял «Стихийный шторм».

— Остановитесь! — крикнул я. — Она переключится на вас!

— Разорви их связь!

Голос императора утонул в гуле заклинаний, шипении тварей и человеческих криках.

На миг всё замерло. Чтобы снова превратиться в бойню.

— Алексей! Закрывай! — Взревел дядя. — Мы удержим её! Закрывай, чтоб тебя!

Я метнулся к центру аномалии, где пульсировало сердце Искажения. Перепрыгнул через одну мелкую тварь, увернулся от теневых когтей другой. Император и Юрьевский вовсю пытались переключить внимание чудовищ на себя.

Я рухнул на колени у самого ядра портала. Энергия била мне в грудь, выжигала магические каналы. Но я начал ритуал.

Разлом задрожал. Калаан-Ша завопила, чувствуя, как я вклинился в ее энергетический канал и начал поглощать аномальную энергию. Она рванулась ко мне, но великий князь встал у неё на пути.

— Ну уж нет, — прохрипел он, поднимая светящийся клинок. — Ты его не достанешь.

Он уже был изранен, обожжён. Но стоял. Он ударил, ударил ещё. И когда когти твари пробили ему грудь — он лишь улыбнулся.

— Живи, Николай… Живи…

И активировал артефакт, который взорвался у него в руках. Свет охватил полказемата. Гул. Трещины. Я перехватил все энергетические каналы и начал зашивать прореху.

Калаан-Ша отшатнулась, завыла. Её связь с аномалией прервалась. А я в этот миг поглотил последние остатки выброса.

— Закрыто, — прошептал я, и разлом схлопнулся.

Осталась только тварь.

И мы с государем.

Я поднялся, глядя в его глаза. Он кивнул. Мы ринулись вперёд — я с «Ярилом», он — с сияющим эфирным клинком. Мы били одновременно. Она пыталась уворачиваться, бить, убивать — но была уже ослаблена.

Император вскрикнул и рванулся вперёд — туда, где среди клубов пара и обломков камня исчезал силуэт великого князя. Ему, казалось, не хватало дыхания, будто с каждым шагом в груди горел всё сильнее нарастающий огонь. Он звал:

— Дядя! Дядя!

Но ответа не последовало. А тварь переключилась на меня, разъяренная моим заклинанием. Когти длиной с полметра пролетели в паре сантиметров от моего лица. Я рубанул эфирным клинком — и палец твари упал мне под ноги.

— С маникюром тебе лучше.

Тварь снова атаковала — я ослабил ее «Ледяными оковами» и обернулся.

Пока гвардейцы и Юрьевский пытались добраться до центра зала, государь уже почти достиг лежащего тела. Он рухнул на колени, оттолкнув рухнувший обломок стены. Лицо его побледнело, пальцы судорожно нащупали пульс у горла великого князя. Губы сжались, глаза налились болью.

— Нет… не сейчас… — прохрипел он, — пожалуйста…

Но всё было ясно. Его наставник, его дядя, его опора — не жилец.

И в этот момент — в этот миг, когда внутри императора с треском рухнула последняя стена — мир содрогнулся вновь. Не от магии, а от ярости, боли и силы.

Стихии откликнулись.

Пламя вырвалось из-под ног, ледяной иней прошёлся по стенам, воздух затрепетал, затрещал, загудел. Свет, будто разгоревшийся изнутри, охватил государя, его фигура на миг стала подобна статуе из сияющего мрамора.

— Он… — прохрипел Юрьевский, отползая к стене, — О господи… Что он делает⁈

— Спасает нас.

На моих глазах свершилось то, чего я уже не ожидал увидеть. Одновременно вспыхнули три мощнейших заклятия.

Первое — пятиэлементная защита — упало на великого князя, плотным коконом укрывая его тело, словно бы отгораживая его от боли и разрушений. Второе — барьер из четырех стихий и эфира — вспыхнул, отделяя гвардейцев, Юрьевского и всех выживших от центра каземата. Они оказались в безопасности.

И третье — «Стихийное Разрушение» — яростный поток энергии, в котором смешались огонь, лёд и камень, обрушился прямо на Калаан-Ша.

Тварь взвыла. Её броня треснула, из панцирей хлынула темная вязкая кровь. Она обернулась к императору, забыв про остальных.

— Алексей! — выкрикнул государь, не оборачиваясь. — Закрывай её! Я её держу!

Я встал, истекая эфиром — лицо в крови, руки дрожали. Еще немного — и выгорю. Но сейчас это было не важно. Важно — спасти тех, кто мне доверился. Я шагнул к порталу, сложил руки и сотворил круг эфира.

— Закрываю! — крикнул я, поглощая энергию, готовую разорвать меня самого.

Вспышка темной энергии взвилась вверх. Портал забился, как живая рана. Пульсация усилилась — и вдруг схлынула. Воздух дрогнул, пространство сомкнулось.

Аномалия начала угасать.

Калаан-Ша взревела и метнулась к государю — но теперь она была уязвима. Портал закрыт, и она осталась одна.

— Сейчас! — рявкнул я и бросился в бой.

Мы с государем встретили её одновременно. Я метнул «Ледяной кинжал», государь — новый поток огня. Калаан-Ша нанесла удар — когтистое щупальце задело меня по ребрам, отбросив в сторону. Император тут же шагнул вперёд, раскинув руки, и призвал «Вулкан».

Я перекатился, встал, из ладони вырвался чистый эфирный заряд. Удар — тварь осела, зашаталась. Государь прыгнул вперёд, и, сжав руку в кулак, вложил в удар всю боль, весь гнев и всю силу, какую смог поднять в себе.

Тварь взвыла. Я активировал «Дриаду» — корявые ветви опутали тело измотанной твари.

— Да сдохни ты уже наконец! — император всадил ледяное копьё прямо ей в голову.

Сгусток энергии сорвался, затрепетал… И с грохотом исчез.

Тварь рухнула.

Пыль. Тишина. Тепло. Только дрожащий свет ламп. Всё. Конец.

— Она мертва, — хрипло сказал я, подходя ближе к государю. — Аномалия деактивирована. Здесь все.

Но император, казалось, вообще не понимал, где находился. Он растерянно застыл посреди остатков зала, оглядываясь по сторонам.

— Алексей, — прошептал государь, — он… Дядя…

Мы подошли к барьеру. Он сам растворился. Под обломками стены лежал великий князь. Его лицо было спокойным, как будто он просто заснул. Но грудь больше не поднималась.

Император встал на колени, взял холодную руку дяди в свою и закрыл глаза.

— Прости, — прошептал он. — Я слишком поздно… Я не успел…

Я стоял рядом. Молча. Даже мое сердце сжималось от боли — за государя, за их семью, за всё, что было потеряно.

И в этой тишине кто-то прошептал:

— Он сотворил Великую Триаду…

— … как и Алексей Николаев. Теперь у империи два Черных Алмаза.