Бесконечное лето: Сломанный мир

В поисках истины: 2

Я медленно открыл глаза, и передо мной предстал салон «Икаруса». Это могло означать только одно: моя попытка выбраться снова провалилась. Через окно я уставился на ворота лагеря, чувствуя привычное разочарование. Немного посидев, я решил, что пора двигаться.

Первым делом я подошёл к месту водителя. Привычным движением открыл бардачок и достал оттуда пачку сигарет марки «Космос». На этот раз я не спешил в лагерь как угорелый, вместо этого сел за руль. Водить я умел — дед Василий в детстве частенько пытался научить меня этому делу. Правда, это продолжалось до тех пор, пока я не утопил его «Ниву» в речке, которая протекала рядом с полем. Честно говоря, не знаю, о чём он думал, доверяя десятилетнему пацану свою машину.

«Ниву» из реки, конечно, вытащили, но подходить к ней мне строго-настрого запретили. Видимо, дед осознал свою оплошность и решил подождать, пока я подрасту. Но, к сожалению, этого момента я так и не дождался — через некоторое время машина разбилась вдребезги в аварии. Хорошо хоть, что дед остался жив.

Вспомнив все наставления деда Василия, я завёл двигатель и начал движение. В тот момент, когда я тронулся, из-за ворот вышла Славя. На этот раз перед ней предстала совсем не привычная картина: вместо того чтобы стоять рядом с автобусом и смотреть куда-то сквозь неё ошалелыми глазами, я уезжал за рулём. Её удивлённый взгляд я успел заметить в зеркале заднего вида, но останавливаться не стал.

Настроение было просто отличным. Лёгкий ветерок бережно трогал мои волосы, и в этот момент я почувствовал себя совершенно свободно. Я расслабленно управлял автобусом, наслаждаясь этим спокойным моментом. В руках — сигарета, которую я неторопливо закуривал. Если честно, до того как оказаться здесь, я почти не курил. Можно сказать просто баловался… Но видимо, постоянный стресс и странные события лагеря начинают давать о себе знать.

Прошло некоторое время, и я заметил, что, несмотря на все мои усилия, чувство опустошения и странной заторможенности только нарастает. Я больше не мог терпеть этой бесконечной тирании однообразной дороги, поэтому, не раздумывая, скинул куртку в проём, бросив её туда. Устав от всего, я достал телефон и включил музыку. Пусть хотя бы она будет чем-то, что отнесёт меня в другое место. Я положил телефон рядом с лобовым зеркалом и продолжил движение, пытаясь не думать о том, что происходит.

Часы тянулись, и дорога оставалась той же самой. Уже прошло около четырёх часов, но изменений не было никаких. С каждым часом мне всё сильнее казалось, что я застрял в каком-то бесконечном цикле. Каждый новый взгляд в окно показывал точно такой же пейзаж, как и прежде. Это был какой-то замкнутый круг, где я будто не двигался вперёд, а просто перемещался по заранее установленной траектории.

В голове уже не было ни надежды, ни уверенности, что всё это может закончиться чем-то хорошим. Я просто знал, что так и будет. Куда бы я ни двигался, всё равно в конечном итоге окажусь там же, где и начинал. Внутри меня не было места для сомнений, просто осознание неизбежности происходящего.

И вот, как это ни странно, я снова увидел знакомый поворот. Сначала один, потом ещё один, и вот — лагерные ворота снова предо мной. Я остановил автобус, вглядываясь в них, и вдруг почувствовал странное ощущение безразличия. Мне не хотелось идти в лагерь, но другого выбора, кажется, не было. Я не мог ничего изменить, и это было на удивление спокойное осознание.

Выключив музыку и собирая вещи, я направился к воротам. В этот момент внутри меня не было ни одной эмоции. Всё казалось таким далеким и чуждым. Я даже не чувствовал, что это происходит со мной. Всё, что происходило вокруг, казалось частью какого-то сна, который я не могу проснуться.

Перешагивая ворота лагеря, было странное ощущение. Наверное, это всё же было отчаяние.

Шло время, и цикл сменял цикл. Я оказался в этом странном временном круге, где не было выхода, а всё происходящее повторялось снова и снова. За это время я перепробовал многое, в надежде на какое-то освобождение или хотя бы на возможность выйти из этой ловушки.

Сначала я решил выбраться через лес. Это был мой план, тщательно продуманный и подготовленный. Я собрал полный туристический набор, начиная от палатки и заканчивая специальным спальным мешком, который пришлось сшивать собственноручно. Я старался быть максимально готовым ко всему. Когда наступил последний день смены, я оказался далеко от “Совёнка”. Устроил себе место для ночлега в лесу, оборудовав временный лагерь, и, наконец, лег спать в своём уютном мешке. Но когда я проснулся, я вновь оказался в автобусе — в самом начале смены. Этот момент был для меня откровением. Не важно как ты закончишь смену, в любом случае всё начинается именно в автобусе.

Со временем я снова пробовал наладить отношения с пионерками, каждую смену пытался начать роман с кем-то, но всё было однообразно. Каждый раз всё заканчивалось одинаково — я засыпал в автобусе и просыпался в начале смены. С каждым таким циклом, моё желание продолжать эти бесконечные попытки иссякало. Потеря памяти у пионеров, повторение одних и тех же событий, отсутствие новых впечатлений — всё это убивало в мне интерес.

Позже я решил попытаться остаться в лагере и переждать ночь с седьмого на восьмой день, думая, что если я не буду спать, то, может быть, всё будет иначе. Но как бы я ни старался, в какой-то момент меня охватило то же самое чувство сонливости, которое было в автобусе. Оно настигло меня снова, и я не смог устоять. Как и прежде, снова оказался на старте этой проклятой смены.

Попытка уйти по рельсам или уплыть на лодке также не дала желаемого результата. Все эти действия лишь приводили к тому, что я вновь оказывался в начале. Я продолжал искать способы выбраться, но ничего не работало. И вот, вскоре я узнал ещё одну странную вещь. Если пытаться подкараулить поезд, чтобы уехать, он никогда не появлялся. Я не понимаю, как это работает, но если ты сидишь и ждёшь его, он просто не приходит. Что-то в этом месте будто чувствует, когда ты пытаешься что-то изменить, и делает всё, чтобы этого не произошло.

Я пробовал и другие способы. Одним из них была попытка починить старую Волгу, которая стояла около столовой. Я думал, что если смогу привести её в рабочее состояние, возможно, получится уехать, но как только я завёл машину и поехал, то снова оказался в лагере. Всё оказалось так же, как и с автобусом — никуда ты не уедешь. Всё возвращает тебя обратно, как в бесконечную петлю.

По мере всего этого, я всё больше становился отстранённым.

Когда наступил мой тридцать пятый цикл, я уже почти смирился с тем, что этот мир не даст мне выбраться. Я сидел в клубах с местными “светилами науки”, которые, как всегда, были на своей волне. Они помогали мне осваивать необходимые для меня навыки — пайка, проектирование, электроника и другие технические умения.

Эти чудаковатые ребята упорно пытались собрать робота, и с каждым днём я всё больше убеждался, что их проект был обречён на провал. Форма, детали, даже общие очертания… Всё это подозрительно напоминало ту самую кошко-девушку, которую я встретил в шахтах. Совпадение? Возможно. Но чем больше я проводил времени, помогая им в мастерской, тем сильнее мне казалось, что в этом что-то есть.

Я возился с пайкой, подключал провода, проверял схемы — но вскоре осознал, что всё это бесполезно. Как бы мы ни старались, собрать робота не получится. Элементарно не хватало необходимых деталей. Нам были нужны сложные электронные компоненты: моторчики, микросхемы, всевозможные радиодетали и сенсоры, без которых этот механизм так и останется кучей металла.

Я внимательно рассматривал недостроенного робота, слушал рассуждения местных техников и постепенно приходил к неутешительному выводу — эта затея была обречена на провал.

Но зато, я смог сконструировать зарядку для телефона. Хоть что-то да получилось! Ух, как же я намучился понижать ток на нужный мне уровень… А делать переходник… Уж лучше и не вспоминать…

Что касается нэко, могу сказать только одно — сколько бы я не пытался её найти, мне это не удавалось. Я часто пытался подкараулить её в медпункте, именно в тот момент, когда там появляется яблоко, но как бы я не пытался, у меня никогда не получалось застать её там. Я стоял, пристально следил за каждым движением, но всё было тщетно. И вот, однажды, я задумался о том, что яблоко могло оставлять не она. Как можно объяснить такую скорость его появления? Оно всегда было в нужное время в нужном месте.

Затем я попытался найти её в шахтах, где встретил её в первый раз. Но и здесь результат был неутешительным. Шахты стали для меня такими же знакомыми, как пять пальцев на руке. Я знал каждый угол, каждое ответвление. Благодаря этому я мог спокойно перемещаться между бункером и выходом на площадь за считанные минуты, не теряя времени на ориентирование.

Однако, насчёт площади могу сказать одно. Я заметил одну странность, которая не давала мне покоя. Там есть флажки, и иногда они меняли свой цвет. Сначала красный, потом жёлтый, а затем зелёный. Но однажды я увидел, что они начинают менять своё положение в обратном порядке: сначала зелёный, потом жёлтый, и наконец красный. Я подумал, что это Славя, скучая, перемещает их местами, ведь она часто бывала на площади. Но оказалось, что это не так. Флажки никто не трогает. Они меняются сами по себе, и это происходит после дискотеки. Это всегда случается неожиданно. Я как-то моргнул, и флажки уже были в другом порядке.

От всего этого моя бедная крыша начинала ехать всё сильнее. Иногда мне казалось, что рано или поздно я просто сломаюсь, что не смогу продолжать всё это бесконечное колесо заново и заново. Что однажды я просто лягу, уставившись в небо, и не буду двигаться. Не стану ничего делать, не попытаюсь выбраться, не захочу ни с кем говорить.

Но каждый раз, когда подобные мысли начинали разъедать меня изнутри, я шёл к ней.

Мику… Девушка-оркестр. Она словно рождена для музыки. Кажется, что она владеет абсолютно всеми инструментами, что есть в музыкальном клубе. Её пальцы легко пробегают по клавишам пианино, смычок скользит по струнам скрипки, а гитара в её руках оживает, наполняя пространство нежными переливами мелодий.

Но есть у неё одна особенность, которая, увы, порой затмевает её талант. Она говорит так, будто у неё во рту пулемёт, из которого непрерывно вылетают слова. Без пауз, без остановок, без возможности вставить хотя бы слово в её монолог.

Поэтому я никогда не захожу в музыкальный клуб. Просто подхожу к окну и слушаю.

Именно музыка помогает мне в тяжёлые моменты. Живая, не та, что играет с моего телефона. Она звучит так искренне, так тепло, что, кажется, проникает прямо в душу. На время я забываю о циклах, о бесполезных попытках выбраться, о нарастающем чувстве бессилия.

Просто закрываю глаза и слушаю.

Время шло своим чередом.

Так незаметно наступил мой сороковой цикл. К этому моменту я уже прочёл почти все книги из библиотеки. Некоторые из них касались параллельных миров, другие — осознанных сновидений, а отдельную полку занимали книги по мистике. Я понятия не имел, откуда в обычной пионерской библиотеке могли появиться такие экземпляры. Хотя… если признать, что сам лагерь далеко не обычный, то чему тут удивляться?

Но в этом цикле я заметил нечто любопытное — косвенные улики, указывающие на существование нэко.

Первое, что бросилось в глаза — пропажа мешка сахара. Я не знал, зачем он ей, но он исчез. В прошлые смены такого не случалось. Кроме того, кто-то стащил несколько мотков бинтов из медпункта, а также исчезли некоторые книги. Это говорило о многом. Она умеет читать. Значит, её интеллект явно выше, чем у обычного животного.

Я надеялся, что наша встреча произойдёт как можно скорее. Ведь если кто-то и знал, что здесь происходит, то это была она.

Но я никак не мог её найти. Какие бы способы ни пробовал, какие бы ловушки ни расставлял, всё было бесполезно. Это означало только одно — встреча с ней возможна лишь по её воле.

Меня это одновременно восхищало и бесило. Больше бесило.

Кроме всего этого, я начал осознавать нечто важное. Эта девушка, нэко, была такой же, как и я.

Вероятно, она тоже помнит предыдущие смены. Иначе как объяснить её поведение? Она действовала хаотично, словно знала больше, чем показывала. Она не подчинялась общим правилам этого странного мира, не следовала обычному распорядку лагеря и, что самое важное, не вписывалась в привычный цикл.

От одной только этой мысли на душе становилось теплее.

Если я не один такой, если в этом месте есть ещё кто-то, кто помнит прошлое и осознаёт повторяющиеся смены, то это полностью меняет правила игры.

Я надеялся, что не ошибаюсь.

Мне не хотелось снова испытывать то горькое разочарование, которое преследовало меня раз за разом — когда девушки, с которыми я проводил дни и вечера, просто забывали обо всём в начале новой смены. Будто ничего и не было. Будто я для них — никто.

Хотя я и лелеял надежду найти её, но, как ни старался, нэко так и не появилась.

Вот уже сорок восьмой цикл… Совсем скоро будет пятьдесятый. Кто бы мог подумать, что я доживу до этого момента?

В этом цикле я полностью разобрал оборудование в бункере. Осталось совсем немного, чтобы понять, чего именно не хватает. Казалось бы, всё подключено правильно: питание есть, схемы собраны, я даже досконально изучил пособие из библиотеки. Суть процесса мне ясна, но система по-прежнему не работала. Неисправность явно была, но где? Я уже который цикл бьюсь над этой загадкой, и пока безрезультатно. Может тут сломан диодный мост? Нет, может проблема в аналоговом преобразователе? Тоже нет… Как же это всё достало!

Я даже пытался привлечь Шурика, но, как оказалось, его знаний тоже недостаточно. Впрочем, чего я ожидал?

Помимо работы с оборудованием, в этом цикле я наконец завершил составление карт лагеря и его окрестностей.

Каждый раз приходилось начинать заново, потому что с началом новой смены все вещи возвращались в исходное состояние. Но теперь, наконец, у меня были законченные схемы.

Первым делом я сосредоточился на лесу — самой загадочной и неизученной части. Теперь я знал его, как свои пять пальцев.

Затем были шахты. Как выяснилось, они не такие уж и запутанные, как мне казалось раньше. Всё гораздо проще: никаких переходов на нижние уровни, всего два входа и выхода. Если есть фонарик и листок бумаги с карандашом, заблудиться в шахтах практически невозможно.

И всё же…

Всё это казалось каким-то бесконечным и бессмысленным. Я занимался этим просто потому, что больше ничего не оставалось. Чтобы не сойти с ума. Чтобы заполнить пустоту.

Что касается Шурика, который постоянно уходит бродить по шахтам… Я наконец выяснил, куда именно он пропадает.

До старого лагеря он так и не доходит. Вместо этого он неизменно падает в провал, который находится между бункером и шахтами.

Этот провал представляет собой углубление в земле глубиной около двух с половиной метров. Он искусно замаскирован ветками, и заметить его сразу довольно сложно. Возможно, именно поэтому Шурик умудряется попадать туда снова и снова.

Однако этот провал навёл меня на одну важную мысль.

Я вспомнил о заваленном проходе, который так и не удосужился расчистить. Это единственное место в лагере, куда я ещё ни разу не ступал.

Если присмотреться внимательнее, то среди камней можно заметить провода, уходящие дальше, за завал. Это значит, что за ним что-то есть. Возможно, ещё один бункер. Или, что ещё лучше, дополнительный выход.

Я не узнаю этого, пока не разберу завал.

А значит, у меня появилась новая цель. С такими мыслями перешёл на новый цикл.

А вот и он сорок девятый цикл. Почти пятидесятый.

Всю эту неделю я провёл в катакомбах. Большую часть времени уходило на расчистку завалов и починку оборудования. Работа была изнурительной, но тяжелее всего было таскать камни. Некоторые из них были настолько массивными, что в одиночку справиться с ними казалось невозможным. Но с помощью лома, нескольких брёвен и самой интенсивной музыки из моего телефона, мне удавалось сбрасывать их в провал, ведущий в шахты. Наверное только сила воли и эта музыка, помогала мне не сдаваться.

Я работал, словно одержимый. Почти не ел. Почти не спал. В глазах застыло безумие, и иногда мне казалось, что это уже не просто упорство, а настоящее помешательство.

Но даже в этом состоянии я понимал, что бесконечно носить камни невозможно. Когда руки отказывались повиноваться, а мозг плавился от попыток разобраться с техникой, я выходил в лес.

Тишина меня больше не смущала. Точнее, отсутствие птиц и других звуков. Я даже нашёл в этом плюсы: не было комаров и прочих кровососущих тварей. Прогулки помогали стряхнуть с себя налёт безумия, хоть и ненадолго.

Однако была и обратная сторона.

Я скучал по нормальной погоде. Здесь не было дождя, не было смены сезонов. Лето оставалось неизменным. Бесконечное. Жаркое. Удушливое. Единственное спасение — река.

Но времени на реку у меня почти не оставалось. Как только я чувствовал, что могу снова двигаться, возвращался к завалу. Включал музыку и продолжал работать. Камней становилось всё меньше. А я… я становился всё безумнее.

И в какой-то момент я понял: я успею.

Я успею разобрать завал до конца смены.

Осознание этого накрыло меня волной странного восторга. Я никогда не работал так целеустремлённо, так методично, как сейчас. Это было не просто желание закончить начатое. Это было безумие.

И я сделал это.

Завал был расчищен. Теперь ничто не преграждало мне путь вперёд.

Но прежде чем пройти дальше, я хотел закончить ещё одну важную задачу. Кажется, в этот раз у меня получится починить оборудование. Я не могу упустить этот шанс, если же это не получится, то я всегда успею отправится в это тёмное место.

На шестой день своего сорок девятого цикла я сделал решающий шаг.

Я починил оборудование. Осталось только настроить его.

И спустя несколько неудачных попыток мне, наконец, это удалось.

От осознания этого у меня аж загорались глаза.

Сейчас закончу с этим, и можно будет идти покорять неизведанные просторы катакомб.