Бес сознания 2

Глава 17

Ну теперь все ясно. Елецкий решил настроить подопечных против меня. И теперь у меня остается только два варианта: убить его или попытаться убедить, что я нужен ему и партии. И что-то мне подсказывает, что второй вариант едва ли исполним.

Нет, убивать его прямо сейчас, я, конечно же, не собираюсь. Едва ли это разумно. Подожду, посмотрю, что он собирается делать дальше. И для начала все же попробую поговорить.

— Сейчас я приглашу нашего директора по работе со сверхами — Анну Ивановну, и она вам все расскажет-покажет, — учтиво улыбается Элле Елецкий как ни в чем не бывало. Выдержке Верховного можно только позавидовать, его лицо ни на миг не выдает тех мыслей, что я только что услышал.

Елецкий окидывает ребят дружелюбным взглядом, что-то быстро набирает на пэку и прикладывает палец к уху, но прежде чем начать говорить, спрашивает:

— Я ведь правильно понял, вы все сверхлюди?

— Вообще-то, нет, — смущенно говорит Саня.

— Ну это ведь пока что, — многозначительно улыбается Елецкий, — у вас ведь наверняка есть потенциал, — он резко становится серьезным и уже кому-то другому говорит: — Анна Ивановна, будьте любезны, подойдите к моему кабинету, тут для вас работа есть. Уверяю, вашей радости не будет предела. Да-да, новые сверхлюди. Да, не один, а целых четыре, точнее, три с половиной. Все сами все увидите и узнаете, только подходите.

Он завершает разговор и, натянуто улыбаясь, снова окидывает ребят взглядом, явно намекая, что на этом разговор окончен и пора бы нам покинуть кабинет.

Я, честно говоря, и сам хочу поскорее отсюда убраться, но подопечные почему-то не спешат уходить.

Элла с подозрительностью смотрит на Верховного, она и во время разговора довольно долго сверлила его взглядом, затем резко подается вперёд и говорит:

— Один вопросик, пожалуйста.

— Слушаю, — Елецкий поворачивается к ней всем туловищем.

— Вы ведь этих ребят видите в первый раз. Верно? И я все никак не возьму в толк: если вы незнакомы, какие у вас могут быть секреты?

— Никаких секретов, — буднично отвечает Елецкий. — Просто обсудили одну важную вещь, которую мне сообщили ваши друзья. Лучше спросите у них, а у меня, знаете ли, дел невпроворот. Недавно случилось ЧП в Домогоровском колхозе, одному из рабочих руки оторвало из-за неисправной техники. Нужно разбираться.

Краем глаза Вована замечаю напрягшуюся Саньку, но больше меня настораживает не это. Я вижу, как она колеблется.

— На самом деле, — неуверенно подает голос Санек, — этому рабочему оторвало руки из-за дрона со взрывчаткой. И случилось это потому что ваш глава колхоза сдавал один из списанных ангаров бандиту, и он там прятал оружие.

Ну и зачем было это рассказывать? Хорошо хоть хватило мозгов не сказать, что и мы непосредственно к этому причастны.

Перемещаюсь в Саню, чтобы она еще чего лишнего не сболтнула. На этот раз я меняю тело без препятствий.

— Откуда у вас такая информация? — мрачно интересуется Елецкий, требовательно глядя на Саню.

И тут, как пить дать, он уже намылился использовать свое внушение, чтобы выпытать у нее все сведения.

«Молчи, ничего не рассказывай. Мы не можем ему доверять», — говорю я.

Саня послушно кивает и, ничего не объясняя, встает из-за стола.

— Этот ангар принадлежал правой руке Андрея Чащовского, который сейчас под следствием, — деловито говорит Вова вместо Саньки.

Да что ж, вашу мать, с моими подопечными происходит?! С такими друзьями и врагов не надо.

— Как звали этого человека? — требовательно интересуется Елецкий.

— Константин Дементьевич Угарев. Он погиб в начале лета в бандитских разборках, — как на духу, выпаливает Вова.

Неужели Елецкий за те несколько минут моего отсутствия умудрился настолько обработать моих подопечных, что они готовы ему все секреты выложить? Нет, я очень надеюсь, что он все же как-то ментально на них воздействовал, а не они сами так тупят.

Нет, так дело не пойдёт. Нужно уводить их отсюда, а уж после я устрою им допрос с пристрастиями.

«Уводи наших отсюда немедленно, — велю я Сане. — Этот Верховный мне очень не нравится. Лучше держаться от него подальше».

— Пойдёмте, ребята, — с несвойственной ей нерешительностью, говорит Саня. — Не будем отвлекать Юрия Романовича.

— Стоять, — хищно тянет Елецкий. — Сначала все подробности про ангар.

И вновь это неукротимое желание немедленно рассказать ему все, что он желает. Я даже не сразу понимаю, как Санек открывает рот и начинает тарахтеть, как заведенная, выдавая Елецкому все подробности. И ладно бы один Елецкий, тут ведь еще и Стриж, которая слушает все, с жадностью внимая каждое слово.

И какого черта этот Елецкий, имея такую способность, еще не вывел партию Жизни в лидеры? Хотя, несмотря на безотказность его внушения, не распознает воздействие этого самого внушения разве только ребенок. Уж очень оно ощутимое. И вряд ли это кому-либо понравится.

Когда Саня прекращает рассказывать, Елецкий ей с благодарностью кивает:

— Спасибо за информацию, я обязательно приму меры. — Затем он поворачивается к Элле и говорит: — А вам, Элла, советую не задавать вопросы и не лезть во все это. Ради вашей же безопасности. Просто забудьте. Это такая чушь, что вообще не стоит внимания, — сейчас он не приказывает, а действительно дает совет.

В ответ Элла хитро улыбается и кивает, мол, а как же, уже разогналась.

Елецкий вздыхает и добавляет:

— Не знаю, как им удалось уговорить вас вступить в нашу далеко не привлекательную для сверхлюдей партию, но, если это что-то незначимое — лучше бы вам отказаться от этой затеи. Я конечно очень был бы рад видеть вас в наших рядах, но боюсь, что вы сбежите от нас при первой же возможности. Мы не можем вам предложить то, что вам давала партия Прогресса. У нас нет партийного жилья, нет больших премий и полного обеспечения, нет современной охранной системы, да и самой охраны тоже нет. У нас нет денег даже на то, чтобы сделать ремонт в штабе. Понимаете? Я почему-то даже более чем уверен в том, что вы очень скоро выйдете из партии и вернетесь в Прогресс. Так может тогда и вовсе не стоит вступать?

— Я сама как-нибудь разберусь, — стервозно улыбается ему Элла.

Ничего себе завернул. Нет, ну что за Верховный такой?! Он что, нарочно пытается похоронить свою партию? Мне начинает казаться, что именно этим он и занимается. Но кое в чем он прав, и это я действительно не предусмотрел. Нет ни единой гарантии, что Элла останется в партии после того, как мы убьем Банши.

Нужно это продумать.

Для себя решаю, что раз Елецкому партия не нужна, значит партия ничего особо не потеряет без него. А я как бы собираюсь ее развивать, и Элла нам в этом деле однозначно пригодится.

В дверь робко стучат, и на пороге возникает Лена:

— Там Нюра пришла, — говорит она, но заметив неодобрительный взгляд начальника, тут же пристыженно исправляется: — Анна Ивановна, то есть.

Без лишних слов и прощаний все покидают кабинет Верховного. Мне общаться с этой директоршей по работе со сверхами ни капли не хочется. Сейчас меня больше волнуют подопечные.

«В туалет быстро, — говорю Сане, — и остальным намекни».

Она кивает и сразу же обращается к секретарше:

— А где тут у вас уборная?

— В конце коридора направо, — учтиво отвечает Лена.

Но позвать остальных с собой Саня не успевает, потому что на пороге появляется весьма экстравагантного вида дамочка немного за пятьдесят.

— Здравствуйте, мои дорогие! Неужели это свершилось и к нам потекла молодая кровь?! — чуть ли не нараспев, голосом вокалистки народного ансамбля восклицает радостно Анна Ивановна.

Хотя, здесь я согласен с Леночкой, Нюра ей подходит куда больше.

Нюра одета в длинное просторное платье в красных маках, в ушах у нее крупные красные серьги, а волосы заплетены в косу вокруг головы на манер венка. На директора сверхлюдей она ничуть не похожа, скорее на сельского тамаду.

— Элла! Не могу поверить, — радостно всплеснув руками, восклицает Нюра. — Вы — лучшая из сверх женщин партии Прогресса и решили перейти к нам! Это просто праздник какой-то!

Пока она обсыпает Стриж комплиментами, Санек дергает Сему за рукав и тихо, но с нажимом говорит:

— Нам нужно в туалет.

Семен непонимающе таращиться, а Саня еще тише добавляет:

— Уединиться.

От этой фразы Сема еще больше удивляется, скорее даже охреневает.

— Леня попросил, — зло вздыхает Саня, и с осуждением качает головой, затем хватает за локоть Вову:

— Все идем в туалет, — и не дожидаясь его реакции, перебивает радостные возгласы Нюры и заявляет: — Мы отойдём на пару минут.

— Хорошо, мои хорошие. Буду ждать вас в актовом зале на первом этаже, — отвечает она.

Я уже было начал опасаться, что и Элла за нами увяжется, но Нюра не дает ей опомниться, хватает под руку и без конца тараторя, уводит вниз.

Мы же шагаем все в туалет.

Пока подопечные идут, перемещаюсь в Семена.

Когда проясняются чувства, в нос сразу же ударяет запах хлорки, а нас обнаруживаю уж в общественном туалете с тремя кабинками. Все эти кабинки осматривает Вовчик на наличие посторонних.

— Никого, — резюмирует он и спрашивает: — В ком он сейчас?

— Во мне, — говорю я голосом Семы и тут же раздраженно восклицаю: — Тьфу ты! Я Леня. Здесь я, короче, в нем. Давайте, лучше рассказывайте, что вам наговорил Елецкий.

Вова начинает мяться, Санёк косится на него и нетвердым голосом говорит:

— Он сказал, что мы должны тебя убить.

— Это я уже понял, а еще что?

— То, что только так мы сможем освободиться от тебя, — с вызовом заявляет Вован, не давая сказать Сане. — Ты нам солгал, когда сказал, что мы все связаны, что мы в одной лодке. Это чушь! Если тебя не станет, светлые перестанут нас преследовать!

— И вы ему поверили? — мрачно спрашиваю я.

— А почему не поверить?! — продолжает распаляться Вова. — Он сказал, что с ним происходило то же самое. Что и им управлял Иммун, вынуждал делать всякие отвратительные вещи и даже заставлял убивать. И единственный способ, который помог ему освободиться...

Вова не заканчивает фразу, таращит на меня негодующий взгляд, а вместо него тихим подавленным голосом заканчивает Саня:

— Елецкий застрелил своего Иммуна.

Я молчу, стою и перевариваю. Сказать, что мне неприятно, так это ничего не сказать. Даже возвращаю Семену контроль, но он ничего не говорит, а пристыженно пыхтит.

— И что теперь? — наконец, говорю я. — Мне стоит вас опасаться?

Вован не отвечает, а продолжает сверлить меня яростным взглядом.

— Нет, конечно нет, — качает головой Саня, — мы так не поступим с тобой. Даже если ты нам солгал, это не повод тебя убивать. Мы же не звери какие-то? Мы ведь одна команда, правда, ребят?

Вова разъяренно раздувает ноздри и не отвечает, я уже вернул контроль Семену, поэтому он подает голос:

— Я думаю, нам нужно пока придерживаться старого плана и вступить в партию. — А затем он неожиданно строго и твердо добавляет: — Нужно всем успокоиться. Никто никого не станет убивать, мы не убийцы. Это даже не обсуждается. И сейчас все идем в актовый зал и делаем то, за чем мы сюда приехали.

В мрачном молчании мы покидаем туалет и спускаемся на первый этаж. Пока идем, я обращаю внимание на камеры слежения. Хотя бы это здесь, но все же присутствует. Хотя все остальное буквально пропахло нафталином: наполовину крашенные, наполовину побеленные стены, серый потертый линолеум, какие-то агитационные плакаты на стенах, некоторые из которых нарисованы от руки. От этого зрелища не покидает стойкое ощущение, что я попал в какую-то провинциальную школу девяностых.

Актовый зал выглядит ничуть не лучше. Ряды кресел, обшитые коричневым дерматином, красные тяжелые портьеры на деревянной сцене. Трибуна с эмблемой партии Жизни: колосок, зажатый в кулаке. Сельский дом культуры, одним словом.

Элла со скучающим видом сидит на первом ряду, а Нюра возбужденно суетится на сцене, раскладывая какие-то бумаги на столе, проверяя прибор, похожий на сканер штрихкода из супермаркета. Еще перед ней стоит голографический монитор, экран которого с обратной стороны видится как синее тусклое сияние.

— Итак, все в сборе! — радостно восклицает Нюра. — Прежде чем приступим, скажите, кто из вас не сверхчеловек?

Саня поднимает руку.

— Я тоже не успел зарегистрироваться, как сверхчеловек, — говорит Вова.

— О, мой дорогой, это совсем не проблема. Завтра же назначим комиссию и зарегистрируем. А после пройдешь курсы. Тебе повезло, тебя будет обучать лично Игорь Хлебодар. И ты у него будешь единственным учеником — все внимание одному тебе.

Вова кривит кислую мину и никак это не комментирует.

— Я тоже еще не прошел курсы, — подает голос Семён.

Нюра удивленно вскидывает брови:

— Вы что? Все новообращённые? Кроме Эллочки, разумеется.

— Да, — раздраженно отвечает Вова. — Попали под вспышку эфира.

— Ну вы и шутник. — жизнерадостно тянет Нюра. Вот же удивительное совпадение!

Кажется, у нее вообще отсутствует критическое мышление и ничего не вызывает у нее подозрения.

Пока подопечные с Нюрой обсуждают нюансы вступления и подписывают документы, я думаю о том, что делать с Елецким.

Чем дольше думаю, тем больше убеждаюсь, что эту проблему нужно решить как можно скорее. Одно меня настораживает: зачем он все это рассказал моим подопечным прямо сегодня при первой же встрече? Неужели не понимал, что я тут же все узнаю? Наверняка прекрасно понимал, и явно сделал это специально. Он непохож на человека безрассудного и импульсивного. Если он так ненавидит легион, разумнее бы с его стороны было выждать удобный момент, когда я явлюсь в штаб во плоти, а после убить меня самому.

Но он так не поступил. И это заставляет задуматься. Вряд ли Елецкий настолько глуп и всерьез рассчитывал, что подопечные мне ничего не расскажут. Нет, мне нужны ответы. Осталось только дождаться, когда подопечные вступят в партию, а после вступить самому. В первую очередь нужно занять Башню, а затем будем решать остальное.

После подписания всех нужных документов Нюра сканирует пэку подопечных и вносит данные в компьютер. Каждому из подопечных приходит оповещение о смене партии с поздравлениями якобы от самого Верховного партии Жизни Эрэснэр.

Затем Нюра зачитывает торжественную, высокопарную речь и каждый из подопечных зачитывает с листочка клятву служить и быть преданным партии.

Учитывая обстановку и саму речь, складывается впечатление, что нас в пионеры принимают.

После завершения всего этого занудства я испытываю единственное желание — поскорее свалить. Даже дожидаться, когда подопечные покинут штаб и вернутся домой, нет желания. Но что-то меня останавливает. Предчувствие чего-то, назойливо скребущее по мозгам и заставляющее остаться.

— Поздравляю, однопартийцы! — радостно восклицает Нюра. — Теперь вы члены нашей огромной семьи единомышленников и борцов за идеи партии. Вместе мы сумеем построить мир, в котором нет голода, войн и болезней. Ведь что самое ценное? Правильно — жизнь!

Подопечные и в том числе Элла натянуто ей улыбаются, потом Элла резко переключается на ребят и устало спрашивает:

— Ну что? Теперь домой?

— Как домой?! — с неподдельным разочарованием восклицает Нюра. — Мы же ничего не обсудили. Это ведь великое событие, что в нашей партии появились такие выдающиеся сверхлюди. Мы должны продумать программу вашего появления, устроить пресс-конференцию. Продумать дизайн ваших сверх костюмов. Элла, например, до сих пор в костюме партии Прогресса, это не дело! Нужно срочно поменять. А еще у меня есть проект по продвижению нашей партии и вас. Уверена, с этим проектом популярность Жизни возрастет в разы, не хотите послушать?

— Мы бы с удовольствием, но у нас сегодня много дел, — притворно улыбается ей Элла, — давайте в другой раз как-нибудь.

Остальные с готовностью поддакивают и кивают, и вся компания дружно и торопливо покидает зал. А Нюра провожает нас опечаленным, полным разочарования взглядом.

— Мы могли бы и послушать про этот ее проект, — с осуждением говорит Семён, как только мы оказываемся за дверью актового зала.

— Пока Банши на свободе, мы не можем тратить на это время, — сердито возражает Элла. — Мы должны придумать, как ее найти и уничтожить.

— А еще нужно сделать пэку Мише и Лене, — говорит Санек. — Им ведь тоже нужно поскорее вступить в партию.

Вован морщится от ее слов.

Все-таки Вова не уяснил прошлый урок. Перенестись что ли в него и второй глаз ему подбить? А то вон и фингал уже проходить начал.

Честно говоря, его поведение меня неслабо огорчает. Я же его задницу из преступного мира вытащил! Никакой благодарности!

Как раз в то миг, когда я об этом всем думаю, девчонки уходят вперед, а Семен с Вовой немного отстает.

— Неблагодарная скотина ты, Вова, иначе и не сказать, — забирая контроль у Семена, мрачно говорю я.

Вова поджимает губы, качает головой:

— Я психанул, — бурчит он и опускает взгляд. — Сейчас понимаю, что был неправ. Накатило просто. Но и ты мог сразу рассказать правду.

— Я и сам об этом не знал. И даже если бы знал — что бы это изменило? Думаешь, я настолько благороден, что отказался бы от жизни ради вашей свободы?

Вова усмехается:

— Так-то звучит эгоистично.

— Зато честно.

— Да, зато честно, — снова усмехается Вован и по-дружески хлопает меня, точнее, Сему по плечу. — Ничего, придумаем, что делать с этим Елецким, — добавляет он. — Убить тебя мы ему точно не дадим.

Мы выходим из штаба и направляемся к авто. Настроение после разговора с Вованом у меня немного поднимается. Может, и зря я в нем сомневаюсь, нужно не списывать со счетов его импульсивность. Но и так же не стоит забывать, как он тогда бросил Мишку...

Додумать мысль я не успеваю. Слышится едва заметный свист. Саня резко вскрикивает и падает, хватаясь за живот. По ее белой рубашке быстро расползается багровое пятно.