Бес сознания 2

Глава 10

Через полчаса садится солнце. Начинает смеркаться. Из дома, за которым мы следим, доносится музыка и слышится смех.

С каждой минутой братки в авто становятся напряженнее: Заруба то и дело проверяет пистолет, Арсен постоянно курит, а Вова просто безотрывно таращится в окно.

— Один на воротах, двое по периметру, — убирая палец от уха, говори Арсен. Видимо речь о количестве охраны. Эту информацию он получает от какого-то официанта в доме, которого они заранее подкупили, насколько мне помнится.

— А внутри? — спрашивает Вова.

— Еще четверо.

— Уже быстрее бы, задолбало здесь торчать, — недовольно говорит Заруба.

— Ждем звонка от Кузьмича, — отвечает Вова. И кидает взгляд на коммуникатор-планшет.

Снова воцаряется напряженная тишина.

— Почему бы их вертушками просто не положить? — недовольно говорит Заруба, после недолгого молчания.

— Детонаторы слишком громко работают, да и дроны охрана сразу увидит, — вздыхает Вовчик недовольно. — Мы ведь это уже обсуждали.

— Ну все равно же парочку могли уложить, — противно смеется Заруба, — а потом бы как ворвались...

— Херни не неси, — недовольно перебивает его Арсен, и Заруба тут же затыкается.

Меня интересует, где сейчас находится Бессонов. Его авто нигде не видать, да и Вован не особо смотрит по сторонам.

Когда начинает звонить планшет, братки разом поворачивают головы на Вовчика, а сам он вздрагивает.

Вова отвечает, на экране появляется довольное лицо Кузьмича:

— Ну что, бойцы, готовы? — задорно спрашивает он.

— Да, готовы, Андрей Кузьмич. — говорит Вова со всем энтузиазмом, на который только способен.

— Ну, тогда дерзайте! — восклицает он, а потом говорит Вовану: — Никого не жалейте, мочите всех, кто попадется под руку. Вы должны наделать столько шума, чтобы каждая шавка в Кубанской республике знала, что переходить дорогу Чащовским не стоит. И это, Черныш, ты экран приглуши, чтобы меня было не видно, но звонок не отбивай. Вешай на шею, хочу смотреть, как эти падлы будут верещать.

Вова без лишних слов убирает яркость на экране так, что теперь он кажется выключенным, и включает незаметно запись, затем достает шнурок и продевает через дырку в чехле коммуникатора, а после вешает устройство на шею.

— Идем, — сдержанно говорит Вован и все трое выходят из машины.

Заруба надевает красную кепку с и жилет такого же цвета, на спине красуется надпись: «Почта». Затем он достает из багажника картонную коробку и шагает прямиком к воротам. Остальные надевают балаклавы и по над забором двигаются следом.

Заруба подходит к воротам, тут же рядом нарисовывается крепкий мужик в футболке цвета хаки и спортивных штанах. У него небрежно висит кобура через плечо, и он нисколько ее не прячет.

— Чего там? — спрашивает он у Зарубы.

— Посылка, срочная вроде, — отвечает он. — На имя Ярослава Казачинского.

— Что внутри?

— Без понятия. Нужно расписаться вот здесь, — он демонстрирует коробку.

Охранник, недовольно кривит лицо, делает несколько шагов, что-то там нажимает и ворота начинают открываться. Заруба заходит внутрь и через секунду слышится приглушенный свист и звук падающего тела.

— Вперед, — говорит Армен, и они быстро с Вованом заходят внутрь, а Заруба тем временем закрывает ворота и оттягивает тело мертвого охранника в кусты.

— Камеры тут и тут, — говорит Арсен, указывая направление. — Нужно обойти дом здесь, — и показывает на кусты. — Через черный вход войдем, там кухня и сразу комната охраны.

Заруба и Арсен расходятся через кустарники в разные стороны. Вова остается стоять на воротах. По плану сначала ребята убирают тихо охрану, а после уже заходит и сам Вован.

Охрану, кончено же, спасти не удасттся, но их в расчет я изначально не брал. Понятно, что совсем без жертв обойтись не выйдет. Меня беспокоят только гости, которые, скорее всего, в большинстве своем в бандитских делах не замешаны.

Сейчас самое врем подать бы сигнал Бессонову, чтобы он вызвал милицию. Но вот очень смущает меня, что на связи беспрестанно у нас висит Кузьмич. Если он поймет, что Вова наводит шухер, может что-то сделать с его матерью, а нам этого совсем не надо.

Вова, кажется, тоже об этом думает. Я вижу, как он смотрит на пистолет, трогает глушитель, словно подумывая, снять его или нет. Она заводит руки за спину и все-таки откручивает его.

Но выстрелить так и не решается. Что-то ждет.

— Как там обстановка? — слышится голос Кузьмича из коммуникатора.

— Сейчас гляну, — говорит Вова и словно бы невзначай, переворачивает экран монитором к груди, а затем сразу же стреляет в воздух.

Грохочет. Соседские собаки тут же поднимают лай.

— Что там?! Что там происходит?! Ничего не вижу! — зло шипит Кузьмич.

— Меня заметили, — отвечает Вован и быстро надевает глушитель обратно. — Пытались подстрелить.

— Ты цел?

— Да, он промазал.

Кузьмич молчит, кажется, поверил, затем сердито велит:

— Давай вперед, Черныш. Не хрен в кустах отсиживаться. Сними того, кто стрелял.

Стрелять, разумеется, там не в кого, братки уже всю охрану на улице убрали. Вова выходит из укрытия и шагает вперед, держа пистолет перед собой.

Отсидеться, пока не приедет милиция все равно бы не вышло. Там внутри помимо бандитов еще и ни в чем не повинные дети, которым грозит опасность. И мы должны их защитить.

Вова шагает вперед, чем ближе он подходит, тем громче слышатся крики внутри дома. Значит, уже начали.

«Скорее», — отдаю я мысленный приказ и Вова ускоряет шаг.

Мы заходим в дом. У самых дверей в луже крови валяется охранник.

— Всем лежать и не шевелиться! — слева доносится громкий и угрожающий крик Арсена.

Вова заходит в большую светлую гостиную с большим длинным столом, уставленным всевозможными яствами.

В конце гостиной лежат гости, уткнувшись лицами в пол. Арсен их держит на прицеле. Во главе стола сидит полноватый мужчина лет пятидесяти в ярко-красном пиджаке. Он разъярённо смотрит на Зарубу, который приставил к его лбу пистолет. Видимо, это и есть именинник.

Арсен кивает Вовану, давая знак, чтобы тот его подменил с гостями. Вова быстро обходит праздничный стол и становится над гостями с пистолетом.

Арсен шагает к столу, пальцем смахивает крем с торта и облизывает, усмехается, а затем резким движением хватает стол и переворачивает все, что было на нем. Грохот, звуки бьющейся посуды, звон бокалов и тарелок разносится по комнате.

— Что вы суки, творите?! — не выдерживает и орет Казачинский. — Кто такие, мрази? Я вас всех урою!

Девочка в розовом платьице, которую мы видели на улице, начинает плакать, а женщина, видимо, ее мать, тут же зажимает ей рот и начинает шепотом успокаивать.

— Так что, с кого начнем? — весло улыбаясь, спрашивает Арсен у планшета и направляет пистолет на гостей, совершенно игнорируя крики Казачинского.

— Пусть Черныш меня поднесет к нему и сделает видимость, — говорит из планшета Кузьмич.

Вова увеличивает звук и яркость, и поворачивается лицом к имениннику, а Арсен тут же его подменяет, беря гостей на прицел.

— Ну здравствуй, Ярослав Дмитриевич, — говорит Кузьмич.

— Это ты, скотина?! — зло шипит Казачинский, страшно пуча глаза. — Мог бы сразу догадаться! Что тебе нужно, мразь? Зачем прислал сюда своих поганых псов?

— Как это зачем? Хотел поздравить тебя с юбилеем. Пятьдесят лет, как-никак, круглая дата. Разве я мог после того, что ты сделал, тебя не поздравить? — Кузьмич говорит беззаботно, но в голосе чувствуются жесткие нотки. — И подарок я тебе приготовил. Целое представление. Ты его, несомненно, запомнишь на весь оставшейся час твоей поганой сучьей жизни. Гостям, твоим, правда, не очень повезло. Потому что они будут главными действующими лицами этого представления.

— Не смей, ублюдок! Не смей! — остервенело орет Казачинский, бросается на пистолет, но Заруба его резко успокаивает одним ударом под дых.

— Что ж, придется связать, — говорит Заруба и достаёт из кармана жилетки скотч.

Несколько минут в помещении стоит тишина, пока Заруба приматывает Казачинского к стулу.

— Начинай, Вова! — нетерпеливо велит Кузьмич.

Вова медленно окидывает взглядом толпу.

Женщины начинают скулить, мужчины вжимают головы в плечи и затравленно отводят взгляд. Вижу, что Вовану выбор дается непросто. Он хватает толстопузого мужика и рывком заставляет подняться на ноги.

— Кем приходишься имениннику? — сухо спрашивает Вовчик.

— Брат я его двоюродный, — нетвердым голосом произносит он.

— Да это же Мирослав Казачинский! — доносится из планшета голос Кузьмича, — такой же говнюк, как и братец. Пожалуй, с него и стоит начать. Давай, Черныш.

Вова поднимает пистолет и направляет его на трясущееся лицо брата Казачинского.

Стоит только дулу оказаться напротив его лица, как толстяк зажмуривает глаза.

— Сделай что-нибудь, — едва слышно, шепотом говорит Вова.

Я активирую остолбенение.

Это конечно не решает проблему. По сути, сейчас мне нужно тянуть время до приезда милиции. Но одним остолбенением здесь не справиться.

— Что там такое, что происходит! — орет Кузьмич.

Да, я понимал, что этот гад будет все видеть. Но Вова догадался, что происходит и тоже замер, поэтому он не должен подумать, что он к этому причастен.

— Что, вашу мать, там твориться? — продолжает еще громче кричать Кузьмич.

Я же обдумываю дальнейшие действия, на случай, если милиция будет ехать долго. Была у меня мысль сжечь Вовкиных напарников, но это проблему не решит. Если использую кошмарные видения на одном из них, начнется хаос и жертв может стать еще больше.

— Черт, связь похоже оборвалась, — решает Кузьмич и в этот миг все отмирают.

— Что это было, что у вас происходит? — сердито спрашивает Кузьмич.

— Да, ничего, вот, собираемся казнить брата Казачинского, — растерянно произносит Вова.

— Давай уже, Черныш, — раздраженно добавляет Арсен, — что ты тянешь?!

Вова косится на него, а тот, вдруг резко вскидывает пистолет и стреляет в этого Мирослава. Выстрел попадает в голову. Крупный брат Казачинского с грохотом падает на пол. Начинается визг и крики, орет матом сам Казачинский, дергаясь на стуле.

— Вот так надо, Черныш, — подходит и быковато говорит ему Арсен. — Следующий на тебе. Или кишка тонка?

— А ну, заткнитесь все! — сердито орет Заруба на гостей и стреляет в толпу, особо не разбираясь.

Попадает в плечо немолодой женщины, она вскрикивает, хватается за рану и ложится всем телом на пол, затравленно глядя на обидчика.

Я снова активирую остолбенение. Черт бы их побрал всех!

— Среди гостей сверх! — снова орет Чащовский. — Вы что, идиоты? Не видите? Эй, ты! А ну, покажись! Выходи, поговорим. Обещаю, тебя никто трогать не станет! Выходи, говорю!

Ага, размечтался. Я его не слушаю. Пока еще работает остолбенение, думаю о том, что Бессонов уже мог бы и вмешаться. Какого черта он тянет?

Сейчас закончится время активации и мне ничего не останется, как использовать тяжелую артиллерию. А это уже рискованно и опасно. И не только потому, что будет больше жертв, а еще и потому что съемка. У следственных органов и так вызовет немало вопросов о том, что все застыли. А если они еще и действие кошмаров и трезубца увидят...

Кажется, пора заканчивать съемку. Как только все снова приходит в движение, я отдаю мысленный приказ Вове:

«Отключи незаметно Чащовского».

Он поворачивается к Зарубе и Армену спиной и отключает. И все же в те несколько секунд, пока Вова выполняет приказ, Кузьмич успевает прокричать:

— Среди вас сверх!

Армен и Заруба тут же начинают настороженно озираться.

— Что происходит? — спрашивает Арсен.

— Я сам не понял, связь оборвалась, — подыгрывая им, растерянно смотрит в планшет Вова, делает вид, что пытается его включить, говорит: — кажется, Кузьмич сказал, что здесь сверх.

— Развяжите меня, суки! — орет Ярослав. — Вам всем конец! Я вас всех...

Затыкает его Заруба сильным ударом в живот. Выбивает из него весь воздух — тот начинает кашлять и сипеть.

— Давайте, короче, всех быстро порешаем, раз с Кузьмичом связь пропала и валим, — говорит Арсен.

— А как же сверх? — удивленно спрашивает Вова, видимо, желает заставить браток отправиться на его поиски и потянуть время.

— Пусть только сунется, вмиг мозги вышибем, — с вызовом говорит Арсен, вдруг вскидывает пистолет и направляет на Вову.

— Кузьмич велел тебе это сделать, начинай, сыкло! — злобно говорит он.

Вова растерянно смотрит на пистолет, затем уверенно выпаливает:

— Я не стану этого делать.

И неожиданно даже для меня стреляет Арсену прямо в лоб.

Вся толпа гостей вскрикивает от неожиданности. Арсен падает на пол.

Я не вмешиваюсь, так, наверное, тоже можно. В данном случае Вова самооборонялся.

— Ты че творишь, сука?! — орет Заруба и пытается выстрелить в Вовчика, но тот резко уходит в сторону.

Ясно, от Бессонова помощи не дождешься. Значит, пришло время импровизации. Всё-таки совсем не наследить не получается никак.

Я активирую «Кошмарные видения».

Заруба резко замирает и удивленно округляет глаза. Я не сразу понимаю, что происходит, но вдруг из-за моей спины выходит Кузьмич.

На доли секунды я даже решаю, что он настоящий, пока до меня не доходит, что это и есть худший кошмар Зарубы.

— Ты че, мразь? Кинуть меня решил? Подставить? — злобно говорит Кузьмич, грозно надвигаясь на него.

— Я?! — в ужасе спрашивает он. — Да как бы я мог? Да я бы ни за что?!

Казачинский, который немного пришел в себя, с подозрительностью косится на Зарубу и начинает дергаться на стуле, пытается выпутаться.

— Что с ним? — тихо спрашивает Вова, словно бы я могу ему ответить.

«Уводи отсюда гостей», — отдаю мысленный приказ.

Но, черт бы его побрал, приказ не работает. Совсем забыл про счетчик в десять минут. Остается надеяться, что Вова сам сообразит. Но он, как назло, тупит, таращиться на Зарубу, держит его на мушке и не понимает, что делать.

Вдруг в комнату влетают трое крепких парней. Сначала я уже было радуюсь, что это подмога Бессонова, но куда там?

— Ну наконец-то! — облегчено выдыхает Казачинский. — Уберите этих утырков!

Здесь Вова соображает быстрее, и начинает стрелять в подоспевших на помощь Казачинских братков. Те стреляют в ответ.

Заруба тем временем вообще не замечает, что происходит вокруг, он слишком занят оправданиями перед кошмарным Кузьмичом. По сути, Вове приходится отдуваться самому.

Выстрелы летят в нашу сторону, Вова прыгает за перевернутый стол, одна из пуль по касательной задевает плечо, но это замечаю, кажется, только я.

Долго от троих вооруженных он укрываться не сможет, быстро активирую трезубец и поджигаю одному из Казачинских штанину. Это отвлекает внимание и остальных.

Чтобы сильно не расслаблялись, поджигаю одежду на других.

Вова осторожно выглядывает из-за стола, когда начинается переполох, оценивает обстановку и начинает быстро уходить к выходу.

Кошмарные видения Зарубы подходят к концу, но происходящее его настолько деморализовало, что он просто стоит и в непонимании таращится на пытающихся потушить себя Казачинских.

Когда одному из них все же удается справиться с огнем, он без раздумий несколько раз стреляет в Зарубу, а после несется к своему боссу. Заруба несколько раз дергается и сползает на пол.

Кто-то из гостей догадывается, что пора делать ноги, и потихоньку гуськом начинает покидать комнату. Тем же самым занят и Вован.

Но уйти из дома он не успевает. Только он подходит к выходу, как перед ним оказываются двое.

— Вы что здесь делаете? — удивленно спрашивает Вова.

С этими ребятами он явно знаком, и кажется, даже я одного из них узнаю, видел на заводе.

— Кузьмич нас послал за вами, на случай, если вы не справитесь, — сухо говорит один из них, а второй добавляет:

— И как мы видим, ни хрена вы не справились. Собрался сбежать, Чернышевский?

— Ты чего, Ждан? — возмущается Вова, но тот вместо ответа резко хватает его за плечо и разворачивает в сторону столовой, где проходило торжество.

— Нужно закончить, то что начато, — грубым напористым голосом говорит он, подталкивая его вперед.

Казачинские тем временем уже успевают развязать своего главаря, а гости почти все сбежали. Остался только убитый Зарубой толстяк лежать в луже крови и раненая старуха уткнулась лицом в пол, но еще шевелиться. Видимо, сил уйти самостоятельно у нее нет.

Братки направляют оружие друг на друга. Вова первым уходит за стену, его примеру следуют и остальные.

Неясно, кто выстрелил первым, но стоило кому-то спустить курок, как выстрелы начинает грохотать со всех сторон.

Чащовские отстреливаются из укрытия. У Казачинских позиция лучше. Они укрылись за перевернутым столом. Короткие перестрелки ни к чему не приводят.

Внезапно Ждан достает что-то из кармана и швыряет в комнату, тут же зажмуриваясь и закрывая уши. Вова и второй браток следуют его примеру.

Тихое шипение и оглушительный взрыв. Кажется, весь дом вздрогнул и подпрыгнул в это миг.

— Пошли! — командует Ждан и все трое ломятся в столовую.

Что именно кинул туда Ждан, я определить не смог, какая-то граната малой мощности или еще что. Но от былой роскоши в столовой ничего не осталось, все покосилось, разлетелось, вынесло стекла в окнах, разломало стол и обрушило тяжелую хрустальную люстру. Одного из Казачинских этой самой люстрой и прибило.

Как только мы заходим, в нас стреляют. Очень метко стреляют, падает один из Чащовских, имя которого я так и не узнал.

Ждан и Вова мгновенно начинают отстреливаться. Выстрел, еще выстрел с нашей стороны, ребята Казачинского падают, кто-то стонет, видимо ранен. Еще несколько выстрелов, дым от взрыва стелится под потолком, кажется, что-то загорелось.

Вова стреляет куда попало, не особо старается, больше пытается прикрываться и спрятать коммуникатор.

Начинает противно пищать пожарная сигнализация, странно, что она не сработала, когда я поджег Казачинским одежду. Видимо, надо было сразу тут все поджигать, не милиция, так хоть пожарные бы приехали. Или не приехали бы, учитывая, что Заруба должен был отрубить всю систему безопасности.

Я не сразу соображаю, что происходит, но Ждан подает ему знак и коротко говорит:

— Казачинский один остался, остальных положил. Или собирай тех, что разбежались. Просто перебьем всех и быстро уходим, пока менты не примчали.

— Ваш пацан — предатель! — вдруг орет Казачинский. — Он не хотел нас убивать, хотел сбежать!

Ждан бросает в сторону Вовы бездушный и очень такой нехороший взгляд.

— Врет он, — с удивительным хладнокровием говорит Вова и стреляет в Казачинского в упор.

— Врет, значит, — Ждан произносит это безразлично, но вдруг, быстро метнувшись в другой конец комнаты, хватает раненую старуху за волосы и с ласковым хладнокровием спрашивает:

— Соврал Ярослав или нет? — и приставляет дуло к виску. — Этот пацан хотел сбежать?

— Пожалуйста, не надо, не убивай! — взмаливается она.

— А ты скажи правду, и я тебя не трону.

Старуха жалобно смотрит на Вову, потом косится на убитого Казачинского, сглатывает и выпаливает со злой обидой:

— Да, это правда. Он ругался с остальными, одного из них убил.

Все происходит слишком быстро. Ждан стреляет старухе в голову и вскакивает на ноги.

Вова успевает выстрелить в него первым. Точнее. Он жмет на курок, но слышится лишь щелчок. Осечка.

Ответный выстрел, пуля летит в него, Вова машинально вскидывает руку, пытаясь прикрыть лицо, и краем глаза видит пулю.

Я не успеваю ничего сделать. Слишком быстро, чтобы предотвратить.

И в тот же миг разум мне настойчиво подсказывает, что что-то здесь не так, что-то неправильное. Пулю невозможно разглядеть, если она выпущена. Вован, кажется, думает о том же и растерянно опускает руку.

А пуля просто остаётся висеть в воздухе.

Охренеть! Неужели подмога пришла или...

И тут же высвечивается табличка:

«Поздравляю, Иммун, ты выполнил миссию: «Открыть сверхспособность одержимого». Награда: получение огненной способности: «Воплощение демонической сущности 30 сек., возможность использования 1 раз в сутки».

И кажется, до Вовчика тоже доходит, что это сделал он. Вова как-то сразу расправляет плечи, выпрямляет спину и повелительным жестом смахивает пулю. Та со звоном падает на пол.

Ждан все это время стоит в замешательстве, но теперь берет себя в руки и стреляет еще несколько раз.

Все пули Вова останавливает. Он, как грёбаный Нео из Матрицы, тормозит их ладошкой, затем медленным жестом поворачивает их в сторону Ждана и швыряет в него.

Я уже было решаю, что пули сейчас к чертовой матери изрешетят Ждана — вот это бы было эпично. И кажется сам Вовчик тоже на это и рассчитывает, но эффект вышел такой же, как если бы он взял пригоршню этих пуль и попросту швырнул их в противника. Да, они просто позорно ударились о грудь Ждана и упали на пол.

Ждан усмехается и начинает надвигаться на Вовчика:

— Я тебя и голыми руками придушу, крыса.

Ага, помечтай, утырок. Я активирую последние кошмарные видения.

Почему Вова больше не пытается стрелять, мне неясно. Патроны могли закончиться, но мог бы и еще попробовать, была всего-то одна осечка.

Вместо этого Вова взмахивает рукой и все ножи, вилки, абсолютно все металлические предметы летят в Ждана. Это останавливает его лишь на несколько секунд.

Вова пытается выстрелить, но пистолет снова дает осечку. Видимо, патроны все же закончились.

И тут Ждан резко на полушаге и замирает, и остаётся стоять с зависшей ногой, в ужасе вытаращившись на пол.

У него под ногами открывается овраг — темный и бесконечный. Все пространство вокруг него превращаются в пустоту, но, если посмотреть, можно увидеть, как где-то далеко внизу проносятся малюсенькие автомобили. Сам Ждан стоит на одной ноге на крохотном клочке оставшегося пола и смотрит с ужасом вниз.

Ну вот, очередная банальность, такой большой, а боится высоты.

Ждан начинает потеть и тяжело дышать. Он по-прежнему стоит на одной ноге, видно, что равновесие из-за страха ему удерживать все сложнее.

Вова, как дурак, стоит и пялиться на него. Ну какого черта ты стоишь? И все-таки этот подопечный ну очень уж тугой на сообразительность.

Ждан теряет равновесие и шмякается на пол с протяжным криком. Он смешно барахтается, раскинув руки и ноги в стороны, изображая, что падает с высоты. Хотя для него именно так все и выглядит, он думает, что реально падает.

— Спасибо, — тихо говорит Вова и бросается к выходу.

Но как только Вова оказывается на выходе из столовой, дверь с грохотом распахивается и слышится командный крик:

— Всем на пол, руки за головы! Милиция!

Очень вовремя, чтобы вас.

Тут же влетает несколько человек в форме.

Вова не сопротивляется, выкидывает пистолет, поднимает руки и медленно опускается на колени. Еще несколько человек слаженно двигаются по помещению, через выбитое окно видно, как на улице разноцветно мигают проблесковые маячки.

Ждан, несмотря на то, что кошмар еще продолжается, тут же переключается на них. Одуреть, он смог противостоять кошмару. Неужели переборол страх?

Ждан пытается выстрелить в милиционера. Но ему тут же простреливают колено и укладывают на пол, заламывают руки, надевают наручники.

Один из милиционеров отточенным движением заламывает и Вове руки за спину, защелкивают металлические браслеты.

— Я не преступник, я работал со следствием, — пытается объяснить Вова. — Спросите Бессонова. У меня на коммуникаторе есть доказательства.

— Сука ты бл***ая, — разражается злобой Ждан, — тебе это с рук не сойдёт, Черныш, тебя уроют, бойся и жди, тварь.

Договорить ему не дают, так как быстро уводят прочь.

— Да, это наш агент под прикрытием, — слышится сверху знакомый голос Бессонова. — Снимите наручники, это свои.

Даже так — агент. Ничего себе. Ну здесь — прямо спасибище. Только неясно, чего это он такой добрый. Чащовского-то мы ему не привели. Неужели из-за видео? Но ведь не было никаких гарантий, что нам удастся все записать.

Подозрительно это и вызывает немало вопросов.

Тем временем с Вочика снимает оковы, Аркадий присаживается на корточки рядом с ним, и пока тот встает, тихо ему так говорит:

— Надеюсь, у тебя действительно важная информация, Чернышевский. Иначе я тебе совсем не завидую.