Башня Богов

Глава 10 Птюч с планеты Фатум

— Вообще не буду тебя есть, — пообещал я. — Ни живым, ни мёртвым.

— Неужели. Тогда, наверное, пришибёте из ксенофобии?

— Нет.

— Свернёте голову ради забавы?

— И не подумаю.

— Уж наверняка распотрошите на компоненты?

— У меня уже куча компонентов в инвентаре, важнее найти, куда их применить.

— Хм, — обречённость на лице птица сменилась озадаченностью. — Что, даже не ограбите?

— А у вас принято спасать других только для того, чтобы потом сделать с ними что-нибудь непотребное? — не выдержал я.

— У нас не принято спасать, — грустно развёл крыльями птиц. — Мы, птюрсы, фаталистичные существа: умерла так умерла, получилось как получилось… Великодушный незнакомец, если вы позаботились обо мне без всякой задней мысли, то, во-первых, громадное вам спасибо. Во-вторых, ну надо же. А, в-третьих, возможно, вы согласитесь довершить доброе дело и помочь мне блистательно провалить ещё один важный квест?

Он смотрел на меня со смирением, потухшим взглядом абсолютного пессимиста, который давно смирился с поражением и принял то, как жизнь пинает его и топчет. У меня это вызвало сильный внутренний протест.

— Что же у вас за планета такая?

— Да как все. Небесное тело, которое вечно бежит от судьбы по замкнутому кругу в плену убийственно пылающей звезды, и, несмотря на все старания, заранее обречена на гибель. Разве ваша планета другая?

— Хочу надеяться, что да.

— Ладно, я птюрс с планеты Фату́м. Только её больше нет.

А вот это интересно. Получить в своё распоряжение благодарного и словоохотливого представителя цивилизации, которую поглотила Башня — может быть очень полезно. Всегда стоит учиться на чужих ошибках, вызнать у него что-то, что поможет сохранить Землю.

— Для начала давай познакомимся. Меня зовут Яр, человек с планеты Земля, последнего мира, куда пришла Башня. Пытаюсь идти по этажам, пока получается. А ты?

— Экс-император последней Фату́мской династии, Птюч IV Неудачливый, к вашим услугам.

Он учтиво развёл крыльями и с достоинством кивнул.

Не то чтобы это стало грандиозным сюрпризом, бриллиантовая корона как бы намекала на подобное. Но всё же встретить высочайшего инопланетного аристократа, который вылупился из туманной жабы — было слегка необычно.

— Мне уже начинать кланяться?

— Нет, что вы, — смутился Птюч. — Дни моего величия канули в бездну вместе с империей. Теперь я никчемный драный клювокур, недостойный даже титула экса.

— И очень самокритичный.

— Так есть за что! Я профукал всё, что у нас было. Сначала планету, потом свой гонимый и обездоленный народ, после приближённых, и под конец даже личную свиту. В итоге меня съела жаба. Достойный конец для такого неудачника.

Он напоминал меланхолика ровно посередине депрессии, привыкшего к безнадёжному состоянию вещей.

— Хм. А до какого этажа ты поднялся в Башне?

— Поднялся? Вы шутите? — рассмеялся Птюч. — Поднимаются герои, настоящие претенденты, таким был, например, мой старший брат, вечная память его пуху и праху. А я только опускался. Начал с двухсотого этажа и шёл всё ниже, ниже, ведь опускаться я умею мастерски. Осталось совсем немного, и я наконец завершу свой бесславный путь.

Это звучало очень странно. У императора был точно такой же минимальный серый ранг, как у меня, конкретный уровень я не видел, как и класс. По умолчанию они скрыты от окружающих.

— В смысле с двухсотого этажа? Хочешь сказать, после инициации Башня посчитала тебя существом двухсотого уровня?

— Конечно, — без всякой гордости ответил Птюч. — Я же был главой целого мира и последним правителем общепланетной империи. Во мне слились технологии духовных практик и наследственные линии многих сотен поколений. Силой своей воли я мог, например, поднимать и переставлять горы.

Кгм, подумал я. И как можно профукать такое могущество⁇

— А кто ты по классу, если не секрет?

— Стратег, — гордо и печально сказал экс-император.

В этом ответе заключалась вся скорбь и трагедия народа птюрсов. Но яснее от этого не стало.

— Расскажи с самого начала? — предложил я. — Кратко и по существу. Заодно может туман рассеется и солнце взойдёт.

— Солнце здесь не взойдёт, в этом мирке оно посерело, — грустно ответил птиц. — Мы потому здесь и затерялись, что непривычны к туману. Но действительно, позволь мне всё рассказать по порядку. Я быстренько.

Он вспрыгнул на осколок руин, оттуда перескочил-перелетел на обломок арки, просеменил в наивысшую точку и, обретя подобие подиума, торжественно начал свой рассказ.

— С незапамятных времён планета Фату́м процветала. Мои предки парили в залитых солнцем небесах и вели активные торговые и культурные отношения с десятком достойных цивилизаций. Прежние птюрсы были сильны и широкрылы, а их жизнь безоблачна. Пока мой дедушка, император Фаталий I, не совершил ужасную ошибку: обманул бога обмана. Вернее, он думал, что обманул.

— Бог обмана? Как его имя?

— Юрас Насмешник, воплощение непредсказуемости и коварства. Один из Девяти величайших.

— Один из Археонов?

Стоило мне сказать это слово, как всё вокруг едва заметно дрогнуло и притихло.

— Да, — после паузы осторожно ответил Птюч, — Воплощение Игры. Насмешник проклял нашу планету, и с тех пор всё пошло по закатной траектории. Наша луна раскололась, и на блаженный мир обрушился сонм астероидов и невзгод. Затем атмосфера испортилась, а небо навсегда потемнело от туч осколков и океанов пыли. После мы потеряли способность летать. Эпидемии, мутации, разруха и гибель экономики… В страхе прогневить Насмешника, другие цивилизации отказывались от нас и накладывали на Фату́м всё больше торговых рестрикций. Всего за два поколения мы превратились в посмешище и изгоев.

Ну и бездушная сволочь этот Юрас. Правитель планеты его оскорбил, а он обрёк на страдания всё население на поколения вперёд? Если такие пьяные от власти беспредельщики, как Юрас и Азурандар, правят вселенной, вырулить и спасти Землю будет, скажем так, непросто.

— И в довершение наших бед, у моего отца родился слабый, болезненный и калечный уродец, который по древнему закону стал истинным наследником. Ведь по злой иронии судьбы (или Юраса Насмешника) именно к ущербному сыну перешли родовые духовные линии и мощь, накопленная поколениями предков. Уродцу пришлось возглавить птюрсов… хотя на деле он не мог вести за собой даже косяк свиней. Это, как вы уже догадываетесь, я. Мой старший брат, Римороб, добрая память его пёрышкам, был во всём лучше меня, папа всегда ставил его в пример. Увы, постоянные напоминания не помогли, и я вырос таким же бездарным и убогим, каким был с рождения.

Птюч виновато развёл крыльями.

— В день моей коронации, стоило мне дать клятву вести и защищать наш народ, стоило водрузить корону единой власти на мою бедовую голову, как к нам пришёл Мириад. И пытался сожрать всех птюрсов. Только героическая жертва моего брата позволила нам жить. Пока все молили о спасении, он взлетел выше, впервые за два поколения потерявших крылья, и был сожран Мириадом.

Император скорбно опустил голову.

— Но старейшины сказали, что жертва и подвиг Римороба привлёкли Башню. Она пришла в наш про́клятый мир и спасла его, впрочем, затем погубила окончательно. Зато у птюрсов появился шанс.

— Минутку, одно противоречит другому.

— Вовсе нет. Наша планета и так разрушалась от постоянных метеоритных катаклизмов, вся потеря спутника и множество крупных ударов изменили орбиту. Нас ждало медленное и неотвратимое падение на солнце. А с приходом Башни у моего народа появился шанс, и я решил им воспользоваться.

Птюч вздохнул.

— Погоди, ты хочешь сказать, что повёл в Башню сразу весь свой народ?

— Иного выхода у нас не было. Кто-то предпочёл остаться на родине и погибнуть вместе с ней, например, мой безутешный отец. На прощание и в напутствие уходящим он величественно изрёк: «Да к чёрту, ты всё равно всех угробишь, Птюч. Ты же неудачник. Так что какая разница!»

— Отец года.

— Столетия, — гордо кивнул Птюч, то ли не заметив сарказм, то ли гордясь им. — Большинство двинулись за мной в Горький Исход, и тогда нарекли меня Королём-Надеждой. Но увы, довольно быстро это прозвание сменилось на Птюч IV Неудачливый. Папа, как всегда, оказался прав.

— То есть, вы все вошли в Башню, она определила тебя на двухсотый этаж, а остальных?

— Вместе со мной. Это же моя стая, мой народ.

— Но если твои подданные были гораздо меньшего уровня, то как они могли выжить с тобой на двухсотом?

— Большинство и не выжило, испытания были столь суровы, — глаза Птюча увлажнились. — Поначалу мы теряли десятки тысяч на каждом этаже. Некоторые роды и немало одиночек решили идти отдельно, своим путём. Я никого не пытался удержать, наоборот, предложил им обрести свободу и независимость. Но в нашей культуре это ругательные слова, поэтому моё предложение оценили и приняли немногие. Мы, птюрсы, крайне фаталистичный народ: надо так надо, суждено так суждено.

— Неудивительно, что вы практически вымерли, — не удержавшись, покачал я головой.

— Увы, так и есть, — согласился император. — Лично я считаю, что мы слишком много тысячелетий безбедно и бестревожно жили в условиях тотальной безопасности, и наша вера в примат счастья над иными элементами вселенной стала слишком нерушима. А наши традиции слишком закрепились и стали несгибаемы. Из-за них каждый раз, делая новый опасный шаг, мы искренне и дружно надеялись, что сейчас-то горести и злоключения закончатся, и начнётся новая эра радости. А когда всё происходило с точностью до наоборот, мы не делали правильных выводов, а лишь верили, что в следующий раз всё сложится. Вера без связи с реальностью губительна.

Он сделал крыльями какой-то знак, наверное, ритуальный.

— Знаешь, незнакомец Яр с планеты Земля, тысячелетняя безмятежность сделала нас абсолютными фаталистами. И двух с половиной поколений оказалось недостаточно, чтобы переменить наш угасающий народ.

— А что с вашей планетой? Башня поглотила её?

— Как только мы ушли оттуда, и это было потрясающее зрелище, — благоговейно сказал Птюч. — Башня показала нам, как рушится наш мир, и она вбирает его по кусочкам, заливая и скрепляя первозданной Тьмой.

— Тьмой? То есть, полупрозрачная чёрная субстанция, из которой сделана Башня, это сгущённая тьма?

— Да.

В принципе, я так и думал, но всегда полезно убедиться. Определённо, от клювастого пессимиста можно узнать немало интересного, что пригодятся на пути восхождения.

— Но почему вместо того, чтобы расти выше, вы начали спускаться по этажам вниз?

— Сложно сказать точно, у нас были разные версии. Возможно, это результат действия проклятия Юраса Насмешника. Или так решила Башня по какой-то таинственной причине. А может, все мои решения были неправильны! Я каждый раз старался сделать как лучше, но всегда получалось, как всегда.

Птюч низко склонил голову, полный стыда.

— В результате я стал первым и последним птюрсом, который утратил наш природный оптимизм и поменял его на абсолютный пессимизм.

— А все решения принимал только ты?

— Важные стратегические — только я, безусловно. Каждый раз я выслушивал советников; а когда они умерли или сбежали, слушал тех, кто оставался и шёл за мной. Но всякий раз финальное решение нужно было принять мне, и я это делал… Но, видимо, каждый раз оно оказывалось неверным. Потому что, пройдя испытание и покорив этаж или бессильно опустив крылья и сдавшись, мы оказывались этажом ниже, а моя сила уменьшалась на один уровень. Как и тех, кто шёл вровень со мной. Вся наша раса слабела и деградировала, спускаясь вниз.

— Погоди-ка. Башня позволяла вам «сдаться» и шагнуть на этаж ниже? А что, так можно было⁈

— Конечно. А разве у вас по-другому?

— Хм. Проверим на следующем этаже.

— Вы так уверены, что у вас будет следующий этаж, — с восхищением сказал Птюч. — Завидую силе вашего оптимизма.

— Хорошо бы и тебе его вернуть. Без веры в лучшее долго не протянешь.

— А разве в жизни что-то может быть хорошо? — возразил он спокойно. — По моему опыту, жизнь — это неуклонное движение от счастливого рождения вниз. С редкими, впрочем, приятными зигзагами. Вроде баночки червячков с родины, последней, которую сохранила и поднесла мне на день рождения бывшая няня… Мир её старым косточкам.

— Ладно, промотаем сто девяносто пять этажей деградации вашего народа. Что было здесь, в туманах?

— Сюда за мной пришли всего-то пятьдесят три птюрса, именно столько нас осталось после долгого, кровавого и полного лишений пути. Мы нашли центр этого места и поняли, что здесь произошло.

— Ты говорил, погасло солнце?

— Не погасло, тогда бы здесь всё замёрзло. Но двести оборотов назад местное светило вошло в фазу мглы и с тех пор едва светит, едва греет. Виной всему здешние маги: тут жил народ гуманоидов, кстати, похожих на вас, мой друг. Их эксперименты привели к дурному результату. Но, думается мне, есть способ это исправить.

— Слушаю внимательно.

— Мы с вами стоим у руин одного из трёх маяков-стихиалей, а в центре находится Рунный столп. Я, как обычно, имел глупость сначала отправиться в центр. Но пока маяки разрушены, этого делать не стоило: он нестабилен. Мои бедные птюрсы впали в оцепенение у столпа, и только мы с лордом Курумиксом сумели сбежать. Увы, решение пойти к одному из стихиалей через густой туман тоже имело неприятные последствия: меня проглотила госпожа Жаба, а что стало с моим верным другом и спутником, который прошёл со мной весь чудовищный путь падения нашей расы, я теперь не знаю. Надеюсь, он хотя бы умер без мучений. Я приготовился тихо принять кончину, но вы нахально прервали мою ритуальную медитацию… За что вам большое спасибо.

— Ладно, теперь наконец всё понятно.

Кажется, странности в истории Птюча сошлись в единую картину — пусть и поразительно нелепую, и безусловно печальную. Кто-то бы искренне посмеялся над странным народом птюрсов, с поразительным упорством и несгибаемым упрямством губивших себя в надежде, что всё как-нибудь само изменится к лучшему. Зачем спасать таких лузеров, верно? Пускай уж вымирают, они же сами так решили.

Но я хотел помочь экс-императору. Тем более, наша задача совпала, меня явно занесло сюда с той же целью: избавиться от вечного тумана. Почему бы нам не поработать вместе? Но тут мне вспомнилась маленькая красная метка системы на контейнере, в котором был Птюч. «Добыча-риск», отметила система. И в чём же был риск?

Хм, а может, если я сейчас приму от него квест и пойду вместе с ним — на меня начнёт распространяться могучее проклятие неудачника? И мы провалим его вместе?

— Мой юный и полный надежд визави, — робко сказал император, глядя на меня с нерешительностью и страхом. — Что вы ответите на призыв помочь мне и моему народу… уйти из этой вселенной хоть с какими-то крохами достоинства?

Птюч IV Неудачливый предлагает вам квест

Задача: восстановить маяки 0/3

Цель: укротить Рунный столп

Награда: амулет Звезда упорядочивания

Формат: принимая квест, вы вступаете в группу квестодателя

Фиолетовая награда четвёртого ранга, мастерский амулет! Она невероятно соблазнительно сверкала и конечно же, затмевала глаза глупцам. Но я не зря внимательно слушал предысторию, чтобы теперь плениться крутой наградой и не заметить маленький подвох. Ведь в конце, техническим маленьким шрифтом, было написано скромное и незаметное:

Формат: принимая квест, вы вступаете в группу квестодателя

Ну точно. В этом, видимо, и подвох: я вступаю в пати с Птючем и становлюсь частью его многострадального проклятого народа. Обречённого на провал.

— Нет, — сказал я. — Отказываюсь от вашего заманчивого квеста.

Системное предложение исчезло, прощай, крутая фиолетовая звезда.

Клюв бедного птица отчаянно приоткрылся, его глаза распахнулись в изумлении, ведь он уже заранее поверил в чудо, впервые за долгое время посчитал, что удача улыбнулась ему. Глаза Птюча померкли, перья встопорщились.

— Конечно, — глухо сказал он. — Я понимаю. Вы уже сделали куда больше, чем я заслуживал. От всей души благодарю вас и отправляюсь решать вопросы самостоя…

— Не так быстро! — громко заявил я. — Я тебя не отпускал.

— Э? — не понял он.

— Я тебя спас. Теперь ты мой пленник.

— Э???

— Будешь делать, что я говорю, понял?

— Не совсем понял, — честно признался птиц, хлопая глазами.

— А тебе и не обязательно, пленник. Иди-ка сюда!

Я подставил руку, Птюч слетел на неё, слегка ошалев, и безропотно позволил перенести себя мне на плечо, вцепился коготками (тяжелый, как маленький императорский пингвин) и застыл.

— А теперья́пойду исследовать эти руины. Ведья́сюда попал, и хочу понять, чего тут творится. А ты сиди и помалкивай, твоё бывшее величество. Чтобы ничего тут… не сглазить.

Глазищи Птюча широко раскрылись, когда он наконец-то осознал, что именно я делаю.

— Фсс! — энергично шикнул он, проведя кончиком крыла по клюву, и это явно значило то же самое, что у людей жест «Молчок».

Мы вошли в руины и наконец-то смогли их рассмотреть.

Каменная платформа-фундамент, а на ней развалины, уж точно не жилой дом, слишком компактное строение. Но и на маяк не тянет, слишком низкое и маленькое: обломков вокруг не так много. Хотя неподалёку утопает в земле отломанный остроконечный верх.

Кажется, это был одноэтажный домик из небольших камней, добытых здесь же, на равнине. С одной сплошной стеной-задником и тремя арками без дверей, всегда открытый для входа. А в центре возвышалась на два этажа скромная башенка с остроконечным верхом, и на её шпиль крепилась странная металлическая конструкция из бронзы. Теперь она валялась рядом, изломанная и скомканная какой-то силой, наполовину ушедшая в землю.

Птюч говорил, что с момента разрушения этого места прошла пара сотен лет. Кажется, оно взорвалось изнутри, разброс кусков шёл от башенки. Может, этот магический маяк светил в тумане и помогал людям ориентироваться? Похоже на то. Вот здесь шла дорога, и вон там… а вот и третья. Потому нижняя часть и открыта на три стороны — это схождение трёх дорог. Теперь они заросли травой, но всё равно остались видны.

Фундамент был весь прорезан бороздами, которые складывались в узоры, напоминавшие пентаграмму. Разрушение их слегка поломало, за годы они заросли мхом, но всё равно остались видны. Изучив обломки, я заметил, что чаще всего здесь повторяются волнистые линии и символы волны. Стихия воды? Тогда понятно, почему по фундаменту от бывшей башенки идут желобки, а в центре осталось обложенное камнями углубление. Тут был родник, и сейчас он полностью пересох.

Стояла немая тишина. Я двигался осторожно, регулярно оглядывался по сторонам. Но после жабищи никто больше не появлялся из тумана и не мелькал в траве, не прятался за обломками. И всё равно меня не оставляло ощущение, что из смутного марева тумана за нами что-то или кто-то наблюдает.

Вон, слабое шевеление в густой мгле впереди, или показалось? На всякий случай лучше проверить. Я крадучись прошёл с десяток шагов вперед…

— О-о-о-ох… — раздался протяжный, измученный стон.

И прямо на меня из мглы выплыл бледный призрак. Я дрогнул от неожиданности, а когти Птюча ощутимо сжались. Призрак выглядел ужасно: истощённое лицо, ввалившиеся глаза и потрескавшиеся искажённые губы, скрюченные ссохшиеся руки и горящие глаза. Он летел прямо на нас, и снова издал будоражащий стон, полный безнадёжной тоски.

— Э-э-э-эх…

Это был не человек, но очень похожий гуманоид, только прозрачный, и его ноги терялись в мареве тумана. Неожиданное явление призрака, его странная внешность и искажённое лицо с продирающим стоном застали нас врасплох. Я отпрянул назад, споткнулся о каменистый гребень и чуть не упал, а Птюч тихонько пискнул и сжался. Но призрак вообще нас не заметил и проплыл рядом, такой блёклый и полупрозрачный. Нас овеяло стылым могильным дыханием — и когда он двинулся дальше, мы оба выдохнули с облегчением.

Скиталец напоминал заблудшую душу, он потерянно бродил по равнине, усеянной камнями и покрытой молчаливо замершим туманом. Через несколько минут я понял, что он кружит вокруг руин, издавая бессильные стоны и вздохи. А как следует разглядев призрака, догадался, что при жизни он носил одеяние, похожее на форму мага. Может, он и был хозяином и смотрителем этих руин?

А если призрак тут постоянно витает, значит, где-то поблизости лежат его останки. Лучше их упокоить.

— Э-э-э-эх… О-о-о-ох…

Несчастный витал по кругу, заворачивая то туда, то сюда, но не находя того, что искал.

Ладно, сейчас мы поищем. Взобравшись на самую низкую из наполовину обрушенных стен, я стал высматривать вокруг любой необычный объект. Быстро нашёлся маленький каменистый холмик, поросший густой травой. А спустившись к нему, я тут же увидел искомое: под обломком упавшей башенки светлели кости и клочья выцветшей ткани. Когда строение взорвалось изнутри, и обломки разлетелись вокруг, бедному магу не повезло, его накрыло смертельным ударом.

— Вот мы и нашли его останки, — сообщил я Птючу почему-то шёпотом. — Посмотрим, как отреагирует.

В костяной руке покойника был зажат жезл, разбитый градом камней, а на груди лежала цепочка, только медальон на ней провалился в грудную клетку. Я аккуратно достал его и увидел символ стихии воды: капля в вихре пенной волны.

— А-а-а-а! — застонал призрак, слепо тыкаясь в невидимую стену.

Он словно почуял присутствие чужака у своих костей, пытался прорваться к останкам, найти их, но не мог. Неупокоенный, обречённый вечно скитаться вокруг собственного тела, в десятке шагов от него, но не в силах найти и приблизиться. Бедняга.

Я снял медальон, не лута ради, а вдруг пригодится с квестом.

Магический концентратор стихии воды, ранг обычный

Позволяет концентрировать и направлять энергию своей стихии

Точно пригодится.

Я прикрыл кости камнями, а Птюч, сосредоточенно пыхтя, помог таскать камни. Торчащие обрывки робы мы собрали и сложили в одном месте, у скелета на груди. Добавим туда пару бинтов из мед.комплекта, дровишек-то здесь не нашлось. Похоже, у магической робы была какая-то пропитка или остатки защитной магии, потому что за пару сотен лет в тумане она вовсе не отсырела. Вылив в них остатки уже вскрытой бутылки бензина, я поджёг наш импровизированный «погребальный костерок». Огонь неохотно разгорелся, пшикая и стреляя во влажном воздухе, но занялся хорошо.

— Покойся с миром, — прошептал император.

— А-а-ах! — громко и страстно выдохнул потерянный маг.

Костёр пылал для него, как маяк в вечной серой мгле, и он наконец-то смог одолеть невидимый барьер и подплыть к собственному телу. Скорбно застыв над останками, призрак издал ещё один вздох и медленно, жутковато повернулся к нам. Протянул руки.

Когда я осторожно протянул руку в ответ, призрак весь подёрнулся, превращаясь в волну энергии, и плеснул мне в ладонь. Брр, холодно! Волна прошла сквозь руку и ушла к руинам здания, вся без остатка влилась в центральные обломки. В то же мгновение там вознеслась призрачная синяя башенка и засияла энергией воды.

— Он сам и восстановил маяк! — чирикнул Птюч. — Смотри, сейчас источник силы возродится.

Буквально через полминуты из-под земли пробился родник, зажурчал в камнях, потёк по желобкам. Похоже, император был прав, и призрак отдал свои силы, чтобы восстановить разрушенную магическую систему.

Вы открыли квест: «За краем тумана»

Завершено ½ упокоений

Найдено ⅓ концентраторов

Активировано ⅓ маяков

Собрано 0/1 рунных матриц

Задача: завершите активацию маяков

— Вот и славно, — сказал я. — Теперь это мой квест. И знаешь, что, ваше величество?

— Что?

— В свою пати я тебя не возьму. Будешь и дальше моим пленником. Удобно сидеть?

— Очень удобно, у тебя мягкое и широкое плечо, и мне не надо перебирать короткими ножками по неровной каменистой почве! — ответил пленный император и глупо хихикнул. — Проклятый земной захватчик.

— От пингвина слышу.

Ну что же, двинем по дороге, только нужно выбрать, какой из трёх. Погребальный костерок быстро прогорел и угас, наступила зловещая ночь. Остались ли в этом мирке звёзды и луна? Пока я видел только проклятый туман и несколько его порождений. Зато в ладони мерцал дар погибшего мага: маленькая ледышка в форме закрученной волны. Только она не таяла, и держать её голой рукой стало больно.

Крис воды, ранг необычный

— Что такое «крис»?

— Кристаллизованная магическая энергия какой-нибудь стихии.

— И зачем они?

— Их можно использовать двумя способами: как компонент для алхимии и крафта, или как одноразовый усилитель заклинания соответствующей стихии, — охотно пояснил Птюч, кажется, у него начало подниматься настроение. — Базовый крис даёт +2 к силе заклинания, необычный +4, редкий +8, и так далее.

— Полезная штука. Если встречу мага воды, можно продать или обменять.

Я заметил, что туман вокруг маяка стал бледнеть и расходиться, вокруг уже метров на двадцать простиралась голая земля, и траву шевелил ленивый ветер, вызванный колебанием температур. Отлично, маяк восстановлен силами призрака и разгоняет туман. Так, глядишь, и вовсе избавимся от серой мглы.

— Ну что, двинули.