Барин-Шабарин 2

Глава 9

Нельзя сказать, что Ростов буквально нашпигован бандитами, как это бывало в девяностые годы двадцатого века практически в любом городе на постсоветском пространстве. Но, наверное, как и в любом портовом городе, тут неизменно встречались и контрабандисты, и любых мастей авантюристы, и игроки, и люди, бегущие от преследования закона. Так что бандитизм не мог не цвести, тем более, при явном попустительстве властей.

В Ростове было три так называемых Ивана. Именно этим именем нарекали главарей бандитских группировок. Каждая группировка, по сути, не была даже организованной группой. К примеру, если нужно сделать какое-то дело, то один Иван мог бы привлечь людей, которые, вроде бы, подчиняются другому Ивану. И те не обязательно имели отчёт перед своим вожаком. То есть тут устоялась некая форма бандитской демократии.

И в этом отношении к дисциплине среди прочих сильно отличался Иван Портовый, серьёзного вида мужик, который некогда столовался у меня в усадьбе. Вот у него, судя по тому, что мне удалось узнать, не забалуешь. Об этом главаре преступного мира по Ростову ходили разные слухи, одни ужаснее других. Вместе с тем, я понимал, у страха глаза велики, да и бандитам даже выгодна некая степень героизации. Так что все байки можно было делить на два.

Однако я ни в коем случае не собирался недооценивать своего, как уже стало понятно, главного врага в Ростове. Как минимум, нужно было принять во внимание факт, что именно людям Ивана Портового удалось сжечь мой дом и амбар в поместье Жебокрицкого. Не такая уж и легкая была задача у бандитов-поджигателей, но они справились с ней.

В преддверии акции острым вопросом стояло отношение местной полиции к криминальным авторитетам. Вот здесь я ничего толком узнать не смог, кроме того, что, вроде бы, с одной стороны, бандитов ловят, избивают, порой отправляют на каторгу; с другой стороны, некоторых из них беспричинно отпускают. Вероятно, всё дело в коррупции. Полиция, выходит, показывает хорошие показатели по поимке бандитов, а вместе с тем в серьёзный клинч с криминальным миром не идёт.

И что будет, когда часть криминальных элементов попросту умрет? Хотя, не попросту, а в ходе масштабной операции? Я не хотел узнавать. Идти на сделку с кем-либо из представителей власти в Ростове нельзя. Административный ресурс едва ли не полностью на стороне моего главного врага — вице-губернатора Кулагина. И противостоять с ним на его же поле? Нет.

Так что подготовке акции я уделял немало внимания. Главным девизом, которым я руководствовался при разработке плана, была известная фраза: «нет тела — нет дела». Если не будут найдены тела, а сама операция пройдёт тихо, без выстрелов, то можно вывезти за город трупы и спрятать их так, чтобы никто не нашел. Вероятно, я даже несколько переоценивал возможности местной сыскной службы. Но вот сами криминальные авторитеты могли начать поиск того, кто покрошил их друзей, и это напрягало. Да, в этом мире бандиты стараются не связываться с дворянами, даже опасаются это делать, но если польется кровь… Все условности и правила будут забыты.

Однако, поразмыслив, я пришел к одному выводу, который меня порадовал: не может быть у Ивана Портового друзей. Судя по всему, он набил оскомину не только местной администрации, но и своим же собратьям по скользкому ремеслу.

Был соблазн войти в сговор с другими криминальными авторитетами. Это было бы вполне логично, так не сразу недруги разберутся, кто именно организовывал акцию, но… я не собирался ни в чём признаваться будь кому. Пусть гадают, что именно произошло.

Перед началом игры немало было обсуждений, где она должна состояться, сколько человек, можно ли кого привести с собой. Всё достаточно серьезно, ну так и деньги были большими. Было принято решение, что игра не может быть ни в гостинице, ни, тем более, в кабаке, даже, если его закрыть на спецобслуживание. Так что была выбрана локация, недалеко и от гостиницы, и от порта. И меня это более чем устроило.

Да, первоначально я настаивал на том, чтобы игра была в моем номере, но после стало понятным, что мало того, что гостиница никак не подходит для силовых операций, так и домик для игры мне понравился, как и нужно был чуть в стороне от дорог и иных построек.

Дом стоял несколько на отшибе, и к нему примыкал лес и овраг. Так что спрятать там бойцов, а после и тела бандитов, было вполне удобно.

За столом, который был накрыт ярко-зелёным сукном, видно, что новеньким, возможно, первый раз использующимся, сидело пять человек. Пятеро — значит, не все игроки будут одновременно задействованы в игре. Только четыре человека могли играть в штос.

Я в игре участвовал точно. Пять тысяч, которые якобы собрался поставить — это большие деньги. И шулера сделают все, даже сами будут отказываться играть, чтобы только я не покидал игрового стола. По сути, едва ли сейчас всё моё поместье могло бы оцениваться в эту сумму. Учитывая, что сгорел дом, возможно, что и в меньшую. Так что бандиты были предельно серьёзными и готовились заполучить большой куш.

А вот кто балагурил, кто казался беззаботной, так это рыжая красотка. Она то и дело липла ко мне, могла то прикусить, то положить руку на ту часть моего тела, куда приличная девушка даже не бросит быстрый взгляд. Так что отвлекала меня всякими способами, но пока не переусердствовала.

— Ой, какой ты молодец! Лешенька, ты выиграл сорок рублей, — радостно провозгласила Анфиса и захлопала в ладоши.

Действительно, на третьем круге выскочила именно моя карта, и на третьем абцуге я выиграл. Однако иллюзий я никаких не питал. И прекрасно осознавал, что мне специально дают выиграть. Или же на данный момент игра ведётся честно, и мне благоволит удача.

Это очень профессионально, очень по-шулерски, дать жертве почувствовать, что она схватила удачу за хвост. Ведь, по логике вещей, я должен прямо сейчас вдохновиться игрой, поверить в себя, а те поражения, неудачи, которые обязательно последуют в будущем, я буду, точнее, должен, оправдывать лихой, недружественной случайностью. Игроки за столом заставляли меня пока что думать, что я могу выиграть.

— Поздравляю вас, господин Шабарин. Если я правильно понял, то вы уже в плюсе. Теперь будете еще больше выигрывать! — сказал Понтер, слишком преобразившийся и старающийся держать маску образованного человека, чуть ли не дворянина.

Он был один одним из тех трёх человек, сидящих за столом, которых я ассоциировал бы с бандитами. Конечно, ни один из них не выглядел так, чтобы по нему можно было бы сразу сказать, что он шулер. Мало того, если Понтер никак не представлялся дворянином, то двое других обозначили, что таковыми являются. И вот что характерно, это именно так и может быть.

История некоторых криминальных персоналий, например, таких, как банда Червовых Валетов, мне сообщала, что дворянское звание ещё отнюдь не гарантирует, что ты честный человек. В той банде, например, был даже представитель известнейшей фамилии Долгоруких. Один Долгорукий генерал-губернатор Москвы, другой — бандит.

Но, что важно, я был уверен, что все те, кто противостоял мне и Лавру Петровичу Зарипову за игровым столом, были знакомы друг с другом. Невооруженным глазом было понятно, что они тщательно, порой даже слишком усердно скрывали, что знакомы друг с другом. Вот только актерскому мастерству шулерам нужно было бы подучиться.

И как же мой реципиент мог быть столь наивным дурачком — ведь он-то вполне им верил, когда для него организовывали такие же игры? Ведь понятно, что здесь обманывают, окручивают и просто раздевают. И эта рыжая паскуда… Впрочем, она даже меня чуть ли не сбивала с толку, заставляя напрягаться. Что говорить о парнишке, который был влюблен в рыжеволосую шаболду? Да влюбленный юнец готов был бы просто отдать деньги, без всякой игры.

— Я тебе сегодня такую ночь устрою, — томно прошептала Анфиса, опять кусая меня за мочку уха. — Все желания исполню, даже те, о которых ты мне и смущаешься думать.

Вот она — рабочая связка. Анфиса меня отвлекла как раз в тот момент, когда бандиты начали проворачивать свои махинации.

— Господа, выигрыш мой! — провозгласил один из подельников Понтера.

Пусть я даже немного и отвлёкся, потому как проигнорировать столь фривольное поведение своей спутницы, сидящей рядом со мной практически впритирку, не смог. Но все равно заметил, как очередною картой при шестом абцуге, выкладке карты, потерли о ткань скатерти.

То есть, был подан знак Анфисе, она сработала, а карту подменили, да еще и «втерли». Это был один из основных способов мухлежа в игре. Сама карта загодя подрисована краской, которая быстро стирается, если пошоркать о сукно. Следовательно, меняется номинал карты.

Уверен, что это был лишь пробный момент, чтобы посмотреть, замечу ли я, определить, работают ли нацеленные на меня чары Анфисы.

Некоторая закономерность была мною замечена. Вот тот, кто раздавал карты, ударил колодой по сукну. И сразу после этого Анфиса еще чуть ближе присела ко мне, прислоняясь своей грудью, а после она целовала мне ухо и обещала всякого рода будоражащие сознание откровения.

— Господа, признаюсь, я в некотором нетерпении, и сегодня, может быть, думал быстрее закончить игру. Но выходить без серьёзного выигрыша я не намерен, — с улыбкой сказал я. — Так что, с целью бы поберечь время, я предлагаю повысить ставки.

— Если вы так настаиваете, господин Шабарин. Но иные господа должны поддержать вас. Я лично не против, — сказал один из игроков, представившийся Николаем Андреевичем Колывановым.

— Господа, если вы не против, и это не противоречит каким-либо правилам, то я бы временно воздержался от игры, — сказал Зарипов. — Простите, но ставки и ранее были велики.

Он покачал головой, а я посмотрел на него с легкой, не нарушающей правил приличия усмешкой.

Лавр Петрович Зарипов отыгрывал сейчас роль осторожного человека, который будет, сам выйдя из игры, впредь несколько неумело одергивать меня, побуждая не делать резких ставок. А еще именно ему нужно покинуть комнату и дать сигнал к началу действий.

— Пятьсот рублей, господа! — я залихватски, горделиво провозгласил новую ставку.

— Господь всемогущий! Что вы делаете, Алексей Петрович, разве же можно так резко повышать ставки? Господа, неужели вы согласитесь? — делано возмутился Зарипов.

— Признаться, господин Шабарин, это, конечно, очень серьёзный ход. Я готов, конечно, его поддержать. Но вы уверены ли сами? — уточнил Колыванов.

Видя эту актёрскую игру шулера, Станиславский воскликнул бы, что не верит ему ни на грош! Слова прозвучали заученно и выверено. Колыванов не отговаривал меня и не покатал ставить большие деньги на кон, он лишь некоторым образом уточнял, готов ли я на это. Уже некоторый укол моему самолюбию должен был чувствоваться после таких слов. Мол, готов ли мальчик играть во взрослые игры?

Молодого Шабарина после такого должно было натурально понести.

— Ты щедрый, ты мужчина! Настоящий рыцарь, — томно, сексуально прошептала мне Анфиса.

Вот, а я-то думал, когда к этому процессу, чтобы я с крючка не выпал, примажется ещё и рыжая бестия.

— Мы играть-то будем? — изобразив раздражение, спросил я. — Неужели, господа, не понятно, что я хотел бы поскорее остаться наедине с Анфисой Игоревной… Ой! Простите… Я сказал пошлость?

— Несколько, да! — сказала громко Анфиса, но после прильнула к моему уху. — Я сама в нетерпении…

— Да, конечно, безусловно, всенепременнейше и прямо сейчас, — провозгласил один из соперников.

— Господа, прошу простить меня, но столь серьёзными ставками я не обладаю, — сказал Понтер и развёл руками.

Хорошо, чертяки, работают! Вот и Понтер, которого я явно идентифицирую с бандитами, даёт заднюю. Мол, я-то организовал игру, но остаются за игровым столом исключительно уважаемые люди, без каких-либо пятен на своей репутации. Или об этих пятнах просто я не знаю. Но эти-то — точно шулера. А, следовательно, они в деле. Вероятно, привлекают таких приличных игроков редко, в особо прибыльных делах.

— Играем! — провозгласил я.

Была моя очередь раскладывать колоду, потому я тщательно перетасовал карты, в чем не было никакой нужды. Это колода для меня уже кое-где помечена. Не все карты, но большая часть из них для меня теперь читаема. Все карты, которые побыли у меня в руках, так или иначе становились краплёными. Я делал маленькие нажимы ногтем в одной стороне сверху и в другой стороне снизу. В зависимости от того, сколько и каких нажимов оставалось, как чуточку был загнут кончик карты, я смог узнать и масть, и номинал этой самой карты.

К сожалению, подобное мало помогало, но я мог увидеть следующую карту, когда отвлекутся мои соперники, и подсунуть её либо наверх, либо вниз, что сделает меня либо проигравшим, либо победителем. Несколько удивляло, что шулера к подобному методу не прибегали. Карты были краплёными, но краской, а значит, только лишь на тех картах, которые не являлись фигурами, то есть ниже десятки.

— Первый абцуг, господа! — когда мои соперники выбрали уже карты, я стал их раскладывать.

Первая пара карт не принесла выигрыша никому. Но, судя по тому, какие карты были выбраны моими противниками, никто и не рассчитывал именно с этой партии взять куш. Это было понятно уже по тому, что оставшиеся двое моих соперников выбрали карты выше десятки. «Втереть» такие, то есть изменить номинал на другой, крайне сложно.

Когда в будущем я слышал слово «очковтирательство», то даже не подозревал, откуда подобное появилось. А вот — именно от этого способа обдурить игрока термин и произошел. Когда «очко втирают», просто нанесённая краска уходит, и карта становится, к примеру, уже не восьмёркой, а семёркой или даже шестёркой.

— Господа, я вновь выиграл! — провозгласил я, резко встал, получилось, что даже задел плечом Анфису.

Я почувствовал нахлынувшую радость.

Безусловно, я понимал, что это лишь игра, что нужно иметь холодную и расчётливую голову, не вдаваться ни в какие восторги, связанные с выигрышем, или огорчения, связанные с проигрышами. И все равно — я всего лишь человек, и мне было крайне приятно, что я вот только что выиграл тысячу рублей!

— По тысяче! Я желаю по тысяче! — закричал один из моих соперников, выкладывая на стол деньги.

— Поддержу, — сказал я.

Я поёрзал на стуле, средним пальцем почесал себе нос. Это был знак.

— Я не могу смотреть на это, господа, — сказал Зарипов и поднялся. — Прошу простить меня, но я ненадолго выйду на воздух.

Нет, не на горшок припёрло Лавра Петровича, а начинается именно та силовая часть операции, к которой мы достаточно долгое время готовились.

— Первый абцуг, — с надрывом в голосе сказал Понтер.

Он не играл, он сидел в стороне и пил вино. Но был столь вовлечен, что именно его словами озвучивалась игра. Этому бандиту игра приносит, возможно, наслаждение сродни даже и сексуальному. Понтера подёргивало, он дрожащими руками подносил бокал с вином ко рту, его нога отстукивала кадриль по взбухшему паркету комнаты.

— Второй абцуг… — с напряжением говорил Понтер.

Воздух в помещении наэлектризовался.

— Люби… — попробовала Анфиса закрыть мне обзор своими пышными волосами.

— Не сейчас, — небрежно оттолкнул я рыжую.

А вот шулер не успел сориентироваться, он изготовился, как только меня отвлекут, шоркнуть картой по сукну.

— Стой! — резко закричал я, вставая. — Подлог! Господа! Вся игра — подлог и обман!

На меня резко уставились все действующие лица. Понтер и двое его подставных потянулись к карманам. Ещё раньше я заметил у них ножи. Пистолетов ни у кого не было, что радовало и огорчало одновременно, ведь и у меня оружия не имелось. Но прямо за дверью находились люди Понтера.

Я сделал шаг вперёд, оказываясь рядом с тем, кто сдавал карты. Тот всё ещё недоумевает, что происходит, что-то пищит сзади меня Анфиса, но я не обращаю на неё внимание. Перехватываю руку сдающего карты, завожу её на болевой приём и ударяю этого дельца мордой в стол.

— Ещё и карты в рукаве? — выкрикиваю я.

Из рукава действительно выпадает две карты.

— Барчук, да отпусти господина Колыванова! — опомнился Понтер.

— Бух! — звук ударов в челюсть послышался за моей спиной.

Я оглянулся и увидел, как Лавр Петрович, быстро вернувшийся в дом, также укладывает своего противника. Того самого молчуна, который был в моих соперниках за карточным столом и который решил обрушиться на меня со спины.

— Барчук, разойдёмся краями! — выкрикивал Понтер, выставляя вперёд нож.

— С тебя шесть тысяч рублей. Нет, семь тысяч — и тогда ты останешься жив, и мы, как говоришь, разойдёмся краями, — сказал я, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью.

— Справитесь, Алексей Петрович? — спросил Зарипов.

— Давай, Лавр Петрович, командуй! — сказал я.

Лавр Петрович Зарипов открыл дверь, звуки борьбы, массовой драки, что происходила за пределами комнаты, на некоторое время оглушили так, что нельзя было говорить внутри комнаты. Но вот массивная дверь закрылась, и теперь можно было бы продолжать разговор.

— Барчук, ты что же задумал? Кто там за дверью бьёт моих людей? — хриплым голосом спрашивал Понтер. — Ты же не против меня идешь, ты…

— Алёшенька, любимый, что же это? А как же я? — встряла в разговор Анфиса.

— Тебе, дура, лучше заткнуться. Или ты считаешь, что если ложишься под всех и каждого, так тебе все и каждый должен? Подстилка кабацкая! — в сердцах ответил я.

Нет, положительно эта дамочка не позволяла оставаться к ней равнодушным.

Анфиса с криком, выставив вперёд свои пальцы, словно когти, устремилась на меня.

Раз! — хлёсткий удар остановил рыжую, которая ушла в нокаут, так и не успев до меня добежать.

Мне было неприятно её бить. Но сейчас она своей истерикой и тем, что накинулась бы на меня, могла бы резко испортить всю картину происходящего.

В этот момент открылась дверь.

— Всё! — сообщил вошедший Зарипов.

— Всех наглухо? — спросил я.

Поняв, о чем это я спрашиваю, Лавр кивнул.

Всё, пролилась кровь, значит, отступать больше некуда, и нужно дело завершать. Я посмотрел на Анфису, ловя себя на мысли, что лишать мир такой красоты, такого идеального воплощения порока, коим является девушка, было бы неправильно, но я иначе не мог. Она сейчас станет свидетелем того, о чём нельзя никому и никогда рассказывать.

От автора:

Попаданец в лихие 90-е становится участником «боев без правил», но спортивной карьере мешает криминал. На всю серию скидки: https://author.today/work/289565