Барин-Шабарин 2

Глава 8

— Не здесь! — прокричали у того места, которое можно было бы назвать раздаточной или барной стойкой.

— Кривой, это не твоё дело. Это из-за этого барчука Иван Портовый на меня взъелся! — кричал Понтер, размахивая пистолетом.

— Успокойся, Понтер. Я пришёл отдать долг. Обещал же, вот и пришел. Но сперва хочу играть, — сказал я, стараясь в свой голос добавить немного страха, растерянности.

Чтобы он сразу понял, как хорошо я подготовился.

Может быть, в той истории, что случилась у меня в поместье в день первого знакомства с местными бандитами, я вел себя слишком… иначе. У криминальных элементов могли возникнуть вопросы, каким-таким образом я изменился и стал не барчуком, что позволяет в отношении себя преступные вольности, а дворянином, связываться с которым не стоит. Ведь так не бывает? Вот я теперь и пробовал отыгрывать роль, рассчитывал, что бандиты будут ко мне относиться всё так же, как избалованному барчуку, которому ну очень хочется отдать свои деньги этой уважаемой компании шулеров.

— Убери свой пистолет! Иначе я с тобой, Алешенька, вовсе не буду разговаривать! — требовательно сказала девица, обращаясь ко мне.

Несложно было догадаться, кто такая эта дамочка. Мне уже не раз указывали на то, что я вроде бы влюблён некую Анфису, явно подложенную мне бандитскими элементами.

И вот она — во всей красе своей! И чего не отнять у неё, курвы — хороша, тварь, спасу нет. Я ощущал нечто иррациональное, то, чего я сам, казалось бы, чувствовать не должен. Эмоции переполняли, в коленях начало подрагивать, будто прямо сейчас главенство над моим сознанием берёт другая личность. Это насколько мой реципиент любил эту стерву, что и умерев, в моей голове пытается воскреснуть?

Что удивительно, когда заговорила эта знойная, рыжеволосая, стройная и с шикарным бюстом дамочка, все вокруг просто замолчали. Складывалось впечатление, что всё собравшиеся вокруг мужики отдают дань гению Анфисы, и если она уже всё-таки вступила в дело, то можно не беспокоиться за то, что клиент будет полностью в её подчинении.

И была некая магия не только в словах, которые даже в моё нутро, того самого человека из будущего, проникали. Не только в голосе магия была — движения дамочки, её пластика, её взгляд, полный страсти и секса… Яд был во всём, что окружало эту женщину.

Я резко встряхнул голову, чтобы выветрилось это наваждение. Получилось, хотя взгляда я так и не смог оторвать от знойной рыжеволосой красотки. Но трезвое понимание, что она живёт, купается в этой грязи, что здесь ее пользует чуть ли не каждый третий, заставляло меня умом всё-таки относиться к женщине презрительно.

Вот так, следовало только подумать о том, что эту красотку согревали многие-многие мужчины, как уже чуток отлегло и выстраивался какой-то ментальный блок. Далее получилось представить её с большой бородавкой, и я уже вовсе начал критично смотреть на вещи. Теперь бы не переборщить и не выказать свою брезгливость в отношении рыжеволосой бестии.

— Н-на! — попробовал меня ударить один из сидевших ранее в компании Пантера.

Машинально я увернулся, но всё-таки постарался сделать эти два шага в сторону как можно нелепее, при этом удостоверяясь, что не получу в ухо.

— Я дворянин и требую себе уважительного отношения! — состроив максимально горделивую мину и выпятив груди, сказал я. — Думалось мне, что я пришел по адресу, чтобы долг свой отдать, но не намерен это сделать, особенно после такой профанации. Только после игры.

Я оценил обстановку и примерное соотношение сил. Ещё ранее, по приезду, мы разделились на группы, стараясь как можно меньше обращать на себя внимание. Остались снимать жильё рядом с этой малиной, которой, несомненно, и являлся кабак.

Выходило, что я, скорее всего, перестарался. Со мной прибыло пятьдесят два человека. Это, возможно, даже чрезмерная сила. Численностью противник был не более пятнадцати бандитских рыл. Остальные — явно какие-то морячки, мещане, может, торговцы. Вообще я думаю, что стычки не произошло только по одной причине, что бандиты пока что сами не хотели особо светиться. Вероятно, Понтер и его команда кого-то в кабаке уже вели. Думаю, что те сорвиголовы, которые сидели рядом с моим знакомцем, точно не шулера. Это силовая поддержка, если нужно кого-то грабануть на улице.

— Вина и мяса! — залихватски прокричал я, стараясь вновь отыгрывать роль расточительного и легкомысленного дурачка-барчука.

Я присел за большой стол, где сидели бандиты, напротив меня расположилась Анфиса, и теперь она всячески делала вид, что обиделась. Ну, а мне приходилось делать вид, что подобные капризы рыжей меня вообще-то задевают. Хотя, стоит себе признаться, эта не женщина — это самый настоящий рыжеволосый сгусток секса.

— Барчук, ты не обижайся, как посмотрю, ты сильно обидчивым стал. Но деньги покажи, — сказал Понтёр, при этом проявляя ко мне ещё больше наигранное уважение.

Я достал пачку денег и показал её Понтеру. Судя по пачке, там должно было быть не менее, чем двенадцать тысяч ассигнациями. Большие, даже огромные деньги. Этого хватило бы с лихвой не только расплатиться полностью с моим долгом, но ещё и здорово так проиграться.

Я видел, как заблестели глаза у всех бандитов, при этом рыжая баба лишь хмыкнула, но… нагнулась, паскуда, демонстрируя манящее декольте. Наверняка, мой реципиент уже должен был поплыть, так что и я расслабился и наслаждался видами лишь чуть прикрытого женского тела. Делал все так, как должен был, чуть ли не пуская слюни. Краем глаза проследил, что реакция правильная и что Анфиса полагает, что отлично сделала свою работу. Мальчик, то бишь я, по мнению бандитов, готов к тому, чтобы его облапошили.

— А где играть будем? И я хотел бы по-крупному! — не отрывая взгляда от женских прелестей, сказал я. — Я хочу большую игру, и чтобы уважаемые люди были, так, чтобы не я один дворянин. Невзирая на то, что будет много игроков, такую игру держать нужно в тайне. Обо мне и так уже много слухов ходит.

— За то не изволь беспокоиться, — сказал Понтер. — Люди будут, но хватит ли тебе, барчук, денег отыграться?

— Пяти тысяч не хватит? — спросил я.

— Ассигнациями? Хватит, — подумав, сказал шулер. — Ты же показывал нынче больше.

— Серебром, — сказал я, а Понтер закашлялся, Анфиса моментально пересела по мне на колени, я насилу уследил за нею, столь паскуда быстрой была.

Сразу же стало несколько не до разговоров. Молодое тело быстро реагировало на манящую теплоту женщины. Сущее испытание для меня — сохранять в таких условиях хоть толику хладнокровия.

Поменялись в лицах и бандиты. У них как-то моментально прошли все обиды, я прямо-таки видел перед собой чуть ли не друзей, так они мне улыбались, стремились угодить, при этом подчеркивая моё превосходство над ними. А почему бы и нет, если на кону такие деньги⁈

Я же показал двенадцать тысяч, но по факту там меньше четырех тысяч. А тут я пообещал, что выплачу все долги, а ещё и сыграю на пять тысяч рублей. Это такой куш, которым заинтересуются самые серьёзные люди Ростова.

Что мне и нужно. А ещё мне бы какого-нибудь серьёзного товарища в помощь. Какого-нибудь бы горячего кавказского князя, который смог бы своими истериками позволить мне сделать нужное. Впрочем, один дворянин со мной за столом играть будет. Это Лавр Петрович.

За те четыре дня, что мы добирались до Ростова, и за время подготовки к выезду, мы с Лавром немало тем обсудили, смогли даже провести своего рода тренировку. Поговорили и о людях, живущих и промышляющих в Ростове, явно криминальном городе, недаром кто-то назвал Ростов Папой, и был этот кто-то явно преисполнен блатной романтики.

Что интересно, одним из моих информаторов по городу стал мастер Козьма. Он уходил от ответа, кому именно продавал свои изделия, но мне так кажется, что случись поножовщина, и у бандитов обнаружатся ножи, что были изготовлены в моей же мастерской. И вот же паразит, только он видел, что я уже начинаю закипать, недовольный, что он гонит заказы «налево», то сразу же начинал закидывать меня добрыми вестями про револьверы. И всё так дозировано, по чуть-чуть.

Я кричу на Козьму, что он связался с криминальными элементами, а он мне отвечает, что уже послал письмо в Тулу. Я ему про то, что и вовсе хозяина обманывать нельзя, а он мне рассказывает, что уже готовы заготовки для барабанов и он начинает их сверлить, а также есть два отлитых вручную патрона. И вот таким образом я, ничего не добившись от мастера, вышел от него удивительно удовлетворённым, даже, можно сказать, счастливым человеком и сейчас могу встретиться с людьми, которых я же сам и вооружаю, пусть и косвенно.

Тем не менее, мастер прощен, он выдал мне вполне грамотный расклад по бандитским группировкам в Ростове. И я, признаться, был даже несколько ошарашен, что в городе, который начал развитие не так давно, уже формируются целые кланы, устанавливаются бандитские традиции.

— Алёшенька, — томным голосом, распространяя свои флюиды не меньше чем на версту, обратилась ко мне Анфиса. — И неужели у тебя нет никакого желания со мной помириться?

И что тут ответить?

— Конечно, я только и мечтаю об этом! — восторженно заверил ее я.

Надо играть роль пацана, которому вот-вот перепадёт подержаться за женскую титьку.

— И какой подарок ты нынче привез? Ты всегда привозил подарки, — всё тем же завораживающим голосом спросила Анфиса.

— Ну, где же я куплю достойное тебя? Не в поместье же своём, которое и так сгорело. Но мне удалось найти тайник своего батюшки, — выкрутился я, одновременно предоставляя всем собравшимся вполне удобоваримую легенду, откуда всё же у меня образовалось только денег.

На самом деле я с собой не брал даже половины из тех денег, что у меня имеются. То, что демонстрировалось бандитам, та пачка ассигнаций — это всего лишь «кукла». То есть внутри была бумага, присмотревшись к которой, можно понять, что она далеко не того качества, на которой печатаются ассигнации.

— Пойми правильно, Алексей Петрович, никакой уважаемый человек не сядет с тобой играть больше, если ты не расплатишься с теми долгами, что уже имеешь. Отдай тысячу рублей, и тогда я сделаю всё по высшему классу. Играть придут уважаемые люди Ростова, — сказал Понтер.

Я ждал, когда вопрос о моём долге вновь всплывёт. Понтер достаточно грамотно себя вёл со мной. Он выждал время, мы с ним выпили пару бокалов вина, после я даже замахнул рюмку водки. И, вот теперь, когда можно было бы подумать, что я уже забыл любые обиды, когда можно было бы уже и самому Понтеру сделать вид, что и он обиды не помнит, вновь прозвучал вопрос о долге. И это хорошо, я-то предполагал, что придётся отдавать сразу полторы тысячи рублей, а Понтер запросил только одну тысячу. У него тут свой расчёт — теперь я, вроде бы, должен смолчать, что на самом деле должен немного больше. Я и промолчу, и не будет счастью моему границ, что останется чуть больше денег, которые я также должен проиграть.

— Знаешь, любовь моя, а я ведь могу сама себе что-нибудь купить, — прошептала мне на ушко Анфиса, после чего прикусила мочку моего уха.

По всему телу замаршировали мурашки. Знает, паскуда, где у меня те самые точки, прикосновение к которым служит рубильником, отключающим работу головного мозга.

— Со мной приехал ещё мой друг, вы не против, если он будет также с нами играть. Смею заметить, что господин Зарипов играет не хуже меня, — сказал я, состроив горделивое лицо.

Понтер и один из него прихлебателей, который все время молчал и со взглядом ленивца наблюдал за мной или, прежде всего, за Анфисой, ухмыльнулся. Не лучшего они мнения о моих навыках карточной игры.

Из другого кармана пиджака, также внутреннего, пришитого Саломеей, я достал другую пачку денег и отсчитал тысячу рублей. Передал эти деньги Понтеру. Тот лихо их завернул в невесть откуда образовавшуюся тряпицу, после я взял из той пачки ещё триста рублей.

— Дорогая, возьми, пожалуйста, эти деньги в знак моей к тебе любви, а сразу после игры, как бы она ни сложилась, на чьей стороне ни была бы удача, я оставлю для тебя еще тысячу рублей, чтобы моя обожаемая нимфа ни в чём не нуждалась, — сказал я.

Внутри всё содрогалось. Как же не хотелось отдавать эти деньги! До зубовного скрежета не хотелось. Но возвращать свое нужно обязательно. Я собирался ещё сгрести со стола все те деньги, что будут, даже не побрезгую залезть карман к кому, но это ведь как — тут как оно ещё сложится.

А сейчас я отдаю свои кровные деньги. По сути, я только что отдал бандитам и проститутке стоимость целого сахарного завода, что мог бы планомерно, много лет обогащать меня и моё поместье.

— Через два дня состоится игра, — серьёзным голосом сказал Понтер.

— В моём номере, — капризным голосом сказал я.

Ну как же не пойти навстречу такому дурачку, которым меня должны видеть все собравшиеся? Хозяева города, чувствующие себя в полной безопасности, без каких-либо особых препирательств согласились, чтобы игра состоялась именно у меня в номере.

Когда вечером ко мне постучали, я знал, кого должен увидеть на пороге. И не ошибся.

— Я могу войти? — спросила огненная бестия.

Она выглядела не просто хорошо, а феноменально грациозно, одетая в строгое платье, с аккуратной причёской. Анфису не отличить сейчас было от великосветской дамы, и более того — в данный момент она всех этих дворянок даже стократно превосходила. Природная ли это способность предлагать себя в разных видах и ипостасях? Или же Анфиса смогла выработать в себе эти уникальные навыки упорными тренировками? Как бы то ни было, но девушка меня поразила.

Когда мы пили вино, закусывали ветчиной и сыром, я ещё думал, а правильно ли поступаю, что уже не мыслю иного продолжения вечера, кроме как затащить эту бестию в свою постель. А когда она начала меня целовать, все мои здравые и нездравые мысли собрали свои немудрёные пожитки и покинули мою голову, направляясь в путешествие куда-то вниз живота. Ну, а когда рыжеволосая выверенными движениями стала снимать с себя одежду, оставляя лишь костюм Евы, я более ни о чём не хотел думать, кроме как о том, как стать её Адамом. Сорвать с дерева это, пусть уже и перезрелое, греховное яблоко, чтобы съесть его вместе с косточками — вот та цель, к которой я всю ночь стремился.

Да, с этой женщиной можно и нужно предаваться греху целую ночь. Она просто не позволяет откинуться на подушку с чувством выполненного долга. И вообще, нужно же было мне каким-то образом отыгрывать весь тот спектакль, в котором я — главный герой-любовник, пусть это частично было и в оправдание своей сиюминутной слабины?

А на второй день, когда Анфисы и след простыл, в номер вновь постучали. Это был человек, присланный даже не Понтером, а Иваном Портовым. Тем самым авторитетом, с которым я уже однажды виделся и, который представлялся мне зверем, чующим опасность.

Двое мужчин примерно одного возраста, в чём-то похожие, но одновременно абсолютно разные внешне, сидели в отдельном кабинете ресторации. Вопреки ожидаемому, за ужином мужчины не улыбались друг другу, не шути+ли, а напротив, источали ненависть и презрение. Главному полицмейстеру Ростова господину Марницкому было не просто неудобно сидеть за одним столом с одним из лидеров преступного мира Ростова, он считал это много ниже своего достоинства. Вот только ситуация вынуждала его поступать именно так и никак иначе.

Сам градоначальник просил Марницкого, чтобы тот провёл дополнительную беседу с бандитом Иваном Портовым, так как дело, которое предстоит развернуть, было крайне важным.

Нет, градоначальнику от того, что должно произойти, выгод не так много. Но ещё три недели назад вестовой, один из ближайших порученцев вице-губернатора Кулагина, самого теневого хозяина губернии, лишь номинально числившийся вице-губернатором, но бывшего на деле чуть ли не важнее самого губернатора, просил посодействовать его кое в чем.

Как именно узнал Кулагин, что помещик Шабарин должен крупную сумму ростовским бандитам, оставалось для главного полицейского города Ростова загадкой. Между тем именно Марницкому предлагалось проследить за встречей, а также прикрыть, если вдруг что случится, некоторых ростовских бандитов.

— Зачем ты меня позвал? Чтобы молчать? — первым нарушил тишину бандит.

— У тебя скоро игра? — спросил нехотя глава городской политики.

Иван Портовый молчал

— Я знаю, что у тебя игра. Главный банкир должен не просто проиграться, а поставить на кон свое поместье, — процедил сквозь зубы Марницкий.

Глава портовой бандитской группировки с презрением посмотрел на этого фараона, который на самом деле немало попил кровушки у бандитского сообщества. Да, твари так и остались безнаказанными, но при этом всем троим Иванам Ростова пришлось выложить кругленькую сумму в серебряных рублях, чтобы полиция не лютовала, мало того, вожаки согласились периодически сдавать мелких своих сообщников, чтобы гончие с царскими нашивками могли хвастать удачами на ниве борьбы с преступностью.

И вот теперь этим двум людям, люто ненавидевшим один другого, приходилось вести разговор.

— Что мне с того будет? — спросил Иван.

— Ты, морда, о выгоде своей печёшься? — разъярился полицмейстер. — Дали бы мне волю, я бы вас всех просто перестрелял!

— Не дадут, — спокойным голосом отвечал Иван. — Так что нынче же скажи мне, что мне с того будет.

— Не стану передавать войсковым клад с контрабандой, который я взял у вас три дня назад, — сжав в кулаки, сквозь зубы процедил начальник городской полиции.

— И то хлеб, — сказал Иван, залпом выпил стакан водки, после перевернул его, поставил на стол и спешно вышел из ресторана через запасной ход.

На самом деле Иван Портовый, не помнящий родства, пусть внешне и был спокойным, но весь словно горел. Он, будто зверь, чуял подставу. Вот только не понять было, откуда ждать угрозы. И потому все же видел именно в Марницком причину своей кричащей чуйки.