Барин-Шабарин 2

Глава 14

— Эльза, как же я рад тебя видеть! — сказал я, спешиваясь.

И ведь не соврал, действительно рад видеть. В последнее время я достаточно часто вспоминал о знойной вдовушке. Может, потому, что молодое тело кипело взбунтовавшимися гормонами, может, из-за того, что не хотел разочаровываться в своих решениях. Ведь наиболее логичным было бы, если бы Эльза всё-таки убежала. Но она здесь.

— Мысли о побеге меня, конечно же, посещали, но женское любопытство оказалось сильнее. Мне стало очень интересно, как же вы, господин Шабарин, выкрутитесь из положения и организуете самый лучший в губернии бал за все времена, после Потемкина, конечно. Говорят, он такие балы устраивал! Ну, это, видимо, было всё же не на этих землях, — с неким задором говорила Эльза.

— А не ты ли, дорогая Эльзочка, обещала мне помочь с этой задачей? — с озорством, весело спрашивал я.

— Так я уже сделала для твоего бала столько, сколько и жена не сделала бы, — усмехнулась Эльза.

— Но ты делаешь и ещё кое-что так, как не каждая жена отважится сделать, — сказал я и рассмеялся.

Казалось, даже прожжённая вдовушка Эльза засмущалась.

Мы стояли у одного из домиков, который должен стать гостевым во время моего, надеюсь, грандиозного бала. Это был простенький домик, но выполненный очень качественно, под красивый ровный сруб, который был поверху покрашен. Одни домики были зелёными, другие красными, третье жёлтыми. Дал я волю Марии Александровне, вот она и начала вырисовывать все цвета радуги. Еще бы поставила где-нибудь статуи гарцующих единорожков, так вообще было бы как в девчачьих комнатах двадцать первого века. Да ладно, что ворчать — ведь неплохо смотрелось. А что уж говорить за местных дамочек, те были в восхищении от такой цветовой гаммы, непривычно контрастировавшей с серыми буднями. Уверен, что всем понравится, особенно женской части приглашенных на бал.

Ну, а что мужику? Я практически уверен, что и в этом времени мужчине важнее, чтобы его жена не бурчала, не выискивала каких-либо негативных моментов, а спокойно принимала бытность. Уж кого-кого, а мужчин я и накормлю, и напою, и развлеку достойно. Так что, наверное, это разноцветье делалось больше для женской части моих гостей.

— Марта постаралась, — крутя головой, что твоя сорока, вынесла свой вердикт Эльза.

— Эльза, мы договаривались, к этому больше не нужно возвращаться, она не Марта, а Мария Александровна Садовая. Не стоит обижать мою сестру! — сказал я, делая на последнем слове особое ударение.

Вдовушка просияла, она даже прильнула ко мне, поцеловав в щёку.

— Если сестрёнка, то это весьма и весьма правильно. Нет, я всё понимаю, я для тебя никто и ни на что не претендую… Хотя нет, претендую на ласку твою, на защиту твою. Ну, ты же должен понимать, насколько это обидно, что у тебя может появиться ещё кто-то, кроме меня. Вот когда женишься… я приму это, конечно. Поплачу, но смирюсь, — театрально, будто отыгрывала трагикомичную роль, говорила Эльза.

Между тем, приехала она не одна. Она привезла с собой как минимум пятерых человек, которые сейчас, даже не удосужившись представиться, уже сновали по всему парку, по которому и рассыпаны были гостевые домики.

— Это что ещё за сыч? — спросил я, указывая на полноватого мужика, одетого как купец, скорее, далеко не бедный.

— Который сыч? Их со мной приехало двое, — усмехнулась Эльза.

Вот только эта усмешка была какая-то вымученная, усталая. Нетрудно было догадаться, что так Эльза намекала, насколько ей пришлось тяжело с некоторыми товарищами. И я в это уже верю, наблюдая, как двое из пяти прибывших мужчин бросают наполненные скепсисом взгляды на всё убранство вокруг — и то, что уже имеется, и то, что еще отстраивается.

— Я очень прошу тебя, Лёша, быть к господину повару и господину артисту благосклонным. Весьма обидчивы. Называй их «господами», — слово «обидчивы» Эльза пронесла нарочито громко, видимо, чтобы услышали те, кто наверняка довёл её за время поездки до белого каления.

Мужчина, одетый по-щёгольски, метнул искрой из глаз в сторону Эльзы.

— Повар и артист. Они неплохие, привезли за большие деньги, — тихо сказала Эльза.

— Я буду тебе что-то должен? — спросил я.

— Мой подарок и…– Эльза серьезными глазами посмотрела на меня. — и плата за охрану. А пока — вот. Повар и артист, без которых сложно будет создать увеселительное настроение.

Мне было интересно самому понять, кто из них кто. И решил, что тот, кто одет словно франт, этак вычурно, должен быть определен мной, как артист.

Я еще не встречался с людьми творческих профессий в этом времени, однако имел некоторые убеждения из будущего. Зачастую актёры, артисты и в целом, творческие люди могут забывать, что они живут в реальной жизни, а всё время будто отыгрывать какую-либо роль. Наверняка этот товарищ был куплен Эльзой в Одессе. Там уже, насколько я знаю, была опера. Если опера, значит, он певец. Следуя далее этой логике, я пришёл к выводу, что он не особо востребованный, иначе бы не подписался на такую авантюру, как ехать к какому-то провинциалу, дабы увеселять неискушённое общество своими талантами. И вот этот мужчина, прекрасно осознавая то, что он куплен, но при этом, вероятно, считая, что недооценен, может пробовать попить мне кровушки, отыгрываясь своими капризами за то унижение, на которое ему пришлось пойти.

Что-то похожее может в душе угнетать и повара. Это же также творческие люди, которые могут считать, что они невостребованы лишь потому, что у их хозяев скверный вкус к блюдам.

Подумав об этом, я лишь рассмеялся. Они ещё не знают, что сами должны будут выплачивать мне за все те подарки, которые я им преподнесу.

Нет, никаких материальных подарков повару, артисту или тем людям, которые приехали с ними, наверняка, как помощники, я раздавать не стану. Вот только чего мне стоит подарить какую-нибудь песню артисту, с которой он, весьма вероятно, если только не простесняется, построит свой маркетинг и прославится? То же самое можно сказать и о поваре. К примеру, я точно знал, что никакого кетчупа или томатного соуса в этом мире ещё не изобрели. Помидоры вообще считаются ядовитым растением, вызывают ещё большую тревогу и страхи даже у заядлых гурманов, чем даже картофель. Или те же чипсы или картошка фри, при которые я сам недавно вспоминал.

Может быть, подобное кулинарное знание — тоже ресурс, который я мог бы продать. Но мне нужен не сборник рецептов, а бал — и такой, чтобы все в округе его запомнил. И я его получу.

Я подошёл к артисту, стал напротив него и начал рассматривать полноватого щёголя оценивающим взглядом.

— Это вы, видимо, господин Шабарин? — спросил артист.

— Так и есть, — отвечал я. — Отчего же вы не спешите представиться?

— Прошу простить меня, — отвечал актёр, не проявляя никаких признаков собственного раскаяния. — Миловидов Иннокентий Семёнович, ведущий артист Одесской оперы.

Наверное, его величество Николай Павлович и тот мог бы представиться менее пафосно.

— Стало быть, вы способны к исполнению романсов? — уточнил я.

— Господин Шабарин, вы наверняка не были в опере, потому можете… — с еще большим пафосом и брезгливостью начал говорить артист.

— Давайте условимся, — перебил я набивающего себе цену артиста. — Вы не будете указывать мне на мой культурный уровень, а себя возносить на театральный Олимп. Вы согласились прибыть ко мне в поместье, чтобы развлекать моих гостей. Вам за это платят деньги. Мало того, если вы сбавите тон, так как я ваш работодатель, то кроме денег получите за свою работу немало интересного, что позволит вам впоследствии если и не прославиться, то всяко жить безбедно и удивлять самого искушенного зрителя. Если же для вас дороже — возможность потешить своё самолюбие, мы с вами расстанемся, и не вижу тогда смысла платить за невыполненную работу, — говорил я жёстко, не отрывая взгляда от представителя богемы.

Будут ещё здесь всякие недооценённые артисты качать свои права и вести себя как хозяева на моей же земле!

Артист поиграл желваками, но всё же умерил гонор. Между тем он не преминул показать всем своим видом, что подобному разговору не рад. Но ничего, после этого не самого жесткого кнута последует весьма вкусный пряник.

Становиться известным сам я не собирался, хотя могу признаться, хотя в этом теле обладаю недурным голосом и слухом. Так что все песни, что хоть как-то подойдут под эпоху, мог бы исполнять и сам. Вот только зачем? Ведь можно угостить сладкой морковкой артиста, чтобы впоследствии он пришёл за добавкой, но уже на платной основе. Уверен, что некоторые песни, что прогремели в будущем, могут и в этом мире сделать карьеру любому мало-мальскому артисту.

Примерно такой же разговор состоялся и с поваром. Правда, этот товарищ оказался не таким пафосным. Только поводил носом, что, мол, не видел возможности для правильной организации кухни. Мол, где ему готовить «манонезы»? А на чём жарить рябчиков и голубей? И вовсе, где эти голуби здесь у вас обитают? Ведь не собираюсь же я кормить своих гостей курицей?

— Господа, через два часа я ожидаю вас на дегустации некоторых из тех блюд, которые я хотел бы презентовать своим гостям. Мне очень важно ваше мнение, — сказал я и перепоручил всех этих экспертов Саломее.

Сам же, беспардонно взяв Эльзу за руку, потащил её в ближайший домик, на ходу выбрав тот, который был выкрашен в жёлтый цвет. Этот был почти что готов к приему гостей. Мое молодое тело уже давно изнывало от предвкушения близости с прекрасной вдовой.

Напор несколько угас, когда мы оказались наедине. Внутри меня заиграла совесть или какая-то её подружка, и она побуждала меня перед тем, как приступить непосредственно к самому акту любви, прояснить ситуацию, что любви как раз таки и нет.

— Ты должна понимать, что о женитьбе речи быть не может. Любви романтической нет между нами, и серенады петь я не буду. Мне нравится с тобой проводить время, ты мне импонируешь, как женщина. И все… — сказал я и на секунду замер, ожидая бурной реакции Эльзы.

— Вот так? Когда я изнемогаю от желания? Когда одежды стали сильно неудобными, и я жажду их скинуть? Ты решил вылить ушат холодной воды? — с усмешкой сказала Шварцберг.

— Да, потому как считаю нужным быть с тобой честным, чтобы ты не питала ложных иллюзий, — сказал я.

— Да всё я уже поняла, многоуважаемый деловой партнер. Но ты мой, сейчас, ты МОЙ! — сказала фрау Шварцберг, и я притянул ее к себе, накрывая прелестный ротик своими губами.

А хорошо, когда в отношениях всё сказано и всё понятно. Жаль, что прямые разговоры, как и вся эта честность, чаще всего играют дурную роль, расстраивая атмосферу, сбивая страстный порыв. И оба будут понимать, что связь не приведет ни к чему, но говорить об этом не станут, если только нет желания быстрее прекратить отношения.

Но сегодня было нарушено это правило. Или же желание было куда сильнее, нежели условности и правила. Так что…

— Я ни с одним мужчиной не чувствовала себя так хорошо. С тобой легко, с тобой все фантазии… — Эльза облокотилась на меня своими локоточками. — Я что, по-твоему, распущенная?

— Мне нравится, — не стал я прямо отвечать на вопрос.

Молодая женщина, а по моим меркам, так точно, встала, грациозно продемонстрировала себя, прокрутившись, словно заправская балерина, на носочках и стала одеваться.

— Все? — с нотками разочарования спросил я.

— Так ночь впереди. Или ты не примешь меня? — игриво отвечала Эльза.

— Приму… — ухмыльнулся я, настраиваясь теперь уже на серьезный разговор. — Поговорим о делах наших?

Эльза вмиг поникла. Понятно же, что она не хотела бы сейчас и вспоминать о тех самых делах, но от проблем не убежишь.

— Почему его просто не убить? — выпалила Эльза, кажется, то, что всё это время тщательно сдерживала внутри.

— Ты про Кулагина? — спросил я, уже понимая, что именно о нем идет речь, и Эльза кивком головы подтвердила мои догадки. — Нельзя.

— Ну почему? — удивилась вдова, которую после таких слов можно было наделить эпитетом «кровожадная».

Я задумался. Нет, все же это не решение проблемы. Совершить подобное крайне сложно даже технически. Ну нет тут нормальной взрывчатки, а я не тот Данила Багров, герой одного из моих любимых фильмов «Брат». Не умею я из дерьма и палок создать бомбу. В этом мире просто не настолько развита химия, чтобы начинать такие эксперименты. Если только марганец… Его же уже должны добывать. Но это так… Светошумовая граната. Хорошая вещь, в принципе, даже и в боевом применении. Так что нужно не забыть записать себе в блокнот мысль.

Можно поджечь дом. Да, это решение вопроса. Но… Много шансов, что Кулагин выживет, просто успеет спастись. А кто-то, та же супруга Елизавета Леонтьевна, погибнет. А дамочка прозрачно так намекала на то, что она может выступить против своего мужа.

Остальные методы тоже не внушают надежд. Застрелить? Так мало того, что нужно штуцер освоить, чтобы издали бить, если только я не самоубийца, так облако дыма обязательно демаскирует, не говоря уже о грохоте выстрела. В машину не прыгнешь, быстро место акции не покинешь. А по улице, да и почти всегда, Кулагин ходит со своим помощником Беляковым, который, по рассказам, матерый товарищ, хоть и лебезит перед вице-губернатором. Если взять в расчет ненадежность местного оружия… Не вариант.

Вот если бы подослать кого к Кулагину, но пока и такой возможности я не вижу. Ну не Эльзу же. Хотя… Нет.

— Поняла? — спросил я женщину, когда объяснил ей, почему технически сложно убить Кулагина, не подставляясь самому или не подставляя другого. — Да ведь, собственно, это не так много чего решит. Ну от Марии Александровны отстанут, тебя не будут тревожить. Но самой проблемы это не решит.

— Ну почему? — не унималась вдова.

— Потому как воля должна быть у губернатора Фабра. Убьют Кулагина, поставят вместо него… Ну, пусть Молчанова, а он та еще мразь, или же помощника Белякова. Кулагин не может творить все свои дурные дела лишь сам. У него защита есть. Такие деньги, что тут проворачиваются, не к Кулагину идти должны, а выше.

— И что же, ничего не делать? — уже чуть ли не кричала Эльза.

— Почему же? Делать. Бить административными методами. Если найти доказательства причастности к преступлениям и на Кулагина, и на Молчанова, в целом — на всех подонков, что собрал вокруг себя вице-губернатор, то Фабр сможет провести своего человека в свои же вице-губернаторы. Немного, но положение очистится от скверны, — объяснял я.

Я уже более чем уверен в том, что Кулагин — лишь звено. Есть свои группировки, кланы, банды, которые сидят на потоках в регионах. К примеру, фигура екатеринославского губернатора, Андрея Яковлевича Фабра — явно компромиссная между сильными мира сего. Некие силы, во главе которых может находиться, скажем, Михаил Семенович Воронцов, покровитель Фабра, договорились с иной головой этой гидры. Пусть Фабр и губернатор, но не лезет в теневой преступный рай Кулагина и компании. Ну так что тогда? Рубить все головы у гидры — и самому полечь в этих потугах? Убить и Воронцова, и Паскевича, который должен быть такой же головой, только в военном мундире, и Ниссельурода? Кстати, я не оговорился, он, по моему убеждению, такой и есть — политический урод.

Но всего этого я не стал объяснять Эльзе. Пришлось бы тогда слишком многое выложить про некоторых нынче живущих деятелей — и объяснить, подкрепить это было бы нечем. Ведь я сужу об их поступках и характере только лишь на фоне своего послезнания.

— Да сними это чертово платье! — выкрикнул я.

— Ты чего это на страстной неделе черта поминаешь? — делано воскликнула Эльза, между тем, снимая платье, которое не успела до конца надеть.

И вновь мы грешили. Есть такое, прости меня Господи, ибо грешен я!

Вместо двух часов, что я себе отвёл, мы провели в страстных играх все три часа. Уже и тихонько к нам стучались, нарочито громко во дворе разговаривали. Но пусть весь мир подождет! Барин я? Или так… конь с бугра⁈

Когда мы вышли, я даже захотел вновь забраться в этот жёлтенький домик, чтобы там снова опробовать новенькую кроватку, хотя бы ещё разочек. В этот раз я предпочитал бы обойтись без страстных игр, а просто даже поспать.

Уютные дома получились. Так и хочется залечь тут и не думать ни о чем, пребывать в сладкой неге пассивного отдыха. Каждый дом состоял из трех вполне себе просторных комнат и еще более просторной веранды. Предполагался еще и второй этаж со спальней, но… времени не оставалось, чтобы заниматься этим столь плотно, а чердачная комната потребовала бы утепления и отделки. И так здесь и сейчас работали четыре бригады, каждая из которых строила по два дома разом. Внутри домиков все достаточно просто, но, как по мне, все, что нужно — есть. Платяные шкафы, пять кроватей и даже что-то вроде дивана, два стола, стулья. Частью мебель изготовляли тут, прямо у меня в поместье, частью же дал мне Картамонов из своего дома.

Кстати, умельцы-плотники показались мне столь профессиональными, что я думаю и небольшое мебельное производство устроить. А что? Кузнечная мастерская есть, тот же замок для раскладывания дивана сделают. Да все сделают, если правильно поставить задачу.

Тут же важно не просто подойти, сунуть чертеж — и пойти валяться на сеновал. Если самому не разбить всю работу на отдельные операции и не разжевать, то ничего и не выйдет. Это я вижу, как изделие должно выглядеть, у меня эти диваны один за одним в памяти всплывают, а вот местные умельцы, окромя стула, ничего и не знают. Но руки у них с нужных мест произрастают, вот что важно.

Приезжал на днях Картамонов, будто бы ревизор какой, все ходил и оглядывал, щупал да на устойчивость проверял. Так и он отметил, что в условиях, когда гостей нужно будет размещать, я предоставляю очень даже неплохие спальные места. Все же привыкли в дороге останавливаться на почтовых станциях или в небольших городках, где таверны не отличаются блеском и лоском. Так что предлагаемые условия никто не сможет раскритиковать.

И хотелось мне вернуться в дом, но я пошел к людям, которые очень живо что-то обсуждали, и я даже понял, что именно. Нужно же мне и помешать ложкой заваренную кашу.

А происходило следующее… Гаскон и артист Миловидов, не дождавшись нас с Эльзой, но заметив, как в одной из кухонных беседок, как я назвал эту локацию, готовили шашлык и люля-кебаб, тут же была и фритюрница, в которой жарили картошку фри и чипсы, решили сыграть роль дегустаторов. Именно эти блюда я предполагал сделать основным открытием моего бала, и сам же думал предложить их повару и артисту, как и их сопровождению.

Ну не удивлять же мне гостей пожарскими котлетами или венским шницелем. Эти блюда должны быть всем понятны, десятки и сотни раз опробованы, их можно даже заказать в каком-либо из ресторанов. Нет, я собирался поразить публику блюдами, которые нигде пока не производятся.

И вот повар, который представляется Гасконом, а на самом деле он наверняка какой-нибудь Иван Васильевич, дегустировал те блюда, которые были изготовлены не французской мастерицей высокой кухни, а бабкой Марфой. Да, за неимением своего профессионального повара мне пришлось давать мастер-класс именно бабке Марфе. Впрочем, она вполне быстро поняла немудрёный принцип готовки, где важнее посуда, чем сложность манипуляций. Вот и выходит, что какая-то бабка выдавала блюдо на пробу повару-французу, пусть заморским гостем он только прикидывается.

— Ну-кася милок? Каково? А? Укусно, — приговаривала Марфа, чуть ли не силой пихая кусок шашлыка в рот артиста Миловидова.

Нужно было спасать моих работников, артиста и повара, а то на балу сам и готовить стану, и песенки петь.

— Что скажете, господа? — спросил я, подходя к столу дегустации.

— Я… в растерянности, — отвечал, собрав брови домиком, Гаскон.

— А мне весьма по вкусу пришлось, — выдал своё экспертное заключение артист.

— Господин Шабарин, вы именно этими кушаниями собираетесь услаждать вкус своих гостей? Но зачем вам тогда я? Ваша… м-м… кухарка справляется, — спрашивал повар Гаскон.

— Я предвижу, что одномоментно у меня может быть в гостях до ста человек. Именно потому вы, как и ещё двое ваших помощников, здесь, — отвечал я. — А ещё не только этими блюдами нужно будет угощать гостей. Это, я бы так сказал — самое опасное.

— Опасное? Это отрава? — выкрикнул артист, беспардонно сплевывая недожеванное на землю.

— Ни в коем случае! Но вы же знаете, господа, как некоторые даже и дворяне относятся к картофелю? — сказал я, еле сдерживая смех.

Уж больно смешно было наблюдать за конфузом артиста.

— Это весьма вкусно! — вынес свой вердикт повар.

— Макните картофельную палочку вот в этот соус, — сказал я и указал на соусницу с тем, что можно было с некоторой натяжкой назвать кетчупом.

Спасибо, опять же, Картамоновым. Сестренка Настюша любезно предоставила львиную долю тех столовых приборов, что мне будет нужно. Часть, как я рассчитывал, купила Эльза. Но две телеги, что прибыли вместе с ней, все еще не были разгружены.

— Что же это? — деловито спросил Гаскон.

В уме он явно попытался разложить вкус на составляющие, но ничего не вышло.

— Томатный соус, — отвечал я.

И вновь наблюдал, как Миловидов меняет свой вид с «милого» на «немилый», отхаркиваясь, едва попробовав кетчуп.

— Давайте обо всём по порядку, — улыбнувшись, сказал тогда я. — Бал состоится через три недели. Дел у нас много, так что будем с завтрашнего дня работать. С вами, господин Гаскон, учить новые блюда, с вами, господин Миловидов — новые песни, может, и шутливые истории. Поверьте мне, вы не пожалеете о проведенном в усадьбе Шабарина времени.

От автора:

XII век, Русь, князья воюют меж собой, сдабривая Землю-матушку русской кровью. Не гоже Русь изнутри терзать! Не зря меня судьба сюда забросила — мне и наряд держать.

На всю серию хорошая скидка:

https://author.today/work/380161