Барин 5. Британский вояж

Глава 4

Мы впервые собрались втроем в небольшой уютной квартирке, на Лэдинч-стрит. Мистер Редклиф выглядел уставшим, с мешками под глазами. Разумовский напротив, посвежел и даже слегка поправился.

Я осмотрел новенькую мебель и светлые обои. Окна выходили почти на набережную Темзы. Мы сели за круглым столиком в гостиной.

— Мистер Редклиф, кто здесь живет?

— Это съемная квартира. Мистер Мельбурн, расскажите, как все прошло в Ирландии?

Я вкратце рассказал о приключениях у мыса Луп-Хед и сразу же обрадовал Редклифа состоявшейся вербовкой Добсона.

— Ученый согласился на нас работать и покинуть Англию, но только с одним условием.

— С каким еще условием? — глухо спросил Редклиф.

— Он хочет оставить дочерям значительную сумму денег. Я позабочусь об этом.

— Добсон сразу согласился?

— Да. Я даже слегка удивился. Он устал от постоянного контроля со стороны Секретной службы и представителей военно-морского ведомства. Я пообещал, что в Петербурге никто не будет оказывать на него давления. К тому же Добсон наполовину ирландец и слегка недолюбливает англичан. На военно-морской базе у него был очень жесткий график, его даже не отпускали в город.

— Мистер Мельбурн, вы более технически грамотны. Скажите, Грегори Добсон действительно хороший изобретатель?

— Да. Он талантливый ученый и изобретатель. Думаю, с помощью Добсона мы в ближайшее время сможем наладить запуск подводных лодок в России.

— Это хорошо. Но с переездом наверняка возникнут проблемы. Ученого плотно контролирует Секретная служба.

— И Секретная служба, и «Роял Нави». Адмирал Остин приставил за Добсоном охрану. Но это я тоже беру на себя.

— Проблема будет и с маршрутом. Через Европу и Средиземное море вам не перебраться, а недавно, в связи с войной перекрыли и Северные проливы. Раньше мы могли использовать этот вариант и уходить на китобойных судах, теперь практическая полная блокировка выезда из Англии. В добавок, на границах установили тщательную проверку.

— Обложили. Теперь нам не выбраться с этого большого острова…– вздохнул Разумовский.

— К сожалению, это так.– Редклиф задумался и слегка наморщил лоб.– Кстати, мистер Мельбурн, информация об инциденте у мыса Луп-Хед должна обязательно попасть в газеты. Нападение французских фрегатов на корабль Королевского флота вызовет широкий резонанс и раскачает политическую обстановку в Британии.

— Это был не Французский Флот, а наемники.

— Каперы?

— Этих парней наняли, чтобы отбить подлодку. И думаю, не без участия моего старого приятеля Пьера Лемара.

— Кстати, куда он исчез? Я уже несколько месяцев ничего не слышал о Лемаре…

— Я бы тоже хотел это знать.

— Скажу честно, ссылаясь на достоверные источники. На самом деле в Англии и во Франции многие недовольны начавшейся войной. Даже в Палате Лордов имеются противники военного конфликта… Я позабочусь о том, чтобы информация об инциденте в Ирландии попала в прессу, если это рассорит Англию и Франция — нам это будет только на руку.

Я кивнул:

— Кстати, у меня накопился компромат на британских чиновников, богатых промышленников и высший командный состав британской армии.

Компромат остался не только от покойного «дедушки», который любил изучать тайные пороки людей, но кое-что мне за достойную оплату нашептала Кэтрин, лондонская жрица любви.

— Это хорошо. Мы подумаем, как можно использовать компромат. Что у вас, мистер Хопсон?

Мистер Хопсон. Разумовский сейчас работал над серьезным заданием и теперь жил под новыми документами. Мне все время было интересно, где Редклиф достает такие безупречные документы, которые совершенно не вызывают подозрения при проверках. Однако лишних вопросов в нашей среде задавать не принято.

— Мне удалось втереться в доверие к вдове генерала Рауттера, — кивнул Разумовский.– Вчера провел первую ночь в ее доме и заглянул в кабинет покойного генерала. В кабинете действительно много корреспонденции и писем. Вскоре я займусь этим вплотную…

— Будь осторожны, смотрите, чтобы вдова вас ни в чем не заподозрила.

— Мистер Редкиф,– произнес я.– Экспансия в Крыму уже началась, и мы не сможем ее остановить. Теперь вся надежда на наших солдат и офицеров. Но думаю, мы вполне можем наносить точечные удары по экономике Британии.

— Каким образом?

— Большую армию нужно не только кормить, но вовремя доставлять на фронт нужный боезапас. Нужно тщательно продумать, как можно устроить на заводах саботаж и забастовки, замедлять доставку угля на оружейные и промышленные заводы. Насколько я знаю, рабочие получают мизерные зарплаты, а в связи с войной еще выросли налоги… много недовольных, нужно подогреть толпу как пороховую бочку и в нужный момент выпустить искру…

— Неплохо придумано. Но вам, мистер Мельбурн, как только подвернется подходящая возможность, вместе с Грегори Добсоном — нужно возвращаться в Россию. Это приказ Генштаба. Теперь я буду думать о безопасном маршруте.

— Извините, мистер Редклиф. Но я все же спрошу. Неужели в Генштабе беспокоятся о моей безопасности? Почему именно сейчас, когда я внедрился в британскую разведку и даже стал доверенным лицом королевы — требуют моего возвращения. Не поймите меня неправильно. Я безумно хочу домой, очень скучаю по жене и сыну. Но сейчас, когда Восточная война в самом разгаре — я так много могу сделать для пользы России, находясь в логове врага.

Редклиф вздохнул.

— Вы еще не знаете, но похоже, в российском штабе завелась крыса. В прошлом году погибли два опытных русских разведчика в Лондоне. Мистер Мельбурн, особенно эта информация касается вас. Секретная служба уже устраивала вам проверку, значит за вами наверняка приглядывают. И если они вцепятся в горло, то поверьте, уже намертво… Молите Бога, чтобы за это время, пока я ищу безопасный маршрут, ничего не случилось… и сами не лезьте на рожон.

— Предатель в российском штабе? — удивился Разумовский.

— Достоверно известно, что были изменены данные о составе коалиции. Меншиков поджидал, что в Крым высадятся 24 тысячи солдат и офицеров экспедиционного корпуса, на самом деле их оказалось в два с половиной раза больше.

Я побледнел.

— Но это же полный провал. Кто мог подменить данные? С такими секретными документами работают единицы. Всех нужно тщательно проверить.

— Предателя уже ищут. Сейчас всех тщательно проверяют. Эта подмена может стоить тысячи человеческих жизней… Войска коалиции уже подошли к Альме. Там ведутся ожесточенные бои. Но перевес пока на стороне коалиции…

Я добела сжал в руке карандаш. Из-за какой-то гниды-предателя все неожиданно пошло прахом… Сейчас все зависит от битвы на Альме. Но если противник все же прорвется к Севастополю — последствия будут удручающие.

— Сколько солдат Меншиков отправил к Альме?

— Около тридцати тысяч.

Я вздохнул. Перевес действительно на стороне коалиции. Один к двум. К тому же англичане и французы собрали в экспедиционный корпус самые подготовленные свежие соединения…

— Теперь никаких шифрованных писем и объявлений в газетах. Секретная служба тщательно проверяет письма и корреспонденцию. Если нужна встреча — каждый вторник и четверг с пяти до шести вечера я буду находится на этой квартире. И конечно не смейте сунутся на метеостанцию. С начала войны Британская Секретная служба увеличила штат почти в два раза. Премьер Абердин-Гамильтон дал личное задание сэру Генри очистить Англию от шпионов. К вашему сведению, в Лондоне работаем не только мы, много французских и австрийских резидентов.

— Но ведь французы и англичане сейчас союзники? — удивился Разумовский.

— Думаю временные союзники.

— Послушайте, мистер Редклиф, а если появится срочная информация, которую нужно срочно передать? — поинтересовался я.

— Для экстренной связи существуют старые добрые письма от «дядюшки» и мальчики-посыльные. Вы знаете мой домашний адрес, как и я ваши адреса. Но повторюсь — это крайний, экстренный случай. Я уже неоднократно замечал в своем дворе топтунов.

Разумовский тихо произнес:

— Кстати, чтобы усыпить бдительность миссис Рауттер, вчера я сделал ей предложение, в следующем месяце мы собираемся обручится.

— Вы можете обручиться, можете даже жениться и завести маленьких сопливых детишек. Но как только поступит приказ — вы должны немедленно вернуться в Россию.

— Само собой,– пожал плечами Разумовский.

Вскоре мы вышли на улицу и сразу разошлись в разные стороны. На углу Лэдинч-стрит я заглянул к знакомому частному аптекарю.

— Доброе утро, мистер Мельбурн! По вам даже часы можно сверять,– улыбнулся аптекарь,– ровно десять.

— Доброе утро, мистер Спенсер, вы уже приготовили препарат?

Аптекарь кивнул и достал из ящика стола десять маленьких бумажных пакетиков.

— Мистер Мельбурн, не злоупотребляйте снотворным. Помните, для сна полезен физический труд и свежий воздух. И никаких нервных напряжений!

— Благодарю! — я расплатился, вышел из аптеки и неожиданно столкнулся с дядюшкой Ричардсоном.

— Джеймс! — дядюшка рассмеялся и похлопал меня по плечу. — Выглядишь просто настоящим молодцом!

— Да и вы, дядюшка Ричардсон!

Старик действительно слегка посвежел.

— Слышал, ты теперь на военной службе.

— Да, верно.

— Джеймс, я недавно был у Мэри. Благодарю, что ты все же переписал четверть состояния на мою дочь.

— О, не стоит благодарностей. Мы родственники и должны поддерживать друг друга.

— Как поживаешь? Скажи честно, после войны ты снова вернешься в Южно-Британскую Торговую компанию?

— Конечно, дядюшка Ричардсон.

— Джеймс, ты счастлив в браке? Может эта столичная штучка Элизабет вытянула из тебя вся жилы?

— Вполне счастлив. Дядюшка, извините, спешу на службу. Заезжайте в любое время. Всегда будем рады… вы ведь знаете адрес моего дома в Лондоне?

— Конечно знаю, Джеймс…– дядя Ричардсон сразу стал серьезным.

Мы попрощались как добрые родственники. Кажется старик и вправду подобрел, как только узнал, что я отписал четверть «дедушкиного» наследства кузене Мэри. Теперь она самая завидная невеста в Портсмуте.

Через десять минут я был на соседней улице и быстро осмотревшись, вошел в подъезд строящегося дома у бакалейной лавки. Разумовский ждал меня на втором этаже.

— Значит теперь вы мистер Хопсон,– усмехнулся я и вытащил из кармана пакетики с порошком. — Вот. Как и обещал. Подсыпьте вдовушке в чай и она всю ночь будет спать без задних ног. А вы спокойно займетесь бумагами в кабинете покойного генерала. Препарат абсолютно безопасный и безвредный, мне выдал знакомый аптекарь.

Разумовский кивнул и спрятал пакетики с порошком.

— Андрей Иванович, послушайте… я тут недавно один журнальчик читал о животном мире. Оказывается животным вовсе не свойственно привязываться к тем местам, где они родились. Почти все млекопитающие легко кочуют и ищут места, где будет безопасно, имеется пропитание и кров… хищники довольно легко уходят с насиженных мест туда, где есть чем поживиться…

— К чему вы клоните?

— Только человек придумывает для себя условности и правила. Законы, кодексы, мораль… Вот скажите, зачем нам возвращаться в грязную бедную Россию, к самодовольному тирану и феодальным средневековым законам, когда мы можем спокойно жить в просвещенной Европе. В Великой Британии, хозяйке морей и мастерской мира. Вы — зять британского премьер-министра, наследник олигархической семьи. Представляете, какую головокружительную карьеру вы могли бы сделать, точно стали бы не меньше министра. Я бы женился на вдове генерала Рауттера и жил как у Христа за пазухой. Ходил на выставки и в театры. А по субботам мы вместе пекли пудинг и приглашали гостей…

Я нахмурился.

— Надеюсь вы несерьезно? Или Редклиф поручил проверить меня?

— Андрей Иванович, скажите, только от чистого сердца, что для вас Родина?

— Ефим Константинович, вы же дворянин и российский офицер… Родина для меня, как и для вас — страна, в которой ты вырос, где жили твои предки, а сейчас живет твоя семья и дети. Родина — это частица души человека, и возможно самая главная частица. Да, для животных нет понятия «родина». Так же как и для половины жителей Земного шара. Но для нас, русских — Родина является понятием незыблемым, святым. Это идет от сердца, от души…

— Вы необыкновенный и трепетный романтик. Что касается меня… я ведь бывший дворянин и бывший российский офицер. Николай забрал у меня все, кроме жизни.

— Я лично похлопочу за вас, как только встречусь с императором.

— Послушайте, Андрей Иванович, милый мой друг… — улыбнулся Разумовский.– Забудьте что я вам говорил, все эти мои нелепые фантазии. Несмотря на притеснения в России, суды и сибирскую каторгу — я остаюсь истинным патриотом и лучше умру, чем изменю Родине. Я никогда не променяю православную Русь, наши раздольные просторы на лондонские мощеные улочки и все богатство мира. — собеседник задумался.– Но мы с вами рискуем и каждый день ходим по лезвию ножа. Однако все же мы отличаемся. Вы человек светлый, думаю вам на роду написана долгая и необыкновенная жизнь. У вас наверняка не один ангел-хранитель. А я вобрал в себя множество грехов, которые уже не отмолить…

— Полноте, Разумовский. Не занимайтесь самобичеванием!

— Андрей Иванович, если со мной что-то случится, пусть император вспомнит мои заслуги перед Отечеством. Вернет моей семье усадьбу и дворянское сословие. Бывшая моя усадьба в Сосновке, Тамбовской губернии.

— Я никогда не спрашивал о вашей семье…

— Супружница моя, Елизавета Константиновна Разумовская, дочь тамбовского мануфактурщика Ивана Копылова. У меня двое детишек, Митяй и Глашка… погодки. Митяю сейчас тринадцать, Глаше двенадцать.

— Не думайте о плохом. Вы еще вернетесь в Россию и я лично замолвлю за вас словечко. Вы плохо знаете нашего императора. Он вас простит. Николай Павлович человек весьма великодушный.

Разумовский с болью взглянул на меня:

— Скажите, Андрей Иванович, а вы меня простили? Я ведь стрелял в вас…

— Давно простил…

Дома я думал о нашем разговоре с Разумовским. К чему он вообще затеял эту тему? Неужели как разведчик Разумовский уже начал выгорать? Это очень опасно. Но с другой стороны, он был вполне искренним и я решил не говорить об этом Редклифу.

Вечером мы с Элизабет собирались в театр и я попросил служанку приготовить новый сюртук. Пока супруга принимал ванну, я спрятался в кабинете и достал старую географическую карту. Уходить с Добсоном нужно действительно через Северное и Балтийское море. Но как, если сейчас перекрыты Северные проливы?

В комнату заглянула любопытная Эмили.

— Джеймс, зачем ты изучаешь эту карту?

— Знаешь, Эмили, очень люблю географию… Жаль что все материки и острова на Земле уже открыты…

— А я видела тебя сегодня, на Грейдич-стрит. С высоким джентльменом. Это ведь он был у нас в прошлом месяце грумом? А почему ты его почти сразу уволил?

У меня сердце ушло в пятки. Эмили видела меня вместе с Разумовским и тут же вспомнила, что именно он отвозил нас три недели назад в Хемпшир, В поместье Уилкинзов. Мы вышли из подъезда строящегося дома почти одновременно.

— Да, я действительно уволил этого человека. А сегодня случайно встретил на улице и мы немного разговорились. А что ты делала на Грейдич-стрит?

— Гуляла после школы. Джей, зачем ты врешь, что случайно встретил этого человека? Я же видела, как вы вышли из подъезда нового дома… а после сразу разошлись в разные стороны.

— Ты шпионила за мной?

— Джей, я уже большая девочка… скажи честно, он твой любовник?

— Сумасшедшая, как тебе только такое в голову взбрело! Ты же прекрасно знаешь, я служу в британской разведке и у меня имеются тайные агенты. Никто не должен о них знать.

Эмили усмехнулась, провела пальцем по губам и зловеще прошептала:

— Сэр, об этом не узнает ни одна живая душа!

Когда девочка вышла из кабинета, я почувствовал, что у меня слегка поднялось артериальное давление. Вот проныра… черт, а не ребенок!