Баламут

Глава 3

…Судя по ухваткам, продемонстрированным моими подопечными за две дневные и две ночные тренировки, программа подготовки создавалась отставным рейдером с приличным опытом работы во внешней, то есть, зеленой и желтой части Багряной Зоны. В результате Горчаков и его свита не додумались прикупить и раскачать пару-тройку специфических магических навыков, облегчающих выживание, зато не терялись в трех соснах, не боялись ночного леса и не падали в обморок при виде массогабаритных динамических макетов корхов. В общем, если бы не два откровенно слабых звена, то я со спокойной душой повел бы их на экскурсию за Стену еще во вторник вечером. А так провел лишнее занятие и в среду утром пришел к выводу, что можно было обойтись и без него. Ибо «слабые звенья» и не думали усиливаться! Геннадий Максимович Хмелев напрягался только тогда, когда находился в поле зрения своего благодетеля, а все остальное время занимался спустя рукава. А его напарник Артем, обладающий довольно серьезным и, что самое главное, нужным сочетанием магических способностей, не горел желанием рисковать жизнью «просто так»!

В общем, по дороге с полигона я как следует обдумал сложившуюся ситуацию, а после того, как провел измученную группу через КПП, вскинул к плечу правый кулак, мысленно порадовался скорости, с которой «туристы» среагировали на команду замереть, и в кои веки нарушил режим молчания:

— Марина, Гена, Тема и Костя — вы свободны. До двадцати ноль-ноль. Я понимаю, что вы смертельно устали, но настоятельно рекомендую вырубаться только после визита в ванную, планового осмотра у дежурного целителя и плотного завтрака. А тебя, Павел, я попрошу задержаться.

Четверка «счастливчиков» и Свайка исчезли из поля зрения чуть ли не мгновенно, а я, на всякий случай незаметно включив на комме диктофон, поделился с княжичем своими наблюдениями и предложил альтернативу:

— Тащить в Зону балласт чрезвычайно опасно как для самого балласта, так и для всей остальной группы. Поэтому предлагаю оставить эту парочку куковать в «Девятке», а вместо них взять пару-тройку опытных бойцов из второго состава рейдовой группы форта. Поверь на слово, в таком составе…

Закончить мысль мне не удалось — сообразив, к чему я клоню, Горчаков отрицательно помотал головой и заявил, что мой вариант комплектования группы его «по каким-то причинам» не устраивает, и что в Зону должны попасть и Хмелев, и его телохранитель! Более того, закончив излагать эту мысль, он поинтересовался, как я оцениваю текущий уровень готовности его компании, получил предельно подробный ответ и сделал напрашивавшийся вывод:

— То есть, в данный момент мы готовы только к простеньким экскурсиям только под твоим руководством, а для чего-то более серьезного нас требуется гонять и гонять?

— Не совсем… — вздохнул я, сообразив, что он понял далеко не все. — Для того, чтобы подготовить группу к «чему-то более серьезному», каждого из вас надо сломать через колено и заменить рефлексы, созданные инструкторами рода и школ телохранителей под привычные вам условия жизни, на новые, заточенные под выживание именно в Багряной Зоне. Собирайся вы посвятить службе на Стене хотя бы лет пять, это было бы целесообразно. А ради разовой экскурсии уничтожать имеющиеся навыки однозначно не стоит. Повторю еще раз: имеющиеся у вас навыки не подходят для выживания в Зоне, поэтому я считаю необходимым заменить балласт на профессионалов. Или, хотя бы, добавить пару-тройку рейдеров к составу, прописанному в контракте.

— Я рассчитывал пройти Зону с одним-единственным проводником. А на включение в группу Свайки согласился только потому, что она женщина, а значит при взгляде со стороны не так уж и сильно меняет имеющийся баланс… — напомнил княжич, заметил, что я насмешливо выгнул бровь, и вспыхнул: — Баламут, ты недооцениваешь уровень боевой подготовки аристократов из действительно древних родов! Роду Горчаковых чуть менее девятисот сорока лет; наши методики подготовки одаренных позволяют превращать обычных мальчишек и девчонок в воистину непревзойденных бойцов, а…

— Павел, корхи — не люди! — перебил его я. — У них другая анатомия, физиология, реакция, пластика, психология, тактика, выносливость, болевой порог и много чего еще, поэтому ваши навыки против них тупо не работают! Скажу больше: девяносто девять процентов рассказов о великих победах таких «туристов», как ты, твоя жена и ваша свита — вранье чистой воды, а на самом деле во время первых боестолкновений с созданиями, явившимися с Той Стороны, все вы впадаете в ступор и в самом лучшем случае приходите в себя только к концу схватки. А потом опорожняете желудки, просите рейдеров вырезать роговые гребни и собрать трофеи, так как дуреете от запаха той дряни, которая заменяет корхам кровь, и договариваетесь. В смысле, платите парням, сделавшим абсолютно всю работу, бешеные деньги за клятвы Силой о нераспространении информации и за создание как можно более красивой легенды о ваших подвигах!

Тут Горчакова аж затрясло от бешенства:

— Ты хочешь сказать, что все дворяне, ходившие за Стену, беззастенчиво врут, что привезенные ими трофеи на самом деле добыли обычные рейдеры, что экспансию корхов остановили не ударные группы аристократов и лучшие артефакторы двух Империй, а одаренные простолю-…

— Экспансия корхов остановилась только из-за недостаточной плотности магофона Той Стороны: на сто шестнадцатом километре от Червоточины он практически сравнялся с земным и прекратил распространение, а под нашем корхам крайне некомфортно. Что касается вклада артефакторов, то созданные ими рунные камни компенсируют лишь восемь целых тридцать шесть сотых процентов давления магофона иного мира и не более. Поэтому-то Стена стоит на месте, а не двигается к центру Зоны. Кстати, животный и растительный мир мутирует и за пределами защитного периметра, а озвученная мною цифра взята не с потолка: большая часть ученых, невольно создавших Червоточину, жива до сих пор и исследует все, что ее появление принесло в наш мир, а мой дед до сих пор руководит отделом артефакторики.

Моя уверенность в каждом слове не лучшим образом сказалась на настроении княжича, и он решил меня уязвить, использовав «спорный» тезис, прозвучавший в этом монологе:

— Невольно создавших?!

— Верно! — кивнул я. — За пять с половиной месяцев до Пробоя двое сотрудников отдела изучения школы Пространства математически доказали существование так называемых струн Чашникова-Шубина и наметили путь к созданию установки, позволяющей телепортировать материальные объекты. Оценив военные перспективы открытия, Большое Начальство встало на уши, выделило неограниченное финансирование и стало требовать результат. При этом о том, что Пространство шуток не прощает, и слышать не хотело, так что, узнав о неудачах на первой экспериментальной установке, решило ускорить работу и втихаря создало независимую группу из «более перспективных специалистов». А один из последних, толком не разобравшись в магофизике процесса, предложил увеличить мощности, используемые при попытках инициации «абсолютного оружия», сразу на два порядка! Авторы изначальной идеи протестовали, доказывали, что это самоубийство, и так далее, но толку — им в приказном порядке поручили заниматься новой темой, а ту отдали «рационализаторам». Кроме того, построили отдельный блок. В километре от научно-исследовательской базы. И уже через три недели после сдачи нового объекта с большой помпой провели Тот Самый Эксперимент. Из тех, кто в тот день наблюдал за установкой, не выжил никто, ибо Червоточина появилась аккурат на ее месте. А сотрудники закрытого городка не пострадали, почти шесть суток всеми силами противостояли первой волне Вторжения и… были брошены на произвол судьбы не только своим собственным руководством и вояками, но и государством. Однако это уже совсем другая история.

Как ни странно, Горчаков поверил в то, что это правда, с полпинка. И заинтересованно прищурился:

— Интересно, каким грифом закрыта эта информация?

Я равнодушно пожал плечами:

— Каким бы ни была, мне на это плевать. Ибо я ничего не подписывал. Зато с раннего детства люто ненавижу тех, кто обрек моих родных и близких на двенадцатилетнюю самоизоляцию и смерть от неконтролируемых мутаций!

Не знаю, что княжич увидел в моих глазах во время этого взрыва, но его гнев как ветром сдуло:

— Я не имею к ним никакого отношения, а в «Девятку» приехал только для того, чтобы заслужить уважение деда и занять как можно более высокое место в иерархии рода. Рейд в группе профессионалов уважения не добавит: такие походы в Багряную Зону уже лет семь-восемь как не считаются чем-то особенным, а мне нужен подвиг. Или, в свете твоих откровений, его имитация, в которой я, моя жена, член моего ближнего круга и пара телохранителей будем выглядеть намного достойнее, чем всеми признанные «герои». Поэтому задам прямой вопрос: вы со Свайкой в состоянии вывести нас на рейдовую группу корхов, вырезать их, собрать трофеи и вернуть нас обратно без помощи еще пары-тройки профессионалов?

— Я прекрасно справляюсь с рейдовыми группами корхов и в одиночку! — буркнул я. — А Свайка надежна, как титановый лом, прекрасно читает бой и не теряется даже в самых экстремальных ситуациях. Но есть один маленький нюанс: она не в состоянии разрываться на несколько маленьких Сваечек, соответственно, если тот же Гена или Тема дадут деру, то…

— …пусть прикрывает нас! — лязгнул сталью княжич, сообразив, к чему я клоню. И презрительно поморщился: — Я не люблю трусов и предателей ничуть не меньше, чем ты…

…От дополнительного платежа в двести тысяч рублей «за создание особо правдоподобной» легенды я отказался наотрез, но подсластил пилюлю, пообещав вернуться к этой теме после возвращения из рейда. Горчакова это устроило, и он, пожелав мне хорошего дня, устало поплелся к своему ДОС-у. В отличие от него, я всю ночь подпитывался Жизнью от леса, поэтому был бодр, свеж и хотел не спать, а жрать. По возможности, не питательно и сытно, а вкусно. Еще в прошлый визит в «Девятку» я бы, скорее всего, задвинул это желание куда подальше из-за банальной лени и отправился в столовую. А тут вспомнил про свой «Манул», потом сообразил, что наличие идентификатора позволяет мне не зацикливаться на ресторанах и кафе Савватеевки, а сгонять, к примеру, в Нерчинск, и включил турборежим. В смысле, рванул в жилой блок, некогда выделенный для проживания членов нашей общины, быстренько ополоснулся, высушил волосы и тельце, вывалил на кровать все имеющиеся в перстне запасы гражданской одежды, наткнулся взглядом на рубашку, купленную под давлением Лизы, и чуть было не расклеился. Слава богу, в этот момент на комм упало сообщение Свайки, в котором она сообщала, что ее подопечная вырубилась сразу после душа, и я отправил подруге не самый стандартный ответ:

«Значит, ты свободна, как рыба об лед, и… уже прикомандирована ко мне. Может, сгоняем в Нерчинск и навернем чего-нибудь вкусненького? Если что, могу отпросить тебя у начальства…»

Ответ прилетел через считанные секунды:

«Буду счастлива составить тебе компанию. Отпрошусь сама. Машину организовать, или ты уже договорился?»

Вспомнив, что она еще не видела мой внедорожник, я предвкушающе заулыбался и решил устроить сюрприз:

«С транспортом проблем нет. Напиши, во сколько будешь готова, и мы тебя подберем. Кстати, форма одежды — гражданская. По возможности, что-нибудь легкое…»

Татьяна пообещала уложиться в полчаса. И уложилась, выбежав из казармы без пяти девять в премиленьком летнем платьице и босоножках. А когда увидела меня за рулем «Манула», вдруг замерла, как вкопанная, пошла красными пятнами и… унеслась обратно! Слава богу, ненадолго — возникла на крыльце от силы через две минуты, подошла к машине, пряча взгляд, залезла на пассажирское сидение и виновато вздохнула:

— Прости, пожалуйста! Я слежу только о днях недели, поэтому забыла, какое сегодня число, и не поздравила тебя с днем рождения вовремя!

Она была готова разреветься, и я засуетился — осторожно приподнял ее подбородок указательным пальцем, заглянул в уже повлажневшие глаза и мягко улыбнулся:

— Солнце, ты такая не одна: я сам вспомнил о нем только потому, что одиннадцатого утром очнулся на операционном столе в лаборатории деда и услышал лекцию о его подарках!

— Мне так стыдно… — еле слышно выдохнула она и протянула мне какую-то коробочку в подарочной упаковке альтернативного вида, которую до этого прятала за правым бедром: — Я купила подарок еще в феврале, представляла, как подарю, но…

— Тань, ты купила его еще в феврале. И представляла. Для меня это в разы важнее, чем дата и время вручения! — с нажимом заявил я, аккуратно развязал веселенький бантик из обрезка камуфляжной ткани, размотал кусок маскировочной сетки и с трудом удержал на месте отваливающуюся нижнюю челюсть — эта ненормальная купила мне Юматовскую «Семерку»! В смысле, артефактный браслет с семью встроенными и еще не инициированными накопителями сумасшедшей емкости от торгового дома братьев Юматовых!!!

— Ты сошла с ума?! — воскликнул я, оклемавшись от первоначального шока. — Зачем выбрасывать бешеные деньги на вещь, которая выгорит задолго до того, как я донесу ее до базы?!

— А я его покупала не для того, чтобы ты таскал его по базе! — заявила она, уперевшись в мою руку и не позволив положить коробочку с фирменным логотипом себе на колени. — Ты слишком деятелен для того, чтобы всю жизнь торчать в этой глухомани, значит, рано или поздно улетишь в Большой Мир и, лишившись подпитки Багряной Зоны, будешь вынужден сесть на накопители. Абы что ТЫ носить не должен, ибо одаренный, каких поискать, а этот браслет, кроме всего прочего, является еще и признаком статуса. Вот я и хочу, чтобы ты каждый божий день пользовался моим подарком точно так же, как я пользуюсь твоим.

— Тань, я читал о нем в журнале и знаю, что он очень дорогой.

— Благодаря тебе я в деньгах не нуждаюсь… — парировала она.

— Тебе еще сиськи отращивать и избавляться от шрамов, а это дело недешевое. Особенно у по-настоящему хороших целителей! — напомнил я.

Женщина смешно наморщила курносый носик и фыркнула:

— Пффф!!! Моя доля трофеев с любого отдельно взятого рейда позволяет отращивать не по одному, а по три комплекта. А я, хоть и страшно извелась от ожидания, не горю желанием превращаться в сисястую «елку»! К слову, та же история и с квартирой, и с машиной, и с вложениями в какое-нибудь дело — твоими стараниями на моем счете скопилась настолько нескромная сумма, что я боюсь заглядывать в банк-клиент. Впрочем, все вышеперечисленное ерунда: мне очень хочется, чтобы ты каждый божий день пользовался моим подарком и вспоминал обо мне даже после того, как я дослужу свою «десятку», демобилизуюсь, уеду домой и попаду в цепкие ручки родственничков.

Если тему скорого увеличения груди Смирнова была готова обсуждать в любое время дня и ночи, то родственников упоминала только тогда, когда пребывала в особо отвратительном настроении. Портить ей день я однозначно не собирался, поэтому перестал строить из себя скромнягу, притянул подругу к себе, с чувством чмокнул в румяную щечку и начал валять дурака:

— Если честно, то я в полнейшем раздрае. С одной стороны, твой подарок занимает первое место в категории «лучше не бывает», так что в Большой Мир имеет смысл отправиться только для того, чтобы пользоваться этим чудом. А с другой я пока не планирую никуда улетать, значит, через пару дней после возвращения из рейда уйду на базу и… о, черт, я понял: это намек на то, что ты жаждешь видеть меня почаще?!

— Какой же ты все-таки… баламут! — притворно вздохнула она, но уже без надрыва. Затем отобрала у меня коробку, собственноручно вытащила из нее браслет, избавила его от упаковочной пленки, застегнула на моем правом запястье, полюбовалась на матовую поверхность по-настоящему стильного аксессуара и удовлетворенно заявила, что теперь я выгляжу правильно.

— Я — да! — кивнул я, продолжая развлекаться. — А ты? Где ножи, который ты обещала носить, не снимая?!

Свайка убрала за спину левую руку артефактным кольцом, в котором носила снарягу, виновато потупила взгляд и… задрала подол платья по самые трусики, продемонстрировав меньший из двух клинков, закрепленный на внутренней поверхности бедра:

— Вот! Ляжки у меня тоже… хм… предельно обезжиренные, платье не просвечивает и сшито из ткани, которая особо не развевается, а подол, как видишь, до колена, так что этот — вот. А второй, увы, можно спрятать разве что под кринолином, который к категории «что-нибудь легкое» не относится.

В этот момент из-за дальнего угла казармы выбежал учебный взвод со взмыленным «свежим мясом», и я, покосившись на лица горе-вояк из первой шеренги, вдруг сообразил, что мы до сих пор стоим, а не едем. Поэтому завел движок, порадовался приятному рыку, плавно тронул внедорожник с места и признал поражение:

— Сдаюсь, ты меня переиграла! И ЭТО радует. В отличие от очередного сеанса самоуничижения — как я не раз говорил, у тебя великолепная «база», значит, как только ты закроешь контракт и уменьшишь физические нагрузки хотя бы вдвое…

— …а еще отращу сиськи, ногти и волосы, уберу все шрамы и начну нормально одеваться…

— …так сразу же начнешь сводить с ума всех подряд не только умом, добротой, порядочностью, надежностью, скромностью, честностью, чувством юмора…

— Захвалишь! — густо покраснев, воскликнула она.

— …но и редкой красотой, помноженной на сумасшедшую пластику! — закончил я, поморгал фарами дежурному по КПП, скинул скорость, чтобы не тормозить перед открывающимися воротами, и пожал плечами: — Имею право, ибо знаю, какая ты там, под намертво приросшей маской, и сейчас говорю чистую правду…

…Двести шесть километров до Нерчинска пролетели за час сорок пять, потеряли еще десять на спецпроверку перед мини-Стеной, построенной еще во времена Вторжения, въехали на окраину и неспеша покатили в сторону центра. Я, попавший в настолько крупный город первый раз в жизни, усиленно крутил головой, любуясь домами по двадцать и более этажей, широченными улицами с проезжей частью в четыре-шесть полос, огромными площадями, торговыми центрами, парками и, конечно же, легковыми автомобилям, коих тут было завались. При этом, бывало, настолько засматривался, что не успевал реагировать на подсказки электронного штурмана, из-за чего несколько раз приходилось менять маршрут. Но это нисколько не расстраивало, ведь каждый поворот открывал что-то новое: архитектурные шедевры самых неожиданных стилей, памятники неизвестно кому или чему, развлекательные комплексы, наземные стоянки, общественный транспорт и, конечно же, людей в яркой гражданской одежде и без оружия!

Нет, гражданских хватало и в Савватеевке, и в остальных аналогичных городках, некогда построенных возле каждого третьего форта Стены, но их обитатели, живущие, как на пороховой бочке, не расставались с огнестрелом даже дома, ибо слишком хорошо знали, чем чреваты прорывы корхов или живности с Той Стороны, и были готовы себя защитить. А эти… этим было плевать — они неспешно фланировали по тротуарам, лениво поглядывали на прохожих из ни разу не бронированных витрин магазинов и кафе, гоняли на велосипедах, гравиках и тому подобной ерунде, расслаблялись на скамейках, стоящих чуть ли не на каждом углу, и даже спали в парках на аккуратно подстриженной траве!

— Какие-то они слишком уж беззаботные! — выдохнул я, влив во взор чуть ли не пять процентов резерва, но так и не обнаружив вокруг одного из таких деятелей ничего похожего на сторожевую нить или паутинку.

— У них другие заботы… — философски заметила Свайка, а через пару секунд привлекла мое внимание к мужику в деловом костюме, управляющему соседней машиной и, судя по углу открывания рта, с кем-то ругающемуся по громкой связи: — Вот у этого, судя по всему, проблемы на работе. Да, наверняка не смертельные, но лично для него эта мелочь — вселенская катастрофа. А вон та тетка в синем платье только что разбила бутылку с чем-то алкогольным и тоже на грани нервного срыва. А теперь посмотри-ка вон на того мальчишку, выбежавшего из подворотни — испуганное лицо, синяк под левым глазом и полуоторванный рукав однозначно свидетельствуют о том, что он только что получил на орехи и убегает от обидчика. Ты бы последнего просто убил. Либо на месте, либо во время поединка, а этот пацан в отчаянии, ибо обидчик, вероятнее всего, проживает в его же районе, а значит, эта их встреча не последняя.

— Получается, что всего в двух сотнях километров от Стены начинается совсем другая жизнь… — пробормотал я. — Интересно, а какая она в Великом Новгороде?

— Столица — это та же Багряная Зона, только с другими хищниками, часть из которых ничуть не менее опасна, чем корхи или зверье с Той Стороны… — как-то уж очень грустно ответила подруга.

— Разумом понимаю, а поверить как-то не получается… — признался я, понял, что разговор свернул не туда, и сменил тему: — Кстати, Танюш, а почему именно «Эльбрус»?

Смирнова мечтательно расфокусировала взгляд и улыбнулась:

— В начальных классах я сидела за одной партой с девочкой-осетинкой и до сих пор помню одуряющий вкус пирогов с картошкой и сыром, которые она приносила.

— И ты надеешься…

— Я знаю, что в этом ресторане их пекут, уже года четыре, так как изредка захожу на его сетевую страничку и облизываюсь. Но раньше я за Савватеевку не выезжала, а сегодня наемся ими до отвала и прихвачу парочку на ужин.

— Серьезные у тебя планы! — хохотнул я и снова сменил тему, ибо снова вступил на очень тонкий лед и не хотел, чтобы Смирнова вспомнила о своем одиночестве: — Кстати, о планах: а давай после ресторана найдем какое-нибудь кафе-мороженое? Помнится, ты рассказывала о доброй сотне его сортов, а в «Белом Безмолвии» продается только восемь, и это расстраивает чуть ли не до слез.

Эта просьба переключила Татьяну в нужный режим, и следующие минут пять-семь она провисела в Сети, изучая странички заведений, предлагающих клиентам самый большой выбор этого лакомства, перечисляла сорта, которые я просто был обязан продегустировать, забивала в память информационно-развлекательного центра «Манула» следующий пункт маршрута и так далее. А потом мы добрались до первого, припарковали машину у тротуара и через считанные минуты оказались в приятном полумраке небольшого, но очень уютного ресторанчика с горским колоритом.

Народа в «Эльбрусе» практически не было. Что, в общем-то, не удивило, ибо мы прикатили к нему не в пятницу вечером, а в среду в двенадцатом часу дня. Нас это, естественно, нисколько не расстроило — я качнулся в сторону самого дальнего столика у огромного панорамного окна, вспомнил, что мама рекомендовала позволять выбирать место даме, покосился на Свайку, заметил, что она смотрит в том же направлении, и прыснул.

— Проблема куда серьезнее, чем кажется на первый взгляд! — задавив улыбку, авторитетно заявила женщина, дождалась напрашивавшегося вопроса и объяснила свою мысль: — Если садиться друг напротив друга, то спиной к стене окажется только один из нас, соответственно, второму будет страшно некомфортно. Ничуть не лучше и второй вариант: столики забетонированы, а диваны достаточно массивны, значит, если сесть рядом, то сорваться с места сможет только тот, кто займет место у прохода.

— Ничего, второй, если что, сможет выйти наружу через стеклянную стену… — «успокоил» ее я, покосился на девушку-администратора, так сильно залипшую на мои радужки, что не обратившую никакого внимания на бред, который мы несли, и продолжил развлекаться: — Ну, и какой вариант в итоге выбираем?

— Первый… — вздохнула подруга, также, как и я, обратившая внимание на состояние несчастной девицы. И развела руками: — Привыкай — так будет всегда. Или купи, наконец, линзы…

…Пироги, о которых рассказывала Свайка, оказались намного вкуснее, чем я мог себе представить в самых смелых мечтах. Поэтому я чуть не сдох, но умял аж три штуки, посмотрел на Смирнову, объевшуюся как бы не больше меня, и виновато развел руками:

— Боюсь, что в ближайший час мороженое в меня не влезет, поэтому предлагаю посвятить это время поискам линз.

Таня поддержала это начинание, и уже минут через пятнадцать мы кое-как доплелись до «Манула», закинули коробку с сытным, а главное, нереально вкусным ужином в багажник, забрались в салон и растеклись по сидениям.

— Чувствую себя беременной! — пошутила женщина, продемонстрировав заметно округлившийся животик, недовольно посмотрела на экран невовремя завибрировавшего комма и недоуменно посмотрела на меня: — Абонент не из записной книжки и почему-то не определился. Пожалуй, стоит ответить — вдруг это начальство?

Я пожал плечами, откинул голову на подголовник, закрыл глаза и сразу же открыл, так как узнал голос Перовой:

— Татьяна Ивановна?

— Да, я.

— Мне сказали, что вы выехали из форта вместе с Баламутом. Передайте ему коммуникатор!

Второе предложение прозвучало не как просьба, а как приказ, и Свайка, краем глаза увидев выражение моего лица, позволила себе завестись:

— Может, сначала представитесь, а потом объясните, с какого перепугу я должна выполнять ваши распоряжения?

— Мое имя вам не скажет ровным счетом ничего, а…

— Тогда до свидания! — рявкнула невольная защитница, оборвала звонок и повернулась ко мне:

— Кто такая и что ей от тебя надо?

— Бывшая… — коротко сообщил я, немного поколебался и добавил: — Повелась на какого-то «туриста». Я их, считай, застукал, показался… этой особе, чтобы лишить ее возможности нести всякую пургу, и ушел.

— Поняла… — с искренним сочувствием в голосе сказала она, а через миг злобно ощерилась и приняла звонок: — Да?

— Елизавета Андреевна! — донеслось из динамика. — Хочу поговорить с Ратибором Игоревичем или получить номер его коммуникатора.

— Имеете полное право. В смысле, хотеть. Но у него аналогичное желание отсутствует.

Лиза и не подумала сдаваться:

— Передайте ему, что я искренне сожалею и готова загладить свою ошибку так, как он сочтет нужным!

Свайка начала отвечать на этот пассаж еще до того, как я отрицательно помотал головой:

— А разве такие ошибки можно загладить?

— Не вам решать.

— Безусловно. Но я озвучиваю не свои мысли, а то, что вижу в глазах близкого друга, характер которого успела неплохо изучить. На этом все. Всего хорошего.

— Не уймется… — предсказал я и удивился, услышав встречный вопрос:

— А ее фамилия, случайно, не Перова?

— Перова… — подтвердил я, увидел, как изменился взгляд Татьяны, и невольно напрягся: — А что?

Она скрипнула зубами, некоторое время невидящим взглядом смотрела в переднее стекло, а потом убила наповал:

— Я с ней не знакома, но слышала много неприятного. Вроде как эта особа только представляется дворянкой из рода Перовых, а на самом деле является простолюдинкой, работающей по наводкам покровителя-аристократа. Схема работы проста: аферистка влюбляет в себя неопытных мальчишек из богатых семей, несколько раз допускает их к телу, затем начинает жаловаться на некие проблемы, присасывается к банковскому счету оболваненных юнцов и все такое. А через какое-то время «бурный роман» прерывается под предлогами, вынуждающими парнишек платить либо за молчание самой Перовой, либо за молчание ее «отца», «мужа» или «брата», внезапно застукавших «голубков» в какой-нибудь компрометирующей ситуации. И еще одно: если верить слухам, то после каждого удачного романа Елизавета Андреевна меняет внешность, то есть, работает в связке с хорошим целителем.

Этот монолог объяснил практически все странности и шероховатости, цеплявшие за сознание с момента знакомства и разозлил до невозможности. Впрочем, головы я не потерял, поэтому задвинул куда подальше жажду крови и закатил глаза к потолку:

— Будешь смеяться, но у нее почти получилось обмануть и меня! Она появилась в моей жизни за четыре месяца до совершеннолетия, тихой сапой выяснила, что я имею доступ к счету нашей общины, убедила в том, что мне необходим свой, советовала не тянуть с получением идентификатора и даже вложилась в аферу своими деньгами, сделав мне несколько мелких подарков. Видимо, для того, чтобы я при первой возможности ответил тем же и, в конце концов, позволил отщипнуть часть «несметных богатств» засечников. Правда, влюбить не влюбила, ибо я понимал, что она, вероятнее всего, видит во мне экзотическую зверушку, но заинтересовала очень серьезно.

— Если я вызову ее на поединок и прирежу, тебя засмеют… — неожиданно заявила Свайка. — Впрочем, можно «случайно» наткнуться на нее в городе, спровоцировать конфликт и…

— Даже не думай! — строго сказал я и прикипел взглядом к экрану ее комма, на котором возникло уведомление о получении сообщения.

— О, язвит… — развернув и прочитав текст, криво усмехнулась Смирнова. — Кстати, то ли выяснила, как я выгляжу, то ли где-то раздобыла мое фото, так как прицельно бьет по самому больному…

— Отправь в черный список и забудь о ее существовании… — посоветовал я и добавил мотивации испытанным способом: — Твой контракт заканчивается в этом ноябре, а значит, в уже начале декабря твое «самое больное» начнет убивать мужчин нереальной красотой и объемами, а женщин — душить лютой завистью. А если ты вырастишь не один, а сразу три комплекта…

— Баламут! — хихикнула женщина, привалилась к моему плечу и мягко улыбнулась: — Знаешь, а ведь ты единственный человек, с кем я когда-либо делилась чем-то личным.

— «Чем-то»?! — потрепав ее по коротко стриженым волосам, ехидно переспросил я.

— Ты прав: я выворачиваю душу наизнанку с тех пор, как ты…

— Об этом мы, помнится, договорились не вспоминать… — напомнил я.

— Я больше не боюсь тех воспо-…

— Я знаю.

— И очень благода-…

— Тоже знаю! — снова перебил я, повернул ее личико к себе, заглянул в глаза и чуть-чуть изменил фразу, которая когда-то помогла ей справиться с последствиями тяжелейшего эмоционального шока, вызванного получасовым путешествием на закорках корха-«тяжа»: — Танюш, теперь, когда я продавил тебе разрешение ходить за Стену только со мной, до завершения контракта остались считанные месяцы, а на счету собралась приличная сумма, пора забыть о депрессиях и начать смотреть в будущее с оптимизмом.

Женщина помрачнела и опять открыла душу нараспашку:

— Ты знаешь, я предпочитаю наслаждаться настоящим. Ведь в будущем мы с тобой будем видеться даже реже, чем сейчас, а других друзей у меня, увы, нет. Хотя почему «увы»? Мне другие не нужны…

…Следующие минут сорок Свайка сводила меня с ума каким-то детским и невероятно светлым энтузиазмом. Влезла в Сеть, выяснила, какие линзы считаются самыми качественными, изучила странички всех пяти профильных магазинов Нерчинска, выбрала тот, в котором «торговали не ерундой», вбила его адрес в ИРЦ, с трудом дождалась конца поездки, первой вылетела из машины, затащила меня в торговый центр, подняла на нужный этаж и, в конце концов, замучила примерками. Да, выбранный ею оттенок зеленого выглядел чрезвычайно интересно, а утверждение «Липнуть к тебе бабье, конечно, не перестанет, зато не будет зависать» здорово рассмешило, но такое поведение настолько отличалось от привычного, что я додумался до наиболее вероятной причины падения настроения и напрягся. Нет, лезть подруге в душу не стал, зная, что Татьяна поделится наболевшим либо после того, как поймет, что сама не справится, либо победив в войне со слабостью, но меры принял. В смысле, зарулил в отдел женской одежды и «отомстил», затерроризировав Свайку примерками, наговорив ей море комплиментов и подарив кучу шмотья.

Само собой, женщина попыталась отказаться, заявив, что в «Девятке» гражданку не наденешь, а сразу после увольнения в запас ее фигура изменится, но я был к этому готов и озвучил аргумент, аналогичный тому, которым Таня «утрамбовала» меня в момент вручения браслета:

— А я ее покупал не для того, чтобы ты таскала ее в форте! Теперь, когда у меня появилась машина и личный идентификатор, такие выезды в Большой Мир станут регулярными, и я хочу, чтобы ты выглядела так, как ощущаешься.

На губах Смирновой мгновенно заиграла настоящая, а не изображаемая улыбка, и я расслабился. Насладился первой в жизни прогулкой по настолько большому торговому центру, накупил подарков родителям, деду и другим засечникам, смешил Таню всю дорогу до кафе-мороженого и отрывался во время дегустации незнакомых сортов. А после того, как снова объелся, предложил зарулить в какой-нибудь парк и просто пройтись. Увы, стоило нам добраться до машины, как на комм подруги упало еще одно сообщение и так сильно вывело ее из себя, что женщина заскрипела зубами, рывком задрала подол платья аж до талии, вцепилась в рукоять ножа, закрепленного на бедре, и… как-то странно изменившись в лице, с огромным трудом заставила себя разжать пальцы.

Непонятная эмоция, сменившая желание убивать, резанула по нервам уже меня, и я потребовал объяснений.

— Твоя бывшая. Написала с чужого комма. Гадости… — справившись со своими чувствами, отрывисто «доложила» она.

— Так вызови ее на поединок и убей! — не на шутку разозлившись, рявкнул я, сообразив, что она не знала, как я отреагирую на какую-либо агрессию в адрес Перовой. А когда обрадованная Свайка потянулась к коммуникатору, вдруг прозрел и поймал ее за руку: — Так, стоп!!! Лиза далеко не дура, а значит, это сообщение может оказаться провокацией: ты вызываешь эту тварь на поединок, а она принимает вызов и выставляет вместо себя бретера…

— …достаточно известного или сильного для того, чтобы ты за меня испугался и захотел решить дело миром? — продолжила Татьяна, сообразив, к чему я клоню.

— Ага! Ведь ей и ее покровителю нужны деньги, а тут у них появится идеальная возможность выжать меня, как лимон!

— Я тебе настолько дорога? — неожиданно спросила она, уставившись мне в глаза, увидела подтверждающий кивок и засияла. А я, поймав злой кураж, холодно усмехнулся и потребовал зачитать мне оба сообщения Лизы вслух и без купюр.

Ну, что я могу сказать? Бить по живому эта стерва действительно умела. И, вне всякого сомнения, откуда-то узнала очень много личной информации о Татьяне, поэтому не разменивалась на удары «по площадям», а наносила идеально выверенные уколы по самым уязвимым точкам. Причем не по тем, о которых знал весь гарнизон форта, соответственно, более-менее прикрытым, а по куда более личным. И это окончательно сорвало меня с нарезки:

— Тань, набери-ка ей вот какой ответ: «Спасибо, посмешила. Обоих. Да, отвлекла друг от друга, но это я переживу. Ведь теперь, когда Баламут стал совершеннолетним, к уже имевшемуся абсолютному доверию я получила еще и настоящую нежность. Далее, ты, вроде, не дура, но так и не поняла, что он ищет в женщинах не сиськи, жопу и все остальное, а душевную чистоту и преданность лично ему. Так что я была, есть и буду рядом с этим засечником, а ты можешь кусать локти. И последнее: я знаю вкусы Баламута ничуть не хуже, чем свои, поэтому всего через полгода стану женщиной его мечты в том числе и внешне. На этом все, бывай». Написала?

— Да.

— А теперь выдели курсивом слово «настоящую», словосочетание «лично ему» и фразу про мечты, перечитай, прими к сведению и отправляй!

Свайка выполнила мои распоряжения, разгладила скомканный подол и потрогала рукоять ножа через ткань:

— Взбесится. А потом обязательно придумает какую-нибудь гадость.

Я завел движок, дождался просвета в сплошном потоке машин, вырулил на проезжую часть и предвкушающе оскалился:

— Не успеет. Ведь это только цветочки. А ягодки уже на подъезде.

— В каком смысле? — подобралась Свайка, услышав в моем голосе хорошо знакомые нотки.

— В самом прямом: мы отправляемся в гости. К Лизе. Прямо сейчас…