Баламут

Глава 20

…В форт прошли через одну из трех огромных дыр в Стене, пробитых невероятно мощными заклинаниями на стыке школ Земли и Смерти. Судя по тому, что во всех трех проходах на территорию появились толстые настилы из какого-то незнакомого пористого материала с Той Стороны, остаточный фон, ощущавшийся метров с трех-четырех, был чрезвычайно вреден для здоровья. Вот мы и постарались преодолеть «свой» как можно быстрее. И, оказавшись во внутреннем дворе, прилегавшем к первому полигону, чудом не потеряли голову от вспышки лютой ненависти — лестница, ведущая на боевой ход, все подступы к пролому и та часть территории форта, которая оказалась в поле зрения, носили следы жесточайших боев с применением магии и стали!!!

Да, трупов было относительно немного — судя по характерным пятнам возле нескольких потеков асфальта, корхи убрали свои, ну, а шесть страшно обезображенных наших были незатейливо сдвинуты в стороны и забыты. Но я читал следы боя, как открытую книгу, и понимал, что каждый отвоеванный метр давался тварям с Той Стороны очень большой кровью.

Слава богу, загнать ярость и жажду мести в более-менее тесные рамки нам удалось достаточно быстро. А то мы бросились бы на первую же группу трофейщиков и «работяг», возглавляемую так называемым «головастиком» — особью с заметно более крупным черепом, чем у всех остальных, и довольно тщедушным телом — в тот момент неторопливо разбиравших «Зубр-5С» с двигательным отсеком, сплавленным в монолит ударом какого-то мощного огневика. Но к этому моменту к нам успел вернуться здравый смысл, и мы бесшумно прокрались мимо. А когда обошли здание «дежурки», убедились в правильности этого решения — плац, еще недавно использовавшийся для разводов личного состава гарнизона форта, оказался завален всевозможным оружием, деталями машин, снарягой, электроникой, бытовой техникой, мебелью и чем-то там еще. Ну, и для полного счастья, между горами всего этого добра шарахалось восемь «головастиков», четыре бригады по шесть «работяг» и два с лишним десятка особей, которых я до этого не видел.

Обнаружились и вояки, но чуть поодаль — стандартная рейдовая группа за какой-то надобностью ломилась от столовой для рядового состава к задней двери целительского корпуса, а еще две чего-то ждали прямо перед штабом. В общем, мы пришли к выводу, что шуметь без особо веских причин очень не рекомендуется, и направились к ДОС-ам.

В мой пробрались через открытое окно одного из жилых блоков первого этажа, оглядели помещение, явно пережившее не только спешные сборы, но и неслабый разгром, порадовались отсутствию центрального энергоснабжения и беспрепятственно вышли в коридор. Благо, я не видел чувством леса ни одной твари. Пока поднимались по лестнице, заваленной обломками мебели, шмотьем и, почему-то, битой посудой, изрядно напрягались. Но все оказалось не так плохо, как я предполагал: двери последних шести жилых блоков моего этажа оказались закрыты, а в моем не обнаружилось ни единого следа чужого присутствия.

Вздох облегчения, сорвавшийся с моих губ при виде нетронутого сейфа, заставил Шахову криво усмехнуться:

— Технологическая ценность добычи со складов РАВ[8], артскладов и парка военной техники на пару порядков выше того, что можно найти в ДОС-ах, а корхи отнюдь не дураки.

— Угу… — согласно буркнул я, отдал дамам их коммуникаторы, нацепил на запястье подарок Сойки, вымел с обеих полок все подчистую, огляделся по сторонам, не обнаружил ничего ценного и повернулся к спутницам: — В этом ДОС-е только мы. Если есть желание воспользоваться цивилизованными туалетами, то учтите, что вода не подается.

— Обойдемся… — переглянувшись с Яриной, заявила Лариса Яковлевна и спросила, что делаем дальше.

Я снова накинул марево, подошел к окну, благодаря удару «Волны» потерявшему поляризацию, оглядел ту часть «Девятки», которая оказалась в поле зрения, и вздохнул:

— Пробежимся по форту, чтобы составить впечатление о происходящем сейчас и о том, что тут творилось во время штурма, потом рванем на Нерчинск с заходом в Савватеевку. Хотя второй пункт, в принципе, уже не обязателен.

— Ну да… — мрачно согласилась Язва. — Судя по тому, что мы уже видели, постоянный состав рубился на Стене и около проломов, огневики уничтожали все более-менее технологически ценное самыми мощными заклинаниями, а остальные спешно эвакуировались. Вероятнее всего, под присмотром «мяса».

— Что-то мне не хочется представлять процесс эвакуации… — угрюмо пробормотала Долгорукая. — Магофон Той Стороны наверняка продвинулся не на один десяток километров, весь транспорт умер в момент удара «Волны», а проходить такие расстояния не в состоянии ни беременные женщины, ни дети, ни старики. А еще не хочется думать о том, что эвакуация, вне всякого сомнения, началась далеко не сразу: пока руководство нашло альтернативу отрубившейся системе оповещения, пока убедило народ, по традиции не доверяющий властям, что надо уходить и, по возможности, налегке, пока достучалось до любителей надеяться на авось…

— Если нашло альтернативу вовремя, если убедило и если достучалось… — желчно уточнила Шахова, но вспомнила мои рассказы о характере Аристарха Иннокентьевича и чуть-чуть смягчила эффект этого уточнения: — Хотя в этом городке был как минимум один порядочный, здравомыслящий и достаточно жесткий представитель власти…

…Упоминание слова «авось» заставило меня задуматься о потребностях выживших, но начавших эвакуацию слишком поздно, по каким-то причинам отставших от основной массы уходящих из-под удара, пытавшихся уйти лесами, но заблудившихся, и так далее. Настроения это не добавило, зато мотивировало включить в уже имевшиеся планы еще один пункт и обсудить его со спутницами. Вернее, озвучить, получить полную поддержку и принять к исполнению. В результате из ДОС-а мы отправились в вотчину Валентины Станиславовны.

Не скажу, что пробраться на склады оказалось легко, но мы все-таки справились и забили все свободные объемы пространственных карманов сухпайками и «Хамелеонами», комбезами, армейскими ботинками и бельем разных размеров, таблетками для обеззараживания воды в полевых условиях, самыми обычными компасами, ножами, бумажными картами и так далее.

На поиски всего необходимого убили почти четыре часа, зато нашли даже охранные комплексы «Сторожевая нить», что хоть как-то успокоило совесть, протестовавшую против планов собирать беглецов в крупные группы, «оставлять на произвол судьбы» и уноситься дальше. А еще перед уходом из хранилища артефактов для «туристов» сорвали часть злости на «головастике» и четверых «работягах», работавших без пелены и поэтому отправлявшихся в гости к предкам с одного удара.

Еще одного корха, но уже «тяжа», грохнули на КПП, так что из форта вышли с чувством некоторого удовлетворения. А уже через несколько минут устроили резню на аэродроме. Среди трофейщиков, разбиравших ударные и военно-транспортные вертолеты. И пусть в процессе слегка заигрались, из-за чего чуть было не попали под удар какого-то мощного площадного заклинания и какое-то время стряхивали с хвоста уж очень настырных «бегунков», зато записали на общий счет двадцать две особи разных специализаций. Почему на общий? Да потому, что мы с Шаховой персональные не вели, а просто валили все, что шевелилось, то «соло», то помогая друг другу. Зато наша подопечная, открывшая личный двумя полностью самостоятельными убийствами, никак не могла успокоиться — тряслась от злого удовлетворения и желания продолжать в том же духе.

Мы бы тоже с удовольствием поддержали это стремление, но, добежав до окраины Савватеевки и увидев очередную группу трофейщиков, все-таки наступили на горло собственной песне, так как сочли, что уничтожение этих тварей поможет корхам определить направление нашего движения. В общем, до выхода на Таежную улицу мы так никого и не завалили. А когда подошли к особняку Гараниных, на время забыли о жажде мести из-за «записки» дядьки Пахома, намалеванной краской из баллончика прямо на входной двери:

— Это он тебе, верно? — еле слышно спросила Шахова, легонечко пихнув плечом в плечо.

— Угу… — подтвердил я, вспомнил не такое уж и далекое прошлое, криво усмехнулся и добавил еще несколько фраз: — Первые рейдов шесть-восемь я работал, как часы — выполнял указания старших от и до, не проявлял даже тени инициативы и… потихоньку проникался чувством всесилия. Оно меня чуть и не подвело. В присутствии хозяина этого домика. И пусть с тех пор серьезных ошибок я, вроде бы, не совершал, изредка получаю такие вот напоминания. К слову, бывает, что и не зря.

Женщина тихонько хмыкнула и сменила тему:

— Что у нас в программе теперь?

— Выйдем на северо-западную окраину города, углубимся в лес на пару-тройку километров и опишем дугу. Поперек наиболее вероятных маршрутов отхода тех, кто решил уходить не по дороге. И «почитаем» следы.

— А корхов валить будем?

— Обязательно. И где-нибудь поблизости… — злобно оскалился я. — Ибо вектор, начинающийся на аэродроме и проходящий через это место, направит преследователей намного южнее нашего настоящего курса!

— Что ж, тогда позабавимся!

Назвать следующую схватку с корхами забавой у меня не повернулся бы язык. Нет, шестерку трофейщиков под руководством двух «головастиков» мы вынесли в одну калитку. Но чувство леса, в черте города ослабшее чуть ли не втрое, сыграло с нами злую шутку — позволило выйти на дистанцию атаки дальнобойными заклинаниями спецгруппе особей-магов и их многочисленной охране.

Хорошо, что первый удар дрянью, омерзительно отдающей Силой Огня и Смерти, был направлен в меня, а Язва, среагировав на предупреждающий вопль, выдернула Долгорукую из-под второго и успела втащить в торговый центр. Но даже так «вступление» получилось зубодробительным — я чуть не пережег себе энергетику, стремясь вырваться за пределы предполагаемого радиуса действия заклинания, просадил в ноль пелену и чудом вывернулся из-под многотонного куска стены, чуть было не рухнувшего на голову.

Психанул — жуть. Поэтому, влетев в здание через альтернативный вход, появившийся на месте витрины, брызнувшей осколками стекла, нашел своих спутниц, вместе с ними взлетел на третий этаж по мертвым эскалаторам и, подобравшись к свежему пролому, на пару с Шаховой вломил ударной волной аккурат по магам. А когда их разметало в разные стороны, дал команду лупить обезглавливаниями по целям, которые задавал.

Буйствовали аж… секунды четыре, успев наглухо положить трех тварей и подранить еще одну. Затем сорвались с места, на полной скорости пролетели через весь этаж, вынесли остекление отдела автомобильных аксессуаров и в темпе спустились вниз. Долгорукая — по буксировочному тросу, попавшемуся на глаза Ларисе Яковлевне, а мы с напарницей своим ходом. Благо уровни владения волчьим скоком и крыльями ветра позволяли и не такое. А после того, как оказались на земле, втопили на предельной скорости. Сначала по улице Фирсова до ее пересечения с аллеей Полярников, а затем по последней, но уже к северной окраине…

…Паранойя, включившаяся во время боя с магами и заставившая забить на жажду мести, просыпалась не зря: к тому моменту, как мы добрались до Савватеевской пародии на Окружную Дорогу Великого Новгорода, на поле, отделявшем даже эту окраину города от тайги, появились первые «бегунки». Позволять им падать нам на хвост я был не готов, поэтому тормознул группу, определил новый порядок движения, задал ориентир и дал команду начинать движение. Долгорукая влила в свой «Хамелеон» максимум возможного объема Силы, сорвалась с места и на полной скорости умчалась к приметному дереву на далекой опушке. Через десять секунд за ней рванула и Язва, но под максимально плотным маревом и на крыльях ветра. А я, продолжая держать обеих чувством леса, занялся затиранием следов. Всех, включая аурные. И пусть в процессе слил почти треть резерва, зато практически обнулил шансы их обнаружить. И, более-менее успокоившись, повел дам дальше в лес, плавно забирая на северо-запад.

В районе девятнадцати ноль-ноль наткнулся на первые, довольно старые следы группы из нескольких десятков беглецов, отметил координаты на карте и продолжил движение. Еще минут через сорок-пятьдесят пересек тропинку, протоптанную приличной толпой, сделал на карте еще одну отметку, перевел спутниц через трассу и… остановился, как вкопанный.

— Канонада стихла!!! — испуганно выдохнула Ярина, врезавшаяся в мою спину.

— Ага! Но разом и по всему участку фронта, хотя плотность магофона Той Стороны не изменилась! — насмешливо заявила Язва, намеренно выделив интонацией самые важные слова и словосочетания.

Сообразив, что нещадно туплю, я кинул взгляд на часы и облегченно выдохнул:

— Сейчас ровно двадцать ноль-ноль, а значит, огонь прекратили по плану, а не вынужденно!

Долгорукая чуть-чуть приободрилась, но сомневаться не перестала:

— Хорошо, если это действительно так.

— Так!

— Можешь не сомневаться! — одновременно выдали мы, озвучили еще пару-тройку аргументов, а затем сообщили, что наших планов это не меняет, и намекнули, что ей не мешало бы выбросить из головы все лишние мысли.

Подопечная послушалась. То есть, сосредоточилась на текущей «боевой задаче» и почти до половины первого ночи то идеально держала заданный темп, то предельно добросовестно училась разбирать аурные следы. А в ноль двадцать две, на пару со мной изучив не аурные, а вполне материальные, робко поделилась своими догадками:

— Мне кажется, что эта группа двигалась не туда, а значит, заблудилась?

— Заблудилась… — подтвердил я. — И не только из-за того, что двигалась не туда. Мы уже пересекали ее следы. В двадцать один час с минутами.

— Разве? Тут прошло шестнадцать человек…

— Восемнадцать! — перебил ее я и ткнул пальцем во вмятину от модного мужского ботинка: — Глубину видишь?

Этого намека оказалось достаточно:

— Ты хочешь сказать, что детей несли на руках?

Детей действительно несли на руках. Изредка останавливаясь на отдых и то и дело корректируя курс, что называется, от балды, моментами уходя с места привала чуть ли не под острым углом к направлению, с которого дошли до этого места! Я реагировал на это без особой экзальтации, так как водил в Зону не одну группу «туристов» и знал, насколько беспомощными становятся горожане при отключении Сети, навигаторов на коммах и тому подобных высокотехнологичных «костылей». Лариса Яковлевна, бывало, удивлялась. Но только самым явным глупостям. А Ярина постепенно наливалась злостью и в какой-то момент взорвалась, заявив, что система образования Империи требует срочной доработки. Само собой, возмутилась не на бегу, а во время очередной плановой остановки. И подробно описала основные тезисы нового предмета с говорящим названием «Основы выживания в дикой природе и во время военных конфликтов…»

Не прекращала вещать, даже справляя нужду — заявила, что забыла о природных катастрофах типа серьезных землетрясений, пообещала надавить на отца и добиться создания первого «спецкурса» уже к началу учебного года, выяснила наше мнение по этому вопросу и так далее. Но это было нормально. Хотя бы из-за непрекращающегося стресса, в котором эта городская девочка пребывала с момента прилета в «Девятку». Поэтому мы с Язвой поддержали это начинание, подробно ответили на все вопросы и ни разу ее не подкололи. А в пять тридцать три утра, отбежав от очередного места привала потеряшек от силы метров на восемьсот, засекли чувством леса группу силуэтов, оценили темп и характер их перемещения в пространстве, поняли, что несчастные на грани полной потери сил, и скинули марева с «Хамелеоном», чтобы ненароком не напугать. Вернее, эту толпу засек только я, я же оценил их состояние, затем остановился, озвучил несколько команд и, подумав, дал персональное ценное указание нашей подопечной:

— Бестия, если верить моим родителям и деду, то любая, даже самая победоносная война вызывает чье-либо недовольство. Я не знаю, как с ним справляется твой отец, но считаю, что вам, Долгоруким, не помешает лишняя правильная известность. Поэтому Язва начнет изображать целительницу, я — проводника и основную ударную силу группы в одном лице, а ты возьмешь на себя командование. То есть, прикажешь провести медицинский осмотр этой компании, определишь последовательность лечения потертостей и травм, прикажешь организовать питание, переодевание в нормальное белье, комбезы и обувь, выяснишь, какими школами магии владеют эти потеряшки, выделишь нужное количество «Хамелеонов» и так далее.

— Причем все вышеперечисленное будешь делать, ощущая абсолютную уверенность в своем праве повелевать! — добавила Шахова, сообразив, к чему я клоню, и не дав напрягшейся Ярине что-либо возразить…

…Как выяснилось уже на первых же минутах общения, мы догнали представителей савватеевской ветви рода Бахметьевых, покинувших город чуть ли не самыми последними. Причину столь несвоевременной вальяжности нам напрямую сообщать не захотели, но из отдельных недомолвок сложилась не самая приятная, но вполне логичная картина. Патриарх этой ветви, когда-то плотно занимавшийся магофизикой, с пеной у рта доказывал родичам, что резкое изменение уровня магофона Той Стороны — явление временное, ибо пропускная способность Червоточины постоянна, давление магофона Земли на несколько порядков выше давления иномирного, «естественная» граница распространения последнего давно устоялась, а значит, в ближайшее время все вернется на круги своя!

Его, естественно, пытались переубедить, но куда там — он стоял на своем до тех пор, пока не почувствовал первые скачкообразные падения плотности, и, конечно же, счел их доказательством своей правоты. В общем, Бахметьевы покинули поместье только после того, как кто-то из мальчишек заметил в конце улицы «бегунка» и доложил старшим. Причем упрямца выставили из кабинета чуть ли не пинками. Из-за того, что собирались в страшной спешке, не взяли с собой практически ничего из необходимого для выживания. А на выходе из города, до кучи, заметили, как группа из нескольких десятков особей движется по дороге на Нерчинск, испугались, ушли в тайгу и начали шарахаться от следов других беглецов. На всякий случай. Вот и дошарахались до полной потери ориентации в пространстве.

За время скитаний по лесам в обуви, в принципе не предназначенной для такого экстрима, большая часть народа сбила ноги до кровавых мозолей; дамы стерли внутренние поверхности бедер кружевами на белье и «в компании» с детьми нахватали клещей; двое «крупных специалистов по разведению огня подручными средствами» обзавелись волдырями на ладонях. Кроме того, вся эта толпа смолотила все запасы еды еще за первые сутки, так что неслабо оголодала, а еще пила воду чуть ли не из каждой лужи и организовала себе проблемы с желудком. В общем, работы Язве привалило о-го-го. Да и мы с Бестией не сказать, чтобы сильно отдыхали. Только она в основном, отдавала приказы, а я их выполнял. Впрочем, не один — сходу припахал троицу самых «боеспособных» мужчин и установил жесточайшую дисциплину.

Кстати, отнюдь не уговорами. В самом начале раздачи шмотья и снаряги дядька лет сорока пяти, вроде как, умиравший от усталости, вдруг обратил внимание на то, что я рекомендую женщинам поменять белье, как-то резко оклемался и попробовал устроить мне сцену ревности. Разбираться, кто из замотанных теток со спутанными волосами и в порядком поистрепавшейся одежде является его женой, я даже не подумал — вырубил недоумка ударом в челюсть и заявил всем остальным Бахметьевым, что убью любого, кто еще раз позволит себе поставить под сомнение разумность приказов Великой Княжны Ярины Мстиславовны.

Приблизительно в том же ключе разобрался и с в разы более серьезным «бунтом», чуть было не начавшимся после сообщения Долгорукой о том, что мы вот-вот отправимся на поиски других заплутавших, а этой группе придется выбираться к людям самостоятельно. Поддел острием ножа нижнюю челюсть «упрямца», начавшего шуметь громче всех, и перетянул на себя внимание народа низким рыком:

— Мы выделили вам все необходимое для выживания, начиная с оружия и заканчивая спальными мешками! Любой уважающий себя род, получив помощь в таком объеме, предложил бы отправить с нами хотя бы пару мужчин для спасения других жителей Савватеевки, потерявшихся в тайге. Вас же заботит только спасение собственной шкуры и ничего более!

— У нас на руках дети… — проблеяла одна из самых возрастных теток.

— А у остальных их, конечно же, нет! — презрительно процедила Рина. — Так же, как нет беременных женщин, стариков, травмированных и больных, ибо Вселенная крутится исключительно вокруг вас, верно?

— Дядя Ратибор, мы не уверены, что дойдем… — подала голос девчушка лет двенадцати, повторив то, что ей шептала мать.

— Подойди ко мне, пожалуйста! — попросил я, отпуская «заложника». А когда мелкая выполнила это распоряжение, присел на корточки, расстелил на земле еще один экземпляр бумажной карты и положил сверху новенький компас: — Смотри внимательно: мы сейчас находимся приблизительно вот тут. А вот Нерчинск, видишь?

— Да.

— Теперь возьми в руки вот эту штуковину. Синяя половина стрелки всегда показывает на север. Сможешь определить, в каком направлении надо идти, чтобы дойти до Нерчинска, пользуясь компасом и картой? Не спеши, я тебя никуда не тороплю.

Девочка прищурилась, на пару секунд ушла в себя, а затем ошарашенно выдохнула:

— Так это же легче легкого! Если повернуть карту вот так… то вон туда!

— Правильно. А что будет, если ты промахнешься?

— Ну-у-у… упрусь в эту или в эту дорогу. А там есть указатели! — заметно увереннее ответила она.

— Я рассказал твоим родичам то же самое, но они все равно трясутся. Так что этот экземпляр карты и этот компас Великая Княжна Ярина Мстиславовна вручает персонально тебе. Чтобы ты сделала то, на что оказались неспособны взрослые…

…С момента расставания с Бахметьевыми и до девятнадцати ноль-ноль мы наставили на путь истинный еще две группы беглецов. Первая, состоявшая из «свежего мяса» и прибившихся к нему гражданских, проблем не доставила — да, народ сбился с пути и ломился южнее, чем требовалось, зато двигался с боевым охранением, не совершал грубых ошибок ни на марше, ни на привалах, и потихоньку дрессировал «балласт». В общем, если бы не восемь «тяжелых», которых тащили на носилках эти парни, мы бы за ними не побежали. А так догнали, слили на раненых половину Жизни из накопителей, выделили кое-какое имущество и, конечно же, подсказали, куда идти. Потом Ярина устроила молодым пограничникам форменный допрос и выяснила, что они рубились на Стене до тех пор, пока по соседству не рвануло какое-то чрезвычайно мощное заклинание площадного типа. Потом спустили с боевого хода всех выживших, в меру своих возможностей оказали первую помощь, получили приказ любой ценой доставить раненых в ближайший госпиталь, подобрали двадцать восемь «потеряшек», кормили их своими запасами еды и все равно не унывали. Вот наша подопечная и впечатлилась: вытащила из пространственного кармана простой карандаш, записала фамилии парней на оборотной стороне какого-то наброска и пообещала, что Империя и род Долгоруких не забудет их заслуг. А я заявил, что в «Девятке» появились новые рейдеры, пожал каждому руку и «наградил» достойным прозвищем. И пусть гражданские сочли этот поступок «мальчишки из свиты Великой Княжны» ребячеством, донельзя вымотанное «мясо» расправило плечи, гордо подняло небритые подбородки и сразу после завершения моей «речи» одновременно врезало правыми кулаками по своим грудным клеткам. Ибо обрело Статус среди тех, перед кем преклонялось.

Увы, члены второй группы, на которую мы натолкнулись совершенно случайно буквально в сорока минутах бега от первой, вызвали диаметрально противоположные эмоции. Для начала шестеро из восьмерых «туристов», прибывших в форт накануне удара Волны, успели морально сломаться из-за стертых ног, десятка ссадин, укуса какой-то неядовитой змеи, комарья, проблем с желудком, вызванных употреблением сырой воды, и еще пары-тройки «проблем» такого же масштаба. В результате часа за три до нашего появления отказались вставать после затянувшегося привала и перестали реагировать на уговоры двух девчонок. Услышав наши голоса, конечно же, воспрянули духом и быстренько вернулись к жизни. Но, узнав, что мы пришли пешком, устроили безобразную истерику, так как, оказывается, ждали группу эвакуации!

Не унялись даже после того, как узнали Долгорукую. Наоборот, начали высказывать ей претензии и угрожать от имени своих родов! Тут нам с Ларой надоел этот концерт, и мы вышли из себя. Так, слегка. Но после нескольких минут крайне жесткого рукоприкладства страдальцы стали шелковыми. Так что были избавлены от потертостей, переодеты и переобуты, под нашим чутким руководством совершили двухчасовой марш-бросок по пересеченной местности, догнали первую группу и были переданы под начальство ее командира… в статусе ненамного выше уровня плинтуса:

— Девушки достойны уважения. Их спутники потеряли право называться мужчинами. В общем, до выхода к нашей стороне линии фронта использовать в качестве носильщиков, предельно жестко пресекать любые попытки разевать рты и дрессировать.

— При появлении Сети позвоните вот по этому номеру… — продолжила Ярина, вложив в руку погранца клочок бумаги. — …назовитесь, зачитайте дважды подчеркнутый буквенно-цифровой код, сообщите, что действуете по моему личному приказу, потребуйте срочную эвакуацию и перед посадкой в вертушки передайте вот этот конверт любому офицеру. Недо-мужиков у вас сразу же заберут. А от возможных проблем я избавлю вас сама. Порукой тому мое слово.

Два последних предложения упали на подготовленную почву, и парень, которого я, окрестил Крабом за своеобразный взмах рукой, сопровождающий почти каждую отдаваемую команду, предвкушающе прищурившись, подозвал к себе четверку самых ответственных бойцов:

— Этих разбить на пары и в работу. Выполнять.

Ну, а мы, еще раз пожелав этой группе счастливого пути, снова ушли в поиск. А в девятнадцать ровно, добравшись до крайней точки описываемой дуги, сочли, что сделали все, что могли, и позволили себе немного отдохнуть — добрались до ближайшей речки, освежились, вернулись к опушке, натянули маскировочную сетку между ветвями двух елей, постелили под нею коврики, выложили на них коробки с сухими пайками и спокойно поели.

А после того, как убрали пустые упаковки в пространственные карманы, Рина завалилась на спину, закрыла глаза и мрачно усмехнулась:

— Всю вторую половину дня отгоняю от себя мысль о том, что разница в физических константах между Землей и Той Стороной — величайшее благо, подаренное нам провидением. Ведь работай на нашей планете техника корхов, нас бы переехали еще в первое Вторжение. Да и в это нам было бы грустно.

— Угу… — согласился я и поделился с дамами информацией «не для всех»: — Кстати, эти твари работают над адаптацией своего транспорта под нашу физику. Как давно и насколько добросовестно, к сожалению, не знаю, зато как-то видел испытания прототипа. Слава богу, движок, закрепленный на мощной пространственной раме, сдох километрах в шестидесяти от Червоточины, что страшно расстроило толпу «продвинутых головастиков».

Тут Шахова скрипнула зубами, заметила мой вопросительный взгляд и невесело улыбнулась:

— Представила себе сотню их грузовиков, забитых «хренями», БТР-ы сопровождения с бригадами наладчиков, армию численностью хотя бы в полмиллиона боевых особей и Волны изменений магофона, прокатывающиеся по Империи одна за другой.

— Да уж, картинка — застрелиться! — угрюмо буркнула Ярина, наткнулась на мой недоумевающий взгляд и вспыхнула: — Я буду драться до последнего… корха, вот! А это — просто выражение из прошлой жизни…

…Первые два часа после ужина мы неслись по тайге на очень хорошей скорости и мечтали о горячем душе, мягкой постели и сне длительностью хотя бы восемь часов, а о том, что первым пунктом обязательной программы станут допросы, завуалированные под вежливые разговоры, старались думать как можно меньше. Потом это предвкушение начало подтачивать силу воли, позволявшую не сдаваться многодневной усталости, и мы потихоньку начали сдавать. Да, восстановление, накладываемое на нас Ларисой Яковлевной по первому требованию, возвращало бодрость и придавало сил, но выгорало все быстрее и быстрее. Причем у всех, включая двужильную Шахову и меня. Но стоило мне предложить соорудить землянку и поспать до рассвета, как дамы взбунтовались и заявили, что магофон Той Стороны уже «на последнем издыхании», а значит, отдыхать в двух шагах бега от цивилизации — это редкий идиотизм.

Спорить я не стал, так как не меньше них жаждал выбраться из тайги и отдохнуть не в полглаза, а по полной программе. Поэтому запретил тянуть с запросами на обновление восстановления и продолжил движение.

С двадцати двух ровно и до часу ночи сбивал усталость спутниц сменами темпа движения, резкими поворотами, жестикуляцией и так далее, а когда эти способы почти перестали работать, дал ополоснуться в очередной речушке и продолжил издеваться. К половине четвертого понял, что надо тормозить, иначе ничем хорошим бег в состоянии нестояния не закончится, ушел в свои мысли как-то уж очень глубоко и… проснулся, как только порыв ветра донес до меня тошнотворную и невероятно густую смесь запахов сгоревшей взрывчатки, обуглившейся плоти, сожженных костей, расплавленного металла и пластмасс!

— Что это за вонь?! — спросила Рина, остановившись возле меня и начав создавать плетение сферы.

— Запах войны… — угрюмо ответила Лара, справившейся с той же задачей менее, чем за секунду. — Кстати, ветер дует почти поперек нашего курса, а значит, мы вот-вот увидим и другие ее следы…

Увидели. Буквально метров через шестьсот-семьсот, практически влетев в чудовищный рукотворный бурелом. Прикинув мощность ударных волн, ломавших, как спички, вековые деревья или выворачивавших их с корнями, потеряли дар речи и перешли на шаг. Вернее, вступили в этот безумный трехмерный лабиринт и потерялись во времени, то перелезая под толстенные стволы, то проскальзывая под ними, то обходя огромные ямы, выворотни и частоколы из переломанных ветвей.

Минут через двадцать ко всему вышеперечисленному добавились очаги возгорания, воронки и лужи какой-то боевой химии, разъедавшей все и вся, что ни разу не облегчило задачу. А за сотню метров перед началом сплошного лунного пейзажа, покрытого пеплом и простирающегося километра на три, я засек первые противопехотные мины. Вернее, четкую границу, за которой они устилали землю раза в четыре плотнее, чем рекомендовалось нормативными актами, описывающими характеристики стандартных полос отчуждения перед Стеной!

Переходить это поле даже под взором было страшновато, и я, остановив группу, коротко описал ситуацию, потом достал из перстня коммом, кинул взгляд на экран, на котором стали появляться значки уведомлений, и криво усмехнулся:

— Если «потеряшки» не догадаются воспользоваться связью, то полягут. Все. Без вариантов.

— Краб получил прямой и недвусмысленный приказ… — напомнила Рина, судя по всему, только для того, чтобы не переживать хотя бы за эту группу. А затем спросила разрешения набрать мать.

— Звони, конечно… — буркнул я, устало потерев лицо, и взбодрился своим восстановлением, чтобы лишний раз не дергать и без того замученную Язву.

Бестия достала комм, деловито вытащила из гнезда гарнитуру, затолкала в ухо, ткнула в сенсор быстрого набора номера и застыла. А через несколько секунд довольно замурлыкала:

— Мам, привет! Прости за то, что разбудила, но мы почти вы-… Что?! Н-не поняла?!!! Молчу и внимательно слушаю…

Я тоже превратился в слух, так как во второй вопрос Рина вложила не только недоумение, но и воистину бешеную ярость, что мне, конечно же, не понравилось. А после того, как расплывающийся силуэт подопечной сжал кулаки, вообще затаил дыхание. Как оказалось, ненадолго — буквально секунд через тридцать она оборвала звонок, повернулась ко мне и затараторила:

— Мама приказала срочно убирать коммы в пространственные карманы и уходить с этой точки как минимум на пять километров назад и в сторону…

Я жестом приказал Шаховой выполнить это распоряжение и встроиться в походный ордер, повернулся на север и перешел на легкую трусцу.

— Нет, нам надо в лес! — заявила Долгорукая, а после того, как я повернул еще на девяносто градусов, продолжила объяснения: — Мама, судя по всему, в Нерчинске. Будет над этим районом ровно через час. И прилетит к нам, как только мы выйдем на связь… с комма Язвы!

— Что случилось, не сказала? — перебил ее я, серией жестов отправив дам вперед и начав затирать следы.

— Нет. Но пребывала в жуткой ярости…