Баламут

Глава 13

…К «Двадцать второму» вышли в десять с четвертью утра, наступая на пятки рейдовой группе, возвращавшей в форт «свежее мясо» с учебно-боевого выхода. С настроением было все в порядке, поэтому, увидев, что центральная часть цепочки двигается по чрезвычайно кривой… хм… кривой, я решил, что уставших героев надо немного взбодрить. Чуть-чуть ускорился, обошел то, что стоило бы назвать походным беспорядком, с подветренной стороны, первым нашел начало «тропинки» и пробежал по ней метров двести. Само собой, в сопровождении Язвы. А на небольшом расширении не заминированного участка шепотом попросил женщину постоять на месте и подождать, вытащил из перстня кусок убоины, запасной ботинок, вооружился обычным тесаком, присел на корточки и изобразил картину с условным названием «Нога, оторванная взрывом».

Командир группы, выгуливавшей молодежь по окраине Багряной Зоны, оказался мужиком с юмором — увидев эту инсталляцию, остановил группу и преувеличенно громко вздохнул:

— Ну вот, какой-то придурок нарушил технику безопасности и взлетел на воздух! А установлены тут, как я уже не раз говорил, отнюдь не хлопушки — вон, стопа еще сохранилась, а все остальное разнесло к чертовой матери!!!

Пословица «У страха глаза велики» сработала и тут: пока «старички» давили в себе смех и контролировали «мясо», чтобы, в случае чего, не дать особо впечатлительным рвануть к Стене напрямик, «центральная часть строя» тряслась от ужаса. Хотя «следов взрыва» было ой как немного — ботинок с торчащим из него куском мяса на кости, полтора десятка «ошметков плоти» и «следы разлетевшихся осколков», процарапанные в земле стеклобоем тесака.

В общем, было весело. Эдак секунд двадцать. А потом одному из бойцов основного состава надоело наблюдать за «вибрирующими» силуэтами, и он рявкнул на половину полосы отчуждения:

— Але, засранцы, вы слепые или тупые?! Где, по-вашему, остальные фрагменты?! В желудках приблудных звардов или особо везучих орлов?! Да это же розыгрыш, объединенный с тестом на сообразительность!!!

— Угу, он самый! И это «мясо» его не прошло… — авторитетно заявил я, не скидывая марева, дабы поддержать авторитет «старичка». — А жаль: лишний десяток перспективных бойцов вашему форту не помешал бы.

— Баламут? — спросил напрягшийся было командир группы.

— Он самый! — отозвался я, дотронулся до плеча напарницы и дал понять, что пора начинать движение. — Мы к «Удочке». В темпе. А то от Зоны уже тошнит.

— А мы, как обычно, в темпе колченогой черепахи… — вздохнул погранец и добавил странную фразу: — Если что — вас уже не ждут…

Нас действительно НЕ ждали от слова «вообще»: увидев мое лицо на экране рабочего терминала, дежурный оператор комплексного технического контроля начал усиленно тупить; в «комитете по встрече», поднявшемся на нужный участок боевого хода с двухминутным опозданием, не оказалось ни одного знакомого лица; слишком молодой и слишком взъерошенный начкар долго выяснял, кто мы такие, и так далее! Само собой, мне этот бардак не понравился, и я подождал рейдеров. А когда их подняли на Стену, обратился к командиру, который, если мне не изменяла память, еще в прошлом месяце был рядовым бойцом основного состава:

— Бивень, что за хрень у вас тут творится? Эти клоуны выясняют, кто мы такие, оператор КТК тормоз, каких поискать, и так далее!

— ОК-шники[4] повеселились… — мрачно буркнул мужчина. — Первая волна арестов была еще ничего, а вторая вымела все командование и две трети постоянного состава. Потом сюда согнали даже не «мясо», а желе, и теперь хоть вешайся.

Я представил себя на месте ветеранов и вздохнул:

— Искренне сочувствую. Держитесь. И спасибо за информацию.

— Выживем как-нибудь. Наверное… — без особой уверенности в голосе сказал вояка, с неприязнью посмотрел на начальника караула, в сердцах сплюнул себе под ноги и дал команду взъерошенному молодняку спускаться со Стены.

Мы с Шаховой тоже не стали задерживаться — предложили «главному комку» в этом «желе» выяснить, кто мы такие, у исполняющего обязанности начальника гарнизона, обошли, как мачту дорожного освещения, сбежали по лестнице во внутренний двор и отправились прямиком в хранилище. Там извлекли из сейфа наши пожитки, активировали коммы и на какое-то время занялись изучением посыпавшихся уведомлений.

У меня их было относительно немного: два раза звонили с незнакомого номера и раз тридцать с двух знакомых. С них же прилетали и сообщения. Но сестры Нелюбины не могли не волноваться за нас с Ларисой Яковлевной, поэтому их активность была понятной и немного согрела душу.

Зато у Шаховой был полный завал — до нее пыталось достучаться несколько десятков человек! Вот она и напряглась. А когда выбрала контакт Императрицы и потянулась к сенсору вызова, я придержал запястье и предупредил, что в этом помещении море камер.

— Что ж, пока обойдусь сообщениями… — буркнула она и развернула нужную голограмму.

То же самое сделал и я, почесал переносицу и накидал в появившееся окошко буквально пару-тройку предложений:

Перед отправкой показал и их, и имя адресата Шаховой, чтобы она не дублировала это действие, и написал личности, звонившей с незнакомого номера:

Ответы прилетели в течение минуты, но мне было не до них — я как раз дозвонился генерал-лейтенанту Кораблеву и высказывал ему свое «фи», почти не выбирая выражений:

— Мы вышли, но оказалось, что нас никто не ждет. Мало того, то, что тут творится, можно назвать только словом «бардак». Если, конечно, обходиться без мата! Откровенно говоря, удивлен, что нас не задержали до выяснения!

— Бардак творится не только там… — после небольшой паузы признался Петр Денисович и заставил меня подобраться. А следующим монологом очень здорово напряг: — Теоретически, вас это касаться не должно, но на практике испортит настроение: я отстранен от должности и, по сути, пребываю в опале, а в «Двадцать второй» должен был прибыть заместитель начальника Пятого Департамента Особой Комиссии. Как вы, наверное, догадываетесь, по ваши души и отнюдь не с цветами. Да, чуть не забыл: оба ваших условия я продавил. Правда, не уверен, что второе будет выполнено согласно духу соглашения.

Я скрипнул зубами и выразил свои мысли предельно корректно:

— Неприятно, однако…

— Не то слово! — воскликнул генерал и сказал что-то еще, но эту часть его монолога я не услышал, так как в этот момент зашелестела дверь в коридор, и возникший на пороге мужчина в щегольском мундире Особой Комиссии начал строить из себя Большое Начальство:

— Почему вы здесь, а не в моем кабинете?!

— А кто вы, собственно, такой, и с какого перепугу вдруг решили, что можете разговаривать со мной в таком тоне?! — мгновенно озверев, рявкнул я. — Кстати, мы находимся в помещении со статусом «Личное», поэтому извольте выйти вон, постучаться и подождать разрешения войти!

Мужика чуть не разорвало от возмущения — он побагровел, налился дурной кровью и заверещал:

— Да я тебя сгною…

Где именно, я, каюсь, не услышал — в два волчьих скока переместился к нему вплотную, десятком ударов обычного тесака вынес к чертовой матери пелену дорогущего техно-артефактного защитного комплекса и со всей дури вбил «оратора» от слова «орать» мордой в стену. Стена, как я и предполагал, выдержала, а нос — нет. А еще, судя по кое-каким особенностям реакции на этот удар, слегка пострадало содержимое черепной коробки. Но мне было все равно — я развернул этого павлина к себе спиной, направил в дверной проем и ускорил хорошим таким пинком по развесистой заднице. А после того, как тело вынесло в коридор, вернул на место створку, заблокировал замок и обратился к Кораблеву:

— Прошу прощения, не слышал ничего после фразы «Не то слово!». Дело в том, что меня отвлекли. Вероятнее всего, тот самый заместитель начальника Пятого Департамента Особой Комиссии, о которым вы говорили. Личность, между нами говоря, пренеприятнейшая…

«Прерывай разговор! Немедленно!!!» — проартикулировала Шахова, и я выполнил ее просьбу:

— Ваше превосходительство, могу я перезвонить вам через пару часов?

— Да, конечно. Буду ждать… — ответил он и добавил: — Кстати, личность действительно неприятная, а вы, судя по тому, что я слышал, перегнули палку. Я попробую принять меры, но в нынешней ситуации моих возможностей может оказаться недостаточно.

— Ничего страшного, разберусь сам! — твердо сказал я и отключился. После чего вслушался в то, что Язва рассказывала Императрице. Естественно, обратил внимание на то, что моя напарница назвала фамилию и должность ОК-ошника, восхитился красочному описанию способа его выдворения и даже улыбнулся, когда Шахова ответила на уточняющий вопрос:

— Честно слово: вылетел, как мешок с известной субстанцией, и впоролся в противоположную стену.

Потом пришлась поскучать. Эдак секунд двадцать пять-тридцать. И оценить твердую уверенность, с которой Лариса Яковлевна ответила на еще один вопрос государыни:

— Запросто! В крайнем случае закатаем этого урода в асфальт и уйдем за Стену…

…Закатывать «этого урода» в асфальт и уходить за Стену не пришлось. Хотя я и допускал такое развитие событий. Не прошло и десяти минут, как ОК-шник вежливо постучал в дверь, смиренно подождал еще две с половиной, получил разрешение войти, снова нарисовался на пороге и, страшно радуя взгляд носом, размазанным по лицу, учтиво представился. А дальне поведение этой личности начало раздражать: извинения прозвучали крайне неискренне и переложили львиную долю вины на личный состав гарнизона; приглашение в кабинет, прозвучавшее по второму разу, но в другом ключе, в принципе не допускало возможности отказа, а персональный приказ Язве вообще не лез ни в какие ворота:

— А вы пока займитесь написанием подробнейшего отчета!

Откровенно говоря, я почему-то не обратил никакого внимания на слово «подробнейший». А Лариса Яковлевна, явно съевшая на дворцовых интригах целую стаю собак, сходу поняла, что этот хам жаждет выжать, как лимон, первую «внешницу» — ну, или вторую, если считать матушку — побывавшую на Базе, и презрительно фыркнула:

— Вы на самом деле считаете засечников недоумками или так бездарно притворяетесь? Ратибор Игоревич взял с меня предельно жесткую клятву Силой о нераспространении информации задолго до того, как привел на Базу!

— И почему вы не отказались? — забыв о том, что только что извинялся, гневно спросил «этот урод» и опять нарвался на оскорбление:

— Вы, определенно, клинический идиот: я получила несколько ранений, не совместимых с жизнью, на первом этапе мутации, Баламут ни разу не целитель, а накопителей с Жизнью, позаимствованных им у бойцов рейдовой группы, не хватило из-за чудовищных потерь Силы, вызванных отсутствием соответствующего сродства! Впрочем, все это лирика. А проза жизни звучит в разы жестче: объясните мне, пожалуйста, с какого перепугу я, командир смены личной охраны Императрицы Дарьи Ростиславовны, должна предоставлять вам какие-либо отчеты?!

Мужик опять побагровел, но на этот раз от унижения. Ибо местоимение «вам» прозвучало крайне неуважительно. А тут и я добавил свою лепту:

— Приблизительно то же самое мог бы сказать и я. Ибо не являюсь вашим подчиненным и лично вам ничего не обещал. Но, так и быть, проявлю толику великодушия: рейдовая группа засечников сходила на Ту Сторону, пробилась к лабораторному комплексу корхов и сожгла его дотла термитными смесями. Никакой гарантии того, что сгорели ВСЕ трофеи, полученные во время захвата бойцов известной вам ДРГ, естественно, нет, но это абсолютный максимум того, что можно было сделать.

— Почему? И что за термитные смеси?

Я закатил глаза к потолку и с трудом удержался от матерной тирады. Впрочем, часть своих мыслей все-таки изложил:

— Интересно, каким образом наша группа должна была сделать большее? Убедить пару сотен особей, модифицированных под охрану особо важных объектов на территории с магофоном Земли, провести землянам экскурсию по комплексу и дать возможность тщательно осмотреть каждое помещение? Или опросить корхов, выживших в нашей акции, выяснить, не отправляли ли они трофеи с Земли куда-нибудь еще, пробежать восемьдесят километров по местному аналогу Багряной Зоны, раздобыть транспорт, а потом пройтись по всему другому миру магией и сталью? Я понимаю, что вам хочется доложить начальству о ВАШИХ ЖЕ успехах, но закатайте губу. Или сходите на Ту Сторону сами. Приблизительно то же самое могу сказать и о термитной смеси: я упомянул о ней только для того, чтобы вы могли примерно оценить температуру пламени в момент уничтожения комплекса. А рецепта можете не ждать: мы, засечники, и так делаем в разы больше, чем положено по договору. На этом у меня все. Нам с Ларисой Яковлевной пора. Счастливо оставаться.

Ждать реакции ОК-шника, естественно, не стал. Отпальцевал Шаховой приказ начинать движение, прошел мимо мужика, пребывавшего в состоянии шока, повернул направо и вскоре оказался в фойе первого этажа, забитом старшими офицерами форта. Ждали наверняка не нас, а Большое Начальство, но я воспользовался ситуацией в свою пользу — подошел к исполняющему обязанности начальника гарнизона, поздоровался и потребовал доставить нас в аэропорт Читы. Желательно на военно-транспортном вертолете.

Судя по тому, как забегали глазки несчастного погранца, он сомневался в том, что вправе выделить нам, гражданским, армейскую вертушку, но сразу двое вояк из прежнего постоянного состава шепотом рассказали, как и в чьем сопровождении мы с Язвой появились в «Двадцать втором». Тут все вопросы снялись сами собой.

Что самое забавное, в нашу пользу сыграло и появление охреневшего ОК-шника: оценив его состояние и сообразив, что мы имеем к этому самое прямое отношение, погранец преисполнился к нам глубочайшего почтения. Так что уже через пару минут мы забрались в его служебный внедорожник, а через пятнадцать-семнадцать въехали на аэродром и покатили к вертушке, только-только начавшей прогревать движки.

Пообщаться с Шаховой удалось уже после взлета. И не сказать, чтобы нормально. Но обсуждать серьезные вопросы вслух я был не готов, поэтому влез в настройки текстового редактора, задал приватный режим отображения, вывесил голограмму напротив своего правого плеча и начал набирать первое предложение. Язва покосилась на картинку, поняла, почему не видно никакого изображения, и торопливо привалилась ко мне. А когда прочитала сообщение, появившееся под таким углом зрения, потянулась к виртуальной клавиатуре:

Это сообщение не давало ответа на самый главный заданный вопрос, и я решил о нем напомнить. Но стоило вытянуть руку, как Лара шлепнула по ней ладошкой и продолжила писать:

…На утренний прямой рейс Чита-Сочи мы опоздали, ждать вечернего было слишком долго, и нам пришлось лететь через Великий Новгород. В излюбленном стиле Шаховой, то есть, безбилетниками. Слава богу, самолет, на который мы поднялись, нагло выбравшись из вертушки прямо на бетонку аэропорта, шел в столицу с неполной загрузкой, поэтому вместо того, чтобы торчать в закутке бортпроводников на протяжении шести с лишним часов, мы все это время благополучно продрыхли в салоне первого класса. Правда, расположившись в одном кресле, превращенном в полуторную кровать, но после путешествия в кабине истребителя такие условия показались царскими. По крайней мере, Ларисе Яковлевне, ибо я после пробуждения несколько минут не чувствовал затекшую руку.

А вот со стыковкой нам не повезло: из того аэропорта авиационного узла Великого Новгорода, в который мы приземлились, ближайший рейс на Сочи вылетал только через час сорок. Да, были более удобные рейсы из других аэропортов, но Окружная Дорога стояла, и мы решили не заниматься ерундой. Поэтому отправились в ближайший ресторан. Обедать. Благо, прилетели в столицу в пятнадцать с минутами по местному времени. Пока ждали заказ, я вспомнил об обещании позвонить по неизвестному номеру, нашел его, ткнул в сенсор вызова, дождался ответа и представился.

Как оказалось, пообщаться со мной хотел Владимир Игнатьевич Шубин. И пообщался. Первым делом порадовал уточненным диагнозом княжича Павла Алексеевича и известием о том, что буквально накануне работать с ним отказался уже девятый высокоуровневый целитель. А после того, как ответил на несколько моих уточняющих вопросов о здоровье твари, убившей Свайку, переключился на еще более интересный вопрос и сообщил, что окончательно додавил Горчаковых. Поэтому противодействие следствию осталось в прошлом, работа идет семимильными шагами, судебный процесс с вероятностью в сто процентов начнется в конце августа, а государственный обвинитель будет требовать как минимум пятидесяти лет каторги!

Тут мое настроение пробило небосвод, и Шубин, почувствовав это по моему голосу, мстительно хохотнул:

— Да, ни о какой смертной казни не будет и речи: этот ублюдок должен мучиться даже не годами, а десятилетиями и каждую секунду существования проклинать миг своего рождения!

Я заявил, что абсолютно согласен с этим тезисом, после чего выслушал довольно занимательный монолог:

— Ратибор Игоревич, я расспросил о вас и вашем характере Аристарха Иннокентьевича, Виталия Михайловича и Марию Матвеевну, понял, чем вы живете, зауважал вас еще сильнее и переиграл планы в отношении выражения искренней благодарности за все то, что вы от всей души делали для моей дочери. Вас оскорбят любые подарки, поэтому я посоветовался с главой нашего рода и теперь со всей ответственностью заявляю, что мы, Шубины, встанем за вас в любой ситуации!

Пока я отходил от столь серьезного обещания, он плавно съехал с этой темы, передал мне привет от Громовой и рассказал, как ей живется на новом месте. Потом извинился за то, что вынужден прервать беседу по независящим от него обстоятельствам, пообещал набрать за день-два до начала процесса и отключился.

Дегустация заказанных блюд прошла мимо меня — я ел, механически пережевывая пищу, вслушивался в монолог Шаховой, описывавшей неявные последствия этого решения Шубиных, и параллельно вспоминал Свайку, тот злополучный рейд, последние часы пути, вечность, проведенную в морге, и кремацию. Как и когда поднялся в самолет, тоже не запомнил — пришел в себя ближе к концу перелета сидящим в закутке бортпроводников с Ларисой Яковлевной на коленях, попросил у стюардессы холодной минералки и более-менее пришел в себя. Потом наведался в туалет, ибо уже припирало, помыл руки, умылся ледяной водой и, окончательно взбодрившись, вернулся обратно.

Шахова плюхнулась «на свое место», не прерывая беседы с хозяйкой закутка, абсолютно естественно обвила рукой мою шею и придвинулась поближе. А когда стюардесса унеслась на вызов из салона второго класса, вопросительно посмотрела на меня.

— Все, я в порядке… — твердо сказал я, а когда использовал щуп и ощутил скепсис, добавил: — В полном. Честно!

— Вовремя ты оклемался… — почувствовав нешуточное облегчение, мягко улыбнулась она. — Ибо я уведомила Нелюбиных о нашем возвращении, и они уже мчатся в аэропорт…

…Сестрички встретили нас в зале прилета нахохленными, как воробьи в сильный мороз. Первым делом оглядели с головы до ног, не обнаружили ни следов ранений, ни последствий нечеловеческих лишений и облегченно перевели дух. После чего огляделись и озвучили намек на те вопросы, которые их измучили:

— Как слетали?

— Спасибо, нормально! — ответил я, затем поставил себя на их место и улыбнулся: — Подробнее расскажем дома. Само собой, если вы заглянете в гости.

— Издеваешься? — притворно возмутилась Катя, приехавшая в аэропорт с «обязательными» хвостиками.

— Если только самую чуточку… — признался я, нашел взглядом Михаила и коротко кивнул в знак приветствия. Потом приблизительно так же поздоровался с остальными телохранителями блондиночек и выдал еще один провокационный тезис: — А чем вы нас будете кормить?

Как ни странно, этот вопрос был принят, как должное:

— Мы вычитали в Сети рецепт умопомрачительно вкусного блюда, название которого пока останется в секрете, и три последних дня учились его готовить… под чутким руководством поваров особняка. В общем, продукты в машинах, до вашего домика рукой подать, а мы все еще стоим на месте и не телимся!

— Рат, как ты мог так испортить утонченных и холеных аристократок? — притворно ужаснулась Язва, вызвав вспышку жизнерадостного смеха у меня и Жени. А Катя презрительно фыркнула:

— Все бы портили так, как Баламут, да куда там…

— Фраза с потенциалом. Боюсь включать фантазию, чтобы не обидеть… — продолжила отрываться Лара и состроила такой виновато-предвкушающий вид, что закатились все. А потом я подхватил ближайших дам под локотки и повлек к выходу из зала. Ибо от избытка людей уже тошнило, а дома, вроде как, наклевывался вкусный ужин.

Пока шли к стоянке, Женя забрала у Якова ключ-карту от одного из двух одинаковых внедорожников и вручила Шаховой. Телохранители без какой-либо команды заняли второй, так что с территории аэровокзала мы выехали двумя разными компаниями. И пусть в салоне нашей машины я обнаружил аж две микрокамеры, они ничего не меняли. Ведь обсуждать серьезные вопросы мы все равно не собирались, а перешучивались, что называется, в плепорцию. В общем, поездка еще чуть-чуть улучшила настроение, поэтому, поднявшись домой, я посмотрел в окно на небо, убивающее сочной синевой, и предложил немного переиграть планы:

— Девчат, может, отложим гастрономический праздник на поздний вечер и немного поплаваем?

— Ты хочешь сказать, что запах моря кружит голову больше перспективы попробовать приготовленное нами мясо? — возмущенно спросила Екатерина.

— Как ты могла такое подумать! — протараторил я, чтобы выиграть время на придумывание достойного ответа. А потом поймал подходящую мысль и наставительно поднял вверх указательный палец: — Еда — пища для желудка, а у меня оголодала душа. Поэтому я рвусь к морю, чтобы получить эстетическое удовольствие от созерцания ваших умопомрачительных фигурок!

— Выкрутился! — хохотнула она. — Но на четверочку: в нашей компании под категорию «умопомрачительная» подходит только фигура Лары, а она летала с тобой.

— Это ты так отказываешь самому галантному кавалеру на этой планете? — грозно нахмурилась Язва, почувствовав, что я пока не придумал достойный ответ.

— Не-не-не, как ты могла такое подумать?! — «испуганно» воскликнула Нелюбина. — Это я так признаю твое безоговорочное превосходство по целому ряду параметров! Что касается эстетического удовольствия Баламута, то мы с Женькой подготовились даже к этому: накупили по три пары купальников и ни разу их не надевали, дожидаясь вашего приезда.

Лара прищурилась:

— То есть, забили на утренние тренировки?

— Ничего подобного — мы тренировались каждое утро! Просто плавали в старых. Ибо дарить эстетическое удовольствие абы кому не в наших правилах.

— Что ж, выкрутились… — после «недолгих раздумий» заключила Шахова и качнулась в сторону ванной: — Айда переодеваться и выбирать, чем сегодня сводить с ума нашего кавалера!

Сестры мгновенно сорвались с места с гиканьем унеслись за ней. Я тоже последовал примеру женщин, только ушел в «нашу» спальню. А где-то через четверть часа, то есть, уже на Ленивом Пляже, оценил не только купальники сестричек, но и заметные сдвиги в их мировосприятии: новые купальники этой парочки отличались от старых, как небо и земля. Нет, ничего вульгарного в них не было. Все в порядке было и со степенью открытости. Но иной крой, более яркие оттенки цвета в сочетании с не таким уж и большим уменьшением общей площади ткани создавали эффект «Вау!». То есть, подчеркивали длину и форму тренированных ножек, упругость идеальных задниц и визуально увеличивали бюсты. Хотя, на мой взгляд, объемов последним хватало и так.

В общем, на комплименты я не поскупился. Причем постарался, чтобы каждый получился как можно более теплым и, кажется, угодил и Кате, и Жене. А потом разделась Лариса Яковлевна, и я понял, что сестры были правы: женщина, которую я видел… всякой, выглядела умопомрачительно. Кстати, не только из-за куда более внушительных форм: как мне показалось, она ощущала себя ослепительно красивой женщиной и «давила» этим внутренним ощущением окружающих, как тяжелый танк консервную банку!

Моя реакция не осталась незамеченной, и Евгения не преминула меня подколоть:

— Ну, и что ты скажешь теперь?

Я пожал плечами и ограничился одним словом:

— Лара!

А когда Шахова «потемнела взглядом», исправился:

— Местоимение «моя» читалось в моем взгляде — с ним ответ утяжелялся!

— Он прав: ответ из одного коротенького слова звучит эффектнее! — вступились за меня сестрички, а когда Язва «сменила гнев на милость», Женя продолжила издевательства: — Но я спрашивала не о Ларе, а о нас в сравнении с ней.

Я изобразил изумление:

— Сравнивать Личностей с большой буквы, да еще и на подсознательном уровне ощущающихся живыми воплощениями понятий «элегантность», «обворожительность», «идеальность», «изысканность», «цельность» и так далее?! Да щаззз!!! Я лучше продолжу получать удовольствие…

— Двенадцать баллов! По пятибалльной системе… — хохотнула Шахова, чмокнула меня в щеку и заявила, что море не ждет…

…Море ждало: ласково приняло меня в свои объятия, легонечко качнуло на небольшой волне, взбодрило крошечными капельками воды, вылетевшими из-под рук балующихся дам и заискрившимися в лучах заходящего солнца, подарило приятную прохладу в очень жаркий день и неудержимо повлекло к горизонту. Увы, созерцательное настроение улетучилось при первом же вопросе неугомонной Женьки, но я чувствовал, что девчонки уже извелись от любопытства, и приоткрыл завесу тайны над нашим недавним прошлым.

— Нисколько не сомневаюсь в том, что вы умеете хранить тайны, но не могу не сообщить, что эта информация не для распространения. А теперь, когда обязательная программа выполнена, перейду к вольным упражнениям. Итак, о том, как ДРГ добиралась до Багряной Зоны, вы наверняка помните. А потом у этих придурков началась веселая жизнь. Нет, не из-за нас с Ларой: те, кто планировал эту акцию, знали лишь то, что за Стеной водятся корхи, а где-то далеко-далеко есть Червоточина, ведущая в другой мир. В результате очень неплохие профессионалы, готовые к чему угодно в пределах родной планеты, начали делать ошибку за ошибкой. Ну, или нарываться на не самые приятные сюрпризы. Первым стало критическое изменение плотности чужого магофона, вызвавшее рассинхронизацию энергетики…

— Врешь: сначала они вляпались в гравитационный вихрь! — напомнила Язва.

— Вру! — согласился я. — Вляпались. Вернее, вляпался. Боец, который шел в головном дозоре. Аномалия, конечно же, дико обрадовалась, автоматически втянула его в область со средней силой воздействия и начала пробовать на вкус. В этот момент подоспели остальные герои и решили вытащить соратника не чем-нибудь, а кошкой со стальной сварной цепью. Резкое повышение средней плотности добычи спровоцировало скачкообразное увеличение области и силы воздействия, так что в вихрь влетел еще один несчастный. Где и остался. Поломанным-поломанным.

— Кошмар! — потрясенно выдохнула Катя, сообразила, что замедлилась, и догнала нас несколькими сильными гребками.

— Это был еще не кошмар! — хихикнула Шахова.

— Угу! — подтвердил я. — Когда эту компанию прибило рассинхроном, и народ почувствовал полный комплект ощущений типа головокружения, озноба, нарастающего жара в районе ядра, тянущей боли в магистральных жилах и затруднения дыхания, их штатные целители сделали самое худшее из того, что можно было сделать в этой ситуации — начали лечить. В результате рассинхронизация ушла в резонанс, начавшиеся мутации пошли наперекосяк, а постоянные попытки «особо информированных» или осторожных деятелей использовать Силу добавили и без того бардачному процессу нестабильности. — Результат не заставил себя ждать… — довольно мурлыкнула Лариса. — Четверо героев погибли смертью храбрых из-за мутаций, пошедших не в ту степь…

— …а остальные, как следует пропотев и покрывшись вонючей слизью из шлаков, вышедших через поры кожи, обтерлись гигиеническими салфетками и пошли дальше. Не зная, что это благоухание жизненно необходимо смыть. Вот и привлекли к себе внимание двух милых зверушек с Той Стороны! — продолжил я. — Зверушки были голодными и отбили от «стада» по порции «обеда». А еще через какое-то время маршрут, просчитанный «редкими профессионалами», навел отряд на спецгруппу корхов.

— Так, их к тому времени оставалось десятка полтора, а корхи ходят не такими уж и большими группами! — подала голос Катя, судя по всему, за время нашего отсутствия в Дагомысе успевшая проштудировать всю открытую информацию о гостях из Червоточины.

— Обычно — да, но спецгруппа чуть покрупнее и изначально заточена на захват бойцов постоянных составов рейдовых групп Стены… — сообщила им Шахова. — Так что корхи были готовы к встрече, а героические первопроходцы — нет. Кроме того, у последних не работала магия, организмы пребывали в раздрае и все такое.

Женя ошалело посмотрела на меня в поисках подтверждения, так что я кивнул и перехватил нить повествования:

— А потом кто-то из этих героев умудрился ранить корха, и запах дряни, заменяющей последнему кровь, доделал основную работу, сложив всю ДРГ в приступе жесточайшей тошноты. В итоге семеро смелых были взяты в плен, а остальные убиты. В общем, на нашу долю осталось не так уж и много — завалить корхов, упаковать пленников и передать их рейдерам, двигавшимся по нашим следам.

Увы, попытка соскочить с самой героической части истории не удалась — Язва, рассмеявшись, выдала девчонкам все военные тайны:

— Ага, нам досталось «всего ничего»: корхи оказались опытнее некуда, и после того, как Баламут в одну калитку порвал «скрытника», ему пришлось подключать к бою и меня. Хотя начинавшаяся мутация лишила магии и меня. Первое ценное указание я отработала неплохо, а чуть позже нарвалась, да так, что чуть не сдохла. А Ратибор работал, как на тренировке — придумывал воистину сумасшедшие тактические планы, играл первую скрипку в каждой атаке, убивал особь за особью и страховал меня… часа два, если не больше. И, в конце концов доконав спецгруппу, занялся лечением — слил на мою тушку целую гору накопителей с Жизнью и все-таки вытянул меня с того света!

— А разве у тебя есть сродство к Жизни? — удивленно спросила меня Евгения.

— Неа… — соврал я и принялся создавать еще одну нужную грань легенды: — Я тратил Силу из накопителей с минимальным КПД. А когда понял, что Лара выживет, утащил ее на Базу общины засечников и сдал на руки нормальным целителям.

— А по словам Степановны, ты сделал львиную долю работы, и я должна тебе по гроб жизни! — сварливо заметила Лариса Яковлевна, плеснув воду на ту же мельницу.

— Так ты мне, вроде, не чужая… — попробовал выкрутиться я, но не тут-то было:

— Можно подумать, что для любого другого «туриста» ты сделал бы меньше!

— Ну-у-у…

— Рат, не надо «ля-ля», мы тебе все равно не поверим. Хотя бы потому, что я видела тебя в деле, знаю, на что ты способен, и оценила почтение, с которым к тебе относятся все рейдеры-ветераны Стены…