Баламут 2

Глава 15

…Долгожданный силуэт появился в области действия чувства леса в восемнадцать с четвертью. Как ни странно, в компании еще четырех. Все бы ничего, но один из спутников Тёмы возлежал на его плечах, второй «ехал» на плечах третьего, и лишь последний двигался налегке. Впрочем, как я понял по характерным жестам верхних конечностей буквально секунд через десять-пятнадцать, усиленно затирал следы. Вероятнее всего, заклинаниями школы Земли.

Желание рвануться им на помощь было задвинуто в сторону вместе с мыслью о том, что от Стены до ближайшей опушки порядка трехсот метров, а значит, корх-природник — если такой, конечно же, имеется — замучается держать аурный след. Ибо отвлекали от дела — я, прижав к глазам бинокль, внимательно вглядывался в траву на подступах к воротам бастиона, через который на боевой ход поднимался Федор вместе со «свитой», и ждал хотя бы одного «неправильного» шевеления.

Дождался. По закону подлости, в тот самый момент, когда до беглецов было рукой подать: на одной отдельно взятой полосе поля «появился легкий ветерок» и погнал «волны» по растительности аккурат в нашем направлении! Пришлось объединять приятное с полезным — уведомлять о наличии хвоста и Томилина, и моих спутниц. Само собой, шепотом, слышным только им:

— Тём, за вами группа корхов в новых «Хамелеонах». Примите влево и двигайте к той стороне Уклейки. Язва, Бестия, по моей команде бьете ударной волной. Дальше работаем по плану…

Федор Всеволодович дисциплинированно сдвинулся к свободному краю боевого хода и скрутил корпус так, чтобы его ноша не задела ногами стену, обращенную к полосе отчуждения. Второй «носильщик» до такого не додумался. Или, как вариант, настолько устал, что был тупо не в состоянии заниматься эквилибристикой. Поэтому сместился недостаточно далеко и пер прямиком на Шахову, лежавшую на коврике в самой середине боевого хода. Пришлось хватать ее за талию, подтаскивать к себе, ждать, пока группа пройдет мимо места засады, и лишь потом отпихивать женщину на прежнее место. А через считанные минуты чувство леса, наконец, ожило, и мне стало не до раздумий: в воротах бастиона возникло порядка сорока силуэтов тварей с Той Стороны!

— Они подходят ко второй метке… — еле слышно выдохнул я, ни на миг не отрывая «взгляда» от слишком плотной формации зеленоватых «пятен». А когда первое, вне всякого сомнения, принадлежащее природнику, подошло к самой обычной ржавой гильзе от бронебойно-зажигательного снаряда скорострельной пушки, начал отсчет: — Три… Два… Один… Бой!!!

Моя ударная волна, шарахнувшая по следующей альтернативной метке, смела корхов из самого центра прямоугольного «колодца», образованного внутренними стенами бастиона, в относительно небольшой тупичок между входом в дежурку и левым торцом загрузочной рампы элеватора артсклада. Две следующие, отправленные с зазором в полсекунды, спрессовали гостей из иного мира в одну огромную кучу, а затем в нее влетело два «дедовских» арбалетных болта, испепеление Даши и ветерок Лары.

Планируя эту атаку, я понимал, что кошмарные вспышки, вызванные воспламенением термитной смеси, напалма и заклинанием Бестии, превратят эту часть каменного «стакана» в рукотворный ад, и попросил Язву усилить их Воздухом только для того, чтобы твари из иного мира умерли, не мучаясь. Поэтому потерял дар речи, увидев, что из этого пекла вываливается аж четыре горящих, изломанных, но еще живых недобитка!!!

Обезглавливание, отправленное к ним на автомате, положило второго справа, крайнего слева добила Долгорукая, правого, соответственно, Шахова, а невероятно живучего «лекаря» мои верные соратницы прикончили вдвоем. Приложив воздушным кулаком и сполохом. Мало того, дождавшись откатов испепеления и ветерка, добавили душегубке жара и лишь после этого без какой-либо подсказки с моей стороны сорвались на бег.

Пока неслись на крыльях ветра до моей родительницы, Алмаза, Тёмы и его найденышей, я успел отойти от кошмарного зрелища, прикинуть, сколько времени мы можем выделить на осмотр и минимальное исцеление раненых, сообщил о них Язве и обдумал дальнейшие телодвижения. Поэтому, тормознув возле своих, первым скинул марево и начал озвучивать Ценные Указания:

— Хвост уничтожен. Но нашумели мы неслабо, а отсюда до «Шестерки» немногим более двух километров. Так что уходить надо как можно быстрее. Пока мы спускаем со Стены Алмаза, Оторву и Бестию, Язва слегка подлатает самого тяжелого ра-…

Тёма, деактивировавший «Хамелеон» немногим позже нашей троицы и сгрузивший свою ношу под ноги Шаховой, сходу врубился, к чему я клоню, и отрицательно помотал головой:

— Рат, такое количество «свежего мяса» мы до Базы не доведем…

— Угу… — угрюмо поддакнул ему силуэт, затиравший их следы, возник в «реальности» и поздоровался: — Привет, Баламут. Сколько лет, сколько зим…

— Привет, Крапива! — мрачно отозвался я, узнав заместителя командира рейдовой группы «Семерки». А после того, как оценил выражение лица и состояние комбеза пожалуй, самой толковой, опытной и сильной одаренной этого форта, нехотя поинтересовался, каким образом она оказалась в секторе ответственности «соседей». Хотя формулировка возражения Томилина и выводы, сделанные во время осмотра Ксении Михайловны, не оставляли простора для фантазии: — Как я понимаю, дрессировали молодняк, нарвались на тварей в новых накидках и не смогли ни отбиться, ни скинуть хвост?

Женщина поиграла желваками, покосилась на Ларису, засуетившуюся возле черноволосого парня лет двадцати пяти, из-за обширнейших ожогов напоминавшего головешку, и ответила даже на те вопросы, которые я не задавал:

— Да. Нас атаковали во время привала и вынесли половину «старичков». Оставшиеся положили «лекаря» и «бегунков», связали боем остальных особей и дали Чегету, Росомахе, Ласке и мне возможность увести выжившую молодежь. Но на полпути к Полосе мы нарвались еще на одну спецгруппу. Только особей из сорока. Прорваться нам не дали. И погнали к Стене. Мы трепыхались, как могли. Но без толку. Потом корхов атаковал Тёма, и мы, решив, что он не один, рванули ему на помощь. В итоге мои… остались там. Вместе с самым сырым «мясом». А мы с Чегетом вынесли… вот эту парочку. И последние несколько часов кляли Томилина, не дававшего нам отдыхать из-за какого-то предчувствия…

— Его предчувствие позволило вам выжить… — буркнул я, во все глаза наблюдая за манипуляциями Язвы. — Командир отряда, сидевшего у вас на хвосте, вызвал из «Шестерки» четырнадцать «бегунков». И вел эту толпу по аурному следу, читаемому сильным природником. Так что первый же привал гарантированно стал бы для вас последним…

…Ложный след создавали вчетвером. Вернее, вчетвером спустились со Стены, сдернули эту веревку, добежали до Уклейки, разулись, вошли в воду и рванули по направлению к Червоточине, постепенно уходя с мелководья на глубину. А метров через семьдесят, вернувшись на берег, разделились — Тёма и Чегет побежали на юг на полной скорости, а мы с Крапивой двинулись за ними чуть ли не на четвереньках. Впрочем, разделение обязанностей удвоило темп затирания следов, так что к тому моменту, когда чувство леса показало приближающихся корхов, мы с ней успели отдалиться от русла реки метров на семьдесят с гаком.

Пока твари организовывали спуск, успели отыграть еще полтинничек, так что за телодвижениями преследователей поглядывали с более-менее безопасного расстояния. В результате оценили предусмотрительность особи, отправившей по группе «бегунков» по обоим берегам Уклейки, и донельзя впечатлились размерами подразделения, отправленного командованием этого гарнизона корхов вдогонку за людьми. Впрочем, суете «гостей» из иного мира уделяли самый минимум внимания — убедившись в том, что реальный след не привлек внимания, плавно разогнались и помчались к следующему бастиону. К тому самому, со стены которого скинули вторую веревку и до которого первым делом затерли все аурные следы.

На боевой ход практически взлетели, перебежали на противоположную сторону, скатились по лестнице в очередной «стакан» и вылетели на дорогу, идущую вплотную к этой стороне Стены.

Основное ядро существенно увеличившейся группы я засек чувством леса минут через двадцать, мысленно отметил, что все три «велосипедиста» катят по асфальту довольно уверенно, краем сознания порадовался тому, что это «свежее мясо» оказалось достаточно волевым, чтобы крутить педали даже в таком состоянии, и продолжил искать изъяны в планах на ближайшие сутки.

Когда догнал своих, дал команду рулить к лесу и позатирал следы еще эдак с полчасика. Само собой, опять разделив обязанности с Крапивой. Пока мы с ней «развлекались», Язва провела еще один сеанс исцеления, привела в относительный порядок Якова Леонидовича, для которого такие нагрузки были противопоказаны, и приложила восстановлением Тёму с Чегетом. Так что я счел возможным позлобствовать еще немного и гнал группу по тайге почти до полуночи. И пусть вымотал всех, включая себя, зато довел до озера Круглого, переправил через безымянный приток Уклейки и нашел неплохое место для ночевки. Командовать обустройством временного лагеря поручил Томилину, а сам пошел на поводу у проснувшейся паранойи, забрал Ксению Михайловну и отправился обратно. Направлять возможных преследователей куда-нибудь не туда. В общем, до своего спального места добрался только в третьем часу ночи, упал между Ларисой и Дашей, затухающим сознанием успел заметить, что моя родительница уже вцепилась в Крапиву, порученную ее заботам, и отключился.

Пришел в себя от ласкового прикосновения к левому плечу, огляделся чувством леса, не сразу, но вспомнил, с какого перепугу вокруг обретается аж девять человеческих силуэтов, открыл глаза и вопросительно уставился на Бестию, обнаружившуюся в поле зрения.

«Ты просил разбудить себя в семь утра…» — отпальцевала она.

Этой просьбы я не помнил, но она была логичной, так что взбодрился восстановлением, шепотом поблагодарил Долгорукую за заботу и заставил себя зашевелиться…

…Шахова, большую часть ночи исцелявшая раненых, сотворила чудо — сразу после короткого, но сытного завтрака «свежее мясо» оседлало горные велосипеды и по моей команде покатило следом за Алмазом. Да, погранцы держались за счет обезболивания, а их раны были затянуты, а не вылечены, но группа двигалась, и двигалась достаточно быстро. Поэтому, задавая темп движения, я отталкивался от возможностей Скуратова. А после первого же привала начал отслеживать состояние Крапивы. Вернее, грузил ее всем, чем мог, так как, по словам Чегета, накануне Ксения Михайловна потеряла не только сослуживцев, но и любимого мужчину, соответственно, пребывала в адеквате только тогда, когда не было времени думать.

До шестнадцати сорока все шло по плану — мы описали здоровенную дугу вокруг Михайловки, добрались до схрона, разобрали свое добро и даже преодолели треть пути до Полосы. А потом белая полоса нашей жизни стала стремительно темнеть.

С первой ласточкой — укусом какого-то мутировавшего насекомого, впившегося в ягодицу Крапивы во время отлучки до ветру — разобрались от силы за полчаса, потратив немного противоядия, Жизнь Язвы и изрядно перенервничав из-за слишком сильной реакции организма рейдерши на яд. От силы через час после завершения этого «веселья» один из пограничников перенапряг левую руку, толком не восстановившуюся после исцеления, не удержал руль, грохнулся на корень, торчавший из-под земли, и сломал два ребра. А незадолго до заката группе подкузьмил я. Почему-то решив, что мы скинули возможный хвост, а значит, можно увеличить скорость движения за счет затирания следов.

Да, после того, как мы с Крапивой перестали всех тормозить, группа действительно поперла вперед значительно быстрее. Но… в двадцать два с минутами чувство леса «порадовало» демонстрацией сразу семи силуэтов «бегунков», приближающихся сзади. Что самое грустное, судя по тому, что они неслись не плотной группой, а россыпью, эти твари уже имели опыт работы по эту сторону Червоточины.

Нет, их мы, конечно же, положили. Подпустив практически вплотную, придержав двух самых дальних силками и так далее. Кроме того, додумались переключиться в самый параноидальный режим передвижения. Как вскоре выяснилось, не зря: в двадцать три двадцать семь я, двигавшийся последним, уловил аурой леса какие-то слабые остаточные эманации и, метнувшись к ближайшей, сообразил, что это — «обрывок» от нити какого-то сигнального заклинания. Условным свистом под белохвостую зарянку остановил Тёму, тропившего путь, рванул к нему и по пути нашел еще два «обрывка», так что, добравшись до Томилина, злым шепотом объяснил ситуацию, после чего добавил:

— Судя по всему, днем корхи нас каким-то образом просчитали, а сейчас получили точный вектор нашего движения к Полосе!

Федор Всеволодович негромко выругался и сделал очевидный вывод:

— Для того, чтобы замечать эти плетения, ты должен двигаться первым, а для того, чтобы затирать аурный след — последним…

— Угу.

— Ползти по метру в неделю не вариант… — буркнул он. — Если твари по какой-то причине решили взять нас любой ценой и согнали в этот район хотя бы пару-тройку больших отрядов, то…

— …если мы не уйдем с этого вектора — подтянут их сюда и устроят прочесывание! — почувствовав, что он вот-вот начнет растекаться мыслью по древу, сказал я. И озвучил самую неприятную мысль: — Вполне возможно, с использованием каких-нибудь новых приблуд.

— Ты считаешь, что они могли определить вектор нашего движения чем-то новым? — напрягся Тёма.

— Я не исключаю такой возможности… — признался я, потер переносицу и перешел к делу: — В общем, мне кажется, что надо прорываться. Но не тут, а где-нибудь в стороне. И на полной скорости: по моим расчетам, до Полосы от силы километров двенадцать, а до границы зоны покрытия Сети и того меньше…

Подготовку к прорыву провели минуты за две, повесив на каждого члена группы все имеющиеся усиления, как следует взбодрившись, обновив обезболивание на погранцах и объяснив «балласту» логику поведения в двух наиболее вероятных вариантах боестолкновений. Потом оттянулись назад метров на двести и, забив на затирание следов, достаточно плотной группой рванули на юг. На запад повернули через километр с лишним, убрав велики в пространственные карманы и пересадив Якова Леонидовича с мягкого сидения на закорки Чегета и закрепив на нем надежной сбруей из ремней. Потом загнали раненых в центр строя и двинулись вперед.

Вел я, вслушиваясь в ауру леса на пределе возможностей и описывая местонахождение и высоту каждой обнаруженной сторожевой нити. Первые метров семьсот-восемьсот группа работала, как часы, а потом вляпались оба погранца. По моим ощущениям, из-за запредельной усталости. Высказывать им свое «фи» я, естественно, не стал — негромким шепотом сообщил, что нас наверняка засекли, и дал команду чуть-чуть ускориться.

С первым утверждением не ошибся — первая пара «бегунков» возникла в области досягаемости чувства леса от силы минут через семь-восемь. Да, мчалась не на нас, а в расчетную точку, расположенную примерно в четверти километра за нами, зато «уступом», то есть, второй номер держался метрах в сорока от первого!

Мне это не понравилось. Но прежде, чем я мысленно сформулировал догадку, заклинание позволило засечь вторую пару, явно пытающуюся взять нас в «вилку»!

Вектор движения этой двойки должен был пересечь наш чуть дальше, чем хотелось бы, и я взял правее. А через пару десятков секунд убедился в том, что мои худшие опасения верны: как только первая пара добралась до наших следов, вторая скинула скорость и начала готовиться к бою. Причем не одновременно, а по очереди!

— Цель на половине третьего. Вторая тварь в приоритете — у нее наверняка «свиток»! — еле слышным шепотом скомандовал я, вывел группу на расстояние действия силков и спутал корху нижние конечности.

Покров твари оказался очень неплох и выдержал три обезглавливания, каменный кулак Крапивы и водяной бич Тёмы. Зато плеть молний матушки прошла и отправила особь к предкам. Впрочем, ее гибель я заметил лишь малой частью сознания, так как рвал жилы, стараясь дотянуться силками до первого номера этой пары, решившего сбежать на безопасную дистанцию. И ведь достал! Пусть всего до одной нижней конечности и лишь малой частью плетения, не столько остановившей, сколько замедлившей корха, но этой заминки хватило для атаки воздушным кулаком, отправившим «бегунка» в кувырок. А выйти из него ему не дали. Всей группой. По очереди всадив в тело по заклинанию.

К сожалению, заклинания школы Воздуха и Земли срабатывали отнюдь не бесшумно, а Огня и Молнии неплохо освещали ночной лес, так что второй номер первой пары догадался, что с противоположным «зубом» их «вилки» случилась неприятность, скинул скорость движения и, вне всякого сомнения, связался с командованием. Ибо буквально минут через шесть-восемь мое предчувствие взвыло дурным голосом, а еще секунд через десять-пятнадцать прямо по курсу «возникла» очень приличная куча силуэтов. И ни разу не человеческих…

…В первого четко идентифицированного корха-природника я отправил обезглавливание и забыл о существовании этой цели. То есть, дождавшись своей очереди бить, очередной раз опрокинул толпу тварей ударной волной, допрыгал до первого «танка», уже успевшего перевернуться на живот и упереться в землю обеими руками, приложил головокружением, пронесся по распластавшейся тушке и накинул воздушную удавку на утолщение в виде утиного клюва у основания рогового гребня ближайшего «лекаря». Пока эта особь отходила от болевого шока, сделал два чудовищных скачка, а на третьем засек второго природника и тоже пометил обезглавливанием. На этот раз для Бестии. В этот момент, видимо, что-то зевнул, так как вампиризм «взбодрил» характерной волной свежести. Но мне было не до таких мелочей — я, наконец, дорвался до особи, взявшей на подпитку добрый десяток «тяжей», и… попал под испепеление Даши! Да, загорелся. Но не один. Увы, увидев, что заклинание слизнуло с покрова «лекаря» всего процентов пятнадцать-двадцать плотности, «зарядил» оба костяных ножа высверками и серией из трех уколов по разным нервным узлам отправил тварь в их иномирный ад.

Удара в спину не почувствовал. Просто докрутился в полете так, чтобы впороться в «скрытника» не головой, а левым локтем, за миг до столкновения шарахнул ослеплением, а после переката по тушке корха, сбитого с ног, и короткого тычка костяным клинком, до предела напитанным Молнией, в нервный узел в центре рогового «воротника», опрокинул откатившейся ударной волной тварей в своем секторе ответственности. Увы, продолжить движение не получилось. В смысле, сразу. Из-за того, что Крапива зачем-то активировала земляной шторм. Но, заваливаясь на бок, я как-то умудрился дотянуться головокружением до «тяжа», летящего к Бестии, и всадить в него же обезглавливание.

Следующие несколько секунд двигался «по приборам», ибо на время ослеп, посмотрев не в ту сторону и увидев плеть молний матушки, добившую первого природника. Зато успел охватить взглядом почти всю «картинку», выдаваемую чувством леса, довернулся в нужную сторону и сразу после того, как регенерация вернула зрение, отрубил обезглавливанием верхнюю конечность «тяжа», сбившего с ног Язву и почти пробившего ее пелену.

Второе «дружественное» испепеление Даши далось в разы тяжелее, чем первое — помнится, я выл от дикой боли во всей задней поверхности тела и бил ножом «танка», подвернувшегося под руку, по почти продавленной пелене. А когда регенерация и вампиризм вернули способность соображать, шарахнул ударной волной по корхам, почти зажавшим матушку.

Уклоняться от атаки сразу двух «тяжей» не пришлось — одного из них срубило обезглавливание Язвы, а другого снес каменный кулак Крапивы. Но начатое скручивание корпуса помогло заметить маневр «скрытника», почти дотянувшегося до Ксении Михайловны. Да, его атака прошла и сняла с ее пелены чуть ли не треть плотности. Зато мое обезглавливание развернуло тварь к ней спиной и подставило под воздушный кулак Шаховой, плеть молний моей родительницы и еще какое-то заклинание школы Земли.

Следующие секунды четыре я рвался к последнему дееспособному «лекарю», раздавая удары направо и налево, то и дело вздрагивая от волн свежести от вампиризма, рассекая вражеские заклинания и краем сознания отслеживая передвижения «балласта», охраняемого Тёмой и Чегетом. Хотя нет, не так — заметив, что они успели обогнуть место боя и уже удаляются в сторону Полосы, я воспрянул духом, опрокинул защитников текущей цели ударной волной, врезал по нужному корху обезглавливанием и чудом увернулся от сполоха Даши, решившей мне помочь!

Третье испепеление меня, можно сказать, не задело — пламя лизнуло только кисть левой руки и опало. Зато накрыло «тяжей», убивавших Ларису. Причем фатально — в тот момент, когда я рванулся к ней на помощь, условно живым можно было считать одного-единственного. Впрочем, недолго — от силы через полсекунды в него влетела очередная плетьмолний и отправила к предкам. Увы, Язва не спешила выбираться из-под этой тушки и толстого стоя пепла, что в обычном состоянии испугало бы до смерти. Но бодрячок, накинутый перед боем, держал мышление в тонусе, и буквально на втором волчьем скоке я прозрел. То есть, заметил ублюдочных «бегунков», явно приложивших мою женщину сразу несколькими парализующими вспышками, и озверел — опрокинул их ударной волной, придержал самого дальнего силками, убил ближайшего обезглавливанием и дорвался до следующего. На пару с матушкой.

Двух последних оставил ей. А сам долетел до Шаховой, упал на колени возле ее обнаженного тела, приложился к нему восстановлением и рухнул на бок. «Танка» с практически продавленной пеленой, пытавшегося проломить мне голову, добила Долгорукая. Слава богу, сполохом, а не испепелением. Так что в этот раз нас с Ларой не зацепило. Вот мы и врезали ударными волнами в разные стороны, вскочили с земли и рванули, кто куда. Вернее, она сорвалась с места на крыльях ветра, в два перемещения оказалась возле четверки «скрытников», пытавшихся догнать постоянно маневрирующую Крапиву, и продолжила убивать, а я оценил общую картину, поймал силками последнего «бегунка», еще остающегося на ногах, зарезал и… дал команду уходить. Три раза подряд, ибо первую услышала только Даша, а вторую — еще и Ксения Михайловна.

Стоило показательно убить двух особо героических «тяжей», сдуру рванувшихся вдогонку за нами, как остальные выжившие корхи вспомнили, что у них есть какие-то более срочные дела, и дали по тормозам. Я пробежал в том же темпе метров двести с гаком, затем показал матушке и Крапиве направление, в котором умотал «балласт» с телохранителями, дал команду прятаться под «Хамелеонами» и обломался — как оказалось, какие-то твари целенаправленно долбили по маскировочным накидкам и в одном случае сожгли, а во втором порвали! Пришлось останавливаться и выдавать новые.

Пока эта парочка спешно «привязывала» артефакты, мы с Шаховой вытащили из пространственных карманов запасное шмотье и оделись. Так что место вынужденной остановки покинули все так же впятером. Естественно, бегом. Наших догнали минут через двадцать пять, выдали «балласту» велосипеды, снова набрали крейсерскую скорость и помчались к Полосе.

Следы не затирали, понимая, что твари из ополовиненных отрядов за нами не погонятся, а еще пары-тройки в этом секторе Зоны наверняка нет. Тем не менее, не расслаблялись. Поэтому, связавшись с руководством форта «Михайловский», я потребовал отправить за нами не одну вертушку, а сразу три, не к конкретному месту, а по пеленгу моего комма, и дал команду перед подбором «причесать» тайгу ЗА нами залпами НУРС-ов. В общем, на борт «Муравья» поднялись, набегавшись до умопомрачения, поздоровались с бортстрелком, непонимающе уставившимся сначала на новенькие комбезы, а затем на лысые черепа, покрытые молодой и незагорелой кожей, попадали кто куда, позалипали в иллюминаторы еще минут десять, а после того, как все три винтокрылые машины пересекли Полосу, занялись делом.

Я врубил диктофон и начал наговаривать отчет о «пробежке» к Стене и обратно с описанием новой тактики действия корхов, своими соображениями и советами, Бестия вытащила из кольца коммуникатор, влезла в Сеть, связалась с администратором единственной гостиницы Михайловки, Язва перебралась к раненым, а Крапива набрала свое начальство…

…Одну копию отчета я отправил Императору. С пометкой «Срочно». А вторую перекинул начальнику гарнизона, не поленившемуся прибыть на аэродром в середине ночи, и приказал разослать по всем фортам новой Стены. Естественно, не абы когда, а немедленно. К этому моменту медики из полевого госпиталя «Шестерки», примчавшиеся к нашему «Муравью» за ранеными, уже грузили «мясо» в «таблетку», так что я дал команду доставить Крапиву с Чегетом в «Семерку» на «нашей» вертушке, тепло попрощался с этими рейдерами, поблагодарил руководство форта за службу и содействие Собственной Е.И.В. Канцелярии, дождался прибытия пары разъездных внедорожников и отбыл в гостиницу.

Организм, почувствовавший, что опасность миновала, усиленно давил на глаза, но я держался, пялясь в переднее стекло на разметку дороги и указатели, мелькающие в свете мощных фар. Когда машина остановилась у крыльца премиленького трехэтажного особнячка, заставил себя пожать руку водиле, потом выбрался из салона, помог всем своим дамам и первым вошел в уютное фойе. А от силы минут через восемь-десять ввалился в ванную единственного «боярского» номера этой гостиницы, разулся, разделся, зашел в душевую, подставил руку под дозатор шампуня и потянул носом.

— Опять мутит от вони паленого мяса? — с непередаваемым сочувствием в голосе спросила Даша, скользнувшая следом.

— Уже не мутит. Но на нервы действует… — буркнул я и услышал более точный вариант этого ответа:

— Из-за того, что заставляет вспоминать Воздаяние?

Я утвердительно кивнул, закрыл глаза, принялся размазывать шампунь по лысому черепу и криво усмехнулся:

— Хотя, по логике, должно трясти из-за того, что мы как-то умудрились выбраться без потерь из…

— …полнейшей задницы! — закончила она, сообразив, что я подбираю культурный вариант намного более точного определения. Потом сдвинулась в сторону, чтобы дать втиснуться к нам еще и Язве, врубила воду и как-то странно вздохнула: — Нет, тебя трясет правильно: ты привык убивать корхов, соответственно, в экстремальных ситуациях, связанных с ними, чувствуешь себя, как рыба в воде. Поэтому их смерти не колышут, а запах паленой плоти ассоциируются с самым неприятным воспоминанием из «обычной» жизни — Воздаянием Мстиславу. А у нас с Ларой все наоборот…

Тон, которым было озвучено последнее предложение, заставил забыть о желании помыться — я притянул к себе обеих женщин, запоздало дотянулся до их жил щупами и мысленно вздохнул: если Шахова была в относительном порядке, то Долгорукая держалась на одной силе воли! Пришлось требовать объяснений. Мягко, но с нажимом.

Женщина зябко поежилась, но сказала правду. Сразу после того, как подняла голову и виновато уставилась мне в глаза:

— Корхов было слишком много, а ты лез в самую гущу. И мне пришлось лупить испепелениями прямо по тебе. Да, не в полную силу, но…

— Даш, другие варианты удержать рвущихся ко мне тварей были?

Она сглотнула:

— Когда откатывалась ударная волна, я опрокидывала их ею. Но…

— …но я лез в самую гущу даже тогда, когда она была в откате, верно? — усмехнулся я.

— Да… — еле слышно выдохнула она и шарахнула через щуп настолько сильной душевной болью, что у меня пересохло во рту. Впрочем, это не помешало подобрать нужные слова:

— Солнце, каждый из нас делал то, чего требовала ситуация. Не покажи я вам «природников» в первые же мгновения боя, они успели бы засечь наш «балласт» и выбить его из-под «Хамелеонов». Не убей «лекарей» — они взяли бы на подпитку всех остальных особей, и бой пошел бы совсем по другому сценарию. Не лупи ты испепелениями…

— Разумом понимаю… — вздохнула она и вытаращила глаза, чтобы хоть как-то удержать наворачивающиеся слезы. — Но на душе такая муть, что хоть вешайся!

— Вешайся — моя шея в твоем распоряжении! — пошутил я, понял, что шутка не в тему, и попробовал альтернативный способ лечения — поцеловал Долгорукую в губы. Как следует, то есть, без дураков. А когда в ее сознании появились первые искорки пробуждающегося желания, унял расшалившиеся руки, прервал процесс и поймал затуманившийся взгляд: — Радость моя, мы выжили только благодаря твоим испепелениям, твоему вампиризму и твоей внимательности…

— …поэтому прислушайся, наконец, к тому, что сейчас чувствует наш мужчина, выброси из головы всю дурь, мешающую нормально соображать, и сосредоточься на самом главном!!! — потребовала Язва, обнаружившаяся за ее спиной. — Мы ВЫЖИЛИ. Выжили, понимаешь?!

…Я позволил себе выключиться только после того, как заснула Даша, и сразу же провалился в сон без сновидений. А «уже через миг» был вынужден открыть глаза и ответить на звонок абонента из категории особо важных. Показать государю себя, лежащего в кровати между его матушкой и Ларой, естественно, не мог, включать аватарку было бы невежливо, так что я начал разговор с извинений:

— Владислав Мстиславович, доброго времени суток. Прошу прощения за отсутствие картинки, но ночка выдалась нервной, мы с Язвой заснули чуть ли не раньше, чем добрались до крова-…

Самодержец перебил меня на втором предложении:

— Здравствуйте, Ратибор Игоревич. По логике, извиняться должен я. За звонок в такую рань. Но возникла настоятельная необходимость поговорить до вашего ухода в Зону, поэтому я воспользовался тем, что ваш комм пока еще в Сети.

— Сейчас выскользну из спальни и буду в вашем распоряжении! — пообещал я, скатился с кровати, и, пойдя на поводу у паранойи, отпальцевал проснувшимся женщинам Ценное Указание: — «Звонит государь. Хочет что-то обсудить. Если хотите послушать, то снимайте коммы и оставляйте их там, где лежите. На всякий случай…»

Дверь в гостиную, естественно, захлопывать не стал — на ходу достал из перстня спортивный верх, натянул, упал на диван, откинулся на спинку и принялся выполнять безмолвные требования ворвавшихся следом дам. В смысле, влез в настройки программы дозвона, задал минимально возможный угол обзора видеокамеры и положил левую руку на подушку, пристроенную Язвой мне на живот. Потом достал из уха гарнитуру, положил рядом с левым запястьем, добавил аудиосигналу громкость, дал дамам время оккупировать мои бедра и отправил Императору изображение своего лица.

Голограмму, демонстрирующую Владислава Мстиславовича, вывесил, эдак, в метре, чтобы его видели и Шахова с Долгорукой. А потом вслушался в монолог самодержца. Судя по голосу, пребывающего не в настроении:

— Ратибор Игоревич, для начала хочу поблагодарить вас за информацию о новой тактике корхов: да, она опоздала на сутки с небольшим, из-за чего мы потеряли четыре учебно-тренировочные рейдовые группы, зато только этой ночью сберегли двенадцать!

— Мы сделали то, что должно, государь… — буркнул я и, как ни странно, был услышан:

— Да, именно так: вы, засечники, сделали то, что должно. Ибо думаете не только о себе! Федор Всеволодович, рискуя жизнью, вернулся к Полосе в одиночку, чтобы передать руководству «Шестерки» новые маскировочные накидки тварей, а на обратном пути вмешался в бой, уже проигранный УТРГ «Семерки», отбил у корхов четверку рейдеров и довел до места встречи с вами. Вы и ваши напарницы уничтожили отряд из сорока с лишним особей, подлечили раненых и сочли необходимым сообщить командованию вооруженных сил Империи о новой тактике тварей, хотя знали, насколько это рискованно, понимали, что Яков Леонидович и двое рейдеров-новичков не помощники, а обуза, и уже преодолели половину расстояния до Базы!

Ничего нового Долгорукий не сказал, вопросов не задавал, поэтому я пожал плечами. Что заставило его криво усмехнуться:

— Ну да, вам все вышеперечисленное кажется нормальным! Равно, как и самоубийственный бой впятером против двух отрядов корхов. А у меня до сих пор дрожат руки, хотя рейдеры «Семерки» боялись ляпнуть что-нибудь не то и описали его достаточно крупными мазками.

— Государь, этот бой только выглядел таковым… — начал, было, я, чтобы хоть немного успокоить Владислава Мстиславовича, но он взорвался на середине первого же предложения:

— Выглядел?! Ксения Михайловна Брагина ходит в рейды девятнадцать лет, заслужила непререкаемый авторитет среди ветеранов практически всех западных фортов старой Стены, в принципе не умеет паниковать и не склонна к преувеличениям. Так вот, услышав мой вопрос «Как вы выжили?» она зябко поежилась и заявила, что ВСЕ ЕЩЕ НЕ МОЖЕТ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ЖИВА!!!

— Ночь, сумеречное зрение, приличное количество корхов…

Долгорукий скрипнул зубами и перебил меня в третий раз:

— Ратибор Игоревич, я не отличаюсь доверчивостью и легковерностью. Поэтому услышав, что вы били друг по другу испепелениями, чтобы выжить, и сражались даже тогда, когда на вас горела одежда, я потребовал клятвы Силой. После того, как получил, отправил эту женщину к очень опытному разумнику и, просмотрев запись допроса, понял, через ЧТО вам пришлось пройти!!!

— Мы били друг по другу испепелениями только потому, что знали, что НАМ оно не навредит! — твердо сказал я. — Говоря иными словами, то, что со стороны выглядело, как кошмар, было точным расчетом.

Этот аргумент заставил самодержца прищуриться, расфокусировать взгляд и на некоторое время уйти в себя. Я, естественно, приободрился и даже щелкнул по носу расшалившуюся Язву. Как оказалось, расслабились мы рановато:

— Я допускаю, что под тем углом зрения, под которым на сражения с корхами смотрите лично вы, подобный точный расчет имеет право на жизнь, и в любой другой ситуации не сказал бы ни слова против. Но вы рискуете жизнью Императрицы, то есть, личности, на знаниях, опыте и доброй воле которой зиждется благополучие целого государства, а это недопустимо!!!

— Владислав Мстиславович, меня это не радует как бы не больше, чем вас… — ничуть не кривя душой, вздохнул я. — И если бы клятва Силой, удерживающая Дарью Ростиславовну рядом со мной, была дана МНЕ, вернул бы ей это слово обратно при первой же возможности, ибо понимаю, что ваша матушка может воевать с корхами на другом уровне и совсем с другим КПД. Увы, она дала слово СЕБЕ, и я не в силах что-либо изменить.

— Вы можете не рисковать СОБОЙ! — воскликнул он. — Вернее, обязаны перестать рисковать собой и Императрицей ради выживания миллиа-…

— Прошу прощения за то, что перебиваю, но в моей личной табели о рангах на первом месте стоит выживание семьи и общины! — угрюмо заявил я. — Так что я уйду в Зону в любом случае. С Дарьей Ростиславовной или без нее. Просто потому, что обязан довести на Базу засечников, не обладающих сродством с Природой, помочь им донести бляхи с сырьем для термитных смесей и вместе с членами общины воплотить наши договоренности в жизнь. Так что звоните матушке и убеждайте ее остаться сами — даю слово, что мы с Ларисой Яковлевной поддержим вашу позицию…