Баламут 2

Глава 12

…Ловушка, которую на наших глазах готовили корхи, получалась на редкость серьезной! Даже по отдельности те заклинания, плетения которых я умудрился идентифицировать с самой границы «заряженной» области, могли уничтожить чрезвычайно серьезно экипированный отряд. А одновременное срабатывание должно было превратить центр ущелья в лунный пейзаж! Само собой, такое «творчество» на нашей стороне Червоточины мне очень не понравилось. А когда я соорудил некое подобие «светлой комнаты», изучил карту и разобрался, по какому принципу могло подбираться место под эту дрянь, так вообще.

Нет, ломиться в атаку, чтобы уничтожить к чертовой матери и корхов, и их творение, я даже не подумал, ибо трезво оценивал свои силы и понимал, что заниматься этим делом должно наше боевое крыло, причем под чутким руководством артефакторов. В итоге зарисовал на чистом листе бумаги ту часть схемы установки плетений, которую запомнил, вернул в перстень ХИС, разобрал «комнату», вылез из схрона и объяснил встревоженным женщинам ситуацию:

— Почти уверен, что таким образом перекрываются наиболее вероятные маршруты подхода наших рейдовых групп к обелискам. Если это так, то все очень грустно: объем вложений в эти мероприятия вынуждает сомневаться в правильности выводов, сделанных во время нашего прошлого выхода…

— Ну да: если корхи вкладываются в создание артефактных ловушек, значит, вцепились в новые территории руками и ногами… — угрюмо буркнула.

Долгорукая. — И, вероятнее всего, готовятся к дальнейшему продвижению!

— Что делаем? — деловито поинтересовалась Язва, как обычно, готовая ко всему на свете.

Я отрешенно удивился ее вере в меня, задвинул лишние мысли куда подальше и озвучил свое решение:

— Делаем ноги. В смысле, забываем про отдых и стараемся как можно быстрее добраться до Базы. Маршрут придется изменить, чтобы не вляпаться в такие же ловушки. И, Даш, извини, но обещанное место я тебе покажу как-нибудь потом.

— Не грузись: ты все делаешь правильно! — мягко сказала она и взяла меня за руку, чтобы дать возможность почувствовать эмоции.

Я легонечко сжал ее пальчики, дал команду начинать движение. Потом плавно разогнался и, забив на все упражнения, чтобы, ненароком, не зевнуть что-нибудь важное, сосредоточился на скольжении по аурам леса. Гнал, как на пожар, устраивал привалы каждые четыре часа, при любой возможности выбирал не самые, но неудобья и везде, где мог, путал следы. А еще, следуя советам проснувшейся паранойи, несся не к Базе, а точно на Червоточину. На всякий случай. В итоге вымотал себя и своих спутниц по полной программе, зато увел группу на Ту Сторону уже в половине восьмого вечера следующего дня. А в двадцать один сорок шесть прижал ладонь к сканеру юго-восточного входа Базы, дождался открытия колодца, выполнил обязательную программу и, пожав руку дежурному, спустил смертельно уставших женщин в комнату передержки.

Пока переодевались в сухое и взбадривали себя почти не работающими восстановлениями, готовился к предстоящей беседе с родичами и к докладу Совету общины. Потом зацепил взглядом осунувшееся лицо Даши и слегка переиграл свои планы — прокатившись на лифте до нужного яруса, быстрым шагом довел спутниц до нашего жилого блока, поздоровался с батюшкой, в гордом одиночестве ужинавшим в гостиной, попросил найти деда и увел Лару с Дашей в ванную. Там помог им раздеться, загнал в душевую кабинку, врубил каменку в сауне и пообещал вернуться не позже, чем через час.

Отца в гостиной уже не было, поэтому, чтобы не тратить время, рванул к Степановне. Увидев ее силуэт, обрадовался, влетел в медблок, постучался в кабинет и, получив разрешение, ворвался внутрь. Там пережил приветствие и внеплановый осмотр, подставился под два подзатыльника, дал целительнице как следует поворчать, выложил из перстня подарки, купленные в Дагомысе и в столице, перетерпел еще одно «покушение на жизнь» и, наконец, перешел к делу:

— Есть просьба. Даже две.

— Излагай… — проворчала женщина, оставив в покое понравившуюся блузку, мазнув нечитаемым взглядом по пакету с какой-то ярко-красной кружевной хренью и уставившись мне в глаза.

— Если есть возможность, то хотелось бы…

— Рат, не юли!!! — раздраженно рыкнула она.

— Гнал своих. Сутки. Под моросящим дождем, в ветер и по неудобьям. Умотал в хлам. Надо реанимировать.

— Где они?

— В моей ванной.

— Давай вторую просьбу.

Я достал из перстня бумажную фотографию лица «Марии Завадской» и протянул Степановне:

— Даша уходит под меня. Вот в таком образе. Есть трое суток. Может, немного больше.

— Симпатичный. Но можно сделать поинтереснее. Надо?

Я кивнул.

— Веди. И перестань меня заваливать подарками — я еще позапрошлыми не наигралась.

— Степановна…

— Ау?

— Упираться не надоело? — спросил я, открыв дверь. И подколол: — Я ж говорил, что любимая женщина деда — это, считай, родственница!

— Вредный ты, Елисеев! — хохотнула она, выталкивая меня из кабинета. — Нет, чтобы сказать, что любишь?

— Боюсь: дед у меня страсть какой ревнивый! Придем к нам — увидишь, как он на меня зыркнет!

Дед действительно зыркнул. Само собой, не из ревности, а из-за того, что его настропалил отец. Степановна, невесть по какой причине решившая повеселиться, всплеснула руками и заблажила:

— Слава, миленький, это не то, что ты думаешь! Честно-честно: твой внучок до сих пор не разобрался, как правильно уматывать баб, и примчался за помощью. А зарумянилась я из-за подарков, которые мне почему-то дарит он, а не ты!

— Со-оф, не дури, а? — взмолился дед, решив, что ее опять понесло.

— Злой ты… — притворно вздохнула целительница, а затем посерьезнела: — Подождите еще чуть-чуть: отведет меня к своим девкам и вернется…

Пока я отводил Степановну к «девкам», в гостиную ворвалась мама и, выяснив у мужчин, где ее кровиночка, рванула к нам. Я понимал, что столь деятельная персона, как она, не сможет не путаться у целительницы под ногами, поэтому попросил Язву с Бестией «не сопротивляться», вылетел в коридор и отловил родительницу буквально в паре метров от двери:

— Мам, привет, с ними все нормально, просто смертельно устали. Ими уже занимается Степановна, а ты мне очень нужна в гостиной. Причем прямо сейчас.

Она, конечно же, попробовала заглянуть в ванную хоть одним глазком, но не тут-то было: я обнял женщину за талию, заинтересовал убийственной новостью и повлек за собой:

— Даша казнила мужа. Сожгла в его собственной спальне. Так что ныне — молодая и страшно довольная вдова!

— Шутишь?

— Неа. Присутствовал. И даже внес свою лепту в воздаяние.

— С ума сойти! — ошарашенно выдохнула она, первой переступила через порог гостиной и уставилась на мужа со свекром: — Новости слышали?

— Неа. Ждем твоего сына.

— Тогда слу-…

— Мам, я сам! — попросил я, помог ей сесть в кресло, плюхнулся на свое место и начал излагать новости в том порядке, который считал правильным:

— Дед, если кто-нибудь из наших готовится к выходу в Зону, тормози: корхи ставят чертовски серьезные магические ловушки вот в таких местах…

К карте, которую я выложил на стол, склонились все трое. А когда я упер палец в нужное ущелье, самый старший родич сдвинул кустистые брови к переносице, сообщил, что ближайший рейд запланирован на двадцатое, и потребовал подробностей. Вот я и рассказал. Заодно показав и составленную схему. А когда ответил на все вопросы, на которые смог, перешел к менее острым темам:

— Сначала опишу создавшуюся ситуацию коротко и крупными мазками, а затем перейду к частностям. Итак, Даша казнила Императора, но де-юре он ушел из жизни сам; в пятницу состоится коронация ее сына Владислава; пока еще Великий Князь снял с засечников все обвинения; младший сын Дарьи был вовлечен в неудавшийся заговор и, вероятнее всего, будет казнен; в понедельник состоялся первый раунд переговоров между Владиславом и Императором Лю Фанем, посвященных подготовке к возможной войне с корхами; на втором этапе переговоров, которые назначены на будущую среду, должны присутствовать представители нашей общины. Само собой, в роли одной из полноправных договаривающихся сторон…

Дед вбил локоть в бок батюшки, выдавшего заковыристую матерную тираду, а матушка отправила по тому же адресу подзатыльник. При этом все трое смотрели на меня квадратными глазами и явно ждали признания типа «Я пошутил!»

— Это НЕ шутка и НЕ розыгрыш! — вздохнул я. — Казнь видел своими глазами, несколько раз общался с будущим Императором, получил из его рук пару орденов и присутствовал на переговорах с Блистательным. Ах да, чуть не забыл: обещал Владиславу Мстиславовичу, что наша община выделит как минимум одного официального героя для награждений, участия во всякого рода торжественных мероприятиях и так далее.

— Ты уверен, что это не подстава? — спросила матушка.

Я пожал плечами:

— Долгорукий поклялся Силой, что воздаст мне добром за добро. И уже начал…

…Родичи терзали меня вопросами добрых минут сорок. А потом мне это надоело, и я взбунтовался. В смысле, заявил, что устал и хочу выспаться. Перед тем, как отправиться в рейд на Ту Сторону.

Дед мгновенно врубился, что я мог там потерять, и нахмурился:

— Собираешься пробежаться к нынешней границе их Зоны и проверить, не идет ли подготовка к полноценному Вторжению?

— Угу.

— А почему сам?

Я вздохнул:

— Ловушки могут обнаружиться и там, а в боевом крыле сильных магов-природников нет. Кроме того, наши рейдеры раскачиваются слишком долго, а информация нужна уже сейчас: переговоры назначены на среду, а нашей делегации еще не мешает согласовать позиции с Владиславом.

— Для начала надо убедить Совет… — криво усмехнулся дед и заставил матушку озвереть:

— «Убедить»?! Борисыч, если эти старые пердуны не поймут, ЧТО им преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой Баламут, Бестия и Язва, то я…

— Оль, не шуми! — попросил отец, но его благоверную уже было не остановить:

— Игорь, ты о чем?! Половина нынешнего состава Совета работает только языком да надувает щеки! Скажи, зачем нам весь этот балласт?! Для вида?! Солидности?!! Атмосферности?!!!

— Мам, я к своим! — встав с кресла так, чтобы его ножки заскрипели, заявил я и этим скрипом, как и планировалось, сбил ее с настроя:

— Рат, опять?!!!

— Прости, но я все никак не отогреюсь. Поэтому иду мыться и в сауну!

— Сын, тебя наверняка вызовут на Совет! — со вздохом сказал батюшка.

Этой фразы я ждал, поэтому отрицательно помотал головой:

— Я не буду участвовать в переливании из пустого в порожнее! Той информации, которая у вас уже есть, за глаза хватит для принятия любого решения. А я, если понадобится, отвечу на уточняющие вопросы. Но — завтра утром, перед выходом в рейд. И еще: эти вопросы должны быть записаны на бумаге и показаны матушке, ибо на говорильню у меня времени нет.

— Слова не мальчика, но мужа! — гордо заявила родительница, заметила, что дед собрался задать еще какой-то вопрос, и рыкнула: — Рат устал и уже уходит. Есть желание поболтать? Собирайте своих бездельников и болтайте!

Я мысленно хохотнул, помахал родичам ручкой, развернулся на месте и отправился в спальню. Ибо видел, что силуэт Степановны хлопочет возле двух других, «зависших горизонтально», то есть, лежащих на моей кровати.

В помещение просочился почти бесшумно, но, увидев, что «мои» дамы обнажены, заблокировал дверной замок, и целительница, не поворачиваясь, подозвала меня к себе:

— В общем, так: тощую можешь гонять и похлеще, а этой, с сиськами, такие нагрузки великоваты. Она, конечно, баба волевая, но не железная, так что береги. Далее, тушки им реанимировала, но через четверть часа все равно загонишь в сауну и хорошенечко прогреешь. С энергетическими структурами все лучше не бывает: не знаю, что ты с ними творишь, но тощая вот-вот возьмет Гранда, а эта, с сиськами, уже на четвертой ступени и все еще не останавливается. Личиком займусь завтра. Здесь, у тебя, ибо свидетели в этом деле нам с тобой не нужны. На все про все уйдет два световых дня, но будут нужна гора накопителей с Жизнью. Впрочем, их я у Борисыча вытрясу сама, так что можешь не напрягаться. И последнее: бери их почаще, особенно лысую. Если хочешь, чтобы долго не старели. Хотя нет, не последнее: девки, признавайтесь, кто выбирал мне шмотье?

— Обе, Софья Степановна! — подала голос Бестия.

— Бельишко могли бы упаковать во что-нибудь непрозрачное! Хотя… Баламут уже большой мальчик и догадывается, зачем все эти кружева. А если серьезно, то огромное спасибо: он, конечно, обо мне не забывает, но таскает обувь да верхнюю одежду. А о том, что мне хочется покрасоваться перед его дедом, все никак не додумается. Ну, чего лежим? Хватайте халаты и марш париться…

Мои дамы выполнили последнюю команду быстро, но неправильно. В смысле, вскочив с кровати и натянув халаты, не сговариваясь, метнулись к целительнице, от всей души ее расцеловали и лишь после этого сбежали из спальни.

— Толковые девки. Без гнили… — проводив их взглядом, как-то уж очень мягко сказала она, потом, видимо, сообразила, что выбивается из образа, и продолжила в обычном режиме: — У нас, на Базе, таких только две: я да твоя бешеная мамка! В общем, береги, а то прибью. Ну, что стоишь? Дуй за ними, а то украдут…

Я «дунул». После того, как обнял ворчливую, но невероятно добрую женщину, и… напомнил, что дед ждет, а кружевное белье еще не на хозяйке! Потом с ускорением, полученным от ласкового подзатыльника, выбежал в коридор, влетел в ванную быстренько разделся и влез в вожделенный душ.

Млел под горячими струями добрых четверть часа. Наслаждался бы и дальше, но «мои» умудрились соскучиться и пришли меня забирать в полном составе. И забрали. А после того, как уложили в центр верхней полки и легли рядом, заговорили о Степановне.

Начала, как ни странно, Долгорукая:

— Ра-ат, а какая ступень у Софьи Степановны?

— То ли восьмая, то ли девятая… — ответил я.

— Ого!!! — хором воскликнули женщины, а потом Даша прищурилась и задумчиво пробормотала:

— Хотя похоже: когда она исцеляет в полную силу, от ее рук прет такой мощью, что дух захватывает!

— А у меня захватывает дух смотреть, как она сращивает ткани, кости или корректирует работу внутренних органов… — призналась Шахова. — Это настолько захватывающая картина, что рядом с этой целительницей с большой буквы я себя чувствую тупой ученицей деревенского фельдшера-алкаша! Кстати, Рат, пока Степановна с нами возилась, я думала о мутациях у беременных засечниц: раз с этими изменениями не справилась настолько сильная целительница, значит, энергетика шла в жуткий разнос!

Я криво усмехнулся:

— Дед говорил, что за девять месяцев беременности моей матушки тетя Софа превратилась в скелет, раз двадцать доводила себя до энергетического истощения и из-за хронического перенапряжения взяла две ступени! Еще одну взяла во время ведения первой беременности матушки Кремня. А вторая пошла не в ту степь с пятой недели, но Людмила Тимофеевна наотрез отказалась делать аборт и, в итоге, умерла.

Тут Даша перевернулась на бок, приподнялась на локте и уставилась мне в глаза:

— Мне почему-то кажется, что вам со Степановной надо объединить силы. Хотя нет, не так: теоретически можно было бы объединить ее талант и твои возможности. Но люди слишком завистливы и болтливы, поэтому этот вариант надо пробовать только на своих. Например, на Язве: она у нас не болтлива, еще не рожала, любит тебя больше жизни и…

Я чувствовал, что Долгорукая несет пургу, чтобы побыстрее сменить тему на менее болезненную, а Шахова почему-то решила, что все это сказано на полном серьезе, и отрицательно помотала головой:

— Беременеть не буду: я действительно люблю Баламута больше жизни, но хочу тратить все свое время на него, а не детей или кого-либо еще!!!

— Лар, я пошутила… — заметив, что она завелась, виновато улыбнулась Бестия, дотянулась до плеча подруги и ласково погладила.

— А я — нет! — сварливо пробурчала Лара, почувствовала, что перегибает палку, и добавила значительно мягче: — Прости, сорвалась. Просто внезапно представила, как Рат где-то умирает из-за того, что ему никто не прикрывает спину, до смерти испугалась и поняла, что буду рядом всегда и везде!

— Ла-ар… — начал, было, я, но был перебит:

— Это не побочка, а осознанное решение: я хочу быть с то-…

— Хочешь — будь! — улыбнулся я. — Только не буянь, пожалуйста: к нам вот-вот ворвется моя матушка, решит, что мы поругались, и назначит тебя виноватой. А ты мне все еще дорога…

…Я проснулся от пристального взгляда, привычно огляделся чувством леса, открыл глаза и вопросительно посмотрел на расстроенную Бестию.

— Может, все-таки возьмешь с собой и меня? — еле слышно выдохнула она, чтобы не разбудить дрыхнущую Лару.

— Даш, солнце, ты сама говорила, что твое новое лицо нужно нам, как воздух… — так же тихо напомнил я. — Кроме того, я хочу, чтобы ты помогла моим: Совет будет тянуть с решением до последнего, их, как водится, сделают крайними, а ты знаешь всю ситуацию в разы лучше меня и умеешь строить болтунов.

— Умею. И помогу, чем смогу… — грустно пообещала она. — Только кто меня послушает?

— А тебе и не надо общаться с Советом напрямую! — хищно оскалился я, представив у двери в мою комнату Хому или Стаса. — Пусть задают вопросы через моих. Ибо твой мужчина в рейде, а ты девушка скромная и на Базе еще не освоилась. Впрочем, тебе объясняться не придется: я потребую, чтобы до тебя не домогались, и настропалю матушку со Степановной.

Женщина кивнула, юркнула мне под мышку и зашептала на ухо:

— Вы там не рискуйте, ладно? А то у вас группе минус одна синергия и минус один боец. И… я изведусь!

— Не надо себя изводить. Просто жди. Кстати, Степановна обещала, что ты станешь намного красивее, чем в этом образе. Вот и предвкушай восторг в моих глазах. И еще одно: если кто-нибудь из Совета вдруг доберется до этой спальни, то имей в виду, что ты здесь Хозяйка. А значит, имеешь право слать лесом всех, кто несимпатичен!

— Степановну надо носить на руках до конца жизни: она показала нам с Язвой плетение своей собственной разработки, которое стоит миллиарды. И я не шучу: оно называется стазис и при использовании в фоновом режиме практически останавливает старение! Ты представляешь, что это значит для любой женщины?!

Этот монолог собрал воедино сразу несколько разрозненных фактов и сложился в единую картину:

— Вот чем она держит за одно место всю Базу! Поддерживает в тонусе все первое поколение, не показывая, как и чем именно. А с моими наверняка поделилась, ибо матушка не меняется от слова «вообще»!

— Верно… — подтвердила Бестия. — Софа заявила, что это плетение — только для своих, и взяла с обеих невероятно жесткую клятву Силой о нераспространении информации. Само собой, разрешив поделиться Знанием с тобой. Правда, после того, как ты вырастешь и заматереешь. В общем, удивительная женщина…

— Небось, пообещала удавить, если вы от меня сбежите? — представив более реалистичный вариант их беседы, ехидно спросил я, почувствовал, что Долгорукая напряглась, и потребовал объяснить, почему.

Женщина поколебалась, но все-таки начала колоться:

— По словам Степановны, это заклинание как-то завязано на твою Суть. Так что сбегать от тебя, мягко выражаясь, невыгодно.

— Это ведь не все, верно? — нахмурился я, продолжая контролировать ее щупом.

— Не все… — вздохнула она. — Если мы надолго слезем с подпитки, то заклинание пойдет вразнос и ускорит наступление старости!

Я закрыл глаза, сжал зубы, чтобы не взорваться, и… почувствовал успокаивающее прикосновение:

— Рат, не злись: тетя Софа защищает вас так, как может. Поэтому перед тем, как показать это плетение, предельно доходчиво объяснила, что дарит его женщинам пусть не родного, но горячо любимого внука, и заявила, что «все остальные шалашовки могут идти лесом». Говоря иными словами, мы знали, на что соглашались. И согласились без колебаний!

— Тогда почему в твоих эмоциях ощущается такое сильное напряжение? — угрюмо спросил я.

Даша криво усмехнулась:

— Это не напряжение, а горечь: женщина, которой я фактически никто, подарила бесценное знание только потому, что любит неродного внука и всем сердцем желает ему счастья; твои родители и дед живут чаяниями семьи и, не задумываясь, вцепятся в глотку любому, кто ей хоть чем-то угрожает. А род Долгоруких, де-юре считающийся абсолютным мерилом благородства, прогнил насквозь! И это…

— Даш, если ты живешь мною, то живи ЭТОЙ семьей! — еле слышно, но с нажимом потребовал я. А после того, как женщина начала расслабляться, добавил: — Итак, мы прервались на положении Права общины, в кото-…

— Я помню это положение: «Мой жилой блок — моя крепость»! — сказала она.

— Верно! — кивнул я. — Но защитница этой отдельно взятой крепости обязана считать себя неотъемлемой частью по-настоящему дружной семьи Елисеевых, а значит, должна подавлять всех остальных обитателей Базы не только умом, красотой и обаянием, но и абсолютной уверенностью в НАС!

— Я в норме, Рат, и за нас перегрызу глотку кому угодно. Просто… ладно, не буду повторяться, так что буду ждать вас с Язвой с нетерпением. И… пожалуйста, не высказывай Степановне недовольства: на ее месте я бы сделала то же самое…

С этого момента Даша «отпустила» внутреннее напряжение и словно забыла про нежелание расставаться — помогла мне разбудить Язву, поваляла дурака в ванной, во время одевания и перед завтраком, а сразу после него от всей души поцеловала меня в губы, обняла Шахову, пожелала удачи и «сдалась» Степановне, нарисовавшейся на пороге.

Матушка, донельзя впечатленная неподдельной страстностью поцелуя, приходила в себя почти всю дорогу до зала Совета. Впрочем, увидев Хому, кого-то дожидавшегося в лифтовом холле, переключилась в боевой режим и забыла обо всем «лишнем». Поэтому ровно в восемь напомнила Генриху Оттовичу том, что я ухожу в рейд, и заявила, что опоздавшим пора научиться уважать не только себя.

Почувствовав, что Оторва пребывает в самом худшем настроении из всех возможных, Председатель коротко кивнул и обратился ко мне с первым вопросом:

— Баламут, ты уверен в том, что Император действительно мертв?

— Клянусь Силой, что лично присутствовал на Воздаянии Императора Мстислава Четвертого, Долгорукого, закончившегося его смертью! — четко произнес я, сделал небольшую паузу и обвел присутствующих членов Совета тяжелым взглядом: — Я в курсе, что каждый из вас дал клятву о нераспространении этой информации, но хочу кое-что добавить: Дарья Ростиславовна все еще переживает гибель дочери, и мне бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь из вас пытался лезть к ней с расспросами.

— А если нам потребуется что-нибудь уточнить? — проскрипел Хома.

— Обратитесь к моей матушке, к батюшке или к деду.

— Зачем, если есть возможность…

— Алексей Харитонович, это была не просьба, а требование! — рыкнул я. — Персонально для вас могу выразиться яснее: тот, кто полезет в душу моей женщины в грязных сапогах, лишится языка! Клянусь Силой!!!

Как и следовало ожидать, Генрих Оттович попробовал сгладить эффект от моего заявления и дал понять, что я перегибаю палку. Зря — я был и без того на взводе, поэтому высказал все, что думаю, без купюр:

— Знаете, мне надоел этот детский сад! Пока вы тут уточняете все, что в принципе можно уточнить, и греете задницы в удобных креслах, в Большом Мире решается судьба нашей общины, Российской Империи и, вероятнее всего, всего человечества. Причем решается не вами, а женщиной, которую вы ненавидите невесть за что: именно она казнила Императора, объявившего засечников виновниками эскалации конфликта с корхами, именно она смогла убедить сына организовать похищение всего руководства концерна «WTLS», именно она предложила стратегию переговоров с Императором Китая и так далее. А что за это время сделали вы?

— Да кто ты такой, чтобы предъявлять нам какие-либо претензии? — гневно воскликнул неугомонный Хомченко и окончательно сорвал меня с нарезки:

— Я? Де-юре — тайный советник Ратибор Игоревич Елисеев, начальник отдела по работе с засечниками Его Императорского Величества Канцелярии и кавалер двух высших орденов Российской Империи. Де-факто — посредник между общиной и будущим Императором, то есть, человек, от которого РЕАЛЬНО зависит в том числе и ваше будущее! Вопросы?!

Старый хрыч потерял дар речи, ибо, сколько я себя помнил, кичился тем, что до Вторжения был «аж» коллежским советником. А Председатель, которого классные чины никогда особо не интересовали, задал уточняющий вопрос:

— Как я понимаю, все это не шутка?

— В зале Совета я не шучу! — отрезал я. — Поэтому предлагаю закончить говорильню и заняться конкретикой: решить, кто отправится на переговоры, определиться с теми требованиями, которые нам жизненно важно продавить, и назначить лицом общины личность, реально заслужившую уважение среди рейдеров старой Стены и способную внятно выражать свои мысли. Впрочем, можете рассмотреть и второй вариант: распустить нынешний состав Совета и набрать новый. Из общинников, способных не только говорить, но и делать! На этом у меня все. Счастливо оставаться…

…До лифта, поднимающего к юго-восточному выходу с Базы, матушка шла на автомате и не реагировала ни на какие раздражители. Зато после того, как захлопнулись двери кабинки, вышла из прострации, поймала мой взгляд и задала ожидаемый вопрос:

— Тайный советник в шестнадцать лет?

— Сам не рад, мам.

— А что за ордена?

— Алмазный крест и Юрий первой степени. И тот, и другой — с мечами! — ответила Шахова, почувствовав, что я заколебался.

— С ума сойти… — выдохнула родительница, а потом удивила, заявив, что я их заслужил!

— Мам, ты чего? — удивился я, но схлопотал подзатыльник и заткнулся. А она, переключившись в режим уничтожения всего и вся, расфокусировала взгляд и нехорошо прищурилась:

— Значит, так: в преддверии выхода общины на уровень общения с первыми лицами нам требуется скорость и адекватность принятия решений, поэтому болтуны и бездельники в Совете не нужны! Выносить их я начну уже сегодня. Днем — сама, а вечером подключу к процессу Семеновну…

— В каком смысле «выносить»? — спросила Язва, хотя догадывалась, что ни разу не уговорами.

— Буду вызывать на поединки Права и калечить. До тех пор, пока вся эта шушера не поймет, что ее времена прошли. Кстати, сын, я тобой горжусь. И отнюдь не из-за орденов с чинами: ты который раз продавливаешь свои решения там, где, бывает, тормозит даже Борисыч! Теперь тебе главное не зазнаться и не охаметь.

— Не зазнается и не охамеет… — пообещала Лариса, первой вышла из остановившегося лифта и мягко улыбнулась: — Ну что, прощаться будем?

С этим делом матушка никогда не затягивала, поэтому уже через пару минут мы выбрались из колодца, хмуро посмотрели на небо, продолжавшее изливаться противным осенним дождем, в самом параноидальном режиме из всех возможных затирали следы на протяжении первого километра пути, а затем перестроились в обычный порядок, добежали до Червоточины и вскоре оказались на Той Стороне.

«Смежный» мир встретил нас светом ярко-оранжевого солнца, сине-зелеными перистыми облаками на фиолетовом небе и очень сильным ветром, обрывающим кроваво-красную листву с крон местных деревьев. Пока Язва дурела от непривычных красок и запахов, пробивающихся сквозь поднятую сферу, я посмотрел на часы и запомнил время перехода на часах, вытащил из перстня компас, не сразу, но все-таки определился с примерным положением относительно Червоточины, заметно легче, чем раньше, настроился на ауры по-своему красивого леса и дал команду переодеваться в сухое. А когда она была выполнена, повел напарницу на местный северо-северо-запад.

На невысокий хребет, метко названный кем-то из засечников Лезвием, поднялся где-то минут через сорок, добежал до места, на котором когда-то под руководством деда соорудил солнечные часы, и уточнил местное время. Потом дал Шаховой время полюбоваться большей из двух лун этого мира и… вытащил из перстня фотоаппарат, сообразив, что каждый снимок Той Стороны станет дополнительным аргументом для убеждения Лю Фаня.

Крупной живности и птиц поблизости не ощущалось, поэтому я скинул марево и предложил Язве немного попозировать.

— Для тебя или для лиц, облеченных властью? — ехидно уточнила она, получила честный ответ и подколола: — А что нам мешает сделать десяток снимков для них и столько же для нас-любимых? Неужели тебе не хочется пополнить коллекцию?

— Ла-а-ар, я же, вроде, вылечился! — напомнил я, несколько раз нажав на механическую кнопку, и заставил ее пожать плечами:

— Ты ведешь себя, как маленький старичок. Да, в рейдах и при общении с посторонними это необходимо. А нам, твоим женщинам, хочется внимания, легкости, веселья и приятных сюрпризов. Не обязательно больших, но как можно чаще. Впрочем, об этом мы поговорим во время ночевки или дневки, а пока сфотографируй меня так, как будто я держу эту луну на ладони и посылаю Даше воздушный поцелуй…

Забавно, но несколько минут, потраченных на дуракаваляние, помогли Ларисе настроиться на этот мир и полностью избавили от страха потеряться. Тем не менее, я постелил на землю кроки этой местности, придавил края камнями, чтобы бумагу, закатанную в пластик, не унесло ветром, и провел небольшое занятие по ориентированию. То есть, описал и показал заметные ориентиры, подкинул базовой информации типа длительности местных суток, объяснил, чего тут надо бояться, и… как-то уж очень легко «вытянул» женщине сродство с Разумом. А после того, как поздравил с его обретением, пообещал показать плетение щупа перед ночевкой и поднял на ноги.

Первые двадцать с лишним минут бега на крыльях ветра я не видел и не ощущал ничего из ряда вон выходящего: лес, больше похожий на земные джунгли, жил своей жизнью, светило сползало к горизонту в полтора раза медленнее, чем солнце, большая луна, наоборот, поднималась, а температура воздуха понемногу падала. Увы, стоило спуститься в долину, через которую корхи обычно проходили к Червоточине, как обнаружился первый сюрприз — широченная тропа, утоптанная тысячами пар ног. А через какое-то время мы добрались до поворота, за которым когда-то было видно лабораторный комплекс, приказавший долго жить, и очень неприятно удивились: давно заброшенный поселок городского типа, на окраине которого «аборигены» когда-то построили это сооружение, ожил и стал напоминать огромный муравейник!

Телеобъектива у меня, конечно, не было, поэтому мы подобрались к Большой Стройке поближе и отщелкали добрую треть кассеты, запечатлев на пленке почти все этапы работы магов земли, возводящих что-то вроде казарм и зданий, напоминавших боксы для техники! Само собой, сфотографировали и два новых типа особей — руководивших процессом и проводивших в каркасы домов что-то вроде водопровода. А потом из-за крайних казарм выбежал строй местного «свежего мяса», и я предпочел уйти в джунгли от греха подальше. Ибо «бегунков» в строю было многовато…

…Из джунглей вышли метрах в двухстах за северной окраиной некогда заброшенного поселка и продолжили движение вдоль дороги. Первые два километра с небольшим гаком двигались в обычном режиме, то есть, неслись на крыльях ветра на полной скорости. А перед очередным сужением ущелья вдруг проснулась моя паранойя и заставила перейти на шаг.

На первый взгляд, никаких причин для этого решения не было, ведь ни на тропе, ни в области действия чувства леса не было ни одного корха, а в ауре джунглей не ощущалось переизбытка «лишней» составляющей. Но стоило проанализировать «мелочи», как я сообразил, что интуиция дала о себе знать не просто так: метрах в тридцати от нас на тропе появилось заметно более утоптанное место, хотя вокруг не было ни ручейка, ни резкого спуска или подъема, ни какого-либо другого препятствия, требующего обязательной остановки!

Сообразив, что меня напрягло, я остановился, как вкопанный, попросил Язву не сходить с места до моего возвращения, влил предельный объем Силы во все сканирующие заклинания и буквально по сантиметру двинулся вперед. Метров за десять до места, утоптанного сильнее всего, присел на корточки и продолжил перемещаться так. И, как вскоре выяснилось, не зря: шажке на восьмом-девятом в красно-фиолетовой траве правой «обочины» внезапно «блеснула» тончайшая нить какого-то плетения. А еще через три-четыре аналогичный «засвет» обнаружился и слева!

Исследовать эту дрянь я не решился — оттянулся обратно по своим же следам, увел Шахову к опушке, посадил на корточки возле дерева, увитого лианами, и соорудил самый примитивный вариант «лежки» для этого мира. В смысле, снял дерн на краю небольшого возвышения, углубился в землю где-то сантиметров на пятьдесят, вытащил из перстня набор деревянных опор, перекрытий и стяжек, собрал «крышку» нужной конфигурации, натянул на нее пластиковую пленку и накрыл дерном. Потом уложил на дно «канавы» коврики со спальниками, «сдул» все следы своей деятельности, уничтожил насекомых в радиусе добрых десяти метров, загнал на НП Ларису, лег сам и накрыл нас примитивной, но рабочей конструкцией.

— Как я понимаю, заметил что-то необычное? — спросила Шахова, как только я угомонился.

— Ага: почти уверен, что впереди какая-то хитрая ловушка. Вот и решил подождать встречных-поперечных и посмотреть, как они ее проходят, какое расстояние перекрывается этой дрянью и, чем черт не шутит, рассмотреть возможность изъятия аналога ключа доступа, если таковой имеется.

Женщина обдумала услышанное и заявила, что с изъятием лучше не торопиться. Чтобы не насторожить местных безопасников раньше времени. И добавила:

— Я бы вообще не стала ничего изымать даже на обратном пути. Чтобы эти твари не изменили принцип работы «ключа».

— Ключ нужен… — вздохнул я. — На его основе дед может попробовать сделать очередную отмычку. Поэтому изымать будем. Само собой, не прямо тут и так, чтобы безопасникам корхов не смогли связать факт нападения и факт существования ловушек.

— В таком ракурсе идея выглядит значительно интереснее… — заявила она и легонечко пихнула меня плечом: — Может, перекусим? Лежим, вроде бы, с подветренной стороны и все такое.

Я отрицательно помотал головой:

— Это небезопасно, Лар: как видишь, корхи серьезно обеспокоились безопасностью логистических маршрутов, и я не удивлюсь, если окажется, что вдоль этой дороги установлены какие-нибудь местные аналоги наших запаховых анализаторов. Давай я лучше покажу тебе плетение щупа.

— О-о-о!!! — предвкушающе простонала она, вспомнив об обретении сродства с Разумом. Потом прикипела «взглядом» к простенькому плетению, появившемуся перед нами, без особого труда его повторила и, конечно же, испытала. Сначала медленно вливала Силу до тех пор, пока не убедилась, что конструкция из нитей «держит» ее, как полагается, затем разобралась, какой объем требуется для комфортного поддержания заклинания, и лишь после этого накрыла ладошкой мои пальцы.

Я тоже воспользовался щупом, поэтому ощутил вспышку восторга чуть раньше, чем услышал счастливый выдох и восхищенные комментарии:

— Ух-ты!!! Рат, я чувствую так много оттенков твоих эмоций! Ты мною гордишься… Немного удивлен… вероятнее всего, скорости освоения этого плетения… Мысленно посмеиваешься… Частью сознания настороже… и, что самое главное, тебе со мной так комфортно!

— Да, моя радость, мне с тобой комфортно! — подтвердил я, задохнулся от волны счастья, ударившей через щуп, поймал себя на мысли, что на такие ощущения можно подсесть, и добавил себе жару: — Я тебя безумно люблю, искренне уважаю и рад, что смог сделать настолько нужный подарок…

…Полноценные испытания возможностей моего подарка благоразумно решили отложить, ибо первая же попытка Лары меня поцеловать как-то уж очень сильно ударила ей в голову. Чтобы отвлечься от накатившего желания, немного пострадали из-за того, что Бестия пока в пролете, но поняли, что эта тема продолжает будоражить воображение, и заняли себя делом, требующим сосредоточения: Язва показала мне целительское плетение для сращивания сломанных костей, а сама принялась вбивать в подсознание все тот же щуп.

Тренировались часа три. Потом ненадолго сбегали в джунгли, эдак, метров на восемьсот, вернулись, скользнули в свой НП и, выглянув наружу через узенькую щель, подобрались. Вернее, подобралась Язва, а я выдернул из перстня бинокль, поднес его к глазам и прикипел вооруженным взглядом к «темной ленте», выползавшей в ущелье из-за дальнего поворота и медленно, но уверенно собиравшейся в черное пятно у приметного валуна!

Первые выводы сделал практически сразу:

— Ловушка накрывает область шириной метров двести сорок-двести шестьдесят. На время прохождения своих она, вероятнее всего, отключается. Причем не с отдельного предмета, а со «свитка». Что не радует, так как его программное обеспечение нашим пока не по зубам.

— Говоря иными словами, экспроприировать этот конкретный «свиток» бесполезно?

— Даже не знаю. Теоретически сравнив этот с предыдущими трофеями, можно вычленить программу, отвечающую за включение и выключение ловушек. Но шансов на это немного. Кстати, отряд-то о-го-го: в нем порядка пятисот особей, причем имеются и маги. Правда, судя по кое-каким нюансам поведения и пластики, тут одно «мясо», причем модифицированное совсем недавно, но, как любит говорить матушка, «Опыт, как и половое бессилие, приходит с годами».

Лариса оказалась того же мнения:

— Угу: их быстренько доведут до минимально необходимых кондиций в тренировочном лагере городка, мимо которого мы проходили, потом выведут к нам и продолжат дрессировать на реальных землянах.

Я вытащил из пространственного кармана фотоаппарат и протянул ей:

— Будешь изображать корреспондента. А я попробую пересчитать все типы особей. Для сравнения с другими отрядами и последующего анализа…

Этими делами развлекались порядка получаса, то есть, до тех пор, пока корхи не прошли мимо. Заодно убедились в том, что моя паранойя и в этот раз не подвела — я засек за нашими спинами и глубоко в джунглях по другую сторону «тропинки» две плотные группы «скрытников». А после того, как отряд скрылся за поворотом, мы влили Силу в марева, выбрались из схрона, без какой-либо спешки добрались до аурных следов ближней группы дозорных и пошли вдоль цепочки реальных вмятин от их нижних конечностей, но не на юг, а на север. Причем очень медленно, так как допускали, что эти особи прошли не мимо ловушки, а через нее.

Слава богу, мои опасения в этом вопросе не подтвердились, поэтому уже минут через пятнадцать-двадцать я пришел к выводу, что примерная ширина «заряженной» области порядка ста шестидесяти метров, свернул обратно к дорожке и, предупредив Шахову об изменении темпа движения, активировал крылья ветра…

Следующие два «сюрприза» обнаружили часа за три до местного заката и напряглись в разы больше, чем со всех предыдущих, вместе взятых. Хотя нет, не так: отдаленный грохот и яркие вспышки от мощнейших заклинаний площадного действия расстроили не так уж и сильно. Точно так же, как и вид полигона, до которого мы в конечном итоге добрались: да, тренирующихся «магов» было многовато, но это зло было известным и привычным. А вот шестиколесные «грузовички», не очень уверенно нарезавшие круги чуть дальше и правее, заставили похолодеть. Да, ближе к закату стало ясно, что эти машинки пока чрезвычайно «сырые», то есть, быстро «сдыхают» при примерно половинном уровне плотности магофона Земли и реанимируются только после замены какого-то навороченного техно-магического блока, но сам факт того, что у корхов уже появилась условно рабочая техника, не обрадовал от слова «совсем». В общем, использовав всю начатую кассету фотоаппарата и треть новой, мы вернулись к тропинке, превратившейся в полноценную грунтовую дорогу, и рванули дальше.

Единственную найденную ловушку, к слову, оказавшуюся раза в два длиннее и шире предыдущей, обошли по очень солидной дуге, а часа через три после заката вышли за нынешние границы местного аналога Багряной Зоны и меньше, чем через километр наткнулись на очередную Большую Стройку. Только на пару порядков обстоятельнее и серьезнее первой! И дело было отнюдь не в размерах территории, на которой возводились здания, а в количестве задействованной строительной техники и в подходе к этому делу: каждое сооружение было капитальным, то есть, строилось на века, и… работы продолжались даже ночью, хотя раньше такого фанатизма у тварей я не замечал!!!

— Что-то мне не нравится этот размах… — прошептала Лара, вдосталь «налюбовавшись» этой картиной.

— Я тоже не в восторге… — буркнул я, кинул взгляд на «многорукую» машину, отдаленно похожую на мутировавшего паука, подающую какой-то жидкий строительный раствор сразу на три объекта, и угрюмо вздохнул: — Эту картинку было бы неплохо запечатлеть предельно подробно и при свете дня, но в это время года ночь тут длится порядка четырнадцати часов, а мы торопимся. В общем, обойдемся их искусственным освещением и немного похамим…

…Репортаж о Великой Стройке делали больше трех часов, предельно добросовестно облазив «кварталов» шесть, забравшись на несколько зданий и запечатлев на пленке все замеченные виды строительной техники, часть манипуляций магов, ускоряющих процесс, бескрайние палаточные городки для работяг, полноценные дороги, их срезы и так далее. При этом старались не рисковать, но даже так раза четыре чуть не влипли в серьезные проблемы. Вернее, оказывались на самой грани, но все-таки выкручивались из почти безвыходных ситуаций благодаря фантастическому хладнокровию и редкой дисциплинированности Язвы.

Впрочем, как выяснилось уже после того, как мы закончили носиться по городу и вернулись в джунгли, эти подвиги дались ей не так уж и легко:

— Баламут, а тут есть где ополоснуться? А то я так перенервничала, что пропотела насквозь!

— Не очень близко, но, вроде, есть… — после недолгих раздумий ответил я. — Если я ничего не путаю, то километрах в восьми-девяти на юг должно быть премиленькое озерцо с настолько сочной синей водой, что показывать тебе ее днем, мягко выражаясь, рискованно!

— Думаешь, откажусь вылезать? — еле слышно хохотнула она, потом сообразила, что я пытаюсь ее успокоить, и дотронулась до моей руки: — Рат, я уже в порядке. Просто комбез и белье липнут к коже, а это бесит.

— Что ж, тогда побежали, что ли? — предложил я, убедившись в том, что ее декларируемое состояние соответствует реальному, посмотрел на компас, понял, что правильно определил требуемое направление, и начал движение. Шагом, так как джунгли оказались достаточно густыми, и о беге на крыльях леса можно было только мечтать…

Следующе часа три нас преследовали мелкие неприятности. Сначала на меня свалилась местная змея из категории «ядовитее не бывает», впоролась в пелену, не смогла ее прокусить и из вредности плюнула ядом. Чуть позже мы как-то умудрились потревожить гнездо насекомых, по повадкам похожих на диких пчел, и были вынуждены пробежаться, активировав вампиризм. Потом попали под атаку стаи «кошмариков» — так какой-то юморист из первого поколения засечников когда-то назвал местный аналог летучих мышей — и чуть не сдохли от одновременного удара доброй сотней головокружений. А в прямой видимости от обещанного озера Шахова засмотрелась на «угольно-черное зеркало» воды, не заметила какую-то ямку и подвернула голеностоп.

Не особо сильно, так как правильно подобранные ботинки погасили большую часть скручивающего усилия, но полечиться женщине пришлось. Зато потом мы спустились к узкому песчаному «пляжу», разделись и вошли в воду, теплую, как парное молоко!

Кстати, Лариса отличилась и тут — прежде, чем сделать первый шаг к небольшому прибою, спросила, уверен ли я в том, что эта вода безопасна для людей.

— Умничка! — похвалил ее я и развеял все сомнения: — Лет сорок тому назад наши делали анализы. Образцы собирали том числе и на этом озере. Так что да, уверен. Более того, могу сказать, что при очень большом желании или необходимости эту воду можно пить. Хотя я ее сначала обеззараживаю.

— А что тут с рыбками, рачками и тому подобной живностью?

— Рыба, вроде, мелкая. А укусы остальной «живности» необходимо обрабатывать химией, которой у меня полно. В общем, более-менее опасны только змеи, но я постоянно сканирую окрестности чувством леса и, если что, дам команду выбираться на берег.

Змеи на нас не нападали, мелкую «живность» я выжигал заклинанием, которым обычно уничтожал насекомых, так что водные процедуры удались на славу. Единственное, что расстроило Язву — неправильное время суток. Поэтому она взяла с меня обещание «как-нибудь» привести сюда днем… и ее, и Дашу. Потом легла на спину, покачалась на мелких, но злых волнах, немного пострадала из-за того, что не попала на это озеро в штиль, потом подплыла ко мне, повисла на шее, обхватила ногами и замурлыкала:

— Ты не поверишь, но я чувствую себя счастливой. Несмотря на то, что где-то за твоей спиной корхи готовят полноценное Вторжение, что на Базе разброд и шатание, а в Большом Мире вообще полная задница!

— Живешь в эмоциях? — улыбнулся я и ласково прикоснулся губами к ее носику.

— Ага! — кивнула она. — Кстати, предпочла бы нормальный поцелуй, но согласна с тем, что им дело не закончится, а тут не самое лучшее место для очень буйной близости!

— Милая, если ты с меня не слезешь прямо сейчас, то я потеряю голову! — честно предупредил я, так как тоже жил в том, что ощущалось через щуп, и знал, что Лариса вот-вот поддастся желанию с большой буквы. А после того, как она соскользнула в воду и, от греха подальше, отошла на пару шагов, развернулся лицом к берегу, заставил себя остыть и усмехнулся: — Знаешь, вести себя, как маленький старичок, намного проще. А стоит подумать о том, что можно, к примеру, дотронуться до твоей попки, как все остальные мысли куда-то улетучиваются!

— Это потому, что ты еще не натрогался! — авторитетно заявила она, а потом посерьезнела: — Ладно, позабавились и хватит. Пора одеваться и валить — до Червоточины не ближний свет, а времени у нас немного. Кстати, корхов валить будем?

Я отрицательно помотал головой:

— Нет. Не хочу, чтобы их паранойя перешла на следующий уровень…

…Не знаю, как там поживала паранойя корхов, а моя разошлась не на шутку и заставила возвращаться к Червоточине по самому сложному маршруту из всех гипотетически возможных. Да, в результате нам пришлось пройти лишние километров шестнадцать-восемнадцать и «потерять» часов на шесть больше, чем планировалось, зато на Землю мы вернулись целыми и невредимыми. И пусть моросящий дождь, заставивший затирать следы прямо с места возникновения в своем мире, основательно испортил настроение, альтернативы, увы, не было. Поэтому оставшийся километр с небольшим я прошел, выкладываясь до предела, с непередаваемым облегчением прижал ладонь к сканеру и как-то пережил встречу с занудой-Богачевым.

А в комнате передержки начал оживать. После того, как переоделся в сухое, приобнял Шахову, вместе с ней зашел в лифт и «отдал» левую руку.

— Так, если я правильно понимаю, то мы отсутствовали на Земле чуть больше суток, и тут половина четвертого дня двадцатого августа? — спросила она, оставив в покое мои часы.

— Ага… — ответил я, вспомнил, что до начала второго этапа переговоров осталось всего ничего, и невольно вздохнул: — Завтра опять в дорогу.

— Завтра наступит завтра! — хохотнула Язва, шлепнула меня по заднице, и заявила, что она у нее очень даже ничего.

Я вспомнил, как после первого рейда на Ту Сторону отпускало меня, взъерошил женщине чуть-чуть отросший «ежик», немного подождал, вышел в общий коридор и очень быстрым шагом двинулся в сторону нашего жилого блока.

Пока пер по Базе, изображая атакующий БТР, здоровался с немногими праздношатающимися и делал выводы, основываясь на их взглядах, уровне приветливости и мелкой моторике, поэтому, ворвавшись в нашу гостиную, сходу направился к двум силуэтам, наверняка способным пересказать все последние новости. А через несколько мгновений, втолкнув Шахову в мою спальню и нарисовавшись на пороге следом за ней, весело поздоровался со Степановной и ее пациенткой:

— Всем привет! Надеюсь, ждали и даже, быть может, соскучились…

— Ра-а-ат!!! — радостно взвыла Долгорукая, взглядом вымолила у тетки Софы разрешение покинуть «операционный стол», вскочила с кровати, в два прыжка долетела до нас и сгребла в объятия. Целовала обоих куда ни попадя, а когда выплеснула большую часть эмоций, потребовала рассказывать. Все и сразу.

— Не-не-не! — затараторил я, не отрывая взгляда от нового лица Даши и пытаясь понять, за счет чего тетя Софа превратила просто красивый образ в самый настоящий шедевр. Но так и не понял, ведь каждый отдельный штрих, начиная с изменившегося разреза глаз и заканчивая иным, незнакомым изгибом чуть пополневших губ, выглядел… обычно. А все вместе почему-то играло настолько яркими красками, что захватывало дух! Вот я и продолжил тараторить: — Сначала как следует налюбуюсь твоим новым личиком, затем обниму Степановну и признаюсь, что с самого детства был преданнейшим поклонником ее невероятного таланта, а когда вернусь в сознание после зубодробительного подзатыльника, попрошу пересказать последние новости, ибо их, как я понимаю, хватает.

— Ну, иди сюда, Баламутище! — сварливо пробурчала целительница, судя по повлажневшим глазам, обрадованная комплиментом, потискала, как детскую игрушку, заодно проведя диагностику организма, и «вернула» Даше. После чего ответила на ее немой вопрос и ехидно усмехнулась: — Он здоров, как бык-производитель. Тощая, судя по сияющим глазкам — тоже. Так что перейду к новостям. Начну с главной: твоя мамка, Рат, лютует вторые сутки. Результаты веселят всю Базу — шестеро самых бесполезных членов Совета отдыхают в целительской коме, а оставшиеся шуршат, не покладая рук. В смысле, решают любые вопросы, задаваемые Елисеевыми, влет! Правда, эти самые вопросы, в основном, задают твои мамка с папкой. А дедуля, мать его за ногу, проводит конкурсы красоты!

— Не понял? — удивился я. — Среди кого? Среди шайки-лейки Инны Вышеславцевой и их конкуренток?

— Если бы… — притворно вздохнула Степановна. — Среди РЕЙДЕРОВ МУЖСКОГО ПОЛА!!! И как мне теперь ему отдаваться?!!!

— Что, ему настолько не понравилось кружевное белье?! — «ужаснулся» я под сдавленные смешки Язвы и заставил женщину зардеться. Первый раз за много лет:

— Ну-у-у… оно, конечно, порадовало… Но, видимо, ударило в голову слишком сильно… И теперь Борисыч, как ты выражаешься, напрочь сорвался с нарезки!!!

Тут расхохотались все. А потом на границе зоны досягаемости возник хорошо знакомый силуэт, ураганом пронесся по общему коридору, ворвался в гостиную, долетел до двери в мою спальню и чуть не вырвал ее к чертовой матери:

— Ну, и как это называется?!!!

— Привет, мам! — улыбнулся я, а через миг почувствовал себя червяком, попавшим под многотонный пресс. — Сломаешь!!!

— Ничего, Степановна рядом, откачает! — заявила она, но оставила меня в покое и с тем же энтузиазмом потискала Лару. А когда успокоилась, грозно нахмурила брови: — Ну, что молчим? Рассказывай!

Я посерьезнел, переглянулся с Язвой и невольно вздохнул:

— Корхи вовсю готовятся к большой войне. На развалинах поселка, в котором еще недавно стояла лаборатория, вырос военный городок и уже идут тренировки модифицированных особей. Чуть дальше, километрах в двадцати от Червоточины, появились полигоны, на которых тренируют «звезды» магов и… обкатывают грузовики, уже более-менее уверенно выдерживающие магофон Земли, ослабленный примерно в два раза. А в непосредственной близости к новой границе их Зоны вовсю идет строительство, масштаб которого вызывает оторопь. Кроме того, на дороге, ведущей к полигонам, появились области, «заряженные» в разы серьезнее, чем те ловушки, которые установили у нас. В общем, у меня появился вопрос к нашему Совету: почему до нашего рейда община об этом ничего не знала?