Баламут 2

Глава 10

…Владислав Мстиславович позвонил матери в двадцать восемь минут четвертого ночи и, забыв поздороваться, хмуро поинтересовался, все ли у нас в порядке. Звонок был принят на внешний динамик комма, злости в голосе Долгорукого было хоть отбавляй, так что напряглись все, хотя только-только открыли глаза и толком не проснулись. Не дождавшись мгновенного ответа, будущий Император раздраженно задал еще один вопрос:

— Мам, ты меня слышишь?!

— Слышу! — отозвалась Даша, посмотрела, который час, взбодрила себя восстановлением и, наконец, переключилась в рабочий режим: — У нас все в порядке: до твоего звонка спали, собирались вставать в три тридцать, то есть, через минуту, а в четыре ноль-ноль — как, собственно, и договаривались — планировали выехать в аэропорт. Что-то случилось?

— Да. Расскажу… на месте. Но на всякий случай перейдите в режим «бэ-три».

— Принято! — по-армейски четко ответила она, пожелала сыну хорошей дороги, оборвала звонок, заткнула завибрировавший будильник и… хмуро посмотрела на нас: — Ну все, отдых закончился. Начинается «веселая» неделя.

— Баламут, тебе не кажется, что Бестия еще не понимает, как правильно настраиваться на войну со всем миром? — вкрадчиво промурлыкала Шахова, судя по сосредоточенности и веселью, появившимся в эмоциях, вспомнившая о наших ночных договоренностях.

— Кажется… — подтвердил я, хотя еще не понимал, к чему она ведет.

— Что ж, придется научить. Даш, солнце, любая проблема, какой бы серьезной она ни была, должна стоять как минимум на втором месте. Ибо на первом у нас команда. Поэтому задвинь весь негатив куда подальше и начни день с правильного пожелания хорошего дня!

Долгорукая посмотрела на лукаво улыбающуюся подругу, неосознанно повторила «подсказку» — облизала губки — и… наплевала на все проблемы, вместе взятые. То есть, привалилась к моему боку, обняла за шею, подарила долгий, чувственный, но в то же время задорный поцелуй и… изобразила обиду:

— Таким важным вещам надо учить на самом первом уроке! А ты…

— Я исправлюсь! В смысле, расширю горизонты твоих представлений об утренних мотивирующих пожеланиях хорошего дня… прямо сейчас! — пообещала Язва, попросила ее отодвинуться и тоже припала к моим губам. Что интересно, с таким буйным желанием в эмоциях, что проняло не только меня, но и Дашу, наблюдавшую за нами со стороны — Долгорукая вспыхнула, потрогала пылающие щечки тыльной стороной ладони и… подколола:

— Как я понимаю, материнская составляющая твоей любви к Ратибору где-то потерялась?

— Выгорела под счастливым сиянием твоего лица! — отшутилась Лариса Яковлевна.

— И правильно! — неожиданно серьезно заявила Бестия, попросила меня не обижать свою вторую женщину, посмотрела на экран комма и вскочила с кровати: — Айда в душ: мы начинаем опаздывать…

Откровенно говоря, вылетая за дамами в коридор, я был уверен, что эта выходка Язвы хоть немного, да испортила Бестии настроение. Как вскоре выяснилось, зря: во время водных процедур Даша весело напевала какую-то шуточную песенку, чуть позже, вытираясь, вспомнила и рассказала очень уж пошлый анекдот, а на кухне, нарезав ветчину для бутербродов, поймала Лару, пробегавшую мимо, и от всей души чмокнула в щеку. При этом не забывала и о делах: когда я полез в коммуникатор, чтобы посмотреть точное время прибытия автоматического такси, напомнила о просьбе перейти в режим «бэ-три» и объяснила, что это такое:

— Слава считает, что есть небольшой шанс нападения на нас-любимых. Он не большой любитель шутить, тем более такими вещами, поэтому стоит отменить заказ и отправиться в аэропорт на «Онеге». А по дороге арендовать персональный бокс на территории стоянки частных самолетов. Эдак до конца следующего лета, ибо кататься на такси и небезопасно, и некомфортно.

Предложение было дельным, и я его принял. Поэтому из особняка мы выехали на бронированном внедорожнике, немного понарушали скоростной режим, потратили лишние десять минут на парковку и ожидание разъездной машины, из-за чего немного выбились из графика. Но «пожелание доброго утра» все еще действовало, поэтому нисколько не расстроились — выбрались из автомобиля возле арендованного «Стрижа», поприветствовали экипаж, построившийся рядом с трапом, и «переиграли» свои планы:

— Летим в Абакан.

— Это не так про-… — начал, было, второй пилот, но я жестом попросил его не перебивать и закончил объяснения:

— Обновите полетный план или свяжитесь с начальством: мы только что отослали в головной офис вашей компании все необходимые документы и разрешения.

На самом деле все необходимые документы и разрешения прилетели в их головной офис из соответствующего отдела службы обеспечения Е.И.В Конвоя, но экипажа самолета эта информация не касалась, вот я и озвучил вариант, предложенный Язвой. Как и следовало ожидать, с изменением маршрута проблем не возникло, так что ровно в половине пятого борт плавно тронулся с места и покатил к взлетно-посадочной полосе. А еще минут через двадцать-двадцать пять мы попадали на кровать, «собранную» стюардессой из дивана и всех шести кресел, закрыли глаза и отключились…

…Коллеги Шаховой, прибывшие в Абакан еще в субботу, сработали, как часы, поэтому, спустившись на бетонку небольшого частного аэродрома, мы прошли пешком всего метров сорок и влезли в десантный салон военно-транспортного вертолета «Скиф», уже вовсю молотившего винтами. Салон этой машины оказался куда комфортабельнее обычных, но роль стюардессы выполняли двое неулыбчивых мужчин с характерной выправкой и в строгих костюмах, так что я сделал морду кирпичом, следом за дамами добрался до последнего ряда кресел и устроился на оставленном персонально для меня.

Как только откинулся на спинку, вытянул ноги и вгляделся взором в пистолеты сопровождающих, обнаружившиеся в кобурах скрытого ношения, «Скиф» и сразу два «Урагана» сопровождения поднялись в воздух, заложили небольшой вираж и на сверхмалой высоте полетели куда-то на север.

В Хакассии я никогда не бывал, его столицу видел только на картинках во время подготовки к этому мероприятию, но понимал, что в таком режиме полета ничего особенного не замечу, даже если переберусь к иллюминатору. А казаться «стюардам» деревенщиной не хотелось, вот я и расслабился — закрыл глаза, начал сканировать окрестности чувством леса, благо, леса под нами было предостаточно, и через щупы прислушался к эмоциям своих женщин. Из этой «прострации» вышел только тогда, когда Язва предложила полюбоваться Енисеем, и увидел серое «море», обнаружившееся под нами. А еще минут через пять-шесть оно вдруг «оборвалось», и наша вертушка, лихо спикировав к земле, замерла на краю посадочной площадки довольно приличных размеров.

«Императорский охотничий домик в Лебяжьем…» — напомнил себе я, выбираясь к выходу из салона, спрыгнул на бетонку, проследил за взглядом одного из провожатых и мысленно хмыкнул: «домик», обнаружившийся в поле зрения, был ненамного меньше дворцового комплекса Дагомыса! Не скажу, что сильно удивился, но подал руку Язве с небольшим запозданием. Зато не тупил, помогая Бестии, и сопровождая дам к дожидавшемуся нас «Тигру». А по пути к въезду в подземный гараж основного здания заставил себя перейти в боевой режим и задвинул куда подальше все лишние мысли. В результате от машины до лифта и от лифта до кабинета, в котором нас уже ждал будущий государь, шел, сосредоточившись на картинке с чувства леса. То есть, вместо того, чтобы пялиться на трофеи нескольких поколений Долгоруких, любоваться картинами на охотничью тему и облизываться на старинное оружие, развешанное на стенах, впечатывал в память траекторию движения, взаимное расположение силуэтов, местонахождение артефактных сканеров и так далее. А потом «как-то сразу» оказался перед массивным столом, увидел хмурого Владислава Мстиславовича, начавшего подниматься с кресла, краем сознания узнал щелчок дверного замка и изобразил учтивый поклон.

— Вы быстро. И это радует… — без какой-либо радости в голосе заявил новый хозяин «домика», обнял Дашу, пожал мне руку и приветливо кивнул Язве. Потом потребовал обходиться без чинов — качнулся с носка на пятку и обратно, поиграл желваками и повел рукой, приглашая нас усаживаться в кресла. А сам взял стул, развернул его задом наперед, сел «верхом», сложил на спинку руки, пристроил сверху гладко выбритый подбородок и мрачно вздохнул:

— Мам, я был вынужден отправить Кирилла в Серые Казематы…

— А кто его играл, выяснил? — ничуть не удивившись этому сообщению, деловито спросила Бестия.

— Да. И арестовал. Но факт того, что мой родной брат мог повестись на сладкие обещания и поднять на меня руку, дико бесит!

Тут Долгорукий потемнел взглядом еще сильнее и желчно усмехнулся:

— Хотя о чем это я? Стоит вспомнить, чем жил и как ушел из жизни мой батюшка, как…

— Лучше вспомни положительные черты его характера! — неожиданно посоветовала Дарья. — Да, по отношению ко мне Мстислав вел себя, как конченный ублюдок, но правил намного лучше, чем его отец, дед и прадед…

Тут я потерял дар речи, ибо знал, насколько сильно эта женщина ненавидела своего мужа, и первые несколько мгновений искал в ее глазах хоть какой-то намек на сарказм, издевку или другой какой-нибудь негатив. Но не нашел и зауважал Долгорукую еще больше. За то, что она умела видеть хорошее даже в отъявленных негодяях, не позволяла личным отношениям мешать делам и неявно учила тому же самому сына.

А она все не замолкала:

— В вопросах управления государством ты дока. Но в данный момент необходимо сосредоточиться на более важных вопросах: взять в свои руки ВСЮ власть и задавить на корню ВСЕ инакомыслие. Причем максимально жестоко, чтобы даже мысль о возможном наказании пугала потенциальных заговорщиков до заикания!

Эта часть советов матери сыну помогла увидеть Дарью Ростиславовну еще с одной стороны и вынудила вспомнить о том, что она, собственно, все еще остается Императрицей. А значит, ставит государство во главе угла и не боится проливать кровь ради того, чтобы не допустить смуты!

Пока я анализировал ее слова, Долгорукий вслушивался в каждое произносимое слово, смотрел в пол и играл желваками. А после того, как его матушка замолчала, поднял голову, поймал ее взгляд и угрюмо спросил, что, по ее мнению, надо делать с братом и другими родичами.

Дарья добавила в голос закаленной стали:

— Наказывать. По всей строгости закона.

— Боюсь, что придется казнить слишком многих!

Женщина равнодушно пожала плечами:

— Те, кто способен бить в спину даже родичей, примут милосердие за слабость и обязательно ударят снова. Не тебя, так тех, кто тебе дорог. А оно нам надо?

Долгорукий отрицательно помотал головой, с хрустом сжал кулаки и решительно тряхнул волосами, благо, они у него были:

— Верно: справедливость ОДНА, а заговорщики знали, на что идут.

— Чуть подробнее расскажешь? — спросила его матушка, шарахнув меня через щуп злым удовлетворением.

Мужчина посмотрел на экран комма и пожал плечами:

— Лю Фань уже на подлете, так что да, расскажу, но без подробностей. Родной братец моего ублюдочного папаши и твоего вконец охреневшего муженька решил, что трон — его. По праву умного, сильного, хитрого и далее по списку, ограниченному лишь его неуемной фантазией. Исполнителем первого этапа — убийства законного наследника — де-юре должен был стать Кирюша и его шайка-лейка…

— …дабы было кого обвинить в братоубийстве и казнить?

— Ага! Вот братик меня в свою гостиную и заманивал. Спокойно, расчетливо и с предвкушением. Через Мишаньку. Но под предлогом, давно набившим оскомину всем обитателям дворца…

— …успокоить напившегося и разбуянившегося Великого Князя?

— Точно! — вздохнул Владислав Мстиславович. — Над этим помещением заблаговременно поработали артефакторы Борислава, и их ловушки должны были меня испепелить. А в случае какой-либо осечки в смежных комнатах засело четыре Гранда, имелись группы подстраховки, зачистки, эвакуации и так далее…

— Неплохо… — гневно прошипела Даша и заставила сына утвердительно кивнуть:

— Ага: сунься я туда во плоти, там бы и остался. А у тебя появилась бы отличная причина выжечь к чертовой матери все это змеиное кубло. Но в тот момент я разговаривал с Блистательным и не мог себе позволить отвлекаться на ерунду, поэтому отправил к Кириллу свой виртуальный образ и четверку Конвойных с приказом переломать руки и ноги собутыльникам брата и выбросить эту шваль из дворца, а самую главную пьянь засунуть в бассейн с холодной водой и не выпускать, пока не протрезвеет…

— Кто именно погиб? — спросила государыня, заметив, что, упомянув о Конвойных, ее сын сжал пальцами подлокотники, выслушала прозвища, которые мне ни о чем не говорили, и гневно сверкнула глазами. Тем не менее, головы не потеряла — выразила сыну соболезнования, а затем описала мне финал этой истории: — Рат, раздобыть доступ уровня администратора заговорщики, естественно, не смогли, поэтому подключились к камерам СКН крыла моего младшего сына, воспользовавшись всего-навсего продвинутым. Вот и видели не реальность, а картинку, сгенерированную Славой, то есть, его виртуальный образ и четверку настоящих Конвойных. По картинке и ударили. А потом на комм сына упало уведомление о несанкционированном применении заклинаний в покоях младшего брата, и Слава, разобравшись в сути происходящего, вышел из себя…

…Последние сорок минут перед прибытием Императора Поднебесной Долгорукие и Язва доводили до ума план предстоящих переговоров, а я, в основном, молчал. В смысле, анализировал все то, что обсуждала эта троица, впечатывал в память все более-менее важные нюансы, изредка вносил мелкие коррективы в свою роль, набирался опыта планирования и, конечно же, отвечал на вопросы Владислава Мстиславовича.

Потом он ушел готовиться к встрече Лю Фаня, а Дарья, пребывающая в образе Марии Завадской, деловито заблокировала обе двери кабинета, села за стол сына, развернула какую-то программную оболочку, пробежалась пальцами по области ввода виртуальной клавиатуры и удовлетворенно кивнула:

— Нас тут не было и нет, а камеры СКН, имеющиеся в этом помещении, физически отключены. В общем, можете переодеваться. И… Рат, во-он в том шкафу находится лифт, ведущий в бункер глубокого залегания. Поэтому на переговорах думай о переговорах, а не обо мне, ладно?

Я утвердительно кивнул, вытащил из перстня новенький рейдерский комбез, услышал недовольное сопение обеих подруг и присовокупил к нему футляры с наградами. Женщины мгновенно успокоились, и я смог спокойно переодеться. Потом вложил в ухо артефактную гарнитуру скрытого ношения для односторонней связи с Бестией, проверил работу устройства и опустился в кресло, показанное Язвой.

Следующие минут двадцать стремительно «взрослел». Что постепенно поднимало настроение обеим дамам, колдовавшим над моим лицом в четыре руки. Когда эти издевательства были закончены, и Шахова, наконец, убрала в пространственный карман профессиональный набор гримера, купленный в Большом Сочи, я придирчиво оглядел свое отражение и пришел к выводу, что выгляжу лет на двадцать пять. При этом, вроде, не морщился, но Даша сочла необходимым меня подбодрить и, склонившись к уху, эротично замурлыкала:

— Рат, лет через пять ты станешь таким красавчиком, что мы с Язвой замучаемся отгонять от тебя баб…

— Ты забыла добавить «абы каких». Ибо толковых красоток можно и придержать! — хохотнула Лара, усевшись мне на бедро, потом посмотрела мне в глаза и подобралась: — Ты забыл снять линзы…

Я молча вытащил из перстня контейнер, убрал в него зеленые пленочки и услышал восхищенный вздох Даши:

— О, боже, а я и забыла, как хищно ты выглядишь на самом деле!

— Да уж, глазки у него что надо… — ехидно поддакнула Шахова. — При неожиданном столкновении в темной подворотне можно и описаться.

— Предпочту подворотне спальню и совсем другую реакцию… — игриво мурлыкнула Долгорукая, поплыла взглядом, что-то услышав по гарнитуре скрытого ношения, метнулась к столу и, развернув над столом еще одну голограмму, довольно оскалилась:

— Хе-хе, а Лю Фань-то повелся!

Шахова пожала плечами:

— А что бы ему не повестись, если твой сын попросил срочной встречи всего через пару дней после «самоубийства» отца и за неделю до коронации, а о настоящем характере и деловой хватке Великого Князя китайцам известно ой, как немного? Вот Блистательного и проняло: Россия падает в руки. Надо только подобрать!

— Боюсь, его ждет сюрприз. И не один…

…В помещение, подготовленное для переговоров на высшем уровне, меня пригласили только минут через сорок после их начала. О чем все это время говорили первые лица двух государств я, естественно, был не в курсе, но мысленно отметил, что в момент нашего с Шаховой появления на пороге Император Лю Фань выглядел недовольным. А через считанные секунды напрягся еще сильнее, ибо услышал, КАК меня представил Долгорукий:

— Ратибор Игоревич Елисеев, один из самых активных молодых засечников Багряной Зоны, известный у нас по прозвищу Баламут, а у вас — как Могуй[3], кавалер двух высших орденов Российской Империи, первый человек, награжденный титулом «Опора Долгоруких», и прочая, и прочая.

— И почему он до сих пор не арестован? — спросил Блистательный на довольно неплохом русском.

— Сейчас объясню! — пообещал Владислав Мстиславович и повел рукой, приглашая нас с Язвой устраиваться в свободных креслах у дальнего торца их стола. А когда мы в них опустились, привлек внимание собеседника и его особо доверенной свиты к огромному экрану: — Пожалуй, начну с рассказа о предыстории второго Вторжения. Итак, двадцать седьмого июня сего года военно-транспортный самолет «Индепендент» без опознавательных знаков пересек государственную границу Российской Империи в семидесяти пяти километрах от Владивостока и продолжил движение к Багряной Зоне на сверхмалой высоте. А чуть менее, чем через два часа перелетел через Стену неподалеку от двадцать второго форта, сбросил десант и был сбит дежурным расчетом ЗРК «Двадцать первого». К сожалению, задержать диверсионно-разведывательную группу, приземлившуюся за полосой отчуждения, наши рейдеры не смогли: бойцы, рвавшиеся к Червоточине, были экипированы по последнему слову маготехники и прошли очень серьезную подготовку…

Фильм, подтверждавший его слова, состоял из десятков фрагментов записей, сделанных на всем пути следования борта и в самих фортах, так что даже я смотрел на экран с большим интересом.

— В тот момент мы даже не подозревали, какую цель преследует эта группа, но сочли, что из-за ерунды ее бы туда не послали. Поэтому связались с единственным засечником, находившимся по эту сторону Стены, и убедили сделать все возможное, чтобы остановить эту ДРГ. Баламут или, если угодно, Могуй, отдыхавший в Большом Сочи, незамедлительно вылетел в Читу, взяв с собой для подстраховки свою подругу — телохранительницу моей покойной матушки, обладающую сродством с Жизнью — и выполнил поставленную задачу. Но не полностью, ибо к тому времени, как он догнал диверсантов, они успели повстречаться со спецгруппой корхов, ожидаемо проиграли бой и подарили им довольно своеобразные трофеи — восемь видов биологического оружия, созданного на основе частей тел гостей с Той Стороны, и несколько контейнеров с химическим оружием массового поражения. Но это было еще полбеды: оценив добычу, командир спецгруппы загрузил ее в грузовые бляхи и отправил их с «бегунками» в Червоточину!

Два последних предложения заставили напрячься не только Лю Фаня, но и всю его свиту, большей частью состоящую из военных. Более того, стоило Долгорукому сделать паузу, как подал голос самый многозвездный вояка:

— Прошу прощения, Ваше Императорское Высочество, но вы уверены в том, что это оружие действительно было, и что оно действительно попало на Ту Сторону?!

Владислав Мстиславович пожал плечами и включил воспроизведение фрагментов записей допроса «языков», отбитых у спецгруппы. А после того, как закончил показ, добавил нарезке веса, дав клятву Силой, что все записи подлинные и не редактировались!

Тут у вояк Блистательного напрочь испортилось настроение, и сразу трое экспертов начали объяснять своему Императору, чем грозит попадание в руки корхов таких материалов.

Наша сторона не мешала: те, кто знали китайский, вслушивались в каждое слово, а неучи типа меня отслеживали изменения выражений лиц. До тех пор, пока Лю Фань не задал напрашивавшийся вопрос:

— Вы хотите сказать, что это Вторжение случилось из-за того, что корхи оценили опасность этих штаммов?!

— Мог бы соврать, но не буду! — твердо сказал Долгорукий. — Так как считаю, что в преддверии НАСТОЯЩЕЙ ВОЙНЫ с их цивилизацией любые недоговоренности, интриги между землянами и, естественно, междоусобицы смертельно опасны. Поэтому скажу правду: в момент постановки боевой задачи Ратибору Игоревичу генерал-лейтенант Кораблев использовал фразу «остановить любой ценой». Поэтому, передав пленных группе подстраховки, Баламут отправился на базу общины засечников, описал руководству суть проблемы и добился отправки на Ту Сторону боевого крыла. А оно сожгло дотла исследовательскую лабораторию, в которой корхи обычно изучали трофеи с Земли.

— То есть, вы хотите сказать, что эти трофеи могли сгореть? — уточнил Блистательный, получил подтверждение и задумчиво пробормотал: — Итак, если я правильно понял ход вашей мысли, то засечники сделали все возможное для того, чтобы не дать корхам понять, что именно попало в их руки, но никаких гарантий уничтожения оружия массового поражения нет и быть не может. Соответственно, винить общину в эскалации конфликта между цивилизациями неправильно, и мы должны сосредоточиться на подготовке к некой «настоящей войне»?

— Да… — кивнул Долгорукий.

Блистательный поплыл взглядом, явно прислушавшись к тому, что ему наговаривали на гарнитуру, как-то странно хмыкнул и посмотрел на своего собеседника с куда большим уважением, чем смотрел до этого:

— Владислав Мстиславович, скажите, пожалуйста, вы имеете какое-либо отношение к внезапному исчезновению руководства концерна «WTLS» и четырех конгрессменов СШСА[4]? Клянусь Силой, что информация не выйдет за пределы этой комнаты!

— Да, имею! — подтвердил Долгорукий. — Я не люблю отталкиваться от голословных утверждений и решил предоставить вам возможность убедиться в истинности моих выкладок. Говоря иными словами, все эти лица, которых я небезосновательно считаю виновниками эскалации конфликта с корхами, еще не допрашивались, то есть, в данный момент ожидают вдумчивой беседы со смешанной группой наших и ваших профильных специалистов.

— Интересный подход… — без тени улыбки признал Лю Фань, несколько секунд вслушивался в очередной монолог незримого советчика, а затем задал долгожданный вопрос: — Ладно, допустим, что вы правы — засечники не преступники, а герои, а истинные виновники эскалации конфликта у нас в руках и вот-вот получат по заслугам. Тогда хотелось бы узнать, имеются ли достаточно веские основания считать, что нам грозит эта самая «настоящая война»?

Тут будущий Император Российской Империи повернулся ко мне и попросил поделиться своими наблюдениями. И я, естественно, пошел ему навстречу:

— Вряд ли я ошибусь, заявив, что ваши эксперты утверждают обратное. На основании того, что в данный момент корхи не атакуют укрепления, спешно возводящиеся на новой границе Багряной Зоны, а сосредоточены на переправке трофеев на Ту Сторону. К сожалению, они видят только малую часть картины: да, твари из иного мира действительно раскурочивают наши форты и прифортовые города. Но при этом используют дальнюю связь, то есть, свои аналоги наших коммов!

— Вы в этом уверены? — воскликнул «самый многозвездный генерал».

Я молча извлек из перстня «свиток» и положил на стол:

— Вот одно из этих устройств. Оно выгорело, так как работает лишь под магофоном иного мира, но остаточные эманации Силы может почувствовать любой одаренный, обладающий сродством с Пространством и Молнией. Второе доказательство можете найти в докладах ваших рейдовых групп: в это Вторжение корхи начали уносить в свой мир чуть ли не всю электронику, попадающуюся под руку, хотя давно знают, что по дороге она выгорит. И последнее, но ничуть не менее важное: в конце прошлой осени я своими глазами видел ходовые испытания прототипа транспортного средства, работающего под нашим магофоном. Да, оно сдохло, но… в шестидесяти километрах от Червоточины. Кстати, для того, чтобы вам было легче ориентироваться в масштабе проблемы, сообщу, что в то время диаметр их аналога нашей Багряной Зоны составлял порядка восьмидесяти километров.

— То есть, грубо говоря, прошлой осенью их прототип выдерживал давление в четверть плотности магофона, верно? — на всякий случай уточнил генерал.

Я утвердительно кивнул:

— Верно. Но с тех пор прошел почти год. Плюс сейчас наш магофон на Той Стороне стал в два раза менее плотным, а значит, вдвое уменьшился и диаметр их Багряной Зоны. Дальше объяснять?

Китайцы переглянулись, некоторое время лопотали на своем, а затем снова обратились ко мне:

— Ратибор Игоревич, скажите, пожалуйста, что вы знаете о причинах увеличения плотности магофона Той Стороны?

Я невольно усмехнулся:

— На мой взгляд, было бы честнее последовать примеру моего государя и говорить прямо. Но я понимаю, что перестраиваться на ходу дано не всем, поэтому отвечу даже на незаданную часть вопроса. Итак, Багряную Зону увеличили за счет сорока восьми так называемых «обелисков». Показывать карту, на которую нанес местонахождение каждого, не буду, так как знаю, что это для вас не секрет…

Многозвездный генерал подобрался:

— А откуда вы это знаете?

— В момент начала работы вашей спецгруппы, которой было поручено их уничтожение, я убивал корхов возле Червоточины. Первому падению плотности магофона просто удивился, так как за пару суток до этого изучал новый алгоритм охраны одного из обелисков и знал, что соваться к ним стало небезопасно. Следующее удивило. Как самим фактом уничтожения второго активатора подряд, так и длиной временного промежутка между ними. А третье заставило прервать охоту и отправиться на юг. Ибо я точно знал, что боевому крылу общины поставлена другая боевая задача, и имел все основания считать, что это резвится не российская армия. В итоге побывал на месте последнего боя ваших магов и сильно расстроился.

— Из-за их гибели? — саркастически поинтересовался вояка.

— Нет, конечно! — холодно усмехнулся я. — Так уж получилось, что за последние два года я не раз сталкивался с вашими спецгруппами и по ряду причин не испытываю к ним ни любви, ни уважения. Но в данный момент это неважно, поэтому озвучу настоящую причину падения моего настроения: стараниями этих… личностей корхи в несколько раз усилили охрану каждого обелиска. И теперь их одновременное уничтожение стало на порядок более серьезной проблемой, чем раньше.

Этого деятеля, явно задетого моей прямотой, заткнули. Сначала какой-то мужик в штатском, а затем сам Блистательный. Он же задал мне еще один вопрос. Кстати, объяснив горячность подданного:

— Не обижайтесь на генерала Чжо: одним из магов, погибших в том рейде, был его младший брат. Кстати, а вы, засечники, не пробовали снимать обелиски с постаментов?

— Активированные и фонящие Смертью так, что паразитное излучение создает вокруг обелиска достаточно плотное марево?! Уверен, что это будет самоубийством.

— А вы пробовали? — поинтересовался Долгорукий, которому надоело чувствовать себя статистом.

Блистательный немного поколебался, но все-таки дал честный ответ:

— Да. Дважды. Первая группа погибла целиком, вторая… тоже. Но один из бойцов, наблюдавший за попытками демонтажа с приличного расстояния, успел добраться до форта и рассказать о результатах попытки. В общем, как мы поняли, у обелисков есть система защиты, бьющая по площади все той же Смертью. Поэтому-то мы и послали к ним сильных огневиков. И потеряли еще три группы. Ту, деятельность которой привлекла ваше внимание, и еще две…

…После вопроса о попытках демонтажа обелиска я ответил еще на два. А потом Долгорукий дал понять Блистательному, что игра в одни ворота нас не устроит, и отпустил меня с Язвой «заниматься своими делами». Мы в темпе вернулись к Даше, переоделись в гражданку, попадали в кресла и прождали ее сына три с лишним часа. Причем в неведении, так как после нашего ухода Император Поднебесной невесть по какой-то причине пожелал пообщаться с Владиславом Мстиславовичем тет-а-тет, и они с Долгоруким, выставив из помещения всех помощников, активировали артефакты, создающие режим приватности.

Не скажу, что все это время я сильно нервничал, но неопределенность все-таки действовала на нервы. Поэтому, услышав шелест открывающейся двери, я не только вскочил с места, но и подобрался. Великий Князь ворвался в помещение хмурым, как грозовая туча, с трудом дождался, пока створка вернется на место, заблокировал замок, быстрым шагом подошел к дивану, рухнул на сидение и уставился на мать:

— Ты была права…

— В каком вопросе?

— Во всех: пробовал рисовать радужные перспективы, стращал, жалился и давил на предполагаемые слабости. А еще взбесил глубокомысленными сентенциями, намеками, спрятанными в намеках, церемониями и попытками поймать на слове.

— Но…?

— Но предложенную тобою стратегию ведения разговора не потянул и взял паузу.

— А что с промежуточными итогами?

— Практически «твои».

— То есть, трехсторонние переговоры после коронации? — на всякий случай уточнила Даша, дождалась подтверждающего кивка и уставилась на экран комма: — Двадцать второго?

— Двадцать четвертого, в среду. Здесь же.

— Отлично! — удовлетворенно заявила она, влезла в Сеть и добавила: — За восемь суток обернемся. Даже с учетом того, что погода будет не ахти.

— Ма-ам… — начал, было, Долгорукий, но был перебит в самом начале предложения:

— Нет, сынок, не останусь. Я, вроде как, мертва, оживать не планирую и хочу, наконец, избавиться от силиконовых накладок и косметики. А доверять дворцовым целителям, как ты, наверное, догадываешься, больше не хочу.

— Я понимаю, просто…

— …тебя не радует перспектива брать на себя ответственность за казнь несостоявшегося братоубийцы и его сообщников? — холодно усмехнулась она.

Великий князь покосился на нас с Язвой, немного поколебался и… не стал кривить душой:

— Да, больше всего напрягает именно это. Но в то же время хочется, чтобы хоть кто-то искренне порадовался моему восшествию на трон!

Она встала с кресла, подошла к сыну, села перед ним на корточки, оперлась локтями на его колени и уставилась в глаза:

— Да, искренних поздравлений будет немного, так что три наших среди них точно не затеряются. Но ты ведь знал, что власть меняет окружение не в лучшую сторону, верно?

Мужчина поиграл желваками и нехотя кивнул:

— Знал. Но, анализируя поведение прихлебателей отца и окружение всех членов рода, включая тебя, всегда помнил о тех, кого близость к трону так и не развратила. К примеру, моего Бера или твою Язву. Да и ты, откровенно говоря, уникум, раз, имея возможность узурпировать власть… Хотя для тебя всегда на первом месте стояло Слово.

— Так и есть… — подтвердила Даша и посмотрела на меня: — Поэтому теперь я живу Баламутом. И уничтожу любого, кто попробует ему навредить!

Ярости, вложенной ею в последнее утверждение, оказалось настолько много, что Владислав Мстиславович в защитном жесте выставил перед собой обе ладони:

— Мам, ты чего?! Забыла, что я поклялся Силой воздать Ратибо-…

— Вспомнила про Ларионовых, Мавриных, Новицких и Островских! — злобно процедила она, но я был готов поставить голову против пустой банки из-под энергетика, что это предупреждение предназначалось именно ему. И Великий Князь это понял. Но вместо того, чтобы обидеться или оскорбиться, виновато вздохнул:

— Я не лучший сын на свете, и у тебя есть все основания считать меня черствым сухарем, помешанным на служении Империи, но… это служение не мешает тебя искренне любить. И я клянусь Силой, что никогда не сделаю ничего плохого ни тебе, ни тем, кто тебе по-настоящему дорог!

Бестия коротко кивнула в знак того, что принимает клятву, на пару мгновений ушла в себя, а затем посмотрела на нас и криво усмехнулась:

— Посчитала тех, кто мне по-настоящему дорог. Хватило пальцев одной руки. Негусто для Императрицы, не находите?