Багряная радуга

Глава 3

Сказать, что господин посол был в недоумении, означало бы некое преуменьшение. Злость, возмущение — это было уже ближе к истине, хотя, разумеется, представителю великой державы при дворе сильнейшего языческого монарха не к лицу столь неподобающие чувства. Не положено. У него все и всегда учтено, согласовано и предусмотрено. Несомненно и определенно.

Беда лишь в том, что «положено» не всегда совпадает с «есть». И вот это самое «есть» настоятельно требовало действия. Здесь и прямо сейчас, не допуская ни малейшей задержки.

Пришлось выйти в приемную, предупредить секретаря, что будет работать с важными документами, по каковой причине никого не допускать в кабинет до особого распоряжения. Потом аккуратно запереть дверь, в целях сохранения секретности, разумеется, и уже тогда приступить. Выпустить на волю накопившуюся ярость!

Первым в полет отправился дорогущий и тяжеленный древний фолиант на непонятном языке, недавно подаренный кастильским коллегой. К новому году, точно. Листов на пятьсот, в обложке, обтянутой бархатом и украшенной золотыми, кажется, хотя и не точно, накладками. Кило на двадцать, не меньше. В кабинет его внесли двое гвардейцев, прибывших с доном… как его… неважно, с доном, короче, и с видимым облегчением водрузили на угол стола. Там он и лежал никем не тронутый, поскольку руки до этого чуда у господина посла до сих пор не доходили.

Зато теперь дошли. Пожилой мужчина метнул его словно из катапульты. Грохот, стена дрогнула, но, к счастью, устояла. Уф-ф, вроде бы полегчало.

Что еще?

Папка для бумаг, рассыпавшихся в конце полета не хуже карнавальных конфетти, бронзовое пресс-папье, оставившее на многострадальной стене внушительную отметину. Бутылка…

Сейчас! У нее есть лучшее применение в этой скучной стране, где вина днем с огнем не достать, только из Европы привезти. По цене ого-го какой. В общем, стены красить им не следует, а следует налить в бокал и выпить неторопливо, думая о прекрасном, а не об этом новом сотруднике. Д,Оффуа, черт бы его побрал!

Ведь предупреждал же старый приятель, референт в Департаменте внешних сношений, что должен приехать человек, от которого не следует ждать дипломатических побед, только неприятностей, причем самых разнообразных. Их и ждали, но не настолько же быстро! Нет его, видите ли, до сих пор на работе. Он вообще работать собирается⁈

Новый сотрудник прибыл в Стамбул во вторник, среду и четверг работал с раннего утра и до позднего вечера, приятно удивляя своей усидчивостью прочих сотрудников посольства. И то сказать, страна новая, на родину непохожая совершенно, да и опыта дипломатической работы у господина д,Оффуа, как выяснилось, не было вовсе. Да, что-то он знал, многое так и вовсе прекрасно, не раз удивив коллег дословным цитированием всяческих наставлений и инструкций. Ходячий справочник, одно слово.

Только этого слишком мало. Надо знать визирей, главных султанских жен и евнухов, имеющих подчас власть не меньшую, чем визири. Их вкусы и интересы, помимо золота, естественно, о котором здесь, как, впрочем, и в Галлии мечтают поголовно все. Кто с кем дружит и против кого, кто кого ненавидит и почему, кто кого боится и так далее. Всю ту пакость, что зовется высокой политикой. Без этого — никуда.

Так вот этот самый д,Оффуа, познавая страну пребывания, два дня не разгибаясь изучал справки, отчеты, прочие документы. А в пятницу не вышел на работу. На недоуменные вопросы сотрудников господин посол с мудрым видом пожимал плечами и советовал любопытным заняться своими делами. Мол, своим новым подчиненным он и сам не особо интересуется и другим не советует.

М-да… то ли выпитое в нужный момент вино помогло, то ли упражнения в метании разнообразных предметов, но действительно полегчало. Настолько, что хватило силенок собрать и положить на место папку с бумагами, пресс-папье. Фолиант? О, нет! Да как его не то что бросить, с места сдвинуть удалось? Господи, ну и тяжесть! Ничего-ничего, помаленьку, полегоньку. Нет, вот полегоньку точно не получится, но все же, надо. Чтобы подчиненным в голову не пришло заподозрить господина посла в способности волноваться.

Ладно, поближе к столу передвинуть удалось, и пусть себе лежит. Скажем, упал. Несомненно, ветром сдуло.

Стена? А что стена? Ну да, нецелая отныне, ну так и что? Вон в Риме, так и вовсе развалины стен стоят, это же никого не волнует, наоборот, народ любуется. История, мол, следы времени. Правда, тем развалинам тысяча лет, ну так здесь и повреждений меньше. Все справедливо. А кто не согласен, может катиться вплоть до Австралии, там вроде консульство открывать собрались.

Так, еще бокал вина, и можно открывать дверь. В конце концов, ну выпил вчера человек лишнего, загулял, с кем не бывает.

Оказалось, с кем-то не бывает. Ситуация разъяснилась вскоре после обеда, но так, что надолго стала, пожалуй, самой популярной сплетней во всех европейских посольствах Стамбула.

Эти посольства, как и галлийское, работали с понедельника по субботу, а воскресенье добрые последователи Спасителя начинали с молитвы в немногих церквях, кои просвещенный султан дозволил построить в своей столице. Затем отдыхали, как завещал Творец после создания этого мира.

Но ни одно посольство не может обходиться без местных. Уборщики, конюхи, помощники повара — без них работа встанет намертво. Но местные следуют своей вере, и свои храмы посещают по пятницам, как завещал их главный Пророк. Лишь после службы возвращаются к своим обязанностям.

Вот эти-то местные сотрудники и рассказали своим европейским приятелям, что новый первый секретарь посольства с супругой были на пятничной молитве! Причем не из любопытства, а именно молились, строго придерживаясь установленного Пророком порядка. Он, как и положено, внутри храма, она — снаружи, вместе с другими женщинами. С ума сойти!

Весть шустрой змейкой промчалась по посольству, заглянув во все уголки, не оставив незатронутым никого. А после — по всей столице! Еще бы, второе лицо посольства одной из главных европейских стран поклоняется Всевышнему! Вместе с женой! Хотя кому еще может поклоняться жена правоверного последователя Прощающего грехи?

Но это все было позже, а первым скандальную новость узнал, как и положено хорошему начальнику, господин посол, к которому виновник прибыл с докладом о причине отсутствия на рабочем месте. Вот он стоит, пухленький такой, безобидный. Смотрит взглядом ясны-ым, почти как у святого праведника. Даже прослезиться можно, если забыть, что виконт д,Оффуа, вообще-то, выпускник академии Клиссона, а стало быть диверсант, и руки в крови запачкал как минимум по локоть.

— То есть я правильно понимаю, что по пятницам вы решили манкировать служебными обязанностями? — Яду в голосе посла было не меньше, чем в зубах кобры.

Не помогло, взгляд виконта остался столь же безмятежным, а голос невозмутимым.

— В Париже мне именно это и было согласовано. Со своей стороны заверяю, что на исполнении моих обязанностей и ваших поручений, когда такие последуют, это никак не скажется.

Заверяет он… знать бы еще, какие у него обязанности и что ему можно поручать — в полученных из Парижа инструкциях об этом ничего не сказано. Мол, направляется вам в помощь на должность первого секретаря посольства. Второго первого, между прочим. И вот у того, первого первого, работающего здесь уже три года, дел невпроворот, ну так это у того, седину и лысину заработавшего на дипломатической работе.

А этот молокосос? За двадцать пять лет научился людей убивать и пытать.

Посла передернуло при воспоминании о посещении в молодости камеры пыток — жуткое зрелище. И хоть самого не пытали, лишь задали несколько вопросов о начальнике, заподозренном в шпионаже, но память о страшных креслах, блоках и щипцах, аккуратно расположенных в углу комнаты, осталась навсегда. Как и доносившиеся откуда-то вопли, долго снившиеся потом по ночам.

Кстати, начальник тогда все-таки исчез. Как, почему и куда — до сих пор неизвестно.

Д,Оффуа, конечно, не палач, но науке этой наверняка обучен и при необходимости применит свои умения без колебаний, тут нет ни малейших сомнений.

С другой стороны, в каком еще европейском посольстве вторым лицом служит единоверец самого султана? Да и всех его подданных заодно. Расклад действительно интересный, надо хорошо подумать, как его разыграть.

— Я вас понял, виконт. Надеюсь, дело свое вы быстро наладите, заработаете авторитет у местных вельмож. Они, конечно, люди своеобразные, но единство веры… общность взглядов… Я, например, до сих пор десятой дорогой обхожу район Курукпазары, но, возможно…

«Что⁈ Он про рынок рабов! Этот сарыбас, белоручка, за всю жизнь заработавший одну мозоль, и ту на заднице, смеет говорить такое⁈» — То ли кулак д,Оффуа непроизвольно сжался, то ли взгляд сверкнул уж слишком выразительно, но господин посол поспешил отыграть назад.

— О, нет-нет, друг мой, поверьте, я не имел ввиду ничего такого… но, согласитесь, направляя вас сюда, в Париже наверняка учитывали вашу… гм-м… нечасто встречающуюся в Европе веру.

— Господин посол, позвольте пояснить. Я также, как и вы, ненавижу работорговлю. Дипломатом я стал по воле случая, а так мне пришлось повоевать во славу Галлии, и, если среди моих противников не было османов и прочих азиатов, так это исключительно из-за мирного нрава нашего короля. Но если потребуется… В общем, я в полном вашем распоряжении.

Уф-ф, кажется пронесло.

— Рад слышать. — Посол встал из-за огромного, украшенного тонкой резьбой дубового стола, подошел к собеседнику и примиряюще улыбнулся. — И вот вам первое поручение — подготовиться к представлению реис уль-кюттабу, главе местного департамента внешних сношений. Через две недели. Вопросы есть?

— Нет, все ясно. Церемония известна, в Париже меня к ней подготовили.

Серьезно? Хм-м. Кажется кто-то наверху делает ставку на этого молодца. Знать бы еще кто и какую.

— Рад слышать. И последнее по счету, но не по важности. Слуги. Традиционно их набирают из местных. Сейчас у вас служат мои. Не единственные, но все же их нехватка ощущается. Надеюсь, что скоро они вернутся к прежним обязанностям. Вы меня поняли?

Так-то, поторапливайся, походи по коллегам, поспрашивай, а уж я сумею подсунуть тебе нужных людишек. Которые будут подробно рассказывать обо всем, чем ты живешь. Вначале местной контрразведке, тут никуда не деться, но потом обязательно мне, очень-очень подробно.

— Разумеется, господин посол.

— Ну вот и слава богу… или э… как у вас правильно?.. Короче, хорошо, не задерживаю.

Кабинет Великого визиря Османской империи

— Что еще?

Только так. Спросить зло, стоя спиной, и резко бросить на стол свиток. Лишь аш-Шайтан знает, кто и что там написал, но упал он эффектно, снеся по дороге пенал для остро отточенных перьев, которые, в свою очередь, живописно порхнули на пестрый ковер. Да уж, неудовольствие неурочным визитом реис уль-кюттаба выражено ясно и, надо отметить, красиво. Элегантно, как говорят гяуры.

— Получена важная информация о муже принцессы Делал.

О, Всевышний, за что ты мучаешь мелкой суетой?

— У него вырос хвост? Или рога? Или он отказался от жены ради смазливого мальчишки? Это ты называешь важной новостью?

Повернуться? Полюбоваться на растерянную или испуганную физиономию? Кстати, интересно, какая она у него сейчас?

Нет, все же рано, пусть еще понервничает, дойдет, как пилав под крышкой.

— А… э…

Хорошо-хорошо, подождем еще чуть-чуть.

— Он оказался нашим единоверцем.

Что⁈ Только спокойно, не потерять величия, не потерять лица. Величественно, с достоинством повернуться.

— То есть в посольстве гяуров на второй… третьей… Иблис, запутался в твоих первых-вторых, короче, на ключевой должности служит последователь Всевышнего? Я правильно понял?

Реис уль-кюттаб аккуратно, так чтобы не заметил визирь, облегченно вздохнул. Слава Хранителю, представление окончилось, можно и обсудить проблему. А то все эти позы, жесты и броски, к которым все давно привыкли, надоели уже, честное слово. И ведь никуда не денешься, стой и изображай то страх, то растерянность, а то и простофилю, не знающего, как отвечать на простейшие вопросы.

— Сегодня они с женой посетили храм на площади Судей. Молились как и положено. Мои люди уверены, что искренне. А жена, когда подняла руки, показала круглое родимое пятно. И есть подозрение, что показала его нарочно. И еще. Мои люди слышали, как д,Оффуа назвал ее Делал. То есть она действительно принцесса Туниса, которую галлийцы приютили и через которую начали свою игру.

Великий визирь, не глядя, протянул руку и взял со стола яшмовые четки. Пальцы привычно задвигались, перебирая теплые гладкие камушки, как обычно возвращая спокойствие душе и ясность мыслям.

Значит, все же случилось. Увы, но что-то подобное и должно было произойти. Это стало очевидно еще шесть лет назад, когда ему доложили об исчезновении одной из дочерей свергнутого паши. Никто не знал, как именно это будет, но дети великих правителей, они такие: исчезнув, все равно возвращаются. И всегда вот так — не вовремя и не к месту.

— Ошибаешься. — Визирь горько усмехнулся. — Она не принцесса. По закону, как единственная наследница, после смерти паши она стала правительницей. После замужества передала титул этому виконту, так что при встрече смело называй его «ваше величество», не ошибешься.

А вот здесь великий неправ. Естественно, никто не может знать всех тонкостей, регулирующих жизнь провинциальных королевств. Но он, реис уль-кюттаб, именно к этому разговору подготовился.

— К счастью, пока — нет. Вначале наследник должен пройти обряд инициации на Камне Величия, что лежит во дворце паши. Лишь после этого заработает закон. А до того Камня надо еще добраться и, хвала Опекающему, супруги д,Оффуа мирно живут в Стамбуле, не пытаясь выехать в Тунис.

Как у него все просто.

— Пока не пытаясь. Кто знает, что будет дальше, какие планы лелеют король Галлии и его верный пес дю Шилле. Может быть, нам стоит уничтожить этот камень, закрыть проблему навсегда? В море утопить, в конце концов?

— Это невозможно! — Реис уль-кюттаб вскинулся, напрочь забыв о подобострастии. — Мне известны две реликвии, которые не могут быть ни уничтожены, ни перемещены: одна — некое зеркало, спрятанное в подвалах одного из галлийских замков, вторая — этот камень. В летописях сохранились описания попыток и утопить его, и расколоть, и засыпать. Поверьте, ничем хорошим это не кончалось. Отважные глупцы погибали жуткой смертью, а камень так и оставался на своем месте. Почему? Этого никто не знает. Но он неуязвим и истинных правителей Туниса определяет безошибочно.

— Как же нынешний паша с ним живет? Он-то никакой инициации не проходил, да и не мог пройти.

Реис уль-кюттаб склонил голову, чтобы скрыть мелькнувшую усмешку. Еще бы, господин Великий визирь точно знал, как именно этот паша получил свой трон, и на чем именно держится власть этого самозванца.

— Он построил себе новый дворец, а старый оставил, чтобы его уничтожили время и пустыня — единственные силы, над которыми не властна магия.

Визирь вздохнул и сосредоточил взгляд на пальцах, ловко перебирающих четки. Очередной вызов судьбы? Да, несомненно. Не первый, даже не сотый. Много их было, все удалось отбить, отобьем и этот. Если останемся спокойны и расчетливы. И не надо спешить. Восток не любит торопливых.

— Если нельзя ничего сделать с камнем, придется что-то делать с людьми. Начинай готовиться, но без спешки. Да, но и не затягивай. Иди, действуй.

Глубокий поклон посетителя.

— Уже начал, мой господин.