Багряная радуга

Глава 1

Дворец его величества короля Галлии был прекрасен. Роскошь и изящество встречали посетителя у огромных ажурных дверей, сопровождали по лестницам и анфиладам, радуя самый взыскательный взор утонченной красотой каждой детали от словно светящегося паркета, собранного в искуснейший узор из редчайших пород дерева, до яркой позолоты на тончайшей резьбе наличников, обрамляющих огромные окна.

И вершина всего — Большой зал, где проходят главные церемонии государства, от коронации до прощания. Именно здесь новорожденных принцев представляют их будущим подданным, и отсюда же короли отправляются в свой последний путь в церковь и далее в вечную жизнь и бессмертие.

Свадьбы монархов, балы и большие приемы, все это здесь, в этом удивительном зале, созданном гением галлийских архитекторов и руками галлийских мастеров. Ни один иностранец не был допущен к строительству этого великолепия.

У зала только один недостаток — он не годится для серьезных бесед. Слишком велик, слишком криклив, слишком помпезен.

Но не беда — есть еще один, поменьше, примыкающий к рабочему кабинету его величества. В кабинете тоже можно поговорить откровенно, но сегодня его величество предпочел все же Зал для малых приемов. Небольшой, вообще не имеющий окон, освещенный не слишком яркими магическими светильниками. Никаких отдушин не видно, но воздух в зале свеж и, кажется, едва-едва, но движется, обдувая посетителей приятной прохладой.

Овальной формы простой дубовый стол, абсолютно пустой. Вокруг стоят двенадцать стульев, один из которых, во главе стола, чуть больше остальных, украшен чуть более сложной резьбой, что указывает, для кого именно он предназначен.

Его величество Эдмонд IV подошел к нему и приглашающе взмахнул рукой.

— Прошу, присаживайтесь.

Премьер-министр Галлии парижский епископ дю Шилле сел прямо напротив его величества. Молодой герцог де ла Гер, лишь недавно после смерти отца вступивший во владетельные права, подошел к стулу справа от священника, виконт де Камбре и капитан де Савьер — к стульям слева. Садиться раньше короля никто из молодых людей не посмел.

Король постоял, о чем-то задумавшись.

— Нет, боюсь, что так у нас разговор не получится. Господину епископу нравится именно это место, тут я бессилен, но вас прошу пересесть сюда. — Он указал на стулья, стоящие с широкой стороны стола, а сам сел напротив, оказавшись ближе к гостям.

Дождался, пока все усядутся.

— Итак, господа, благодаря вам страна спасена.

Никто не сказал ни слова, не позволил себе ни малейшего жеста.

— Скажу более, спасен наш мир.

Такое же молчание, но на лицах гостей, даже у дю Шилле, мелькнуло недоумение. А король замолчал, поджал губы, нахмурился, дважды глубоко вздохнул, словно готовясь прыгнуть в ледяную воду.

— Итак, два месяца назад вы закрыли переход. Не понимаете? Я объясню.

Эдмонд IV рассказывал, а гости… Дю Шилле подался вперед, сплетя пальцы, сжав так, что те побелели. Де Камбре двумя руками по-крестьянски чесал затылок, напрочь спутав аккуратно расчесанные волосы, а де ла Гер и де Савьер просто открыли рты, как дети, впервые познакомившиеся с волшебством.

Мироздание не рушилось, но оказалось другим, не тем, к которому они привыкли.

Оказалось, когда-то было два мира. Люди имели возможность путешествовать между ними. Не все, разумеется, и не запросто. По тому самому переходу, которым не так давно воспользовался де Камбре.

Кто, когда и как создал переход — неизвестно. Скорее всего тот же, кто создал и сами миры. Зачем? Вопрос по тому же адресу.

И толку от этого, по большому счету, никакого не было. В самом деле, что могли перевозить из мира в мир люди, считавшие за великое путешествие поездку в соседнее поселение? Такие же каменные топоры? Или шкуры таких же медведей?

Так все оно и шло, пока однажды некий местный вождь, имя которого история не сохранила, не запретил эти поездки. Почему? Да кто-ж в его древней голове копался! Запретил, и все. Что-то ему показалось, или надоумил кто. Но с того времени стал народ замечать, что в округе чаще стали рождаться мальчики, способные на разные странные, но полезные штуки. Иногда и вредные, и такое случалось, но если таких мальчишек вовремя начинали воспитывать… В общем, маги и раньше были, но тут их стало появляться больше.

Народ, тогда еще не знавший Спасителя, решил, что духам нравится закрытие перехода. Его бы и вовсе уничтожили, если бы знали как.

Впрочем, эта часть истории известна от святого Луция, ученика самого Спасителя. Он, как известно, более четверти века проповедовал среди древних галлов, здесь же и принял мученическую смерть от рук язычников. Но его ученики сохранили записи! По которым сейчас и изучается Слово Божие.

Лишь несколько листов тех записей не вошло в одобренные Святым престолом тексты, по которым до сего дня учат святых отцов, которые изданы для просвещения их паствы. Они хранятся в Риме, как одна из важнейших реликвий и как одна из главных тайн Истинной Церкви.

Не потому, что противоречили остальным священным текстам, а потому, что такова была предсмертная воля самого Святого.

В тех листах говорится о завете Спасителя держать переход закрытым на веки вечные. И именно в них записано первое известное письменное заклятье — заклятье Запрета. Оно и было применено к одному из учеников.

Короли Галлии? Корона Галлии? Это слова. Есть слуги. И артефакт, куда вплетено то самое заклятье. Которое не столько счастье, сколько крест. Человек надевает Корону и попадает под ее власть. Хорошо, если его к этому подготовили, как готовят всех наследников галлийского престола. А если нет?

Помните столетнюю войну? Корону пожелал надеть островной император. Да, имевший право, но не знавший, к чему на самом деле он стремится. Это знал принц Галлии. Он начал войну и погиб, не оставив наследника. Дальше пошла резня за земли и власть. Случайные люди становились королями, с ужасом понимали, во что ввязались, но было поздно — Корона никому не дает поблажек.

Вы знаете, что король Галлии — единственный монарх, вообще единственный человек, ни при каких обстоятельствах не смеющий убивать? Чтобы не разбить само заклятье, не ввергнуть в хаос не только страну — весь мир. Поэтому он не приказывает казнить, даже не судит, лишь в редких случаях утверждает приговор, признавая его справедливость. Да, он начинает войны, но никогда не говорит, что должен погибнуть какой-нибудь конкретный человек.

Тем временем война шла, люди гибли, короли менялись как подковы у рыцарских коней, а заклятье, не поддерживаемое подготовленными магами, слабело, грозя вовсе выкинуть магию из этого мира.

Такую ношу не вынес никто из череды случайных властителей, пока на престол не сел предок Эдмонда IV. Сам сильнейший маг, прямой потомок древних королей, он нашел четверых столь же великих магов, ставших первыми Хранителями. Вместе они не только собрали армию, разбили островитян наголову, но и разобрались в заклятье Запрета и даже усилили его. После этого галлийского короля стало невозможно убить. То есть случайно — да. Пуля, выпущенная простым солдатом в белый свет как в копеечку. Упавший на голову кирпич. Тогда — да, может и погибнуть.

Правда, как говорилось в одной известной де Камбре книге, просто так ни один кирпич никогда и никому на голову не свалится, но здесь главное, чтобы ни у кого не было желания свалить его именно на королевскую голову. Потому что умысел заранее обречен на неудачу и несет смерть самому виновному, даже если он захочет убить чужими руками.

Но Защита — лишь побочный, хотя и полезный эффект нового заклятья. Поддерживаемого потомками тех магов, Хранителями.

— Такие дела, господа. — Закончив рассказ, король откинулся на спинку стула. — Теперь вам ясна ситуация?

Первым, прокашлявшись, чтобы скрыть растерянность, ответил де ла Гер.

— Отец никогда ничего подобного не рассказывал.

Эдмонд IV кивнул.

— Все верно. Маги договорились, что кое-какая информация останется известной только королю и его наследнику.

— Тогда почему вы рассказали ее сейчас?

Король жестом пригласил к разговору епископа.

— Потому что приход чужаков не удалось удержать в тайне. Это нестрашно, но пошли разговоры, что заклятье Защиты можно убрать, нанеся удар по Хранителям. А Хранители теперь — вы.

Вот так. Молодым людям, старшему из которых не более четверти века, объявили, что на их плечах судьба мира.

— Вы, может быть, подумали, что вас ждет счастливая жизнь герцогов? — продолжил дю Шилле. — Так вот не уверен, что это пошло бы на пользу стране. Да и вам, если честно.

— Надеюсь, судьба вечных пленников нас тоже минует? — вступил в разговор де Камбре.

Король лишь небрежно махнул рукой.

— Еще ни одна тюрьма не спасла заключенного от ножа проплаченного убийцы. Да и считать меня настолько неблагодарным… услышав это от кого-то другого, я счел бы себя оскорбленным. Впрочем… — Его величество заметил удивление на лице виконта. — Это мы обсудим позже. Сейчас же я информирую вас, что для всех вокруг хранителями будут считаться те же герцоги, что и ранее.

Эдмонд IV говорил еще долго. Еще дольше уточнял детали дю Шилле. Но суть оказалось проста: отныне имена действующих хранителей оставались известны только королю и дю Шилле. Впоследствии — только королям Галлии, как главная тайна государства. По линии де ла Геров, как потомков прежних хранителей, объявлялось, что обязанности хранителя перешли к Лилиан де ла Гер. Оставшейся после ритуала в другом мире, но это, слава Спасителю, удалось удержать в тайне. Официально она, оказывается, отправилась в путешествие, желающие могут обыскаться.

А троица хранителей реальных должна придумать для себя и своих потомков образ жизни, исключающий сколько-нибудь серьезный риск.

Еще одно. В ритуале, как известно, участвовал маг, в свое время отказавшийся от магии. По этой причине наследник господина де Камбре в деле хранения заклятья Запрета перед вступлением в должность обязывался проходить через ту же процедуру. А поскольку пройти ее можно только в военной академии Клиссона, место в ней навечно зарезервировано для хотя бы одного из представителей этой семьи. Для истинного мага, между прочим. Обязательно.

Уже когда дю Шилле и трое новоявленных хранителей выходили из зала для малых приемов, прозвучали слова, заставившие вздрогнуть виконта де Камбре, в молодом теле которого жила душа бывшего полковника российской контрразведки.

— Виконт, а вас я попрошу остаться. Еще на одну минуту.

Пришлось повернуться.

Когда закрылась дверь, король подошел почти вплотную, оперся рукой о стену и, глядя прямо в глаза, спросил:

— Я правильно понимаю, что вы не из нашего мира? Ритуал замены, не так ли?

Сердце ухнуло куда-то к желудку, спина взмокла от пота, лишь чудом удалось не отвести взгляд.

— Как догадались? — Кажется, голос не дрогнул.

— Не то, чтобы всегда подозревал… — В речи монарха слышно разочарование! Уф-ф, значит, голос и впрямь не дрогнул. — Но столько заслуг в таком юном возрасте заставили задуматься. А главное — вы смогли воспользоваться оружием пришельцев. Не впервой, не так ли?

— Нет, впервые. Учился, да, но в бою никогда не применял.

Король развернулся, жестом пригласил к другой двери, ведущей в его рабочий кабинет. Там на столе уже стоял графин с вином, фрукты, тарелки с нарезанным мясом.

Однако. Он приготовился, властитель великой Галлии. Что же, рано или поздно, но этот разговор должен был состояться.

— Присаживайтесь, виконт. Или как вас звали в вашем мире?

— Неважно, сир. Вас же не это интересует?

— Не скажите, интересно же знать подлинное имя человека, которого сам же пожаловал в кавалеры Голубой звезды! — И тут же, забыв о должном величии, как любопытный мальчишка, выпалил: — А тот мир, ну, ваш, он лучше нашего?

Как ответить? Конечно, можно и пожать плечами, но он же не этого ждет.

— Понимаете, каким-то образом, но он ушел далеко вперед. То, что я вижу здесь, у нас было почти четыреста лет назад. Те же страны, чуть с другими названиями, те же города, фактически та же вера. Как если бы Спаситель одновременно посетил наши миры.

Его величество вместо бокала с вином, как школьник на захватывающем уроке, подтянул к себе пачку бумаги и чернильницу.

— Ну же, рассказывайте! Можно, я буду записывать? Э-э…

— Воронин. Борис Воронин. Итак.

Из дворца виконт де Камбре выходил в недоумении. Зачем королю понадобился этот разговор? История не повторится, это очевидно. Другие люди примут другие решения, чем дальше, тем больше будет различий. Хотя… Кто знает, может быть, в каких-то узловых точках истории потомки этого мира смогут поступить чуть иначе, чтобы меньше крови собрал прогресс человечества.

А пока договорились два раза в неделю встречаться, учить короля средневековой Галлии земной истории. И остаткам знаний по обществознанию и политэкономии. Зачем? Все, что нужно знать для управления страной, лишь начавшей выбираться из феодализма, он и так знает, это очевидно. Считать Эдмонда, дю Шилле, их современников темными простаками может только идиот.

Король потребовал, чтобы эти разговоры остались между ними. Заботится о потомках, чтобы не срубили восставшие галлийцы буйну голову очередному Луи? Да ради бога, рассказать не трудно, а использовать такие знания в далеком будущем все равно придется кому-то другому.

Виконту же де Камбре предстоит помочь д,Оффуа в его османском вояже. Почему-то для короля очень важен успех этой миссии.

А интересно получается. С одной стороны, организуй и обеспечь, с другой — никакого риска. И как это прикажете совместить? Хотя… почему бы и нет? Посмотреть издалека, посоветовать, если что, вовремя послать помощь, ну и организовать связь, это уж обязательно.

Потом можно и полюбоваться со стороны, как молодежь и подросль будет играть во взрослые игры. Это здесь он молодой и перспективный вельможа, а так-то, с учетом прежней жизни, всем аксакалам аксакал. Ох-ох-хох, старость — не радость.

И, привычно приняв из рук подошедшего слуги уздечку своего коня виконт де Камбре лихо, не коснувшись стремени взлетел в седло. На ковбойский манер поглубже нахлобучил шляпу и, дав шенкеля, направился прочь из королевского дворца.

Поможет, разумеется, все силы приложит. Но вот еще одно различие между мирами. Ничего подобного в истории прежнего мира не было, это точно.