Багряная радуга

Глава 21

Рейд Туниса встретил удачливого пирата приветственными залпами коллег по ремеслу: два приза, один из которых загружен по самую ватерлинию. Удача! Видать, крепко влюбившаяся в этого новичка-гяура, всего лишь год назад впервые приведшего свой корабль в этот порт.

Откуда? Как? Где набрана команда? Такие вопросы здесь не задают. Платишь за стоянку, делишься с пашой добычей, не мешаешь зарабатывать другим? Отлично! Конечно, при случае грех не указать иноверцу его место, ну так этого случая надо еще дождаться. Пока — не получилось. Один храбрец поклялся захватить «Внимательный». Не в порту, конечно, здесь за такое без разговоров на плаху отправляют.

Узнал, куда жертва отправится, дождался ее отплытия, да и рванул за фрегатом на двух бригантинах. Больше его не видели, опрошенные моряки, как и сам Линч, клялись всеми клятвами, что в глаза тех бригантин не видали, а повреждения получили в бою с кастильским галеоном, которого, вот ведь судьба незавидная, пришлось пустить на дно.

Но это было давно. С той поры легкий фрегат «Внимательный» стал известен во всех османских портах, куда заходил продать добычу, а к его капитану прочно приклеилось уважительное определенными кругами прозвище «Барбаросса».

Главным портом, где предпочитал решать свои коммерческие вопросы Линч, был Тунис, получавший десять процентов от всей проданной на его рынках добычи. По идее, такой щедрый налогоплательщик должен был ходить в ближайших друзьях паши, не страдающего аллергией на богатых кяфиров, лишь бы денежки от них лились проворным и звонким ручейком.

Не тут-то было. Между своей особой и пиратской вольницей паша поставил одного преданного капитана, командовавшего пусть небольшой, но все-таки эскадрой в целых пять кораблей. Вот к нему, Хафтар-малику, еще пять лет назад известному как Кривой Хафтар, и следовало обратиться.

Век пирата обычно недолог и при удаче путь от простого матроса до знаменитого капитана может быть быстр и короток, как стрела. Или как путь от капитана до висельника, нет числа таким падениям.

Но сейчас Хафтар-малик богат и уважаем. Без его одобрения никто не смеет продать не то что честно захваченный корабль, но и самого захудалого пленного раба.

К этому баловню судьбы и полагалось нанести визит сразу по прибытии, оставив корабли на рейде, еще до оформления портовых документов. Собственно, он и должен решить, как будет оформлена добыча.

По законам Туниса. Но над Линчем, однако, висел еще один закон — галлийский. И это в то время, когда обломился такой сладкий куш, как проданные в Кастилию корабли!

Однако куда деваться, по просьбе квартирмейстера, от которой никак не отвертеться, пришлось первым делом заглянуть в ювелирную лавку. Самую обычную, где на вывеске изображена пронзенная стрелой корона.

Скучающий в одиночестве хозяин лишь бросил равнодушный взгляд на посетителя, узнал и даже не жестом, движением бровей показал, что тому следует пройти в мастерскую.

Также совершенно пустую, даже покрытую тонким слоем нетронутой пыли, как если бы подмастерья не посещали ее минимум неделю. В углу сидел неброско по-европейски одетый молодой человек, похожий на одного из многочисленных приказчиков, загнанных в этот город богатыми купцами, не желающими лично общаться с местными авантюристами и жариться под жестоким солнцем Магриба.

Если бы не седина в волосах, шрам, изуродовавший левую щеку, и не висящая под левой рукой сабля. Без каких-либо украшений, в дешевых ножнах и с рукояткой, обмотанной акульей кожей. Именно такие предпочитают настоящие бойцы, доверяющие оружию свои жизни.

— Приветствую, Эймон. Давно не виделись.

Разговор длился не больше получаса, после чего Линч покинул лавку ювелира, неся в руках дорогую покупку — украшенную самоцветами саблю работы знаменитых дамасских мастеров.

Поход к ювелиру оправдан, пора нанести визит к Хафтар-малику, а то как бы поздно не оказалось, не дай Спаситель, обидится этот Великий, прости господи.

Вот его дом… нет-нет-нет, дворец! Меньше, чем у паши и даже его визиря, но все же. Как-никак принадлежал предшественнику. Не паше, конечно, а такому же пирату, считавшему, что поймал за бороду самого Пророка. Пока не захватили бедолагу генуэзцы, да не сожгли заживо на главной площади города. Не как еретика, какой там еретик, а просто в назидание прочим рыцарям вольного абордажа.

Дело было незадолго до того, как шесть лет назад напали на Тунис орды кочевников, убившие прежнего пашу и вырезавшие его семью. Как-то так получилось, что после изгнания тех кочевников одновременно новый паша надел корону Туниса, а Хафтар торжественно въехал в освободившийся дворец казненного пирата.

Что же, пора и войти к этому великому человеку. На входе четверка здоровенных негров, вооруженных огромными мечами. Линч прикинул… нет, лично он таким размахивать не сможет, а этим ничего, поигрывают своими железяками, как кяфирские дирижеры палочками.

— Стоять! — Как из-под земли вырос коренастый мажордом в ярко-желтом парчовом халате. — Кто? Куда? Зачем?

Спрашивает так, будто видит посетителя впервые. Но что делать, здесь положено давать очевидные ответы на глупые вопросы.

— Капитан Линч. К господину Хафтар-малику. Обсудить вопросы торговли.

Именно так, «вопросы торговли», а не сбыта награбленного. Солидность, однако, культура, твою сестру.

— Прошу подождать. — Мажордом приглашающе взмахивает рукой в сторону дворика, где прохаживаются такие же, как Линч, разбойники, усиленно делающие вид, что незнакомы друг с другом. — Я доложу господину.

Делать нечего, пришлось ждать, изображая провинциала, впервые попавшего в богатый дом: хлопать глазами, шлепать себя по ляжкам и восхищенно вздыхать. Полгода назад этот же самый мажордом за приличную взятку рассказал, что Хафтар любит подсматривать, как ведут себя ожидающие приема, и благоволит, прежде всего, к тем, кто лучше прочих выказывает это самое восхищение.

Та взятка окупилась уже не раз, вот и сейчас Линча пригласили первым, к вящему неудовольствию конкурентов.

— Капитан Линч, как я рад вас видеть! — Хафтар, несмотря на немалый вес, легко вскочил с дивана и бросился к гостю, распахнув объятия.

«Только бы целоваться не полез, а то на базаре про тебя всякое рассказывают», — это Линч подумал. А на деле раскинул руки и крепко обнял подбежавшего хозяина, изрядно воняющего потом и благовониями.

— И я рад вас видеть, почтенный Хафтар-малик! Как ваши дела, как ваша семья, дети? Все также ли благосклонна к вам удача?

Слава всем богам, обошлось без поцелуев.

— Спасибо, друг мой, все прекрасно! И удача по-прежнему со мной, как и с вами, как я слышал. Два захваченных корабля, чайнские шелка, индийские пряности и генуэзские зеркала, почти сотня здоровых и сильных рабов, это ли не знак великой судьбы.

Демон, откуда узнал, если добыча еще никому не показывалась? Корабли — ладно, их не скроешь, но груз? Но рабы⁈

— Да, в этот раз нам повезло. Собственно, об этом я и хочу поговорить. Надо срочно продать груз и рабов, тех, кто не пожелает влиться в мою команду.

— Присаживайтесь, мой друг. — Хафтар указал на стоящую рядом банкетку, а сам вернулся на диван, удобно улегся, облокотившись на гору подушек и положив левую руку на какую-то раскрытую книгу. — Желаете кофе? Нет? Тогда продолжим. Так в чем срочность и почему не собираетесь продавать всех рабов? Были потери в экипаже?

— Практически — нет. — Линч поерзал на банкетке. Все-таки хитрая она, низкая. Сидишь на ней, как школьник перед учителем, невольно ощущая собственное ничтожество. — Но для захваченных кораблей нужны экипажи. И ремонт, он требует времени и стоит денег.

Хафтар напрягся. Не изменил ни позы, ни голоса, но рука, до этого расслабленно лежавшая на диване, непроизвольно сжалась в кулак. Будет меньше продаж — будет меньше комиссионных. Убыток, однако, недополученная прибыль. Два корабля мимо пройдут, есть от чего расстраиваться.

— Желаете создать эскадру? — сказано тем же дружелюбным тоном. — Но ее надо будет содержать. Поверьте, это дорого. Пара неудачных походов, и все, собственные команды запросто поднимут бунт.

«А ты еще и поможешь, чтобы уничтожить конкурента». Глаза опустить, скрыть крамольные мысли!

— Не поднимут. Если за два месяца создам слаженную эскадру, все затраты окупятся. Сторицей. Кандидаты на офицерские должности подобраны, осталось набрать моряков. Думаю, в Тунисе немало желающих пойти под мою руку.

Хозяин кабинета отвел взгляд… погладил бороду… почесал… несолидно так, словно вернулся в былые времена, где прежний Кривой Хафтар плевал на все, кроме собственных доходов. Задумался? Ну-ну. Задать вопрос о планах не посмеешь, ими никто и никогда не делится. Но ведь интересно! Что такого безумно доходного задумал удачливый Рыжебородый?

Давай, разнюхай, разузнай, но сам! Тому, что узнал сам, больше веры. Так сказал де Камбре, а он никогда не ошибается.

— Вам виднее, мой друг, мой же долг — предупредить о возможных неприятностях. Но если вы уверены в своих планах… — Он сделал паузу.

— Уверен, почтенный Хафтар-малик.

— Да… так вот, я сегодня же переговорю с его величеством, и уже завтра утром ожидайте его посланцев. Уверен, все, что вы желаете, будет сделано в кратчайшие сроки.

И тут же, громко хлопнув, закрыл книгу, показывая, что разговор окончен. Линч готов был поклясться, что она для того только и была положена на диван, чтобы обозначить окончание приема. Осталось по-восточному вежливо до витиеватости попрощаться и отправиться восвояси. Не понимая, в какую авантюру его втравливает де Камбре, но чуя явственный запах проблем. Крупных. Хорошо, если не смертельных.

Придя в порт, Линч издалека услышал витиеватую ругань. Кто-то виртуозно поминал святых, демонов и животных в самых разнообразных комбинациях сразу на трех языках: кастильском, галлийском и островном. Одна беда: вся эта изысканная многоэтажная конструкция предназначалась гребцам с его «Внимательного», говорящим только на магрибском, который сам капитан выучил лишь недавно.

Подойдя поближе, встал в сторонке, так, чтобы не попасться на глаза спорщика. Залюбовался картиной: один из влиятельнейших галлийских вельмож виконт де Камбре, разряженный в этот раз как типичный пират, во всех морях чуждый понятиям «родина» и «нация», пытается втолковать морякам, что нанят их капитаном на должность… кого⁈ Штурмана⁈ Да он хотя бы знает, как астролябия выглядит?

Но доказывает яростно, можно сказать — с огоньком. Во всяком случае на скулах двоих моряков отчетливо наблюдаются ранее отсутствовавшие синяки. Яркие, играющие всеми красками сине-фиолетового спектра.

— Что здесь происходит? — Спросил грозно, как и положено капитану. Мечтая не уронить свой авторитет смехом, переходящим в неподобающий хохот.

Вперед вышел левый загребной.

— Вот этот человек утверждает, что он наш штурман. А я что, штурмана не знаю?

— Все верно, тот штурман, которого ты знаешь, пойдет капитаном на шебеку. Этот — новый. Гребцы, в шлюпку!

Ну-ка, морской волк, посмотрим, как себя поведешь!

Хм, могло быть и хуже. Во всяком случае, де Камбре не полез впереди моряков, дождался, пока они рассядутся по банкам, только после этого вошел сам. Не споткнулся, не потерял равновесия. Сел на книц левого борта. Что же, сам сел, сам и управляй. Расположившись на баке, Линч лишь указал:

— Во-он там наш корабль, со спущенной грот-брам-стеньгой.

Ну-ну, не заплутаешь?

— Отваливай! Весла! Левый на воду, правый табань! Оба на воду!

А что, неплохо. По крайней мере, до вечера его за сухопутную крысу могут и не принять. Если доведет шлюпку до фрегата. А если еще и там не подведет… А что, правит верным курсом, стало быть, стеньги с вантами не путает, уже хорошо. Даст Спаситель, и дальше все будет неплохо.