Амурская соната Чёрного Дракона

Глава 4. По ту сторону реки

Сначала Марине показалось, что Максим завёл её просто в тёмный, безлюдный коридор старого дома. Сырая известь щекотала ноздри, застоявшийся воздух лип к горлу, шаги отзывались глухим эхом. Но стоило пройти ещё несколько шагов, как стены будто отступили, и пространство «поплыло», расползаясь, словно чернила по мокрой бумаге.

Воздух стал плотнее и влажнее, как утренний туман над Амуром, когда река ещё хранит ночной холод. Он прилипал к коже, держал, будто невидимые руки не позволяли обернуться. В этом запахе смешались нагретое дерево, горьковатая нота льда и густые, пряные благовония. Марина узнала этот аромат: почти такой же стоял когда-то в маленьком китайском храме во Владивостоке, где она, не понимая зачем, зажгла палочку ладана.

Под ногами – гладкий камень, зеркальный на вид, но пружинистый, словно под ним текла живая, медленная вода. Издали тянулся низкий, протяжный гул – не ветер и не река, а скорее дыхание чего-то огромного.

Тусклый свет впереди разгорался и переливался: то мягкий янтарь, то холодное серебро. Ещё несколько шагов – и они вышли на набережную. Марина сразу поняла: это не её город.

Река была шире и глубже, чем дома. Она шла, как расплавленный металл: медленно, но с внутренней силой. Вода отливала бирюзой и серебром, вспыхивала редкими зелёными бликами, словно в глубине плавали звёзды. Издалека доносился тихий плеск; казалось, каждое движение воды сопровождает невидимый взгляд. На противоположном берегу тянулся город, где старый Хабаровск переплёлся с древним Китаем. Черепичные крыши с изогнутыми краями блестели, шпили венчали медные шары, стены украшали тонкие, как штрихи туши, каллиграфические узоры. Между домами тянулись деревянные галереи, подвесные мостики, резные перила, где золотые драконы переплетались с журавлями.

– Где мы? – тихо выдохнула Марина.

– Здесь это место зовётся Хэй Лун Цзян – Река Чёрного Дракона, – ответил Максим. – Мы в Зеркальном Хабаровске.

Она заметила, что набережная полна людей – или тех, кто только казался людьми. Одни носили тяжёлые халаты, расшитые облаками и фениксами; другие – простые одежды, но цвета их тканей были настолько насыщенными, что казались светящимися изнутри. Мимо прошёл мужчина с глазами цвета старой бронзы; следом – девушка с серебряными волосами в платье, где иероглифы на шёлке едва заметно меняли форму, будто дышали. По спине у Марины побежали мурашки.

– Они видят нас? – спросила она.

– Видят, – кивнул Максим. – И многие знают, кто ты.

– Почему я?

– Потому что твоя дочь уже была здесь. И не случайно.

Они двинулись вдоль берега. Каменные плиты мостовой были испещрены резьбой: лотосы, карпы, волны, спирали, похожие на завитки ветра. В некоторых кругах Марина готова была поклясться, что видит змеиный след тени. Вдоль воды стояли небольшие пагоды; от каждой долетал перезвон колокольчиков – тонкий, хрустальный, как лёд, к которому приложили ухо.

Город шумел своим, особым шумом: звон колёс по брусчатке, негромкие голоса – русская речь рядом с древним северокитайским наречием, шелест шёлковых рукавов, аромат жареных каштанов и чая с лотосом. Где-то тянулся звук струн – старинная мелодия, в которой слышалось предупреждение.

– Здесь живут те, кто перешёл из вашего мира, – сказал Максим. – Одни остались по своей воле, другие – потому что путь назад закрылся.

Слово «закрылся» прозвучало шире, чем просто потерянная дорога.

Они свернули в узкий переулок. Лакированные панели стен сияли золотой инкрустацией, над дверями висели красные фонари, каменные львиные маски у порогов казались живыми. Из одной лавки тянуло густым ароматом сушёных трав – пряным, тёплым, с имбирной искрой. В глубине темноты на секунду мелькнула пара глаз – слишком больших для человека.

– Здесь опасно задерживаться, – тихо сказал Максим. – В этом городе ложь умеет носить лицо правды.

На одной из дверей висела вывеска: кириллица переплеталась с ровными иероглифами, словно две строки сплели единый узор.

– Что это значит? – спросила Марина.

– Это не для тебя, – отрезал он мягко. – Но тот, кто сможет прочесть, поймёт, зачем ты пришла.

Переулок вывел их на просторную площадь. В центре высилась башня с часами; крышу украшали фигурки драконов, и их усы будто слегка колыхались в такт ветру. Стрелки двигались рывками, а из глубины башни доносился другой, глухой, неровный тик – словно время здесь шло по собственным правилам.

Вокруг башни стояли торговцы. На прилавках – фарфоровые чаши с чаем, сияющим изнутри; амулеты в форме нефритовых тигров; шкатулки с лентами, на которых плясали золотые символы. Старуха в чёрном халате капнула в сосуд янтарную каплю – и тот вспыхнул, как маленькое солнце.

– Что это?.. – начала Марина.

– Не трогай, – перебил Максим. – Здесь всё имеет цену. И не всегда в монетах.

У дальнего края площади, под навесом из резного дерева, сидел старик с лицом, как высохшая кора. Усы и бородка шевелились без ветра. Он увидел Максима и едва заметно склонил голову.

– Привёл её? – спросил он по-русски с мягким акцентом.

– Да, – кивнул Максим. – Мы ищем девушку: тёмные волосы, серые глаза, молодая.

Старик провёл пальцами по выцветшей вышивке на рукаве, поднял взгляд.

– Здесь никто не появляется случайно. Если она пришла – значит, её позвали. И она ответила.

– Кто позвал? – спросила Марина.

В его зрачках отразилась река – тёмная, но светящаяся изнутри.

– Хэй Лун. Чёрный Дракон.

Слова повисли в воздухе, как удар медного гонга. Максим сжал её плечо.

– Пойдём, – тихо сказал он. – Город пока благосклонен.

Они растворились в переулках, где алые фонари покачивались, будто в такт невидимому сердцу реки. За их спинами тёмная вода мерцала нефритом и серебром, храня в глубине судьбу, к которой Марина ещё не была готова.