А отличники сдохли первыми... (Часть 4)

Глава 6. Старикам здесь не место

Похоже, что в кадетской столовой свежие овощи подали впервые за долгие месяцы. Собравшиеся на обед подростки хрустели салатом с редиской так азартно, что разговор приходилось вести на повышенных тонах. Только три пацана, сидевшие неподалёку от нас со Славой, если медленно. Из-за того, что то и дело подозрительно на меня косились. Кажется, я где-то их видел недавно, всех троих... Не помню. Надеюсь, не среди ленинских.

— Твой урожай? — Я поддел сочный красно-белый кругляшок и оправил его в рот с не меньшим наслаждением, чем все остальные вокруг. — Отличный получился!

Слава задержался в гостях у кадетов, чтобы дождаться результата нашего эксперимента с «Импульсом» из первых рук. И, заодно, читал медикам университетский курс лекций по введению в микробиологию. Пользуясь случаем, Алина позвала его отобедать вместе с нами. Она всегда надеялась, что он не преминет возможностью снова поведать что-нибудь интересно из мира науки — ей на радость. Сейчас девочка заканчивала выполнять свои обязанности дежурного по столовой и вот-вот должна была к нам присоединиться. Доцент хоть и попривык к жизни на поверхности, но всё равно сторонился местной суеты, явно чувствуя себя не совсем в своей тарелке среди десятков подростков. И обычно предпочитал принимать пищу в одиночестве. В этом ощущении я был с ним полностью солидарен. Это теперь их мир.

— Нет. Моего пока хватает только мне и студентам... — Слава задумчиво ковырялся в своей тарелке, над чем-то напряжённо размышляя. — Это вроде бы с острова привезли, где живёт девочка из Балаково. Настя, кажется?

— Так точно. Молодец, Настюха. Таки наладила обмен с материком. Ты-то чего не ешь? Аппетит среди этого детского сада пропадает? Могу понять...

— Слушай, Кир... — Доцент с сомнением почесал длинную бороду. — У меня для тебя, наверное, не очень хорошие новости... С учётом того, что вы собирались уезжать, как ты говорил на нашем собрании.

— Жги, чё уж... — В отличие от Славы, я не был уверен, что он сможет сильно испортить мне настроение.

— Состав... Сегодня пришли новые результаты тестов от моих ребят в бункере. Они показывают, что патоген очень быстро адаптируется к синтетическим... Процессы обмена веществ и размножения останавливаются... Но... В общем... — Он махнул рукой своим мыслям, очевидно, решив не углубляться в детали. — Проще говоря, это временное решение. Фагопатия всё ещё стабильно отступает под его действием. Но ненадолго. И этот срок быстро сокращается.

— Я подозревал что-то подобное. — Хорошо, что Алины рядом ещё нет, а то бы тоже нос повесила. — Я всё ещё испытываю слуховые галлюцинации рядом со скоплениями.

— Правда? — Биолог оживился и глаза за очками заблестели неподдельным интересом. — А как это слышится?

— Как голоса в голове. Хор голосов. Зовут, успокаивают, сами себя нахваливают.

— Потрясающе! А ещё что ощущаешь?

— Так себе ощущения, я тебе скажу. Мышцы немеют, голова болеть начинает, тошнит. — Я отмахнулся и, пока Алина ещё не освободилась, решил справиться насчёт деталей проблемы. — Не застольный разговор. Ты мне лучше объясни — что значит «быстро»? О каких сроках конкретно мы говорим?

— Это сильно зависит от многих индивидуальных факторов. Возраст, стресс, питание, физическая активность... Вот у этого парнишки из леса — Болта — анализы гораздо лучше твоих. Ему повторную инъекцию нужно будет делать в худшем случае раз в месяц. Но каждый следующий интервал будет на пару дней короче... Скорее всего. Но прогрессия может и ускориться.

— А мне?

— А тебе лучше не покидать город дольше, чем на неделю. — Слава снова погрустнел. — По крайней мере без такого сопровождения, которое сможет тебя... Ну... Контролировать.

— А если запастись этими инъекторами впрок?

— Срок годности маловат. Пару недель максимум, потом они станут бесполезны.

— То есть мой круиз опять откладывается на неопределённое время... Только я подумал, эти товарищи уже могут сами о себе позаботиться лучше, чем я. — Кивнув на обедающих кадетов, я заметил как подозрительная троица тут же отвернулась к себе в тарелки. — В последнем сражении от меня толку было совсем не много. Старикам здесь не место.

Доцент пожал плечами и приступил, наконец, к еде, сняв с души груз:

— Но если получится с этим вертолётом, тогда на нём, наверное, можно быстро долететь туда, куда вам надо?

— Без дозаправки не получится. Петров же рассказывал. Он максимум на полтысячи километров летает.

— А если с собой ещё несколько бочек взять, в кабину, в качестве груза?

— Это, в принцепе, вариант... Если найти безопасное место для посадки и дозаправки на полпути. Только вот где столько авиатоплива взять?

— А в Энгельсе, в Лётке? Я слышала, его там много ещё. — Я и не заметил, как Алина уже подсела рядом и тут же присоединилась к нашей беседе. Поставив перед собой свою порцию, девочка принялась хрустеть редиской, не дожидаясь ответа. Три пацана, которые подсматривали за мной, теперь всецело были поглощены наблюдением за девчонкой.

— То, что есть в Лётке — не для вертолётов. Им требуется специальный авиационный бензин, а там только керосин для турборективных двигателей. И он нужен Амазонкам, чтобы выстроить оборону со стороны степи. Джон учит их рулёжке и управлению орудиями. Хотят поставить все имеющиеся борты вокруг населённого периметра города — пушками в сторону полей. Как сторожевые башни. Чтобы ближе, чем на пару километров больше никакая «орда» не подобралась.

— Кстати об этом! — Слава поднял палец для важности. — Я же правильно понял, что вы там видели ещё одного взрослого человека, не подверженного симптомам фагопатии?

— Ага... Судя по бороде - явно старше семнадцати. Он у них там, похоже, за главного. Типа «Хан».

— Он остался жив?

— Да, сбежал. Хотя я его ранил. Может и не выжил. Кто знает, как у них там с полевой хирургией.

— Жаль... — Доцент с досадой закусил редиской неутешительные новости. — Возможно у него тоже врождённый иммунитет, как и у тебя. Его образцы помогли бы улучшить состав. Разнообразить методы провокации иммунного ответа и замедлить адаптацию патогена...

— А может он тоже просто достаточно долго жил в полной изоляции и стерильности, как ты с Джоном. В любом случае, что-то мне подсказывает, что друзьями мы с ним точно не станем. Они изначально рассматривали нас как кормовую базу, а не союзников. Буквально.

— В смысле? — Слава поправил очки и недоуменно уставился на меня.

— В прямом. — Я сделал паузу и покосился на обедающую Алину — она тоже вспомнила результат осмотра лагеря «орды» и отложила вилку. — Когда мы после сражения осматривали их стоянку, нашли недоеденных пленников.

— Небесные тела... — Слава тоже перестал есть. — А может это жоры их? Ты же мясокомбинатовский улей на них натравил. Мясоедов.

— И степняки расколошматили его, как стаю котят. Красноглазых там, конечно, успело подойти немного. Но жоры не смогли сделать даже ни одного укуса.

— Вот почему они коней своих до сих пор не съели...

— И вот почему договариваться с ними никто из нас не горит желанием. Несмотря на возможную ценность этого их "Хана" для науки.

Некоторое время мои собеседники молчали. Алина, для которой шокирующий факт о каннибализме степняков всё же не был новостью, продолжила разговор первой, сменив тему на более позитивную.

— А ведь где-то же этот вертолётчик берёт специальный бензин? Где-то недалеко же?

— Вот и я думаю — где? — Я согласно кивнул. — Все аэродромы, где могли быть запасы... И которые были рядом — разорены. Кроме Энгельса. В области есть ещё несколько небольших. Военных. Только я не помню, какие из них ещё работали, а какие уже были расформированы. Да и им ничего не мешало пасть жертвой мародёров в первые же дни катастрофы. Все они располагаются недалеко от населённых пунктов.

Эти вопросы снова поставили всех присутствующих в тупик и повисла пауза, заполненная хрустом окружающих нас едоков. На сей раз беседу продолжил я, стараясь всё-таки вернуться к обсуждению вариантов решения нашей медицинской проблемы:

— Слав. А вы не искали в НИИ какие-нибудь следы проекта «Автоном», о котором говорится в записке фээсбэшника? Улей же оттуда ушёл. Есть идеи — что это вообще такое?

- Кстати, да! Мупсиба оказалась очень полезной штукой! — Алина живо подключилась к теме. — Может и этот «Автоном» тоже как-то сможет нам помочь?

— Искали. — Доцент покачал головой. — Ничего особенного не нашли. Документацию офицер, похоже, уничтожил. Я уж не знаю, зачем... Помните же, я рассказывал?

Мы с Алиной согласно кивнули.

— Ну и вот... А какие-нибудь прототипы, образцы... В общем, в лабораториях мы со студентами не нашли ничего такого, что я не видел бы там раньше.

Снова повисла небольшая пауза, в течение которой я присмотрелся к подозрительным пацанам. И, поймав их взгляд, резко нахмурился. Спешно похватав свои тарелки, они не сговариваясь соскочили со скамей и убежали в сторону кухни. Странные какие-то...

— Но на один момент я обратил внимание... Дело в том, что мы, к тому же, не обнаружили никаких следов кое-какого другого проекта. — Слава неожиданно прервал молчание. — Вообще, я давал подписку о неразглашении... Но если уж мы пустили на стратегическую авиабазу фактического президента США, то, думаю, что и об этих формальностях тоже можно забыть.

Многозначительно замолчав, он с улыбкой наблюдал, как меняется лицо Алины — от любопытства она всё шире и шире открывала глаза. Видимо, опасаясь, что сейчас они попросту выскочат из орбит, доцент торопливо продолжил:

— В ноябре к нам в институт привезли несколько штаммов очень любопытных представителей микрофлоры. Их обнаружили мои коллеги из ААНИИ... — Последив за нашей реакцией, учёный понял, что аббревиатура нам не знакома. — Это Арктический и антарктический научно-исследовательский институт. В Петербурге.

— Их на северном полюсе нашли? Эти штампы? — Алина уже справилась с обедом и улеглась на стол локтями, положив сверху подбородок. Похоже, начиналась та самая часть беседы, ради которой она и позвала Славу.

— Штаммы. Нет, на южном. Знаете про озеро Восток в Антарктиде?

— М-м-м... Нет. — Девочка призналась с лёгким смущением. — С географией у меня не очень. Я тогда, наверное, болела...

— Я знаю. — Если слушатели были благодарными, я тоже старался не упускать шанса поумничать. А более благодарного слушателя, чем Алина, было не найти. — Самое большое из сотен других озёр Антарктиды. Оно там глубоко подо льдом, на несколько километров. И очень давно. Фактически — миллионы лет в изоляции от внешней среды. И есть подозрения о том, что там в глубине может быть жизнь — такая же древняя, как и период изоляции.

— Блестяще, коллега! — Слава хлопнул в ладоши, чем привлёк внимание многих кадетов, сидевших поблизости. — Так вот подозрения оправдались. Микрофлору привезли именно оттуда. Я с ней не работал — не вполне моя специализация. Но при случае хотел ознакомиться. Так как её свойства, о которых сообщали коллеги, были просто удивительны. Настолько, что проект по их изучению был в итоге засекречен.

— И что же в них было такого удивительного? — Алина просто сгорала от нетерпения.

— Взять хотя бы сам факт их существования! Низкие температуры, давление раз в триста больше, чем атмосферное, отсутствие солнечного света, скудный рацион... А они — живы, несмотря на всё перечисленное. И умудряются находить в этом ледяном аду источники энергии назло всему. Ведь они там миллионы лет эволюционировали совершенно независимо от остальной земной биосферы! — Тот азарт, с каким лектор занимался просвещением, привлекал всё больше внимания. — Не знаю деталей. Повторюсь — я с ними не работал. Но знаю, что они могли использовать для питания... Ну то есть для генерации энергии, поддерживающих в них разные жизненные процессы — рост, движение, размножение — почти всё, что угодно.

— Так уж прямо и всё...

— Нет, ну на стерильном куске стекла они, конечно, жить не будут. Инкапсулируются. — Заметив вопрос на наших лицах, Слава тут же пояснил. — Ну, то есть выстроят вокруг себя дополнительную защитную мембрану... Оболочку. За счёт соседних особей. И как бы уйдут в спячку. Но, стоит туда попасть хоть пылинке... Да хотя бы крупице вещества, которое может участвовать экзотермической реакции... То они снова начинают жить! И с потрясающей скоростью адаптируют свой обмен веществ под тот источник энергии, который есть в их распоряжении в данный момент.

— Действительно, любопытно. Но какая в этом польза? — Я тоже закончил с поглощением доступных мне в данный момент питательных веществ. — Кроме развития фундаментальной науки, конечно.

— Вот это я и хотел узнать, когда искал результаты этих исследований. Их же засекретили — значит что-то значительное, всё-таки, получалось.

— И что же, прямо вообще ничего не нашлось? — Алина не теряла надежду. — Никаких записей, никаких следов?

— Вот это и подозрительно. — Кивнул Слава. — Как будто их не существовало. Ни документов, ни дневников, ни образцов... Вот поэтому я и подозреваю, что...

— Что эти ледяные бактерии и проект «Автоном» — это одно и то же? — Перебив его неспешную речь, я сделал напрашивающийся сам собой вывод.

Учёный торжествующе развёл руки в стороны, с улыбкой подтверждая мою догадку.

— А ты говорил, что этот... Эм... Подполковник Тихонов? Ну, папа Василисы... — Алина нахмурилась, припоминая наш старый разговор. — Что он только документы какие-то сжигал там в бункере. А больше у него ничего с собой не было? Вот то, что ты говоришь — образцы какие-то. Как они выглядят, не знаю...

— Кстати да, больше у него ничего с собой не было. И больше он при мне ничего не сжигал. — Согласился доцент. — Он только пальто накинул, когда уходил. И пиджак забыл. Может, в карманах пальто что-то было, конечно...

— Не было. Мы же его видели в тоннелях. — Напомнил я о нашей находке. — Только кейс с «Импульсом», наручники, часы и пистолет.

— А может в часах что-то спрятано? — Загорелась девочка. — Как у шпионов! Ты их Мите отдал?

— Да...

— Нет. — Слава махнул рукой. — Не может такого быть. Образцы этих микроорганизмов хранились в специальном переносном морозильнике. Он такой круглый обычно, размером с кастрюлю. Ну может есть импортные, поменьше... С кружку. Дело в том, что при температуре не намного выше ноля по Цельсию эти культуры довольно быстро погибали. Это ещё одно их необычное свойство, которое они выработали там в Антарктиде за миллионы лет подо льдом. Морозостойкость в сочетании с крайней нетерпимостью к теплу.

— Да, морозильники мы там, конечно видели... — Разочаровано протянула Алина и легко вздрогнула, припомнив подземные склады «СЭПО» и их мерзких обитателей. — Но совсем не такие. Жалко... Может и правда чего полезного могли бы получить от этого «Автонома»...

Все окружавшие нас кадеты, которые ещё не успели доесть свой обед, неожиданно повскакивали со своих лавок и встали по стойке смирно.

— Вольно... — Тихий голос Кита долетел из-за спины, и командир вскоре опустился на скамью рядом с нами. — Приятного аппетита, друзья.

— Есть новости?

— Так точно. — Он полез во внутренний карман бушлата. — Амазонки только что радировали, что засекли вертушку в Энгельсе... Он опять не стал там садиться. Полетал над местом сражения и ретировался. Тот же самый синий «Ансат».

— Засекли взлёт?

— Да. И посадку, судя по всему, тоже. Но это разные места...

И он, наконец, нарыл в кармане кусочек чертёжной кальки, развернул и положил его перед нами на стол. На нём было нацарапано две пары координат и выведен схематический контур Саратовской области, нарисованный вместе с руслом реки и областным центром. Внутри контура были проставлены две точки. Одна на северо-востоке от центра, выше по течению реки километров на сто-сто пятьдесят. А вторая — совсем рядом, на северо-западе от города.

— Вот тут он пропал с радаров прямо сейчас. Скорее всего, совершил посадку. — Кит ткнул на точку, ближайшую к Саратову. — В Светлом.