А отличники сдохли первыми... (Часть 4)

Глава 11. Новые подвиги и старые грехи

После обмена условными сигналами мы вышли из-за деревьев и спокойно направились к ограде детского лагеря, без риска быть утыканными стрелами и болтами как ёжики.

— Это Кир с кадетами! — Караул на вышке нёс смуглый Атос. — Открыть ворота!

Когда наш отряд подошёл поближе он обратился уже к нам:

— Э! Да вы как будто пешком прямо со Светлого идёте? Гиде уазик-джан потерял?

— В бою, ёпт! — Встреча с одноклубниками всегда поднимала мне настроение. — Подвеска в хлам, глушитель разорвало, кардан отлетел. Чудом ушли.

— Чё, серьёзно пешком? Я думал, что вы, может, вообще — прилетите...

— Не. Реквизировали другой наземный транспорт. Бросили его там на съезде с шоссе, чтобы баррикады ваши не ломать.

В открывающихся воротах показался Лейт — заместитель Дестроя — и я обратился уже к нему:

— Там на шоссе, на асфальте, со стороны Новоузенской — тягач военный. Отправь бойцов — пусть постерегут. Но ближе, чем на пару десятков метров — не подходить. И никого не подпускать.

— В смысле? — Лейт помогал открыть ворота пошире. — Чё с ним не так?

— В лучшем случае — он немного радиоактивный. В худшем... У него в почве на колёсах ещё могут оставаться споры доходяг. И у вас тут тогда такие же грибочки вырастут, как и в Светлом. А они, поверь мне, совсем несъедобные.

— Окей... А чё у вас там вообще случилось? Вы костюмы тоже в Светлом потеряли вместе с «буханкой»?

— У тягача оставили. Их бы вообще сжечь, вместе с масками. Короче, новости будут позже... — Зайдя за ворота, я огляделся. — Где у вас лазарет? У нас тут раненые.

— Пошли. — Лейт подставил плечо Шотгану, которому с другой стороны помогал хромать Юрок. И махнул рукой к белому домику неподалёку. — Туда. Вертолёт нам оказался не друг, что ли? Стрелял?

— Стрелял, но не по нам. Там ленинские тоже за ним охотились. — Я вместе с Егором помогал идти Пуху. Кровь с правого бока залила ему уже всю штанину до колена. Паренёк заметно побледнел.

— А чё доходяги? Много их там?

— Потом, Лейт. Всем всё потом сразу расскажу. Где Алинка? А, вон...

Девчонка, в окружении всего собачьего семейства, тискала на руках одного из щенков. Но, едва заметив нас, она отдала зверёныша матери и заторопилась к нам на встречу.

Собираясь в поход, она взяла с собой ранец, на который красной изолентой наколеила медицинский крест. Помимо сухпайка и небольшого запаса патронов, рюкзачок был битком набит аптечками и перевязочным материалом. Подаренную энгельсскими амазонками военную каску — с таким же красным крестиком — она прицепила к ранцу снизу. Помимо ножа в поясном чехольчике и «Глока» в кобуре на плечах, её арсенал теперь дополнял болтающийся за спиной лёгкий охотничий карабин — один из первомайских трофеев Чёрного отряда.

— Сколько раненых? — Выпустив щенка из рук, она немедленно начала кружить вокруг нас в поиске ранений. Прежде всего — на мне.

— Двое. Да в порядке я, в порядке... У них вроде ничего сильно серьёзного, органы и артерии не задеты. Но кровь надо остановить. Займись ими. Ты тут по этой части самая опытная. И подтяни потом ремешок у карабина. Он не должен так болтаться.

— Хорошо... Это мне тут Дестрой подарил... Давай, я помогу. — Она приняла у меня руку Пуха. Почувствовав нежные объятья девочки вместо моей железной хватки, сбледнувший упитанный кадет засмущался и, вроде бы, даже немного порозовел. Во всяком случае, тут же перестал обречённо стонать.

Шунка и Рой составили компанию покалеченной процессии, кружа вокруг усталых подростков с озабоченным видом.

Освободившись от ноши, я, наконец-то, расслабился и стянул с себя автомат, который исколотил мне уже всю спину. И тут же почувствовал осторожное прикосновение к плечу. Лань подошла неслышным шагом настоящего разведчика.

— Привет... — Когда мы сегодня посреди дня нагрянули в лагерь с кадетами, мне было совсем некогда обратить на неё должное внимание. И вот она сама проявила инициативу. — Как себя чувствуешь?

— Не всего... Привет. — На сей раз у меня была тема для разговора. Даже несколько. — Слушай, а у вас тут есть шоколад?

Немного опешив от такого поворота, девушка улыбнулась и пожала плечами:

— Наверное, только гематоген из аптек остался...

— Это даже лучше. Можешь попросить дежурных, чтобы вон тому пухлому ветерану выдали пару плиток, как с перевязкой закончат. Я ему должен.

— Хорошо... — Лань продолжала неловко улыбаться. Она явно была рада меня видеть, но немного стеснялась этого. И я снова не дал ей шанса продолжить разговор в неудобном для меня русле:

— И скажи-ка... А то как-то всё закрутилось-завертелось после нашего собрания... О чём вы там в больнице с Дестроем спорили?

— Хочешь, я подержу... — Прежде чем ответить, она указала на автомат, который висел на ремне в моей руке.

— Не надо, испачкаешься. Он весь в солярке. Мы все стволы сполоснули после этого грибного заповедника... Хотя я бы ещё и паяльной лампой по ним прошёлся чуть погодя, как обсохнут. Ты рассказывай, давай. Чего не поделили?

Девушка перестала улыбаться, нахмурилась и вздохнула:

— Пойдём к костру. Расскажу, пока они все на тренировке...

У того самого кострища, вокруг которого мы пару недель назад праздновали кельтский первомай, Лань грациозно присела на одно из поленьев, разложенных вокруг вместо скамеек. Я без затей плюхнулся на землю рядом, протянув к тлеющим углям руки и сапоги. По другую сторону пара девчушек в чёрно-белых коттах колдовала над котлом с кипящим ужином. Кокетливо стрельнув глазками в нашу сторону, они тут же продолжили невозмутимо выполнять обязанности дежурных по кухне после того, как Лань ответила им суровым взглядом исподлобья.

— В общем... Болт почему тогда с нами не пришёл... Совсем не потому, что якобы ещё не оклемался. — Лань сделала паузу, подобрала палочку и поворошила угли. — Из-за другого...

— Я его не знаю, но почему-то мне он уже не очень нравится. Продолжай. — Искры от потревоженных углей взлетели мне прямо на сапоги, но тут же погасли, приземлившись на сырую кирзу.

— Во-первых, он должен обратно принять командование. Он же был капитаном с самой зимы. А Дестр и Лейт — лейтенантами, каждый со своим взводом. — Лань отложила палку и сложила руки на коленях. — А когда он... Ну... Жорой стал. Тогда Дестр по старшинству стал капитаном.

— А Дестрой, я так понимаю, против?

— В том-то и дело, что нет... — Девушка вздохнула и поджала губы, раздумывая над дальнейшим ответом. — Он верен уставу. Раз Болт снова нормальный, то так и должно быть.

— И в чём же тогда проблема? — Жар от тлеющих углей приятно грел уставшие ладони, протянутые к огню.

— Это у тебя от чего? — Должно быть, Лань впервые увидела мои руки вблизи при дневном свете. И заметив шрамы от гвоздей, осторожно прикоснулась к ним пальчиком. — Как будто распяли...

— Бандитская пуля... Точнее, гвозди. Не отвлекайся. — Я вытер свою пахнущую топливом мозолистую лапищу о штаны и положил на её протянутую ладонь. — Что там у тебя «во-вторых»?

Лань смутилась, но не убрала свою ладошку из моих рук. Помолчав пару секунд, она продолжила:

— Болт говорит, что мы зря связались с кадетами и амазонками. Что не надо было высовываться из леса. Что мы тут сами по себе и пусть все нахер идут. Типа раз так Шеф говорил ещё зимой, то значит так и надо дальше жить. Сами себя кормим, сами себя нормально защищаем. А теперь вот делиться должны. И работать на них всех...

— Работают рабы. — Оборвал я её речь. — Союзники трудятся. Ради общего дела.

Девушка пожала плечами:

— Да я-то примерно понимаю... Но некоторые у нас тоже так думают. Что, типа, жили мы тут сами по себе, горя не знали. А теперь урожаем делиться надо. Подрываться по каждому шухеру. Типа как тогда около Крытого.

— Кстати как там Морж? Поправился?

— Да на нём всё как на собаке заживает. Тоже на тренировке сейчас.

— Молоток. — Я переложил её ладонь вместе со своей себе на плечо, подтянул согревшиеся ноги и облокотился на бревно, уставившись в сполохи пламени. — Что ж... Проведём с вашим Болтом беседу тогда. Разъясним, так сказать, современную политическую обстановку. С учётом вновь выявленных обстоятельств.

Придвинувшись ко мне поближе, девушка тоже сползла с бревна на землю. И, прижавшись, положила голову мне на плечо и еле слышно шепнула:

— Кир... Это, наверное, не очень вежливо... Но я должна тебе кое-что сказать...

Ну вот... Главное не отреагировать как обычно, какой-нибудь глупостью... Думай, прежде чем ляпать...

— Я слушаю...

— Ты извини... Но от тебя воняет, как от бомжа.

Мой резкий хохот испугал дежурных поварих настолько, что они аж уронили в огонь свои половники. И спешно выхватив их из углей, озадачено уставились на нас с девушкой.

— Это запах победы... — Отсмеявшись, я повернулся к девушке и, неожиданно уткнувшись носом ей в щёку, немного отпрянул. Хотя от неё-то пахло очень приятно. Никакого парфюма, конечно. Просто запах женщины.

— Да я понимаю. — Её это нисколько не смутило — она лишь хитро прищурилась и улыбнулась. — Давайте мы вам баню затопим. Кадеты, небось, уже забыли, что такое нормальное мытьё. Или вы торопитесь?

— Ну это ты зря. С гигиеной у них строго. — Повернувшись обратно к огню, я почувствовал, как её волосы снова начали щекотать мне ухо — положила голову обратно на плечо. — Но да, бани они не топят. Греют баки с речной водой и пускают по душевым сверху.

— Ну такое...

— Знаешь, вот никогда не любил это выражение...

— Какое?

— «Ну такое».

— Почему? — Девушка хихикнула и подняла голову.

— Это же всего лишь указующее местоимение, а не определение. Оно ничего не означает, а лишь указывает на нечто определённое. Но когда вы это говорите, вы же ни на что не указываете!

— Кто «вы»?

Я помедлил, раздумывая над наиболее подходящим вариантом ответа в текущей ситуации. И решил оставаться самим собой:

— Дети!

— Ой... — Лань делано покачала головой. — Тоже мне, старик нашёлся...

— Да я же... — «В два раза старше тебя», хотел я сказать. Но что-то мне всё-таки подсказало, что сейчас для этого не время и не место. — Да, на самом деле... Говори, как хочешь. Это всего лишь моё мнение. Не больше и меньше. Я тебе не папаша, чтобы жизни учить.

— Вот именно...

Очевидно, мои слова в данной ситуации были как никогда верными. Потому что Лань снова положила голову мне на плечо, продолжая держать мою ладонь в своих руках. Смотри-ка, тоже кое-чему учусь в этой новой жизни...

— И ты права. Мы сейчас не торопимся. Не только из-за раненых. Вертолёт не смог дозаправится на аэродроме ракетной части. Скорее всего, улетел обратно в точку взлёта, где-то около Балаково. И теперь сядет там почти пустым. Амазонки в любом случае ещё следят за радарами сегодня. Наверное, скоро выйдут на связь, подтвердят. И если так, то у нас есть время. А у меня — есть примерный план дальнейших действий. Который надо будет ещё подкорректировать. В зависимости от того, что мне расскажут твои командиры.

Примерно через десять минут, в течение которых я молча наблюдал за всполохами костра, а Лань медленно поглаживала шрамы на моей ладони, к очагу подтянулись все остальные «копейцы» и кадеты. В течение этого времени девушка лишь раз окликнула Атоса, который проходил мимо нас, сменяясь с караула. И попросила его найти для раненых гематоген. А также сказать дежурным, чтобы затопили для гостей баню.

Кучерявый пацанёнок с улыбкой исполнил затейливый поклон и пообещал обеспечить всё в лучшем виде. Назвав девушку «Лань-джана».

Помимо уцелевших бойцов, через десять минут к костру прихромали и свежеперевязанные Шотган и Пух. Упитанный кадет уже что-то жевал на ходу. Наверное, у Алины какой-нибудь десерт из пайка выцыганил. Жить будет, определённо.

Светловолосая санитарка, прибежав вместе с ними, плюхнулась к костру справа от меня. Тоже прижавшись потеснее, как и Лань, но с другой стороны, она повернулась ко мне и уставилась испытующим взглядом. И заговорила только тогда, когда я покосился и вопросительно поднял бровь:

— А вот Пух сказал, что вы там кидались его едой при помощи рваного запасного комбинезона. — Девочка наклонила голову и вопросительно подняла брови. — То есть у вас был запасной комбинезон, да!? Может даже не один?!

— Рваный. Ты же сама только что сказала.

Поджав губки, Алина засопела носом и отвернулась к огню. Но тут же снова резко повернулась обратно и заглянула мне в глаза своим фирменным гневным прищуром. Я не выдержал и улыбнулся:

— Если бы мы отдали его тебе, то нечем было бы кидаться. Если только тебя пулять в толпу доходяг. Глядишь, может и позарились бы на такую красотку!

— Ой... — Девочка расплылась в улыбке и делано покачала головой. — Ладно уж... Расскажи, что там произошло? Почему вертолёт улетел? А то я чего-то не поняла.

— Чуть позже... Сейчас кое-что нужно разъяснить для начала. — Я перевёл взгляд на высокого длинноволосого парня, который уселся по другую сторону очага прямо напротив меня. — Болт?

Глаза бывшего капитана теперь были совсем не такими бессмысленными, как во время болезни. Дерзкий взгляд из-под густых чёрных бровей был полон решимости. Сосредоточенное выражение точёного лица и плотно сжатые губы говорили о том, что парень готов к серьёзному разговору.

— Кир? — По сторонам от парня уселись Лейт и Дестрой. Остальные ребята по очереди набирали из котла рагу, приготовленное из прошлогодней картошки и курятины, и тоже рассаживались вокруг кострища. Должно быть, сегодня не повезло ещё одному петушку из их зверинца.

— Значит, будем знакомы. — Без лишних расшаркиваний, я перешёл прямо к делу. — Скажи, ты слышал про «Орду»?

— Эм... — От такого напора паренёк немного опешил, но быстро собрался. — Это которые к Энгельсу с востока подошли? Амазонки про них радировали на всех, да. Их отбили же?

— Отбили. Же. — Я сделал паузу, продолжая сверлить его взглядом. — В фарш. А вам сообщили, сколько их там было?

— Ну... Нет... Но, раз отбились, то наверное немного?

— Раз в десять больше, чем вас. — В паузе не прозвучало ничего, кроме пары удивлённых вздохов. — И они уничтожили целый улей плотоядных жор быстрее, чем ты бы доспехи надел.

Помолчав, Болт всё же ответил вопросом:

— И как же вы тогда от них отбились?

— Плодами совместных усилий. Кадеты обеспечили транспорт, амазонки — завоевали авиабазу и предоставили доступ к бомбардировщикам. Я... Я просто отвлёк в нужный момент. Но это всё не важно.

Парень, уже было приготовившийся спорить, снова немного растерялся от такого заявления. И я продолжил:

— Сколько человек совалось к вам в лес? Максимум, одновременно.

Пока Болт растеряно оглядывался на своих товарищей, ответил Дестрой:

— Тогда в Бельтэйн. Пара десятков. До этого максимум три-четыре идиота сюда лезли. Может пять.

— А теперь, внимание, вопрос. Если в голых степях левобережья какому-то неизвестному «Хану» удалось собрать столько народу под свои знамёна... То сколько отморозков рано или поздно придёт сюда с правой стороны? С Петровска? Ртищева? Балашова? А может, вообще из Воронежа какая-нибудь их собственная версия центровых подвалит — посмотреть, чем тут у нас можно поживиться. Может пешком. Может тоже на лошадях. А может и на танках. Пара сотен. Попрёшь на них с копьями и луками?

— Ну чё-то до сих пор не подвалили... — Болт предъявил вполне резонный аргумент. Для подростка.

— Во-первых, потому что вас пока кроет улей в Светлом. И это ни разу не хорошо, спешу тебя расстроить. Потому что кто-то уже пытался там пройти. Не сами же доходяги этот «Тополь» там сожгли... — Сидящие рядом кадеты дружно угукнули. — И пока вы тут никого страшнее жор не встречали, все эти правобережники там варятся в собственном соку. И это моё тебе «во-вторых»: период раздробленности, в который нам всем повезло жить, когда-нибудь кончится и у них тоже. Уже кончается, судя по всему. Когда пара гоповских бугров додумается до того, что сначала неплохо было бы поговорить, и только потом — стрелять. Или прикинут хер к носу. И поймут, наконец, что к зиме кроме коры и желудей жрать будет уже нечего.

Болт помолчал, глядя в огонь. Но через пару секунд снова дерзко уставился мне в глаза:

— Так это ты всё к чему? Что теперь нам вон на них ишачить надо, без вариантов? — Он махнул рукой в сторону кадетов, которые сидели у костра отдельной кучкой. — И всё им отдавать без разговоров? Всё что мы тут еле-еле сохранили и вырастили?

— Не хочешь кормить союзную армию — будешь кормить вражескую. Вон «Орда», например, уже решает вопрос голодной зимовки. Знаешь как? Вот таких гордых как ты на котлеты пускают. — Краем глаза я заметил, как Алина достала из внутреннего кармана куртки свою тетрадь и делает там какие-то записи. — И пока вы тут были заняты благородным сельским трудом и прикладным фехтованием, эти парни сегодня пули за вас ловили. Для того, чтобы отсрочить тот момент, когда вы сами с доходягами в полный рост сойдётесь. И если тебе нужно сейчас их подлатать, накормить и обеспечить ночлег, то, блядь, просто прояви грёбанную благодарность!

В повисшей тишине слышалось лишь потрескивание горящих поленьев. Я продолжил напирать:

— И разговариваешь ты сейчас со мной только потому, что их командир умеет смотреть дальше собственного носа. И уже сделал всё от него зависящее, чтобы тебя было чем ширнуть от этой ебучей жоровой болезни. Иначе ты бы до сих пор кидался на запах жрачки как кобель на течную суку. Да и я вместе с тобой, чё уж там...

Немного ссутулившись под моей рунаью, Болт всё же собрался и вскоре снова выпрямился:

— Ага... Значит, вы теперь будете нас всех этой своей микстурой как на крючке держать, да? Сначала урожай вам за неё отдай? А потом чего?

— А вот даже если и так. Ну просто допустим. — Неожиданно в разговор вмешался тихий голос Егора. — Пусть мы все тут такие злодеи, что спим и видим, как бы с вас всех по три шкуры содрать. И типа больше не дадим вам ни одной дозы за просто так. И что дальше, если так и будет? Если мы оставим вас один на один с жорами? Через полгода-год вы почти все тут сдуреете. И Кумыску займут либо ленинские, либо доходяги. И вот оно нам всем надо, как думаешь?

В отличие от меня он говорил спокойно и размеренно. Но, похоже, его выступление, возымело существенно больший эффект, чем моя патетика. Болт помолчал и тихо заговорил спустя полминуты размышлений:

— Мне нужны гарантии. Что не кинете. — На самом деле ему нужно было показать своим, что он не сдался просто так. Что заботится, прежде всего, о них. И остаётся достаточно сильным, чтобы не подчиняться чужой воле беспрекословно.

Егор пожал плечами и всё также тихо проговорил, глядя в огонь:

— Я точно знаю, что мы все друг без друга пропадём. Гарантированно. Вот в чём твои гарантии.

Теперь они не только воевать без меня научились, но ещё и договариваться. Растут детишки.

— Так а что там с вертолётом-то? — Убедившись, что Болту больше нечего сказать, слово взял Дестрой.

— Улетел. И не обещал вернуться.

— Всё-таки не успели на контакт выйти?

— Ещё как успели. И пилот вроде бы даже узнал Егора. — Я вопросительно посмотрел на кадета. — Во всяком случае, назвал его по имени...

— Но у меня таких знакомых никогда не было. — Сержант покачал головой. — Отец из другого рода войск... И ещё сосед подводник был, дядя Валера. А лётчиков я не знал.

— А может там этот дядя Валера как раз за пулемётом сидел?

— Да не, — Егор махнул рукой, отметая такую версию, — он хоть и подводник, но крупный был. А пулемётчик какой-то тощий. Куртка на нём, как на вешалке.

— А дети у него были? — Неожиданно спросила Алина.

— Да, дочь. Лиза. Но она в Москве живёт и учится... Училась.

Пока мы беседовали, Лань сходила к котлу и принесла нам с Алиной по тарелке рагу. Девочка поблагодарила её и снова озорно сощурилась, когда Лань присела обратно рядом со мной. И ответила Алине короткой смущённой улыбкой. Что-то у них тут без меня произошло. Какой-то девичий заговор.

—Спасибо... — Я тоже принял свою порцию и продолжил беседу. — Ладно, это нам всё равно сейчас не поможет. Мало ли кто мог тебя узнать...

— Так чего ж он всё-таки улетел-то? — нетерпеливо вмешался Болт. — Раз даже узнал...

— Потому что Кира он тоже узнал... — Егор, похоже, был единственным из своего отряда, кто решился высказать такую мысль. — И как будто бы испугался... Может тоже наслушался историй про Чёрного Жору, конечно... Но мы в костюмах были. И пол-лица под газовой маской...

— Хм-м... — Морж, сидевший неподалёку, уже прикончил свою порцию и лениво глядел в пламя. А рядом с ним я разглядел и Каната с Тимуром — похоже, он был у них личным наставником. — А я ведь тоже всё думал — где ж я тебя раньше видел, Кир... В клубе ты при мне не был точно... А теперь вот вспомнил...

Бритоголовый паренек медленно перевёл свой вечно равнодушный взгляд на меня, продолжая задумчиво бормотать:

— Только ты тогда с волосами был... И не такой худой... Без шрамов...

Я неосознанно сжал челюсти и неотрывно смотрел ему в глаза, ожидая дальнейшего рассказа о моих прошлых подвигах. Готовясь к реакции окружающих.

Морж некоторое время поиграл со мной в гляделки, легко улыбнулся, пожал плечами и отвёл взгляд обратно на огонь:

— Ты вроде какие-то там соревнования по стрельбе выиграл осенью... Или летом... Да?

— Ага. — От того, как прозвучал мой ответ, Лань тихонько вздрогнула. — По движущимся мишеням. Ты смотрел?

— Смотрел... Мне понравилось... — В глазах пацана демонически отражались пляшущие язычки пламени. — Я бы тоже так хотел...

Потрескивание угольков и тихие стуки ложек о тарелки наполнили напряжённую паузу. И послышался неуверенный голос Пуха:

— И что, он испугался того, что ты умеешь стрелять? — Откусив плитку гематогена, он философски пожал плечами. — Да мы все умеем, чего такого-то... Лучше всяких утырков, конечно...

— Пух, от скромности не помрёшь! — Хохотнул Белый.

— Так а что ж теперь делать думаете? — Веселье снова прервал вопрос Болта.

— Это зависит... Расскажите мне подробно про аэродром «Сокол». Дестрой говорил, что там у Ленинских с октябрятами, вроде, какая-то заварушка приключилась?

— Не с октябрятами. С Комсой. В феврале то и дело канонада стояла — несколько дней... Дело было так...

После ужина и предварительного составления плана дальнейших действий, нас с кадетами отвели в растопленную баню, выдав чистые полотенца и простыни. Всех, кроме Пуха — ему пока нельзя было мочить свежую рану. А Шотган просто затянул перебинтованную стопу в полиэтиленовый пакет.

Пацаны помылись быстро, по военному — я ещё даже не успел раздеться, как они уже выскочили из парной обратно, вытирая головы и ковыряясь в ушах. Давно привыкли к жизни в казармах, ещё до катастрофы.

Обернувшись в простыню, я зашёл в жаркую парную. Но, в отличие от них, не собирался никуда спешить. Когда в последний раз можно было вот так расслабиться? Уже и не помню... Всё тело просто гудит от усталости.

Медленно вдыхая горячий воздух, я присел на деревянные полки, раскинул руки и, закрыв глаза, запрокинул голову. Рядом в полутьме тихо гудел котёл. Изредка щёлкало подброшенное под него полено. С потолка на грудь капал тёплый конденсат. Вокруг разливался пряный запах каких-то трав и горьковатый аромат дубовых веников.

Открываясь, легонько скрипнула дверь.

— Пар не выпускайте... Чего забыли, бойцы?

— Ничего. — Быстро прикрыв дверь, нагая фигурка оседлала мои колени и прижалась к груди. — А я ведь тоже тебя сразу узнала...

Подняв голову, я увидел прямо перед собой большие тёмные глаза, смотревшие на меня с лёгким озорным прищуром. Обрамлявшие лицо недлинные волосы уже успели слегка намокнуть.

— Я...

— Молчи, убийца... — И Лань не позволила мне продолжать самых приятным из способов. Поцелуем.