А отличники сдохли первыми... (Часть 4)

Глава 9. Тебя зовут Егор Прохоров?

В такие моменты полезно остановиться и взять паузу на размышление. Или, как говаривал мой бывший начальник, «отпустить ситуацию» - особенно в ответ на вопросы о том, почему мы вынуждены бесплатно перерабатывать по три-четыре часа почти каждый день. Редкостный идиот. Не зря я размазал его по стенке одним из первых. Потому что никто и ничто не даст вам возможности остановить время, и «отпустить ситуацию» тогда, когда ситуация сама берёт тебя мощной пятернёй за яйца и делает своей сучкой, не смотря на слабые возражения. И на самом деле всё будет выглядеть примерно так, как виделось мне сейчас сквозь мутное стекло визора, залепленное грязью и грибной пыльцой.

— А-А-А-А-А-А!!! — Пух орал рядом со мной, перекрикивая и канонаду и работу грибного «кишечника», деловито проползающего мимо нас с ним в направлении брошенной упаковки сока. — Я ранен! Ранен!!!

— Заткнись, блядь!!! — Все пацаны, кроме Юрка, развернулись и поползли к нам обратно. По приказу Егора, пулемётчик снова разложил сошки и нацелился сквозь медленно переступающие ноги толпы жор в сторону развалин.

А из остатков ветхих построек в нашу сторону продолжалась стрельба.

Толпа неумолимо редела. Но теперь тела, подкошенные выстрелами ленинских, образовывали что-то вроде укрытия между нашей позицией и их. Было не ясно, услышали ли бандиты вопли раненого кадета, но видеть нас они пока что точно не могли.

Да и стал бы кто-то вглядываться куда-то под ноги наступающей толпе доходяг, когда за ними прямо на тебя прёт закопчённая махина на восьми ведущих осях. С водружённой на неё ядерной межконтинентальной ракетой. Обросшей гигантскими сморчками, то раздувающимися, то сдувающимися обратно. А ведь у них нет даже костюмов. Только школьные противогазы из кабинетов ОБЖ.

— А-А-А-А... Ай! — Пух, наконец, заткнулся, словив от Шотгана крепкий подзатыльник — коренастый паренёк дополз до нас первым. И тут же принялся распаковывать свой ранец — на такой случай у каждого была припасена упаковка скотча.

— Рёбра болят? Или только по верху прошло? — Заклеивая прорехи в комбинезоне, Шотган пытался определить тяжесть ранения. — Кровь, вроде тёмная, артерий не задело...

— Не знаю! Всё болит! Весь бок! — Пух, почуяв заботу, продолжил истерить с удвоенной силой. — Мне чё, край, пацаны, да?! Только не бросайте меня здесь, вместе с этими! Ай!

На этот раз отрезвляющим подзатыльником его наградил Белый, добравшись до нас вторым:

— Кир ты как?

— Ин... Инъектор... — Язык уже начал заплетаться.

Паренёк всё понял и полез ко мне в карман ранца за славиным чудо-зельем.

— Куда колоть?

Мой сиплый ответ заглушил гул, исходящий со стороны тягача. Оказавшись посреди расступившейся толпы жор, «МАЗ» наехал на участок пашни, усыпанный подстреленными телами. Грибница остановилась и мелко завибрировала, постепенно сдуваясь в размерах. И тут же резко снова распухла, натянув все складки сморщенных шляпок пузырями воздуха. Некоторых убитых жор, валяющихся по обе стороны от вездехода, затянуло под колёса вместе с комьями земли.

После этого грибница стихла и продолжила работать в обычном режиме — медленно раздуваясь и сдуваясь то тут то там. Вперёд за запахом сока тягач пока не двигался.

— Ш... Ш-шея...

Белый каким-то чудом не только смог расслышать моё слабеющее шипение, но и правильно его трактовать. Он быстро снял защитный колпачок и ткнул инъектором мне под маской сбоку. Убедившись, что резервуар опустел, кадет вытащил иглу и принялся заклеивать дырку скотчем. Который как раз освободился после того, как Шотган подлатал им прорехи в костюме Пуха:

— По касательной, вроде... Или навылет. Раз ты не кашляешь, значит, лёгкие не задело.

— Перевязать же надо!

— Хочешь, чтобы мы прямо тут тебя раздели? Под грибочками?

— Нет... Но когда... Где? — Пух вроде подуспокоился, но продолжал ныть. — Я же кровью истеку...

— Прижми локоть к ране. Крепче! — Ко мне вернулся дар речи. — Шот, прилепи ему руку,чтобы сам себе зажимал. Примотай вокруг, а левой пусть автомат тащит.

— Да как же я стрелять буду!?

— Прояви смекалку, боец! — Чувствительность понемногу возвращалась к конечностям — очень захотелось тоже отвесить ему отцовскую оплеуху. — Иные и без рук стреляют!

Но времени на воспитание не было. Выстрелы со стороны укрытий стали редки и через пару секунд прекратились, не смотря на то, что оставшиеся на ногах жоры всё ещё ковыляли в ту сторону, неловко переступая через раненных и убитых сородичей. А тягач всё ещё стоял на месте.

— Перезаряжаются! Самое время атаковать! Егор, давай гранату туда и все разом с длинными очередями — на штурм! — Приподнимаясь, я достал из-за спины свой «калашников» и взвёл затвор. — Пли!

— Ф-Фомп! — Четвёртая граната за сегодня выскочила из широкого дула РГ-6. С такого расстояния было несложно попасть прямо в центр защитных позиций.

— Блеа... — Одновременное восклицание нескольких мальчишеских голосов прервал грохот взрыва, выбросивший из-за пошарпанных кирпичных кладок комья земли и растерзанное туловище какого-то неудачника. Хлопнувшись в нескольких шагах от подступающих жор на землю, тело больше не двигалось, лишь выпуская лёгкий дымок из тех мест, где сквозь одежду в тело вонзились раскалённые осколки.

— Ура-а-а-а!!! — Вскочив на ноги, все, кроме раненого Пуха, побежали вперёд к стенам, непрерывно покрывая их рядами отметин от выстрелов. Ветхие стены из дешёвого размокшего кирпича с такого расстояния пробивались насквозь даже кадетскими «укоротами».

Поднимаясь, я протёр визор и потянул наверх тяжеленного раненого:

— Подъём! В морге отоспишься! В атаку!!! — Придерживая Пуха одной рукой, второй я зажал приклад подмышкой и тоже начал расстреливать тот край стен, который ещё оставался необработанным, показывая кадету пример того, как он может стрелять с одной свободной рукой.

— Ура-а-а-а!!! — Пух, наконец, воспрял духом от грохота шепелявых очередей и тоже зафиксировал свой ствол под левой рукой. — Эта вам за сеструху мою, твари!!!

Длинная очередь из его автомата легла поперёк ряда дырок, которые оставило на стене моё оружие.

Егор, Юрок, Шотган и Белый быстро достигли границы укреплений и попрыгали за невысокие стенки, оставшиеся от какого-то коровника. И, к тому моменту, когда мы с Пухом доковыляли до укрытий, они уже добивали последних противников.

Нашему виду предстали замызганные кровью стены и бетонные полы. Многие здесь были мертвы ещё до того, как за стены проникли кадеты. Тела валялись вдоль стен, словив автоматные очереди или осколки гранаты.

Одному пареньку с голубой повязкой на плече взрывом оторвало обе ступни. И от мучений его сейчас избавлял Егор, методично расплющивая страдающее лицо стальным прикладом.

Белый сидел верхом на другом раненом гопнике и душил его своим "укоротом". Выпустив изо рта сгусток крови, раненый пацан довольно быстро затих и перестал перебирать изрезанными голыми ногами — осколки и взрывная волна практически лишили его чётких штанов с тремя козырными полосками на лампасах.

Юрок в это время полоснул короткой очередью с рук дальнее сооружение, в разбитом окне которого стало заметно движение. Пулемёт пробил и эту стену, достав укрывшегося за ней противника. Судя по сдавленным стонам — наглухо.

А Шотган без затей воткнул ствол в зубы тому недобитку, что был поближе, и выдал ему в рот короткую очередь, опустошив остатки магазина. Превратив нижнюю часть лица малолетнего бандита в дымящийся обожжённый фарш с фрагментами зубов.

Все почти одновременно обернулись на меня, когда мы с Пухом неуклюже перевалились через укрытие. В их глазах сейчас не оставалось даже тени того пацанского задора, который я то и дело замечал у кадетов в те апрельские деньки, когда мы с Алиной впервые оказались в их расположении. Сейчас на меня смотрели четыре пары глаз угрюмых стариков, повзрослевших за месяц на десятки лет. Глаза хладнокровных убийц.

Даже Пух не особо расчувствовался при виде того, что обычно представляет из себя зачищенное укрепление. В отряде Егора он тоже видел такое далеко не в первый раз:

— Это все что ли? — Кажется, он даже был немного разочарован тем, что мы не успели принять участие в ближнем бою.

— Все. — Юрок повёл стволом за дальнюю стену, чтобы убедиться в эффективности своей стрельбы. — Тут только двухсотые.

— Втыкайте новые магазины и бегом к ангару! — Я отпустил упитанного кадета. — Всё время постреливайте по левому флангу, чтобы не могли прицелиться.

— Может лучше ползком? — Егор сначала помог перезарядиться Пуху, который лишь неловко поводил оружием в свободной руке.

— По бегущим труднее попасть. Травы там тоже нет, внизу всех увидят. И постарайтесь как можно быстрее забежать за ангар так, чтобы он был между вами и вертолётом. — Я поискал глазами упаковку сока, которую зашвырнул сюда пухлый кадет — к ней уже подбирался один из доходяг. — Щас там тоже массовку сделаем, на всякий...

Подбежав к порваной коробке, я отпихнул жору с разбега так, что того перекинуло обратно за стенку. И, предварительно обхватив сок тряпкой из разрезанного комбинезона, кинул его остатки в сторону вертолёта. Сама вертушка располагалась от нас в паре сотен метров, если не больше. Но если жоры сейчас столпятся в том месте, куда упал сок, то пилот так и не успеет понять, что мы направились в его сторону. И не станет пытаться нас остановить из своих снайперских пулемётов.

Вместе с уцелевшими доходягами в новом направлении двинулся и обгоревший тягач. Выбросив из под себя брызги слякоти мощными потоками воздуха, он повернулся и неспешно пополз в сторону. На том месте, где он стоял раньше, осталась только тёмная влажная почва и следы от колёс. Ни одного трупа жоры, подстреленного ленинскими, на этом пятачке больше не лежало.

— Не расслабляйтесь, всё только начинается! — Наблюдая, как плотность толпы растёт в том месте, где приземлилась приманка, я дал дальнейшие команды. — Друг за другом. Бегом, не останавливаться! Дистанция пять метров. Короткими — вон по тем кустам. Егор, пальни гранату туда же, пусть пыль между нами поднимет. Хоть какая-то завеса...

Взрыв выпущенного боеприпаса, упавшего примерно посередине дистанции между нашим маршрутом и следующим укрытием ленинских, поднял вверх крупные и мелкие комья грязи. Вместе с которыми вниз медленно оседали мелкие частицы испарившейся слякоти.

Кадеты двигались чуть пригнувшись, постоянно плюясь огнём в сторону указанных кустов. Не сразу, но оттуда тоже начали отвечать. Автоматического оружия не было и у этой кучки гопников — по земле вскочили одинокие фонтанчики грязи, поднятые недолетавшими пулями, выпущенными из охотничьих карабинов. Несколько пуль прожужжало мимо между бегущими кадетами.

Несколько участков земли рядом с нами вспахали заряды картечи. И один такой всполох пришёлся аккурат на то место, где передо мной бежал замыкающий Шотган.

— Уф-ф... — Боец запнулся, но не упал. Прихрамывая на правую ногу, он продолжил спешно шагать следом за товарищами. Но перестал стрелять, опираясь одной рукой на колено уцелевшей ноги.

— Задело? — Я быстро догнал его и подхватил под руку слева.

— В пятку... Вроде не пуля, могу идти.

— Стреляй вон как Пух. Одной рукой. — Я кивнул на бойца, которому помогал идти с другой стороны. Теперь я тащил на себе двоих кадетов, которые по обе стороны от меня палили короткими очередями в сторону огрызающихся ленинских бандитов.

— КДУХ-ТУХ-ТУХ! КДУХ-ТУХ-ТУХ-ТУХ! — Неожиданно застрекотал пулемёт со стороны вертолёта. К счастью — не по нам, а по идущему параллельным курсом тягачу с грибами, за которым нас ещё не было видно. Крупнокалиберные пули точно ложились в шляпки грибов, пробивая их навылет. И вылетая по другую сторону наростов, снаряды оставляли за собой шлейфы из завитых в спираль облачков спор. Несколько пуль отрикошетили от кабины и корпуса ракеты, кое-где ещё видневшегося между наростами.

— Вот это он зря... — Закончить мысль мне не дал дружный вой тех доходяг, которые шли рядом с ракетовозом.

— Защити нас!!!

Вскоре, с перерывом на короткое откашливание, завыли не только те особи, что были поблизости, но и все одиночки, бродившие по полям, окружающим Татищевский аэродром. Нарастающий ор даже заставил бандитов на некоторое время прекратить стрельбу. Сейчас они, должно быть, пытались понять, что произошло. И не является ли бунт заражённых доходяг вокруг них новой опасностью.

Эта пауза позволила нам легко преодолеть остаток пути до ангара и спешно скрыться за его углом из сектора, доступного для обстрела из кустов с бандитами.

— Чё они орут? — Шотган первым озвучил общий вопрос, когда мы остановились, привалившись к стене здания.

— Переживают за пахана. Вон смотри. — Я указал на отдельные кучки жор, которые спешно начали ковылять в сторону сгоревшего тягача. Движение всех доходяг, разошедшимся по полям, тоже резко стало направлено в одну точку — к страдающей грибнице. Дрожа, пыхтя и раздуваясь, шляпки гигантских наростов ещё немного увеличились в размерах. Не смотря на то, что пулемёт продолжал проделывать в ней новые дырки редкими короткими очередями.

— Кажется, нам надо искать укрытие... — Пух высказал вполне рациональную мысль. Под продолжающимся обстрелом со стороны вертушки, грибы начали напоминать надувные шарики, которые раздулись уже гораздо больше расчётного объёма.

— Вон вход! — Шотган потянул нас вслед за остальными пацанами, которые тоже не сговариваясь, поспешили к двойным дверям в боковой стене ангара.

Достигнув их первым, Егор снёс ржавую щеколду с навесным замком парой ударов приклада. Сама по себе щеколда была толстой, но вот скобы, в которые она была вставлена, держались на прогнившей деревянной основе.

Ввалившись в распахнутый вход, мы услышали снаружи громкий хлопок, от которого сотряслись окружавшие нас стены. И, затворяя дверь, я успел заметить, что большая часть шляпок грибов разметалась по сторонам от тягача крупными лоскутами. А вокруг машины оседала тёмная туча спор — разносясь ветром на десятки метров в стороны. Ближайшие доходяги немедленно набросились на опавшие сморщенные серые лоскуты и принялись жадно их пожирать. Я не стал вести дальнейшие наблюдения и прикрыл двери.

Обнаружив себя в полутёмном помещении, свет в которое проникал только через приоткрытые ворота в передней части ангара — в той стороне, которая выходила на место посадки вертолёта — мы огляделись.

Как я и предполагал, почти весь ангар был уставлен бочками с топливом. Эскадрилье вертолётов, обслуживающей ракетную дивизию, такого запаса хватило бы на пару недель ежедневных полётов. А нашему одинокому лётчику — на десятки подобных разведывательных экспедиций.

А в центре просторного здания стоял ещё один тягач. Точно такой же МЗКТ-79221, что стоял сейчас недалеко от нас в поле, покрываясь сейчас ровным слоем грибных спор. Но этот был целый, без груза. И покрыт он был лишь тонким слоем обычной степной пыли.

— Ну чё... Все целы? — Егор обвёл взглядом вверенное подразделение. — Пух, ты как?

— Норм... — Плотный пацан окончательно пришёл в себя после шока. И в его взгляде начало проявляться то же настроение, что и остальных молодых бойцов. — Болит, но терпимо.

— Я тоже. — Шотган уже самостоятельно лепил скотч на пятку своего комбинезона, порванного ударом картечи. — Что дальше?

— Дальше пойдём на контакт. — Я тоже осмотрел всех присутствующих в поисках признаков добровольцев. — Развернём белую тряпку и посмотрим на реакцию.

— Я пойду. — Егор сразу понял, зачем я всматриваюсь в глаза его подчинённым.

— Не торопись, командир... Пух?

— А? — Пацан уже понял, что сейчас его попросят сделать то, от чего он не сможет отказаться. Но инстинктивно пытался тянуть время.

— Ты ранен и это по тебе видно. И ты... При всём уважении... Не выглядишь как пёс войны. — Я достал обрывки запасного комбинезона и вручил ему. — Тебя они испугаются с наименьшей вероятностью. Помаши сначала из-за дверей, а потом медленно выходи. Ствол сразу повернётся в твою сторону, будь готов и не дрейфь. Помни, что он ссыт стрелять в сторону ангара. Его калибр тут сразу целые ряды бочек продырявят. Ему это совсем не нужно. И у тебя будет шанс объясниться.

— Всё равно я пойду с ним! — Егор продолжал упрямствовать. Встретившись с ним взглядом, я сразу понял, что мне его не переубедить.

Я мог только развести руками:

— Шуруйте. Пока ленинские не очухались. — Вдалеке раздавались одинокие редкие выстрелы. Должно быть гопники отстреливали тех жор, что спешили мимо их укрытий к лопнувшим грибам. И пока не спешили нас преследовать.

Пух вздохнул, принял у меня белую тряпку и обречённо захромал к приоткрытым воротам. Егор пошёл рядом с ним, готовый поддержать товарища в любой момент.

Просунув руку между створок ворот, упитанный кадет несколько раз резко взмахнул полотном. И лишь потом осторожно выглянул наружу.

— Вроде пока всё как надо... — Шотган еле слышно выдохнул свои мысли вслух.

— Эй! Мы вам не враги! — Шагнув за ворота, Пух начал приглушённо кричать сквозь двойной слой защиты. — Мы представляем Министерство Внутренних Дел Российской Федерации! Кадетский корпус!!!

— Вас окружают бандитские формирования! Мы поможем вам снять осаду! — Егор присоединился к его воплям. Будучи целым, он голосил гораздо громче. — Назовите себя!

Пока было неясно, расслышал ли их пилот. Но выстрелов по-прежнему не было. Ни предупредительных, ни на поражение. И двигатели вертолёта всё также молчали.

— Будьте тут, кройте дверь. Пойду гляну, чё там творится. — Я всё же решил тоже поучаствовать в переговорах. И для начала посмотреть на их ход из укрытия.

Достигнув щели в воротах, я выглянул наружу. Выдвинутый из салона ствол пулемёта был нацелен в нашу сторону, как я и ожидал. Точно «Корд». Щуплая фигура стрелка, одетая в лётную куртку с меховым воротником — совсем не по размеру — сейчас прильнула к оптике оружия и разглядывала кадетов через неё. Наверное, в прицел сейчас можно было разглядеть даже цвет их глаз. Лицо же самого стрелка, скрытое маской, было не разобрать. Но из-под лётного шлемофона пулемётчика выбивались длинные рыжие волосы, заметные даже на таком расстоянии.

А с другой стороны вертолёта отделилась невысокая фигура в такой же лётной куртке и ватных штанах со множеством карманов. И на голове лётчика был точно такой же шлем, а лицо тоже закрывала газовая маска. Поэтому трудно было сказать, какого он возраста. В руках пилот сжимал какой-то небольшой тёмный пистолет, нацелив его в кадетов.

Постояв пару секунд и выслушав всё, что имели ему сообщить пацаны, лётчик оглянулся на стрелка в салон, словно что-то выслушивал. И через пару секунд медленно двинулся в нашем направлении.

Не опуская ствол, он осторожно приблизился на расстояние, достаточное для того, чтобы мы услышали его слова:

— Ты! — Пилот ткнул стволом в командира отряда. Голос взрослый. — Тебя зовут Егор Прохоров?

Паренёк немного опешил, но через секунду согласно кивнул:

— Да... А мы знакомы?

— Мы нет... Но... — Тут лётчик осёкся и склонил голову, явно прислушиваясь к тому, что ему говорил напарник через встроенную в шлем рацию. И через миг он уставился в дверной проём, прямо на меня. Тут же перенацелив ствол в мою сторону. Револьвер какой-то... Военным лётчикам такие не выдают.

— Точно? Но он же... Точно он? — Пилот, продолжая беседу по рации, нерешительно отступил на шаг. И взвёл курок своего оружия, продолжая пялиться на меня. — Ладно-ладно. Спокойно... Может в Пугачёве всё-таки ещё найдём... Да, держу их. Заводи.

И он начал пятиться уже поспешнее. А вертолёт за его спиной внезапно ожил и загудел, медленно набирая обороты. Я заметил, что пулемётчик перед этим бросил оружие и нырнул в кабину. Значит их тут только двое.

— Эй, вы чего? Подождите! — Егор, заметив столь спешное отступление, сделал попытку приблизиться.

— Стоять!!! — Ствол тут же уставился на кадета. Но в следующую секунду снова перешёл на меня, когда я всё-таки полностью вышел из укрытия. — Не подходить, иначе будем стрелять!!!

Командир отряда замер в нерешительности.

— Чего это он? — Пух заметил, что я рядом, и обратился ко мне с закономерным вопросом.

— Это может прозвучать слишком высокомерно... Но они как будто бы меня испугались...

Лопасти начали медленно раскручиваться, а рыжий пулемётчик снова вцепился в рукоятки оружия и прильнул к оптике, нацелив ствол прямо не меня.

И через несколько минут мы только и могли, что озадаченно наблюдать неторопливый взлёт синей стальной стрекозы. Быстро набрав высоту, машина плавно развернулась и поплыла на север.

— Ну здрасьте... Ну и какого хрена... — Пух продолжал разочарованно недоумевать.

А когда стрёкот вертолётного двигателя начал затихать, мы услышали шум других приближающихся машин. Переваливаясь по сырой пашне, в нашу сторону двигались четыре пикапа — из тех точек, которые замыкали окружение аэродрома с севера и востока. И, судя по направлению стволов в руках тех, кто сидел в кузовах, эти пацаны с нами дружить тоже не собирались.