Звёздная дорога

Вторник, 2 апреля 2143 года

Крики вынудили всех бежать так быстро, как только позволяла броня и многослойная одежда, – крики, а не медицинская тревога телотрала. Вопли паники и боли всегда проникают прямиком в центр человеческого мозга, требуя внимания и ответа. Этот не был исключением, он казался зовом сирены, усиленным царившей в Вуканге нервной атмосферой и боязнью того, что монстр снова среди них.

В тот момент Анджела помогала переносить множество контейнеров с едой из поддона 350DL в палатку-столовую. Они с Рорком Кулвиндером из отряда ксенобиологов последние три дня тратили довольно много времени на то, чтобы вытаскивать еду из-под снега и заносить внутрь. Жизнерадостный мужчина под сорок вечно связывался с её элкой, чтобы переслать фото жены и двух маленьких детей; они были почти что единственной темой его разговоров. Вот и на этот раз он рассказывал ей про лесную хижину, которую построил для детишек прошлым летом, и тут начались истерические крики, которые делались то громче, то тише, когда жертва отчаянно втягивала воздух. Анджела засекла их источник, который немедленно подтвердила её элка; медицинскую тревогу объявил телотрал Лютера Катцена, примерно в семидесяти метрах по другую сторону от палатки-столовой. Они с Рорком на миг уставились друг на друга, потом бросили контейнеры и побежали так быстро, как только могли в своей громоздкой одежде.

После появления первых снежинок в среду в Вуканге снег шел каждый день. Температура земли была слишком высокой, поэтому снег таял, превращаясь в грязь. Мелкие ручьи ледяной воды блуждали по Вукангу, высвобождая из грязи обломки, которые там застряли после бедствия с градом. Мусор полегче всплывал на поверхность грязной воды и лениво скользил по течению вокруг машин, куполов и инженерных мастерских. Инвентарная ведомость оказалась почти бесполезной. Анджела и Форстер постоянно сталкивались с проблемами, когда искали предметы, нужные микрофактурщикам.

Четверг ушел на борьбу со сборкой последних двух жилых куполов, а в лагере в это время бушевала метель. Поскольку куполов было шесть, обитателям Вуканга пришлось втиснуться по восемь человек в каждый. Койки, спасенные из разбитых палаток, стояли очень плотно, свободного пола почти не осталось. К самым высоким шестиугольным панелям прикрепили крючки и ремни, и вещмешки свешивались с них, как массивные и некрасивые личинки. Со светом от фонарей, подключенных к собранным лоскутам фотоэлектрической ткани от палаток и подкрепленных кабелями, тянувшимися к главным топливным элементам лагеря, внутреннее пространство каждого купола было в равной мере мрачным и зловонным. Ночью там скапливалось кое-какое тепло, поскольку так много человек ютилось в ограниченном объеме, но от этого лишь усиливался запах немытых тел.

Когда купола были готовы, микрофактурщики занялись производством одежды потолще и потеплее для персонала лагеря. Предпочтение отдавалось длинным паркам, достаточно большим, чтобы носить их поверх бронежилетов; большинство людей сочетали их со стегаными водонепроницаемыми штанами. 3D-принтеры выдавали ещё и шапки с шарфами и перчатками. Не лучшая одежда для холодной погоды, но благодаря ей люди в какой-то степени оказались защищены от сбивающей с толку зимы.

К субботе неустанный снегопад и постоянно понижающаяся температура воздуха наконец-то высосали из почвы и растений последнее тепло; температура у поверхности земли упала ниже нуля. Снег больше не таял. Лужи и ру-чейки, сформировавшие по всему Вукангу болотистую сеть притоков, затвердели и превратились в полосы ненадежного льда. Листва на папоротниках и лозах поменьше превратилась в кашу – её клетки замёрзли насмерть – и начала осыпаться, добавляя к снегу опасно скользкий слой органической слизи. С воскресенья в Вуканге выпало больше полуметра снега. Его приходилось регулярно соскребать с крыш палатки-столовой и инженерных мастерских, чтобы от веса натянутая ткань не порвалась. Люди протоптали тропинки. Машины каждый день заводили и ездили на них туда-сюда, чтобы не завалило. На Вуканг сыпались разные виды снега; по ночам, как правило, падали гранулы-песчинки, которые проникали повсюду; днём большие клейкие хлопья облепляли деревья и кусты в джунглях, превращая их в альпийский мёрзлый лес. Тот же самый клейкий снег укутывал лагерное оборудование, постройки и машины, с равной жестокостью скрывая смартпылевые тралы, так что прием был заблокирован почти по всему спектру, включая солнечный свет, от которого они питались, – из-за этого отключились сенсорные функции, соединения разрушились, и лагерная сеть стала работать ещё хуже.

Спрессованный снег на тропинках был скользким, в особенности когда к нему примешивалась органическая слизь от распадающихся листьев. Анджеле пришлось соблюдать осторожность, когда она приближалась к Лютеру. За последние дни произошло много падений, люди попадали в лагерную клинику с рассеченными руками и огромными синяками на ногах. Анджела обогнула палатку-столовую и увидела больше дюжины людей, которые бежали по неровной белой местности. Её сетка отметила среди них Пареша, сержанта Раддона и Омара, которые взяли на изготовку карабины «Хеклер» и кричали остальным, чтобы держались подальше.

Все направлялись к «Лендроверу-Тропик», который косо стоял на дороге из развороченной грязи рядом с квик-кабинами администрации, в чистом белом свете его фар мелькал умеренный снегопад. Водительская дверь была открыта. Фигура, в которой Анджела узнала Олрга Дорчева из отряда по обеспечению лагерных систем, спешила к задней части «Тропика», протаптывая путь через высокую гору нетронутого снега. Там лежал Лютер Катцен и по-прежнему кричал, держался за ногу, раскачиваясь из стороны в сторону.

Потом люди окружили его. Пареш и Омар неистово размахивали руками, призывая всех успокоиться и отступить. К тому моменту, когда подошла Анджела, Лютер затих; теперь он только стонал от боли. Она видела на его темнозеленых брюках пятно крови, которая пролилась на снег и в умиротворенном розовом свете Сириуса казалась почти черной. Нога выглядела совсем нехорошо. Согнута под неправильным углом, колено и ступня вывернуты.

– Прости меня, прости, – жалобно говорил Олрг. – Ты просто взял и выскочил на меня.

Анджела поморщилась, услышав это, и снова посмотрела на «Тропик». Лютер, наверное, поскользнулся на льду. Судя по тому, под каким углом стояла машина, Олрг пытался повернуть, но опоздал. Это обязано было случиться в таких условиях, если люди…

И тут Анджела это почувствовала. Мята! Воздух был холодным, у нее замёрз нос, но она всё-таки узнала этот запах. Её глаза наполнились слезами.

– Дерьмо, вот дерьмо!

Прибыли Марк Читти и док Конифф, таща свой полевой набор. Они присели рядом с Лютером, оттолкнув Олрга в сторону. Вокруг них собрались люди и мрачно наблюдали, благодаря судьбу, что не им выпало вот так лежать в крови и рвоте, желая, чтобы медики совершили обыкновенное для двадцать второго века чудо первой помощи.

Элка Анджелы запросила соединение с Парешем.

– Держись начеку, – сказала она ему. – Это не несчастный случай.

Он нахмурил брови.

– Что?

– Сохраняй бдительность, – настаивала Анджела, распихивая наблюдателей. – Не расслабляйся.

На нее смотрели раздраженно, с гневом. Игнорируя всех, она пробилась к Эльстону и скомандовала ему:

– Вдохни.

Обеспокоенность на его лице сменил гнев.

– Что?

– Вдохни носом, прямо сейчас! Скажи мне, чем пахнет.

Дальнейшие увещевания прекратились, когда Эльстон понял, о чем она говорит. Он замер и глубоко вдохнул, принюхиваясь. Анджела увидела, в какой момент он почуял запах мяты и как на его лице отразилось потрясение.

– Никому не двигаться! – приказал он. – Легионерам построиться вокруг нас. Просканируйте лагерь. Полная готовность к бою. Всем, кто не в районе несчастного случая, оставаться на своих местах и немедленно сообщить о своем расположении лейтенанту Ботину.

Всхлипывания Лютера оставались единственным звуком, когда легионеры-патрульные приблизились и окружили группу людей. В отдалении двигались другие фигуры в броне, направляясь к палатке-столовой и мастерским; оружие в активном режиме, маленькие рубиновые лазерные вееры прочесывают тихий снегопад.

– Возьми образец, – сказала Анджела. – Быстро.

Запах постепенно исчезал, рассеиваясь среди медленно дрейфующих снежинок и порывов ледяного ветра.

Эльстон кивнул и открыл микросоединение с Марвином. Через минуту дверь мобильной биолаборатории-1 поднялась. Марвин поспешил к ним. Когда он подбежал, они с Эльстоном о чем-то посовещались, потом вдвоём подошли к тому месту на снегу, где «Тропик» ударил Лютера. Марвин начал размахивать длинной пластиковой палочкой для забора образцов. Эльстон изучал снег.

– Я хочу, чтобы все вернулись в палатку-столовую, – объявил лейтенант Ботин. – Капрал, вы и Леора сопроводите медиков обратно в клинику.

Анджела направилась к Эльстону.

– К тебе это тоже относится, Трамело, – резко бросил Ботин.

– Я вам понадоблюсь здесь, – заявила она.

– Ладно, – поколебавшись, сказал Эльстон. – Но будешь делать, что прикажут.

– Конечно. Но поспешите, он не должен был уйти далеко.

Эльстон присел рядом с Лютером, чтобы поговорить с ним.

– Что произошло?

– Полегче с ним, – сурово проговорила док Конифф.

– Пусть потерпит, – рявкнул в ответ Эльстон. – Лютер, что случилось? Сосредоточься. Ты поскользнулся?

Лицо Лютера блестело от пота. Он попытался сквозь боль сосредоточиться, вспомнить.

– Я… я не знаю. Мне показалось, там кто-то был. Возможно. Вот дерьмо, как больно!

– Тебя толкнули?

Марк Читти срезал последний лоскут брюк, открыв разорванную плоть, сквозь которую торчала сломанная бедренная кость. Лютер взвыл, когда к ране прикоснулись инструментами.

– Попытайся не шевелиться, – взмолилась Конифф. – Я знаю, что больно, но мы должны наложить шину, прежде чем понесем тебя в клинику.

– Насколько плохо? – простонал Лютер сквозь стиснутые зубы.

– Не переживай, я могу вправить кость и восстановить расположение мышечной ткани. Теперь лежи тихо.

Док сердито уставилась на Эльстона.

– Олрг? – спросил Эльстон. – Ты кого-то с ним видел? Или что-то?

– Я и его не видел по-настоящему, пока он не свалился перед «Тропиком». Он был у края дороги. Я затормозил, но машина пошла юзом. Я не быстро ехал, честное слово, полковник. Не быстро.

– Знаю, но подумай – ты должен был заметить Лютера, даже если не смотрел на него напрямую. Он был один?

– Ох, боже милостивый!.. – Олрг смотрел на Лютера, сам не свой от страдания, которое причинил. – Не знаю. Я думаю… возможно, рядом с ним кто-то был. Шел снег. Я сосредоточился на дороге.

– Пошли мне свою визуальную память, – сказал Эльстон.

Он как будто ударил Олрга. На миг тот ощутил такую же сильную боль, как и Лютер.

– Сэр, мой кэш был отключен, сэр.

– Ох, да что за… – Эльстон сердито уставился на него. – Я что, недостаточно ясно выразился по поводу протокола?

– Нет, сэр, напротив, сэр. Просто сетка мешает видеть, когда вокруг снег. И…

Он взмахом руки указал на крупные хлопья, которые падали вокруг них.

– Тогда просто отмени сетку. Не надо отключать радужковые смартклетки полностью. Я тебя умоляю! Тоже мне, портальная наука!

– Да, сэр.

– Ступай в палатку-столовую. Я разберусь с тобой позже.

Анджела проследила взглядом за Олргом, который ушел сквозь кружащийся снег, ссутулившись и опустив голову. Она видела, что ветер усиливается, как и снегопад. Её собственная сетка показывала метки легионеров, которые спиралью расходились по лагерю. Она знала, что они ничего не найдут; они и раньше ничего не находили, когда погода была ясной и сенсоры Вуканга работали в полную силу.

– Что-нибудь поймал? – спросила она Марвина.

– Безрезультатно, – ответил он. – Я обнаружил микрочастицы обычных атмосферных загрязнителей Сент-Либры, но никаких выдающихся молекулярных сигнатур. Всего лишь остаточные количества спор из джунглей.

– Анджела не ошиблась, – сказал Эльстон. – Я тоже почуял. Это существо было здесь.

Они все посмотрели на Лютера. Читти сумел закрыть поврежденное бедро чем-то вроде толстого рукава, а док надела раненому на шею воротник с капельницей.

– Ему повезло, что Олрг на самом деле весьма хороший водитель, – заметил Марвин. – Могло быть намного хуже.

Анджела взялась за одну ручку носилок, а Эльстон, Марвин и Читти – за остальные. Их сопровождал сам лейтенант Ботин, док хлопотала над Лютером всю дорогу. До клиники было всего пару сотен метров, но тревога усиливалась с каждым шагом. Унылый розовый свет наполнил лагерь беспорядочными тенями. Оно могло прятаться в любой из них. Где-то рядом могла быть целая армия чудовищ, сокрытая прохладной темной тишиной. Ждущая. Разум без особого труда заполнил тусклую пустоту вокруг монстрами, и каждый из них разминал пальцы-лезвия, готовый возобновить битву, с которой Анджела сбежала двадцать лет назад.

Из открытой двери клиники пролился прямоугольник белого света. Другой медбрат, Хуанитар Сакур, поспешил вниз по ступенькам квик-кабины, чтобы помочь занести Лютера в медпункт. Анджела отошла в сторону, как только они переложили начальника официантов, находившегося под воздействием седативного средства, на каталку, и Конифф принялась трудиться над ним. Анджеле показалось странным, что она находится в клинике, где есть теплый воздух и яркий белый свет. Это был кусочек подлинной жизни. Её страх перед тем, что таилось за тонкими композитными стенами, утих. Она знала, что это глупо.

– Что теперь? – спросила Анджела. – Вы не можете держать легионеров там. Сеть падает, у нас нет работающего сенсорного трала, который стоил бы больше ломаного гроша. Если эта тварь может войти в лагерь посреди так называемого дня и толкнуть кого-то под «Лендровер», тогда она может прыгнуть на них без особых проблем.

– Я в курсе нашего тактического положения, – спокойно проговорил Эльстон. – Лейтенант, команда АВА сообщает, что эта снежная буря будет худшей из всех. Метеорологический радар н-лучевика показывает, что к нам прибли-жаются мощные тучи и ветер. У нас примерно полтора часа, чтобы собрать всех внутри и задраить люки.

– Да, сэр, – сказал Ботин.

– Насколько все плохо? – спросила Анджела.

– Надвигается сильная вьюга, – сказал Эльстон. – Так что каждый купол будет предоставлен сам себе, пока она не закончится. Анджела, я хочу, чтобы ты организовала раздачу еды для всех. Мы переживем это в клинике и куполах. Марвин, подгоните биолаборатории к куполам и припаркуйте рядом; Ксенобиологи пока поживут в них. Это освободит немного места в куполах, и так будет удобнее для всех. Остальное мы вырубим.

– Вьюга? – переспросила Анджела. – Вот дерьмо, мы уже на полметра в снегу.

– Я заметил.

Это был суматошный час. Эльстон не позволял никому выходить без легионерского эскорта, что ограничивало объем подготовки, на который они оказались способны. Но даже так удалось снабдить купола всем, что требовалось для пары дней автономного существования. Были распределены пакеты с едой. Проверены силовые кабели от главных топливных элементов. Запущены обогреватели, которые напечатали микрофактурщики. Химические туалеты перенесли из уборных в купола. Кабели передачи данных развернули и подключили к биолабораториям, предоставив сетевым ячейкам проводное соединение.

В конце концов Эльстон приказал, чтобы весь наземный транспорт подогнали к куполам и припарковали плотным кольцом вокруг двух биолабораторий. Пилоты запротестовали из-за того, что вертолёты остались без защиты, но уже не было времени, чтобы закрепить поверх них какой-то полог.

Когда ксенобиологи переместились из куполов в биолаборатории, у Анджелы появилась возможность пересмотреть распределение людей в куполах. Выровняй количество, сказал ей Эльстон, и дай каждому легионера для защиты.

– Если хочешь, чтобы я поменяла купол, Лулу пойдет со мной, – сказала Мадлен Хок, соединившись с Анджелой, после того как её элка начала рассылать новости. – Обсуждению не подлежит. Бедняжка в ужасе.

– Хорошо, я передвину кое-кого, чтобы все получилось. – Анджела перевела дух. Это был первый раз, когда Мадлен признала её.

Две девушки прибыли в купол Анджелы со своими вещмешками в сопровождении Омара. Они только что закончили отключать кухонное оборудование. Тающий снег капал с их парок и брюк, на панельном полу образовались лужицы.

– Исусе, что за ненастье! – сказал Пареш, запечатывая внутренние и внешние герметичные двери.

– Не думаю, что столовая выдержит, – объявила Лулу, расстегивая молнию на парке. – Крыша уже просела от снега. Она опять порвется.

– С такой погодой проживем и без нее, – сказал Пареш.

– Главное, чтобы топливные элементы продолжали работать, – заметил Омар, помогая Мадлен повесить вещмешок на крюк в потолке.

– А они продолжат? – занервничав, спросила Лулу.

– С ними все будет в порядке, – заверила Анджела. – Олрг сказал, что они созданы для куда более суровых условий, чем эти. Я больше переживаю за н-лучевики. Если вы проверяли телеметрию, то видели, что у ближайшего некоторые проблемы с системой управления полетом. Неудивительно, в этих тучах сильная электрическая активность.

Лулу опустилась на койку и уронила голову на руки.

– Почему они просто не придут и не заберут нас отсюда? – спросила она тоненьким, жалобным голоском.

– Эй, все в порядке, – сказала Мадлен, садясь рядом с нею. – Мы тут денёк отдохнем от готовки и уборки. – Она легонько толкнула подругу локтем. – Нас защищают два легионера. Не так ли, Омар?

Омар дружелюбно улыбнулся Лулу.

– Ничто плохое не проберется сюда мимо меня и Пареша. Положись на нас, мы тебя не подведем. Знаешь, почему?

Лулу посмотрела на него и громко шмыгнула носом.

– Почему?

– Потому что мы не офицеры.

Она сумела слабо улыбнуться.

Со всего лишь пятью койками, занимающими пол, они начали организовывать свое расширенное пространство для жизни, использовав пару коек вместо диванов, поместив круглый обогреватель в центре, где они могли собраться около него и насладиться теплом. Температура воздуха поднялась до отметки, при которой они смогли снять верхнюю одежду, хотя бронежилеты оставили. Вокруг химического туалета соорудили занавеску. Анджела поддерживала постоянное соединение со смартпылью на входной герметичной двери. Тралы предупредили бы их, если бы что-то большое вознамерилось попасть внутрь.

Эльстон связывался со всеми по отдельности, проверяя, все ли в порядке и все ли внутри, поскольку снаружи поднялся сильный ветер.

– Никому не выходить, пока вьюга не закончится, – приказал он. – Если у вас медицинский чрезвычайный случай, в клинику отправляться только в сопровождении легионера.

– Он слишком параноик, – объявила Мадлен, закрыв микросоединение с Эльстоном. – Ему бы следовало расслабиться и позволить людям самим позаботиться о себе.

– Здесь есть что-то опасное, – сказал Пареш. – Он беспокоится о нас.

Была только середина дня, но, запечатывая вход, Анджела видела, что последний розовый свет покидает небо, так плотно сгустились тяжелые снежные тучи. Люди слышали, как за тонкими панелями купола дует ветер – постоянный фоновый рев, который прерывался время от времени глухим ударом, когда какое-нибудь лагерное оборудование отрывалось от тросов или переворачивалось. Тяжелые пластиковые листы, которые закрывали вход, постоянно гудели под воздействием ветра, но печати были крепки. Оба ярко-белых фо-наря, висевших среди вещмешков, медленно раскачивались по дуге, порождая на изогнутых стенах колеблющиеся тени. Прямо посреди купола обогреватель излучал уютное оранжевое свечение.

Панели, как вскоре обнаружила Анджела, представляли собой проблему. То, как они были напечатаны – с вплетением особых волокон, придающих устойчивость во всех направлениях, – делало их достаточно крепкими, чтобы выдержать ветер и ещё один потоп с градом. Но команда Каризмы спешила, озабоченная поддержанием структурной целостности. Над тепловой нагрузкой особо не размышляли. Обогреватель порождал сильный конвекционный поток в средней части купола, но из-за вьюги панели быстро охлаждались. Начал собираться конденсат, потек по стенам и образовал неглубокие лужицы на полу. Через некоторое время капли замерцали, в них затвердевали кристаллы льда. Иней наступал все увереннее, и вскоре оказалось, что они сидят посреди блистающей алмазной пещеры.

Анджела вытащила моток сине-зелёной шерсти, которую по её просьбе напечатала Офелия Трой, и начала вязать. Пушистое волокно было полностью синтетическим, разумеется, но обладало почти всеми свойствами настоящей шерсти. Что важнее, связав из него шапку с длинными наушниками, какую она и начала делать, можно было в какой-то степени сохранить естественный ток воздуха. Поспешно напечатанные парки и зимние брюки не были пористыми, и пот пропитывал нижние слои одежды, отчего те очень быстро становились холодными и неприятными. Над этой проблемой люди Каризмы обещали поразмыслить во время вызванного вьюгой безделья.

– Помню, моя бабуля этим занималась, – сказала очарованная Лулу. – Что ты хочешь сделать?

– Шапку. – Анджела улыбнулась Парешу. – Такую, чтобы влезла под шлем.

– Это, в общем-то, утраченное искусство, – сказала Мадлен. – Думаю, я знаю, где ты ему научилась.

– Властям нужно было отыскать какое-нибудь дело для заключённых. В тюрьме доступно множество курсов, на которых обучают глупым занятиям вроде этого. Должна признаться, я не думала, что когда-нибудь применю эти навыки на свободе.

– Так почему же ты записалась на этот курс? – спросил Пареш.

Анджела подняла спицу и одарила его коварной улыбкой.

– Ты понятия не имеешь, насколько полезной оказалась штуковина вроде этой в Холловее.

– Ты подашь на них в суд? – спросил Омар. – Я хочу сказать… двадцать лет! Охренеть!

– Если они проявят благоразумие и предложат мне достойную компенсацию, тащить их в суд не придется. – Анджела снова начала вязать, и «цок-цок-цок» спиц едва слышалось сквозь рев ветра и гудение наружной двери.

– Не думаю, что я сумела бы провести в заключении двадцать лет, – сказала Лулу. – Особенно если бы я была невиновна. Сколько тебе могут заплатить за такое? Ведь это же неправильно.

– Очень большую сумму, – сказала Анджела. – Для начала.

– А люди, которые засадили тебя в тюрьму? – спросил Омар. – Как быть с ними? Они же наверняка подделали улики. Они продажные. Их необходимо снять с должностей.

– Вот делать мне больше нечего, кроме как портить то, что осталось от их карьер, – сказала Анжела. Она подняла получившуюся вязаную полусферу. Нужно было всего лишь сделать край и прикрепляющиеся «уши». – Видите ли, я приближусь к среднему возрасту, когда они будут уже четыреста лет как мертвы. Разве может существовать более изысканная месть?

– Ох, лапуля, так сколько же тебе лет на самом деле? – восхищённо спросила Лулу.

Анджела ей подмигнула.

– Достаточно, чтобы держать язык за зубами.

Довязав шапку и убедившись, что она помещается под шлемом Пареша, Анджела принялась за шарф для себя. Потом будут перчатки, решила она. Потом пара больших носков, чтобы в них спать. А потом она подумает, принимать ли заказы.

Ледяные кристаллы, покрывавшие стены купола, начали расти, точно миниатюрные сталагмиты. Каждый раз, когда кто-то проходил по замёрзшему полу, ботинки сдирали тонкий слой блестящих кристаллов. Вечером начали раздаваться раскаты грома. Грохот звучал приглушенно из-за тяжелых потоков снега, которые мчались снаружи.

Рорк Кулвиндер, сидевший в кабине мобильной биолаборатории-2, разрешил желающим взглянуть его глазами на вспышки молний за пеленой белого движения, охватившей машину. Кабели передачи данных, соединявшие купола и лаборатории, работали исправно, поэтому Эльстон, Ботин и сержант Раддон могли неустанно следить за показаниями всех телотралов. Сенсорные тралы в каждом куполе тоже были подключены к следящим программам, чтобы убедиться, что монстр не проникнет внутрь.

– Ему понадобилась бы система инерциальной навигации, чтобы отыскать нас посреди этого, – заключил Омар, несколько минут поглядев на вьюгу глазами Рорка.

В семь часов они приготовили ужин, разогрев контейнеры с тушеной свининой в микроволновке и заварив пакетики чая. Анджела несколько раз замечала, что Мадлен наблюдает за ней, а Мадлен замечала, как Анджела бросает на нее взгляды через купол. Они ничего друг другу не говорили. Сторонний наблюдатель решил бы, что ни одной из них нет дела до другой, подумала Анджела с кривой улыбкой. Она насмотрелась на подобное в Холловей: молчаливые вызовы, непоколебимая вежливость на публике. Потом, когда охранники поворачивались спиной, кто-то дрался, кого-то трахали, кто-то пытался сбежать. Ни одна попытка побега из Холловея не увенчалась успехом.

Все легли спать в девять, выпив ещё по чаю. Анджела надела две пары тонких брюк и две майки с длинными рукавами, прежде чем натянуть свой свитер и нахлобучить на голову шерстяную шапку (первую попытку). Она сумела надеть по три носка на каждую ногу, прежде чем забраться в спальный мешок. Омар взялся дежурить первым, позволив Парешу занять койку возле Анджелы. Они улыбнулись друг другу, довольные близостью. Фонари переключили на самый тусклый режим, а обогреватель продолжал излучать яркое вишнёво-красное свечение в середине купола, порождая над собой тепловую волну, похожую на гриб. В полумраке корка ледяных кристаллов как будто заблестела ещё сильней. Снаружи ветер и гром продолжали битву. Тугие входные занавески неустанно играли свои немелодичные скрипичные гаммы. Анджела не сомневалась, что не уснет.