Звёздная дорога

Вторник, 5 марта 2143 года

Перелет из Сарвара в Вуканг совсем не так сильно побеспокоил Анджелу, как предыдущий, из Эдзелла в Сарвар. Возможно, в её разуме поселился некий фатализм, вызванный темным однообразием пышной зебровой растительности Сент-Либры. Или, скорее всего, как она призналась самой себе, дело попросту в том, что на этот раз они не летели над метаявлением, аналогичным горам Затмения. Самолет унес их на две тысячи километров на северо-запад от Сарвара, к ещё одной, уже привычной полосе обнаженной утрамбованной земли с небольшим скопищем палаток, квик-кабин и транспорта с одного конца. Вуканг был первым из трех запланированных передовых лагерей, расположенных почти как направления на компасе: северо-запад, строго на север и северо-восток от Сарвара, который теперь сменил статус на базу снабжения. В Варезе, северном лагере, бульдозеры уже делали посадочную полосу; а вот в Оамару на востоке только вчера впервые успешно приземлился «Берлин». Больше лагерей в планах не было – это крайняя точка, до которой могла добраться экспедиция и которую мог вынести её бюджет.

Весьма логично, думала Анджела, пока аппарель «Дедала» опускалась под хор электрогидравлических силовых приводов, издававших высокий вой. Если ксенобиологи не найдут никаких признаков животной жизни так далеко от Абеллии, тогда они их вовсе не найдут – и точка.

Она почти ожидала, что Эльстон встретит её у аппарели, но его нигде не было видно. Антринелл в Сарваре следил за ней осторожно, но умело.

Ступив на грязную утрамбованную почву, Анджела быстрым и плавным движением надела панаму. После утреннего дождя воздух был спертым. Над джунглями, что простирались в паре километров вокруг Вуканга, курился туман. Дальше к северу, где земля опять резко поднималась, среди крутых холмов зависли тучи.

– Конец пути, – сказала она.

– Звучит как-то зловеще, – заметил Дирито.

– Не должно. Просто дальше мы не пойдем. В следующий раз, когда мы поднимемся на борт «Дедала», он повезет нас домой.

– Думаешь, мы больше не продвинемся?

Анджела указала на мобильные биолаборатории в центре грузового отсека, которые лётный экипаж освобождал от стопоров.

– Они отъедут, может, на сорок-пятьдесят кэмэ. И это все.

– «Совы» тут ничего не видели, – сказал Омар.

– А они знали, что искать? – парировала Анджела. – Существо, которое я встретила, разумно. У его собратьев было девяносто два года после прибытия людей на Сент-Либру, чтобы как следует подготовиться. Нет, в кои-то веки АЗЧ прав, проверка на генетическую изменчивость – верный шаг.

Она проследила, как Антринелл забрался в кабину первой биолаборатории. Его отношение к машине было почти отеческим. Топливные элементы запустились, из воздухоотводов по бокам большого транспорта вылетели небольшие облачка белого пара.

– Ах-ха, – пробормотал Пареш. – Палатки.

Анджела проследила за его взглядом. К ним приближался лейтенант Пабло Ботин.

– Палатки, – согласилась она.

Высоко в небе ещё один «Дедал» разворачивался, чтобы зайти на посадку. Больше оборудования, больше персонала. Каждый грузовой самолет трижды в день вылетал из Сарвара. Пассам и командный штаб сделали ставку на быстрейшее обустройство передовых лагерей.

Вуканг и два его собрата были заявлением о намерениях АЗЧ, адресованным огромной планете. Они бросили вызов вечным джунглям, дав понять, что люди так или иначе раскроют их секреты.

Анджела не могла не спрашивать себя, что будет, если у них все получится. По каким-то причинам этот сценарий не рассматривался ни на одном общем инструктаже, которые проводили офицеры АЗЧ. Она знала, что он у них должен быть, и надеялась, что он достаточно хорош. Ей самой хватало единственного слепого требования инстинкта выживания: «Беги что есть мочи».

Шорты были белые и тугие. На подтянутой крошке-блондинке они смотрелись вызывающе сексапильно. Облегающая, качественная ткань с переливчатым блеском, дизайнерская этикетка, высокие вырезы, чтобы подчеркнуть накачанные ягодицы. Марк-Энтони и Лоанна отошли, любуясь своим выбором со стороны, особенно когда шорты дополнил топ из черной сетки, с бретелькой через шею и открытой спиной.

Анджела оставила топ, когда снова кралась в кабинет Бартрама на седьмом этаже. А шорты теперь были испорчены. Все из-за крови – крови, которая пропитала дорогую ткань. Крови Марианджелы, крови Кой, крови Бартрама, крови Бенсона Норта-2, крови Блейка Норта-2… Крови, которая ручьями лилась из разорванной плоти и растерзанных сердец. Крови хватило, чтобы превратить мраморные полы особняка в скользкое красное озеро.

В гостиной Анджела поскальзывалась и падала снова и снова. Её обнаженная кожа была вся в крови. Спутанные волосы покрылись ею. Вызывающие шортики превратились в блестящий алый пояс, который от тепла делался клейким и мешал двигаться. А её тело сейчас было очень горячим.

Она сбежала. Конечно, она сбежала. Но не теряя головы. Остатков самообладания в самый раз хватило, чтобы забрать из своей комнаты на шестом этаже сумочку. Сумочка всегда была готова на случай быстрого ухода, в ней содержались по-настоящему важные вещи, которые могли понадобиться, если дела пойдут плохо и придется удирать. Конечно, никто и не думал, что случится такой ужас.

Сжимая сумочку белыми от напряжения пальцами, она добежала до конца лестницы, в тишине и мраке особняка ощущая себя в ловушке. Тишина пугала её больше, чем предательские отблески кольцевого света, которые струились по ступеням, искажая их размер, растягивая густые тени, чтобы обмануть её. Она снова упала, кубарем скатилась на безжалостный мрамор, оставляя длинные кровавые следы. Тишина поглотила и убила её стоны и приглушенные крики.

Но шумела она одна. В ночи не раздавались сигналы тревоги, которые бы всех разбудили и призвали охранников с оружием. Сигналы тревоги, которые изгнали бы тишину. Успокаивающие сигналы. Вместо этого тишина окутывала Анджелу, следовала за ней, пока она в ужасе летела по ступеням в огромный атриум на нижнем этаже. И опять тишина встретила её, когда она метнулась по следующей лестнице, ведущей в подвальный гараж. Туда даже кольцевой свет не проникал; было темно, хоть глаз выколи. Лишившись ощущений, она широко раскинула руки, пытаясь нащупать стены и хоть как-то сообразить, где находится. Ослепнув, спасалась бегством, надеясь – умоляя! – чтобы во тьме не оказался ещё кто-то.

Внизу и впереди: намек на свет. Четыре тонкие линии. Прямоугольник. Дверь!

Анджела вырвалась сквозь нее в гараж. Здесь наконец-то было светло. Полосы на потолке излучали яркий универсальный зеленоватый свет. Она моргнула от неуютного сияния, дыша с неистовой учащенностью. Посмотрела на себя в оцепенелом ужасе. Кровь, испачкавшая каждую часть её тела, загустевала, темнела, превращалась в хлопья, которые отваливались от её собственной кожи, словно какие-то непотребные струпья.

Её несчастный жалобный вопль эхом разнесся по всему гаражу.

По обе стороны от нее выстроились рядами серебристо-синие «Ягуары-JX-7». На лестнице позади как будто раздался какой-то звук, и она дёрнулась, всхлипнула.

– Возьми себя в руки! – заорала Анджела на саму себя.

Побежала к первому «ягу» и прыгнула на водительское сиденье. Хлопнула рукой по приборной панели и поморщилась от резкой боли из-за темного оружия на кончиках пальцев, которое ударило об ореховый шпон. Острия вышли из её плоти прямо под ногтями, прорвав мясо и кожу на пути, – маленькие дыры ещё болели. Несмотря на эти чуждые отростки, автопилот «яга» считал биометрические показатели Барклая Норта-2. Из панели выдвинулся рычаг управления, и толстые боковые части кресла завернулись вокруг Анджелы, чтобы ей было удобнее. Она переключила машину в ручной режим и жёстко дёрнула рычаг, требуя полного ускорения. Колеса быстро завертелись, от шин пошел дым, и автомобиль рванулся вперёд. Когда она вильнула, пытаясь не врезаться в другой ряд «Ягуаров» или в бетонные колонны, заработала автоматическая экстренная система, помогая рулить. Потом она направила машину на рампу и выехала в ночь. Включились передние фары, рассекая моросящий дождь. Крыша купе начала подниматься.

К короткому туннелю, соединявшему Джиронелла-бич с рю де Прованс по другую сторону холмов, Анджела подъехала на скорости сто семьдесят километров в час. Машину слегка заносило – противобуксовочная система воевала с мокрой от дождя дорогой, – но Анджела отказывалась замедляться.

В туннеле шок наконец-то её настиг, и она начала неудержимо трястись. По мере того как уходили нечувствительность и сосредоточенность, вызванные инстинктом самосохранения, полились слезы. Она дышала, судорожно втягивая воздух. Они мертвы, все, убиты. Все, кого она знала в особняке, безжалостно растерзаны.

«Ягуар» выехал из туннеля, и она отпустила рычаг, снова переключившись на автопилот. Вождение теперь было выше её сил. Разум, боровшийся с потрясением и страхом, пытался осознать, что произошло, и включить логику. Это было трудно. Смерти в таких масштабах, сопровождаемой такой первобытной яростью, Анджела не ожидала. Но это случилось, и с этим надо справиться. Обязательно справиться.

«Джулио Транс-стеллар» получила контракт. Анджела успела, она в самом деле провернула кражу. Денежный перевод прошел. Финансовый офис гражданской администрации Абеллии выплатил компании сто восемь миллионов еврофранков в качестве депозита за инфраструктурный контракт. Прямо сейчас вся сумма в виде бинарного кода просачивалась по маршруту, который они придумали, поворачивая и меняясь в каждом банке и финансовом учреждении; цель перевода и валюта преобразуются дюжину раз, прежде чем деньги исчезнут за цифровым горизонтом событий в конце пути – в пустоте, о которой она ничего не знала.

Для полного завершения понадобится пара часов. Любая процедура, подразумевавшая так много обменов и переходов между собственниками, по определению сложная. Анджела не могла позволить поймать себя, пока не убедится, что все завершилось. Лишь это помогло её мыслям вновь обрести ледяное спокойствие. Ничто другое не имело значения. Она все ещё на задании, и какая разница, что случилась такая нелепая хрень.

Кольцевой свет уходил, таял за стеной плотных туч, которые собирались в небе, клубясь. Морось превратилась в ливень, с шумом падавший на дорожное покрытие, вынуждая автопилот сбавить скорость.

Анджела нажала на тормоза, и машина пошла юзом, когда колеса пытались обрести сцепление с дорогой. Она открыла дверь и выбралась наружу, чтобы постоять под муссоном. Запрокинула голову, позволяя тяжелым каплям отмыть себя дочиста. Принялась яростно тереть ладонями отвратительную засохшую кровь, которая покрывала кожу и по ногам потекли красные ручейки. Стянула шорты и бросила куда-то на обочину. Её охватило навязчивое желание избавиться от ужасной грязи; она скребла и скребла кожу, пока не начала царапать и ранить саму себя. Совершенно голая и промокшая от ливня, она снова тряслась, на этот раз от холода. Посмотрев на машину, где светились оранжевым огни в салоне, она увидела, что водительское сиденье испачкано кровью. Открыла багажник и вытащила одеяло, чтобы подстелить его. Только потом снова двинулась с места, приказав автопилоту отвезти себя в город, прямо на Веласко-бич.

Ливень утихал, когда «яг» прибыл на парковку возле пляжа. Было полчетвертого утра. Она знала, что в такое время здесь никого не будет, и даже не озаботилась проверкой.

Вниз, на пляж, пятнадцать шагов от основания ступеней, один шаг в сторону от стены. И копай. Не важно, что подумает случайный свидетель, который увидит тебя, голую, под дождём, отчаянно роющуюся в песке и пытающуюся больше не плакать. Она минуту копала, точно обезумевшая собака, прежде чем её пальцы нащупали экстренный пакет.

Вытащив его из ямы, она испытала прилив облегчения, словно подействовал отрезвляющий токс. Вернулась в «яг», на этот раз на пассажирское место, вытерла песок с ног и рук одеялом, потом разорвала полиэтиленовый пакет. Там было все, что требовалось для быстрого отступления.

Сначала капсулу – покрепче прижать к яремной вене, чтобы деактиваторы циркулировали быстрей. Она подняла руки, посмотрела на маленькие раны на кончиках пальцев, в которых спрятались острия и которые все ещё сочились сукровицей. Темное оружие будет несколько дней растворяться, снова превращаясь в базовые молекулярные нити; и она все это время будет чувствовать себя дерьмово, как предупреждал специалист из Нового Токио. Без разницы.

Там было три интерфейсных набора, в каждом – новая личность. Анджела взяла первый и, переведя дух, сделала звонок по экстренному транснетовому адресу.

– Это я, – сказала она, когда включилась голосовая почта. – Перевод прошел. Понимаешь? Он точно прошел. Там достаточно денег, более чем достаточно. Сто восемь миллионов. Господи, любовь моя, это было так легко. Все, что мы планировали, все, чего мы хотели; мы это сделали, мы правда это сделали, у нас получилось. Но, вот дерьмо, я увидела… после… Дерьмо, господи ты боже, они все мертвы. Мертвы. Бартрам, девочки, остальные… мертвы. Просто уничтожены, как звери. Разорваны на части. Это было чудовищно… да, вот что там было – чудовище. Чудовище ворвалось туда. Знаю, это звучит… безумно, но я говорю тебе правду. Я ничего не могла сделать. Правда. Совсем ничего. Я клянусь, клянусь всем сердцем: ничего. Когда транснет взорвётся от этой истории, когда ты увидишь все своими глазами, поверь мне, я не имею к этому никакого отношения. Ты ведь поверишь, любовь моя, ты мне поверишь? Знаю, что больше никто не поверит. Я теперь попытаюсь сбежать, попытаюсь вернуться в Ньюкасл. Они погонятся за мной, так что следующий этап будет очень тяжелым. Я справлюсь, понятно? Если они меня поймают – что ж, такая будет цена, я задолжала, мне и платить. Я не против. Оно того стоило. Деньги в безопасности, их не достать, ни за что не достать, эти ублюдки Норты их не достанут, полиция не достанет, судьи, адвокаты и агенты тоже не достанут. Теперь позаботься о том, чтобы так все и осталось. И себя тоже береги. Тебе надо затаиться. Не высовывайся из укрытия, не рискуй ради меня, даже не думай. Если любишь меня, пообещай мне только это. Пообещай, прошу тебя, умоляю. Я столько всего хочу тебе сказать. Знаю, я сука, я вынудила тебя это сделать, я испортила тебе жизнь. И все же… я точно знаю, что это прозвучит неправильно, но я бы все повторила, от начала до конца. Нам вечно не хватало времени, понимаешь, его было меньше, чем мне требовалось, так что – да-да, я бы все повторила, потому что тогда у нас с тобой было бы ещё несколько мгновений наедине. Одно, одно неизменно: я тебя люблю.

Анджела снова заплакала. Там, в «яге», голая и мокрая, в четыре утра; наедине с моросящим дождиком, который тихонько стучал по крыше; зная, что она никогда больше не увидит того, кого любит, что бы ни случилось. Она плакала несколько минут, пока не напомнила себе, что вот так мешкать означает ещё сильнее налажать, что надо уходить, надо встретиться лидом к лицу с вселенной и всем дерьмом, которое та на нее обрушила.

Итак…

Возьми два чистых интерфейсных набора. Выбрось тот, которым только что воспользовалась, в водосток на парковке вместе с пустой капсулой. Одежда: в мешке есть пашмина, заверни её вокруг тела, чтобы не светить сиськами и задом, этого пока хватит. С деньгами все в порядке, есть закодированный счет, с которым может связываться один из интерфейсных наборов. Машина? Они быстро отследят «яг», так что заведи его за ближайший склад и прикажи отключить все системы; вслед за этим вытащи главные силовые кабели из резервных аккумуляторов. Брызни на руки из маленького баллончика – и молекулы перчаток-мимиков растворятся, остаток вытри о влажную траву. Выйди на улицу и используй интерфейсный набор, чтобы вызвать такси. Оно подъедет через девяносто секунд.

– Аэропорт, – сказала она автопилоту.

Анджела никак не могла уйти так далеко, как ей это удалось. В любом другом месте, кроме Абеллии, она бы, наверное, и не ушла. Ей помог хаос. Хаос и чудовищное эмоциональное потрясение. Трупы обнаружили, когда проснулись остальные обитатели особняка. Прислуга, у которой были комнаты на пятом этаже, никогда не поднималась на шестой или седьмой, если не вызывали или если этого не требовало дневное расписание. Была половина восьмого утра, когда помощник Бартрама наконец-то поднялся, и при виде озера запёкшейся крови, что вылилось из гостиной, его тотчас же стошнило. Через несколько минут начали прибывать охранники. Зрелище, которое открылось им в гостиной, в спальне Бартрама и спальнях старших слуг на седьмом этаже, заставило всех застыть как столбы. Обучение не подготовило их к такому.

Анджела забронировала себе билет, когда такси ехало по рю Тюрбиго к аэропорту. Обычный коммерческий рейс «Эйр Брогал» с запланированным взлётом в восемь утра. Такси остановилось возле единственного терминала аэропорта в пять с небольшим. Анджела прошла через вестибюль в безнравственном наряде из пашмины и с сумочкой, непоколебимо глядя вперёд и не обращая ни малейшего внимания на потрясенные взгляды. По крайней мере аристократическое безразличие к чужому мнению она могла изображать совершенно без усилий. Она имела право находиться где хочет и делать что хочет. Те, кто все же смотрел в её сторону, видели просто ещё одну отвратительную содержанку из множества обитавших в городе, которая приходила в себя после очередной безумной ночи.

Она приостановилась лишь на пару минут возле киберлавки с одеждой и аптеки, прежде чем направиться в дамскую комнату.

Анджела Трамело из дамской комнаты не вышла. Девушку, которая появилась оттуда через пятьдесят минут, звали Хелин Анисио, с короткими ржаворыжими, а не длинными белокурыми волосами, а одета она была в джинсы, черную майку и красные кроссовки.

В особняк Бартрама примчались пять Нортов-2. Братья пребывали в смятении из-за бойни, от боли потерь. Все ждали, что они возьмут руководство на себя. Приказы запаздывали. То, что в Абеллии отсутствовала настоящая полиция, теперь только вредило. Корпоративная безопасность решала большую часть проблем, и их приоритетом было связаться с другими Нортами, убедиться, что они в порядке, и предупредить, что маньяк на свободе. К восьми сорока пяти в особняке всех посчитали по головам. Бринкелль появилась в девять, страдая и гневаясь, и заорала братьям, что все берёт на себя. К тому моменту охрана кое-как начала сводить концы с концами. Ей сообщили, что Анджела Трамело отсутствует, и показали некачественное изображение «Ягуара», который уносился в ночь.

«Найдите её!» – закричала Бринкелль.

В десять ноль-ноль на Веласко-бич приземлились два вертолёта. Охранники рассеялись; им понадобилось двенадцать минут, чтобы отыскать неактивный «яг». Городская администрация Абеллии официально объявила, что Анджела Трамело – беглянка, и предупредила аэропорт и морской порт. Утром успели улететь два пассажирских борта и пять частных реактивных самолетов. Служба безопасности аэропорта просмотрела изображения всех пассажиров – никто из них не был похож на Анджелу. Все прочие рейсы отменили. Вертолёты береговой охраны начали обыскивать море на предмет лодок, которые могли бы увезти Анджелу из Абеллии.

В особняке охранники с полицейским поняли, что убийства очень странные, что совершить их мог лишь тот, кто сильно тронулся умом. Лучшая из догадок по поводу способа заключалась в том, что убийца был одет в умножающий мускульную силу костюм с силовыми пальцами-лезвиями. Значит, они имели дело с запланированной бойней. Учитывая, что «яг», уносивший Анджелу, – единственный транспорт, покинувший особняк той ночью, костюм должен оказаться где-то поблизости. Начался тщательный обыск имения.

В полдень «яг» доставили в институт, в ближайшую лабораторию, в которой Норты могли провести хоть какую-нибудь криминалистическую экспертизу. Взяли генетические образцы всей крови, что запеклась на одеяле и водительском сиденье. К часу подтвердилось, что в «яге» уехала Анджела Трамело.

Охрана, которую подстегивала Бринкелль, занялась проверкой того, как умножающий силу костюм мог пройти периметр безопасности особняка, причем дважды. Защитные протоколы Джиронелла-бич были нацелены на то, чтобы предотвратить проникновение чего-либо или кого-либо опасного. Сенсоры ничего не засекли, включая комплексную систему сканеров, распределенную на морском дне под песком. Единственной аномалией был уехавший «яг», и управлявший охранной системой ИИ не подверг его сомнению, потому что его вёл…

– Невозможно, – сказал потрясенный Барклай, обращаясь к Бринкелль и ещё троим Нортам-2. – Я спал на шестом этаже. Твою мать, да мне повезло, что меня тоже не убили!

Потом он потерял самообладание и расплакался.

– Как она получила твою биометрику? – спросил Бенджамин. Самый старший из Нортов-2, в тот безумный день он был самым спокойным в особняке. – Показания можно считать только при продолжительном физическом контакте.

Всхлипывая, заикаясь и терзаясь угрызениями совести, Барклай все рассказал. Интрижка закрутилась всего через пару недель после того, как Анджела прибыла в особняк в качестве новой спортивной подружки Бартрама.

– Она использовала тебя! – рявкнула Бринкелль. – Ты действовал за спиной отца, и она воспользовалась твоей слабостью.

– Можно подумать, я один такой! – крикнул он в ответ.

– Ты привел в наш дом психопатку! – завопила беспощадная Бринкелль, ничуть не сдерживая ярость и презрение.

– Я её сюда не приводил. И она не психопатка. Не может такого быть. Я её знаю, я знаю, какая она, – настаивал Барклай. – Она не могла этого сделать. Ведь не могла же? Я не знал, что она ворует мою биометрику. Зачем ей это понадобилось?

– Если она этого не делала, во что мне сейчас сложно поверить, – сказал Бенджамин, – то точно была сообщницей.

– О господи!..

Барклай уронил голову на руки, всхлипывая. Как позже решили братья, именно тогда у него начался грандиозный срыв. И это был последний раз, когда они его видели. Он выбежал из комнаты и провел в своей гостевой спальне на шестом этаже два дня, отказываясь открывать дверь или говорить с кем-то. Потом они узнали, что посреди ночи он взял «Ягуар» и уехал в город. Через три месяца он появился в Независимых государствах, назвал себя Зебедайей и отрекся от всей семьи.

Самолет Анджелы приземлился в аэропорту Хайкасла в пять часов. Последние три часа она потела и тряслась в своем кресле, кутаясь в одеяло. Лихорадку вызвали фрагменты темного оружия: ломаясь, они инфицировали её кровь. Как и предупреждали, чувствовала она себя дерьмово, но сумела сойти по трапу без посторонней помощи.

Она не поверила своим глазам: её прилета не ждал целый взвод охранников с крутым оружием и в броне. Вообще никого не оказалось. Подвергать сомнению случайную удачу было бы последним делом, и Анджела, взяв такси у входа в терминал, устремилась прочь по автостраде А. Путь был прямой, свободный. Она лишь раз остановила машину, когда та подъехала к перекрестку с автострадой В.

Анджела окинула взглядом шоссе, уходящее на юго-восток. Независимые государства означали, что она останется на Сент-Либре до конца жизни, а та обещала быть очень долгой, учитывая дорогую генетическую обработку, которой она подверглась ещё до рождения. Ни одно из микрогосударств не выдаст её Нортам, даже если будет знать, что она приняла гражданство на их территории. А в большинстве из них не требовалось доказывать и регистрировать свою личность. Но это будет конец – она останется на Сент-Либре, жить в глуши. Сегодня у нее может получиться пройти через портал и вернуться на Землю. Даже если сейчас они её не искали, к завтрашнему дню Норты определенно захотят взять её под стражу. Пограничные офицеры у портала будут её ждать.

Едва самолет оказался в зоне действия транснета Хайкасла, Анджела обратилась к новостям. Все только и говорили, что о бойне в особняке. Пока что её имя не упоминали. Или они не хотели предупреждать её об охоте, или даже не поняли, что она отсутствует. И если бы они её выслеживали, её бы арестовали сразу, как только она сошла с самолета, – разве что грубая подмена личности их обманула. Если так, это не продлится вечно.

Что ж, пусть будет автострада А.

Через десять минут Анджела прибыла на транзитный терминал портала. Элка Хелин Анисио удостоверила личность ливийско-итальянской гражданки, сканер, к которому она приложила ладонь, подтвердил, что биометрика соответствует досье ГЕ-гражданки мисс Анисио, и она сказала скучающему агентскому чиновнику, что возвращается после двухнедельного отпуска в Абеллии. Когда её спросили, все ли в порядке, она заверила их, что дрожит из-за простуды, которую подхватила, промокнув под ливнем прошлой ночью.

Анджела прошла через портал и оказалась в приемном зале пограничного директората ГЕ. У Хелин Анисио, поскольку на самом деле её не существовало, не было единственной вещи: визового чипа ГЕ. Оказалось, что только эту штуковину невозможно достать, чтобы подкрепить легенду. Анджела не волновалась; теперь она на правильной планете, надо только снова поменять личность. Она вставила в разъем визовый чип Анджелы Трамело… и ад развезся.

– Почему ты сбежала?

Этот вопрос бесконечно повторялся на протяжении следующих трех месяцев. Анджела не раз просыпалась, крича:

– Если ты не виновата, почему сбежала?

«Потому что испугалась» их не удовлетворяло. И разумеется, она не могла сообщить им настоящую причину своего побега и пребывания в особняке. Над заявлениями про «монстра-пришельца» они просто смеялись, как над жалкой и очевидной ложью ради защиты в суде.

На протяжении трех месяцев директорат правосудия ГЕ бомбардировали формальными запросами и даже мягкими угрозами на предмет выдачи Анджелы Трамело в Абеллию для суда. Но государственный статус Абеллии был юридически не определен. В строгом смысле слова, ГЕ не подписывала с ней договоров. Мешал ещё и коренной конституционный вопрос, касавшийся ГЕ: право на жизнь. Ни одного заключённого или подозреваемого не могли выдать государству, где существовала смертная казнь.

Правовая команда Абеллии заявляла, что в городе-государстве нет смертной казни. ГЕ-директорат парировал, что у вотчины Нортов нет судебных прецедентов, свидетельствующих о том, что смертную казнь там не применяют.

Лишь этот спор решился в пользу Анджелы. Её судили в лондонском Олд-Бейли[59]. У нее был хороший государственный защитник, который отчаянно изображал беспристрастность. Со стороны обвинения выступали семеро старших барристеров[60], шестерым из которых платила «Нортумберленд Интерстеллар».

Вопреки всеобщим ожиданиям, во время предварительного заключения Анджела становилась все злее и решительнее. Обычно в это время виновные ломались и признавались во всем. Но не она. Потрясение, страх, одиночество и неуверенность – не лучшие эмоции для того, кто вынужден так долго просидеть в одиночной камере, и Анджела все сильней бесилась из-за того, что никто её не слушал, никто не верил, что она видела монстра. Даже защитник советовал ей не строить на этом свое алиби. Но гнев придавал ей сил, так что она кричала о монстре громко и дерзко, и обвинение с удовольствием этим воспользовалось, чтобы выставить её ещё более нестабильной – в нужной степени безумной, чтобы соответствовать психологическому портрету серийного убийцы.

Присяжные согласились, и вопрос о том, где ей провести остаток жизни, решился.