Зодчий. Книга III

Глава 5

Когда мы прибыли в столицу, то было ещё светло — спасибо белым ночам. Петербург встретил нас приятной прохладой, и я вдруг понял, что соскучился по прекрасному городу. Удивительное ощущение. Он мне не родной, я жил совсем в другом мире, но за год обучения в Академии попросту влюбился в столицу.

На вокзальной площади стояло несколько такси, и я выбрал машину поприличнее с виду.

— Отель «Лев Сорбонны», — сказал я водителю, когда мы устроились в салоне сзади.

— Слушаюсь, — отрапортовал он.

— Вы ведь не отсюда? — спросил я у Александры. Моя спутница не отрывала глаз от прекрасных улиц Санкт-Петербурга. Вопрос она услышала не сразу, пришлось повторить.

— Я из Ростова… — выдохнула Панова. — В Петербурге была несколько раз, но не в белые ночи.

— В эти дни особенно хороши у нас салюты, — хмыкнул я.

— Правда? — повернулась ко мне девушка. Я поймал осуждающий взгляд водителя в зеркале заднего вида.

— Шутка для своих, — ответил я. — Не берите в голову.

Она улыбнулась и снова вернулась к созерцанию города. Выбранный мной отель находился в паре кварталов от старого здания Комиссии. Чтобы утром время не терять, пока буду провожать Панову на рандеву с целым князем. На часах было за полночь, и, разумеется, дожидаться утра под закрытыми дверьми я не собирался. Водитель специально провёз нас через центр, иногда двигаясь помедленнее мимо величественных архитектурных строений. Приятный бонус. Вечером столица особенно хороша.

У меня дух захватывало от мощи Эха известных на весь мир соборов. Большая их часть возведена ещё в домагическую эпоху. И как бы тепло я ни относился к Конструктам и их возможностям, а такие чудеса они создать не могут.

Теоретически, если наделить вшитые искусственные интеллекты возможностями управлять Конструктом, то мы могли бы увидеть прорыв в культуре, но на практике вышло не так. Однажды я уже был свидетелем такого преображения ИскИна. Ему дали возможность творить, и получили в результате миллионы жертв. Без Скверны, без обращённых. Просто нечеловеческая логика управляющая другими машинами. Извращённое понятие красоты.

По дороге я заметил, что Панова стала нервничать, и когда мы остановились у входа в «Лев Сорбонны» — то решил дать спутнице время прийти в себя. Расплатился с водителем, поблагодарив за поездку, но подниматься по каменной мраморной лестнице не стал. Задрал голову, разглядывая розовое здание с огромными белыми колоннами.

На верхней площадке с вежливым поклоном появился швейцар и сделал приглашающий жест. Я показал ему указательный палец, мол, минуточку.

— Вижу, вас что-то тревожит, ­— сказал я девушке. — Если слишком шикарное место, то не волнуйтесь, я «угощаю».

Она слабо улыбнулась, открыла было рот, но поспешно одумалась. И всё же не сдержалась:

— Какой у вас план?

— Вкусно покушать, выспаться в мягкой кровати. Утром же я провожу вас до здания Комиссии, а потом отправлюсь по своим делам.

Девушка кивнула, тряхнув волосами, и неожиданно взяла меня за рукав.

— Что, если мне нельзя туда идти? — спросила она нервно. — Ведь если Шибанов уже предупредил своих людей… Меня могут просто не пропустить. Если не хуже… Я должна найти другой выход. Боюсь, мне снова нужна ваша помощь, — глаза её смотрели прямо и очень серьёзно. — Вы благородный человек. Может быть, вы сможете организовать встречу с Васнецовым?

— Конечно, — кивнул я. — Ведь я с ним играю в лапту по вторникам, сразу после регулярного чаепития с Его Императорским Величеством. Как и все благородные люди Российской Империи.

— Вы смеётесь надо мной… — вздохнула девушка.

— Давайте сначала доберёмся до номеров, а уже завтра, на свежую голову решим, как поступим. Возможно, я смогу вам помочь.

— А если я в розыске, и нас узнали? — не сдавалась она. Оперуполномоченная вдруг полезла в карман и вложила мне в руки слепки. — Пусть они побудут у вас. Если со мной что-то случится… Прошу, запустите их в дело. То, что сделал Шибанов, порочит честь Империи. Это ведь даже не коррупция. Это измена!

— Хм… — отреагировал на это я.

— Утром я у вас их заберу. Просто… Если ночью что-то случится. Так мне будет спокойнее, — она разжала руку, убедившись, что я держу слепки. Затем резко отстранилась и поспешила по ступеням наверх.

Какое самопожертвование. Сунув доказательства вины Шибанова в карман, я двинулся за Пановой, мыслено представляя себе шикарный душ в белом кафеле, блеск зеркал, позолоту убранства и прочие прелести дорогих номеров.

И они меня не разочаровали. Правда, около трёх часов ночи ко мне в дверь постучали, и перепуганная Александра пробралась ко мне в номер. Я проводил девушку недоумённым взглядом.

— Я боюсь оставаться одна сейчас, ваше благородие, — тихо проговорила она. — Понимаю, как это выглядит. Особенно после того… Что было днём. Но, прошу вас. Не подумайте ничего такого. Я лягу на диване. Просто не прогоняйте. Мне никак не уснуть.

— Хорошо, — сонно пожал я плечами и вернулся в кровать. Вырубился уже через несколько секунд.

Утром меня разбудил треск кофемашины. Оперуполномоченная Панова колдовала на небольшой кухоньке, вернее, это уже были не чары, а проклятья. Александра испуганно схватилась за скрежещущий и свистящий агрегат, а затем повернулась ко мне.

— Доброе утро, — зевнул я, поднялся с кровати и накинул халат. — Как спалось?

— Простите, простите, Михаил Иванович. Я не думала, что это будет так громко. Мне показалось, такой жест мог бы показать всю мою благодарность за ваше благородство, — она чуть ли не плакала. — А вышло совсем плохо.

На часах было девять утра. Да я соня сегодня.

— Всё в порядке. Позволите, я оденусь?

Панова, затянутая в отельный халат, поспешно отвернулась. Я же неторопливо, но очень старательно, облачился в свой наряд. С усмешкой отметив, что Александра несколько раз подглядывала за процессом. В конце концов, я подошёл к кухне, принял из рук девушки чашку кофе, потянул носом запах и сделал осторожный глоток.

— Недурно, — покачал я головой. — Полагаю, вам бы тоже не помешало одеться. Прежде чем мы начнём решать вопрос, как двум людям с улицы добраться до председательствующего в Специальной Имперской Комиссии князя.

Панова тяжело вздохнула.

— Мы можем рискнуть, — сказала она. — Если удастся пройти в здание комиссии, то…

— Я человек рискованный, но давайте здесь обойдёмся надёжными средствами, — прервал её я, отметив, что без косметики Панова выглядит ни капли не хуже, чем с ней. — Предлагаю спуститься на завтрак, и кое-куда прокатиться.

Такси отвезло нас на Васильевский Остров, к дому, где жил Павлов. Большой проспект утопал в зелени, и под прикрытием деревьев прятались чудесные здания ручной работы. Каждое уникально, словно человек. Я даже залюбовался ими. Остановившись возле дома проректора, я в очередной раз вохищённо выдохнул. Это было массивное каменное строение в стиле модерн. Раньше принадлежало какой-то знатной семье, но, как водится, богатство из неё утекло, и теперь хозяином стал Александр Сергеевич Павлов.

Проректор лично спустился, чтобы поприветствовать меня. Раскланялся перед смутившейся Пановой, а затем торопливо попросил подняться к нему.

— У меня чудесный чай с Байкала, Миша! Чудеснейший! Как хорошо, что ты приехал. Очень хорошо, а что за прекрасная дама?

— Оперуполномоченная Панова. Специальная Императорская Комиссия, — отрапортовала девушка.

— Ты опять что-то учудил? — немедленно нахмурился Павлов. — Миша, какого лешего⁈

— Нет-нет, ваше благородие, — поспешно вмешалась Александра. — Наоборот, господин Баженов помогает следствию.

Мы поднялись на второй этаж дома, в просторный зал с огромным столом, вокруг последнего стояло три стула с высокими спинками. Стулья, очевидно, были поставлены перед нашим приходом, и придвинуты к хозяйскому. Очень чопорный слуга старательно поухаживал за Пановой, которая, надо отметить, держалась вполне уверенно.

— Признаюсь, не ожидал кого-то ещё, — сказал Павлов, когда мы расселись, и перед каждым появилось по фарфоровой чашке. — Однако глазу старика приятна восхитительная прелесть молодости.

Он, не скрывая, любовался Пановой, и девушка принимала это внимание с достоинством.

— Так чем могу помочь?

— Вы же знакомы с князем Васнецовым? — прямо спросил я, и Александр Сергеевич даже отставил чашку в сторону.

— Почему-то я так и подумал, что наши разговоры мы оставим напоследок. Однако такого вопроса не ожидал совершенно, — улыбнулся Павлов. — Знаком. Конечно, знаком. Мы даже можем назваться хорошими товарищами. Для друзей, конечно, в нашем возрасте, дорасти сложно. И всё же…

— Дело государственной важности, — начала было Панова, но умолкла под моим взглядом и покраснела.

— Я заинтригован. Продолжайте!

— У нас есть доказательства измены одного из ведущих лиц в Специальной Комиссии, Александр Сергеевич, — вступил я. — Слепки.

— Господи, неужели Михаил Венедиктович замешан в чём-то? — ахнул Павлов. — Быть того не может. Кристально честный человек!

— Он — нет. А вот его люди…

— Понял вас. Вы, полагаю, хотите добраться до него через меня? Чем вас не устраивает официальный путь?

— Александр Сергеевич, при всём уважении, это должно быть передано лично в руки. Ни я, ни госпожа Панова не знают, кто ещё может быть замешан, — мягко объяснил я.

— Хм… Понимаю тебя, Мишенька. Понимаю. Хорошо-хорошо. Дайте мне одну минуточку, раз всё так серьёзно.

Он поднялся из-за стола и медленно пошёл к выходу. Каблуки его туфель стучали по каменному полу, и эхо распространялось по залу, отражаясь от стен и потолка. Наконец, хлопнула дверь.

— Почему вы мне помогаете? — вдруг спросила Панова.

— Я дал слово.

— И только?

— Мне кажется, у нас есть кое-что общее, — глянул я на девушку. — Мы оба не любим нечистых на руку людей. Если можно сделать этот мир лучше, почему бы так не поступить?

— Вы были бы идеальным дознавателем… — покачала головой Александра. — Побольше бы таких. Тогда система бы не ломала вновь приходящих, а учила их истинному кодексу.

— Простите, но я свою стезю уже выбрал, — улыбнулся я девушке. — Предпочитаю строить тюрьмы, а не наполнять их.

Уголки её губ дрогнули, поднимаясь, но глаз Панова от меня так и не отвела, будто решаясь что-то сказать. И когда, наконец, собралась с силами — внезапно открылась дверь, и на пороге возник Павлов.

— Ну что, Мишенька. Кажется, удача на твоей стороне. Михаил Венедиктович согласен встретиться. Летний сад, вход с набережной. Полночь. Надеюсь, ты сможешь быть? Мне бы не хотелось звонить ещё раз и просить перенести встречу.

— Спасибо, Александр Сергеевич, — поднялся я.

— Сиди-сиди! — Павлов шёл к столу. За ним снова открылась дверь, и вошла служанка в скромном наряде.

— Госпожа Панова, моя помощница Мария хотела бы провести для вас небольшую экскурсию по моему изумительному дому. Уверен, она окажется для вас увлекательной. А мне бы хотелось перекинуться парочкой слов с Михаилом Ивановичем, если не возражаете. Наш разговор будет очень скучен для вас. Чертежи, схемы, материаловедение и момент инерции. Всякая унылая чушь.

— Конечно, господа. Спасибо вам, ваше благородие. Огромное спасибо, — торопливо поднялась Панова. — Империя не падёт, пока в ней остаются такие люди, как вы.

— Какие громкие слова! — покачал головой Павлов, но от улыбки не удержался.

Когда девушка покинула залу, Александр Сергеевич нетерпеливо побарабанил пальцами по столу, поднялся и поманил за собой. Я, ни слова не спрашивая, последовал за проректором. Кажется, он вёл меня в святая святых…

— Сгораю от нетерпения посмотреть на твою схему! — повернулся Павлов, когда мы вышли в коридор и поднялись на один этаж. После чего проректор подошёл к глухой стене, в которой прятался потайной механизм. Инициировал отпирание замка, и та поползла в сторону, открывая узкий освещённый ход.

Я не успел сделать шаг, как зазвонил телефон. Номер незнакомый. Так, сейчас же вроде должны был быть готов модуль связи Черномора. Он, наверное, и звонит. Я сбросил вызов, но через миг телефон снова зажужжал.

— Ответь, — попросил Павлов. — Мне нужно всё твоё внимание. Мария твою подружку умотает и покормит. Часа два ей точно будет не до тебя. Дом ты мой видел. Тут есть на что посмотреть.

— Простите, Александр Сергеевич, — я вытащил телефон из кармана и поднёс к уху:

— Слушаю.

Павлов исчез в проходе, дабы не мешать разговору.

— Привет, Баженов, — сказал знакомый голос. — Как тебе Петербург? Стоит ещё столица?

— Старший комиссар Шибанов? — узнал я говорящего. — Очень неожиданный звонок.

— Отчего же? С твоими манерами, Баженов, вполне ожидаемый. Саша далеко?

— Не понимаю, о чём вы, — я сделал глубокий вдох и отправился по линии связи до сотовой вышки, и дальше по сигналу.

— Давай не будем играть. Мне нужно то, что ты ей отдал. И мне нужна она. После этого посчитаем инцидент исчерпанным.

— Ты копаешь себе могилу, Шибанов, — тихо сказал я. — И она всё глубже и глубже.

— Мне терять нечего. Мне нужны слепки, что бы на них ни было. И мне нужны гарантии, что ты больше не полезешь в мои дела. Так что давай, возвращайся. И привези мне Сашу.

— Пока я не очень понимаю, для чего мне это делать, — хмыкнул я. — Тебе ведь недолго осталось. Лучше бросай всё и беги куда-нибудь в сторону Персии, а ещё лучше в Америку.

— У меня другие планы, Зодчий. Говори давай.

Пауза. Потом послышалась какая-то возня, затем раздался удар по чему-то мягкому, и, под конец, едва уловимый всхлип. Женский.

— Говори, дура! — повысил голос Шибанов, а затем раздражённо обратился. — Хаиров, да дай ты ей нормально!

Я проскользнул по линиям, отследив звонок, и мой кулак инстинктивно сжался. Трактир «Логово Друга»…

— Да что я сам-то всё должен делать? — возмутился комиссар, и женщина на заднем фоне вскрикнула от боли.

Паулина…

— Меняю твою девку, на мою, Баженов. Поезд в Минск отправляется в полдень. Ты успеешь. Жду. Время пошло. И да, не вздумай тут тревогу поднимать. Ты же не дурак, понимаешь, что тогда будет.

Нас разъединило.