Зодчий. Книга III

Глава 10

— Вы, наверное, задаётесь вопросом, зачем я вас всех здесь собрал, — сказал я, оглядывая довольно разномастную компанию. В комнате переговоров приятно пахло, и работал кондиционер. Своё официальное представительство я поставил неподалёку от здания Конструкта. Простое, функциональное, деловое. Личный кабинет, чтобы в телефоне на бегу нужную информацию не искать; просторный зал для совещаний, с огромным круглым столом; небольшая кухонька с кофемашиной, чайником да посудомоечной машинкой и туалет. Размером всё очень скромно, защищено от любой прослушки или же записи, и, в довесок, места много на земле не занимает.

Принимать такую толпу у себя в гостиной или же обсуждать дела, встав кружочком где-то в поле — нелепо. Деловым беседам — достойное место.

— И ответ мой на этот вопрос очень прост, — я внимательно пробежался взглядом по лицам. — Мы все вместе можем превратить наши деревни в землю обетованную. Если приложим должные усилия.

Паулина сидела со спокойным и величественным видом, но глаза её горели неприкрытым восторгом, а вот Вепрь откровенно скучал. Лысина охотника блестела от пота, несмотря на прохладу, а ещё здоровяк непрестанно елозил на неудобном офисном стуле, в котором воину было тесно.

— Один я отслеживать все нужды всех направлений развития не могу. Это не продуктивно, да и неправильно. Здесь же собрались только те, кто дал своё согласие. Никого неволить не хочу. Это понятно?

Мой взгляд остановился на отце Игнатии, священник был единственный, кого пришлось уговаривать на участии в наших заседаниях. Неформальный предводитель Орхово и всей паствы ближайших деревень, плюс союзник сталкеров — идеальный кандидат для осознания их нужд.

— Богоугодное дело, господин Зодчий, не должно оставаться без внимания, — отреагировал худой церковник. — Если идёт на благо людей.

Я кивнул и продолжил:

— Боюсь, мне придётся ещё сказать несколько банальных вещей, которые надо озвучить, чтобы вы меня поняли. Во-первых, здесь мы будем говорить прямо и открыто. Закулисье и интриги мне видеть не хочется. Во-вторых, дела мы будем вести максимально честно. Истории о личном обогащении можете выбросить сразу, если у кого-то они вообще возникли. Узнаю о попытках коррупции или личной наживы за счёт моего доверия — решу вопрос очень грубо. Лить золото в рот или всячески карать, нарушая законы Империи, не стану, но вы, поверьте мне, пожалеете.

— Ваше благородие! Как вы можете… — подал голос Руслан Гудков, но я перебил его, сказав холодной и чётко:

— Власть развращает. Сейчас вы все горите идеей, но рано или поздно огонь угаснет, и мысли чуть-чуть улучшить своё положение за счёт новых возможностей — могут возникнуть. Так вот, рекомендую сказать мне, если такой момент наступит, что вы более не готовы служить на благо нашей земли. Я, повторяюсь, насильно никого не держу. Но если не скажете, и я узнаю…

Восторг в глазах Паулины стал ещё ярче, она закинула ногу на ногу, выпрямилась, не сводя с меня пылающего взгляда. Поправила прядь волос. Алексей Боярский покачал головой, с выражением уважения и сомнения. Отец Игнатий заулыбался, тайком бросив взгляд на Паулину. И только Игнат Туров как сидел с каменным выражением, так и сидел.

— Вы все, уверен, знаете друг друга, но я всё же хотел бы немного разъяснить роли для остальных. Хорошо? — мне не нравился этот разговор, но он был нужен. — Начнём с господина Боярского. Алексей отвечает за дела на землях, прежде принадлежавших барону Фурсову. Нужды расположенных там деревень, их проблемы, сложности, пожелания по развитию и всё с этим связанным. Вопросы по застройке.

Мужчина поправил очки, вежливо улыбнулся остальным собравшимся.

— Господин Гудков занимается тем же самым, но на изначальных землях и с помощью отца Игнатия, — продолжил я.

Староста Комаровки согласно закивал. Несмотря на соседство деревень, их предводители дальше родных заборов не высовывались, поэтому помощь церковника не помешает. Боярский же показал великолепную осведомлённость по землям Фурсова. Правда, на прямой вопрос, что у него было на барона — мужчина тактично промолчал, с видом, мол, вы же всё понимаете. Это сыграло только в плюс. Значит, про мои дела также болтать не станет.

— Госпожа Князева будет отвечать за социальную часть.

Паулина сладко улыбнулась мужчинам. Отец Игнатий загляделся на красотку, но через секунду сурово нахмурился и перекрестился.

— Социальная часть? — мягко спросил Боярский. — Что под этим скрывается, ваше благородие?

— Я буду работать с людьми. И буду следить за тем, чтобы они, эти люди, не страдали, господин Боярский, — пристально посмотрела на него хозяйка трактира. — Так, как страдали при Фурсове, и как страдают под властью благородных чудовищ по всей Империи!

Боярский даже не моргнул, выслушав Паулину.

— Прекрасно звучит. Прекрасно, — заметил он через паузу. — Нескончаемо рад буду помочь вам в этом, прекрасная госпожа. Очень рад. Крайне необычное, пусть и крамольное, стремление.

Надеюсь, революционную ячейку мне тут не создадут.

— Вот только… Кто будет решать, кто «страдает», а кто нет? — Боярский медленно снял очки, протирая стекло платочком.

— Первое время это буду решать я, — сухо ответил я и продолжил, — далее, Игнат Туров — предводитель гвардии. Внутренняя безопасность.

Бывший гренадёр не пошевелился, но уголки его губ дрогнули в едва уловимой улыбке.

— Да, понимаю, — отметил я реакцию бойца. — Потому сразу хочу сообщить: госпожа Князева уже получила мою просьбу и занимается поиском людей с опытом, которые поступят в ваше распоряжение. Это не отменяет текущие тренировки, и совершенно точно не закрывает дорогу в гвардию всем желающим из местных жителей.

Туров хмыкнул и кивнул.

И тут все посмотрели на Вепря. Вольный охотник снова пошевелился на стуле, смущённо закашлялся.

— Думаю, здесь вопросов нет? — спросил я у остальных. — Особенно после ситуации с конюшней Фурсова.

Боярский сразу побледнел, вспомнив жуткий бой.

— Опасность Изнанки сильно возросла, — продолжил я. — И решать её мы будем совместно, а не как прежде, порознь. Прежде, как я понимаю, условия в деревнях были аномально безопасные, учитывая их близость к границе. Боюсь, эти времена позади.

— Господь не оставит нас, — убеждённо заявил отец Игнатий.

— Нет у меня в том уверенности, святой отец, — снова подал голос Боярский. — Вчера чудовище задрало стадо коз, к северу от Приборово. Мужики собрались, кто смог, и отогнали. Но там просто зверь изменённый был, он скорее сам ушёл. Что будет, если явится кто-то повыше рангом? Прежде дружина Фурсова у границы посты держала, но… Это было прежде.

Новость нехорошая. Но насильно переселять людей оттуда я не мог, а сами они, в большинстве своём, остались на местах. Полагаясь на веру и удачу. И, надо признать, пока им действительно везло и беды не случилось. Хотя в любой момент я ожидал кровавых новостей. Правда, часть домов в той деревне имели обереги в виде икон от Олежки. Возможно, это спасало и остальных.

Пока спасало.

— Пожалуй, это хорошая тема для начала, — улыбнулся я. — Господин Вепрь? Мы можем решить эту проблему?

Вольный Охотник чуть стушевался под взглядами остальных собравшихся, но сказал твёрдо:

— Ну, раз уж мы действуем вместе, то у меня есть парочка предложений…

Когда совещание закончилось, я вышел из здания, и воздух после кондиционера показался мне горячим. Солнце было в зените, и фронтир изнывал от небывало жарких дней. Охотники, медитирующие возле Колодца, делали это под сколоченными наспех навесами.

Попрощавшись с представителями моего Верховного Совета, я ещё некоторое время привыкал к зною, наблюдая за тем, как расходится новая власть. Вепрь уехал верхом на коне, Гудков, Туров, отец Игнатий и Боярский забрались в потрёпанную малолитражку последнего. Машина чихнула разок, заводясь, а затем покатилась по дороге прочь. Паулина, подмигнув мне напоследок, поспешила к себе в трактир. Перед встречей я дал ей несколько кристаллов, которые хотел реализовать. Не все, что у меня накопились, но сумма всё равно получалась внушительная.

Я посмотрел на скучающих в тени телохранителей. Моя охрана снова была в строю.

— Пройдёмся пешком, — сказал я им. После двух часов разговоров очень хотелось размяться, а не садиться в седло квадроцикла.

Турбин и Капелюш молча отлепились от стены. Водник, кстати, выглядел бодро, а ведь надорвался в бою с Игнатьевым. Но последние дни охранник провёл на койке рядом с помещением Конструкта, под присмотром гарнизонного биоманта, и, видимо, восстановился. Чудо, не иначе. Я видел, как одарённые становились обычными смертными, когда не контролировали свои силы.

А Капелюш совершил серьёзную ошибку в той схватке. Правильную, несомненно. Нужную. Но всё-таки ошибку.

Спустившись к дороге, неподалёку от которой синий поток реогена уже возводил супермаркет «Ай Да Товаров», я ненадолго остановился у пустой тренировочной площадки и вновь вернулся мыслями к разговору с Туровым. Да, внутренняя безопасность в лице четверых местных жителей — не слишком-то и внушает. Всё-таки с гвардией пока выходило не очень. Понятно, что процесс обучения не может быть быстрым, однако мне реально нужен ударный кулак сейчас, а не через год. Так что решение прибегать к наёмникам далось непросто, но было вынужденным. Впрочем, Паулина обещала изучить вопрос именно с переселенцами, подкупая тех уровнем жизни в Томашовке, а не только заработком. Я доверился девушке, хоть и не собирался отпускать ситуацию полностью.

Пока я в задумчивости стоял у ограждения, за которым раскинулась истоптанная площадка, один из домиков, построенных для гвардейцев, отворился и наружу вышел… Витязь.

Увидев нас, командир гарнизона смущённо покраснел и сделал шаг назад, но затем, стиснув зубы, всё-таки вышел на крыльцо и почти с невозмутимым видом кивнул, приветствуя.

Мои охранники синхронно отсалютовали командиру, а тот спустился с крыльца и зашагал к нам, красный как рак, но глядящий на подчинённых максимально строго. И Капелюш, и Турбин хранили благоразумное и почтенное молчание. Наверное, тоже знали о количестве дуэлей Снегова.

— Стасик! Ты забыл! — дверь в жилой модуль распахнулась и оттуда появилась завёрнутая в полотенце растрёпанная Нюра. В руках она держала какую-то тряпку, которую моментально спрятала за могучей спиной, едва заметила нас.

— Ой, — басом воскликнула великанша и скрылась из виду, хлопнув дверью с такой силой, что с дерева на другой стороне дороги взлетела птица.

— Рад видеть вас в добром здравии, ваша доблесть, — без улыбки кивнул я витязю. Снегов неторопливо приблизился:

— Господа. Прошу не допускать распространения каких-либо слухов на мой счёт, — он всё ещё сохранил лицо невинного ребёнка, но теперь этот ребёнок был родом из фильма ужасов. — В случае если честь Анны будет задета, я буду вынужден встать на её защиту. Надеюсь, вы понимаете?

— Несомненно, ваша доблесть. Как ваша голова? — попытался я смягчить сложившуюся ситуацию. Вкусы разные нужны, вкусы разные важны. Кому и Нюра — Анна.

— Спасибо, ваше благородие, гораздо легче. Матушка Ирина творит чудеса. Справлялась о вашем здоровье не единожды, — глаза витязя смотрели пристально и настороженно, и, честно, невзирая на пухлые щёчки и детскость лица Снегова — смеяться вообще не хотелось.

— Хотел вас навестить, ваша доблесть, — признался я, — но было очень много дел, простите.

— Наслышан. Господа, — витязь посмотрел на своих бойцов. — У меня не было возможность поблагодарить вас за отличную работу прямо. Спасибо. Я ценю то, что вы сделали.

Капелюш и Турбин с каменными лицами приняли похвалу командира. Снегов же внимательно переводил взгляд с одного на другого, словно желая увидеть хоть тень насмешки. Мастера приняли вызов с честью.

— Нам нужно поговорить, ваше благородие, — витязь, наконец-то, прекратил искать повод для дуэли.

— Конечно. Хотите, отойдём? — предложил я.

— Сейчас этот разговор будет неуместным. Вижу, вы куда-то шли. Не буду мешать вашим планам, — Снегов говорил напряжённо, но уже отходил от шока. — Когда вернётесь к себе, прошу найти меня.

— Непременно ваша доблесть.

Витязь ещё раз осмотрел меня и телохранителей, замялся на миг и кивнул, бросив напоследок:

— Господа. Хорошего дня. И взываю к вашему благоразумию.

Дверь в жилой модуль приоткрылась, и я увидел, что Нюра подглядывает за нами в щёлочку.

Вообще-то, это даже мило.

Однако я пришёл сюда не для того, чтобы стать невольным свидетелем чужого и неожиданного романа. У меня было дело в Орхово.

Поселение, кстати, всё больше и больше обзаводилось электричеством. Когда я шёл по центральной улице, то увидел, как в один из домов вносили телевизор, и краснолицый крепыш лет тридцати улыбался, словно ребёнок конфете. Напротив участка играла из распахнутого окна музыка, недалеко жужжала электропила. Всё больше быта снаружи. Может быть, и внутри неплохо. Фонари, правда, выглядели не очень, с провисающими проводами и с крайне дешёвыми лампами в убогих плафонах, но зато работали.

Даже посреди дня! Изверги какие. Пришлось побороться с желанием отключить линию здесь и сейчас. Ладно, не развалится моя энергетическая империя от таких трат. Однако со старостой обязательно нужно пообщаться. Но потом. Сначала дело.

Дом Мстислава Глебова был одним из самых богатых в деревне, два этажа, обложенные красным кирпичом. Просторная терраса, высокий забор, и даже машина во дворе стояла, правда, ржавая и с одной фарой. Плюс, как я понял, когда подошёл поближе, давно нерабочая. Главный сталкер Орхово возился в огороде, раздевшись по пояс.

Я постучался в калитку, и Глебов обернулся, а затем помрачнел. Содрал с черенка лопаты висящую футболку и, одевшись, подошёл к нам.

— Доброго дня, Мстислав, — улыбнулся я.

— Ваше благородие, я подумал… Нет, я не поведу вас, — сообщил он. — Не могу брать на себя такой грех. Вы надежда людей. Вам нельзя туда.

— Я сам решу, куда мне можно, а куда нельзя, — покачал я головой.

— Папа-папа! — выскочила на террасу девочка с выгоревшими волосами. — Миша обкакался!

Мстислав махнул рукой дочке, мол, скройся. Но малышка с любопытством уставилась на нас, проигнорировав приказ отца.

— И всё же, ваше благородие, нет. Я не проведу вас туда, — упрямо заявил сталкер. — Простите.

— Мы уходим послезавтра, Мстислав. С тобой или без, — пожал плечами я.

— Вепрь на это не пойдёт, — помотал головой Глебов. — Вы лукавите, ваше благородие! Оставьте эту мысль.

— Тогда всего хорошего, — кивнул я и подмигнул дочурке сталкера. А затем развернулся и пошёл по дороге прочь. Турбин неожиданно задержался у Глебова, и до меня донеслось произнесённое телохранителем тихое:

— Ты дурак, что ли?

— Не лезь, солдат, — грубо ответил ему Мстислав, хотя в голосе послышалось сомнения. Это хорошо. Пусть подумает хорошенько.

— Хозяин! — передо мной возник Черномор, ярко-сиреневого цвета. Будто сияющий от интенсивности. — Хозяин, вы просили докладывать о любых потенциально важных лицах, пересекающих границу ваших владений.

Я шёл, удаляясь от дома Мстислава:

— Продолжай.

— Я не знаю, насколько важное это лицо, но, скорее всего, да, чем нет. Позвольте, я выведу для вас все критерии отбора важности?

— Господи, Черномор. Зачем так сложно? Это ведь не Император?

— Нет, что вы, конечно, нет! — ИскИн опешил, — но я, пожалуй, поправлю критерии важности с вашим уточнением. Да. Хм. Полагаю, с новыми вводными, текущий гость совершенно незначителен, поэтому, наверное, я зря вас побеспокоил. Опять. Да что со мной не так, Хозяин?

— Короче, Черномор. О ком ты? Кто ко мне пожаловал?

— Граф Скоробогатов с дружиной. Четыре автомобиля. Мне кажется, его сиятельство чем-то недоволен. Но если ранжировать по важности с Его Императорским Величеством, то…

— Хм… — только и ответил я.