Злоба 2

Глава 12. Тренировки

— Эрик, ты уверен? — голос Хол был полон скепсиса, — Всегда лучше выбирать профессионального учителя. Посредственность тебя испортит.

— Мы с тобой уже это обсуждали, — отмахнулся я.

Народ постепенно покидал жилой блок и отправлялся на работы. У меня же был другой план и надо попробовать его реализовать.

— Об! — позвал я парня до того, как он вышел.

— Чего тебе, мясо? — окинул он меня презрительным взглядом. — но если он думает, что легко от меня отделается, то ошибся.

— Я хочу полюбить драться. Научишь?

— Разве ты не понял, что я вчера сказал?

— Понял. Поэтому и пришел.

— Хм… С тебя два пайка. Оплатишь мне день вместо работы. — быстро согласился он, — По рукам?

— Да.

Благодаря победам у меня скопился запас еды. С ней вообще странное дело… Я легко мог съесть за день пять пайков и при этом не испытывать дискомфорта. Мог бы и больше, но это слишком расточительно. Хол говорила, что пайки содержат минимум питательных веществ. Хватит, чтобы не подохнуть, но мало для полноценного развития организма. Количество лишь немного исправляло эту проблему, но в долгосрочной перспективе требовалось найти более питательную пищу.

С этим ещё один момент связан. Согласно анализу, с таким питанием и в таких условиях невозможно дожить до старости. Организм не выдержит. Что ещё раз доказывало — здесь людей не ценят.

На пару с Обом дождались, когда остальные уйдут. Мой новый «тренер» предложил заниматься прямо здесь, в жилом блоке, чтобы никто не видел.

— Давай, ударь меня, — предложил он, встав напротив меня.

— Зачем? — растерялся я.

И в следующую секунду получил затрещину.

— Урок первый. — наставительно выставил он палец целой руки. Вторая болталась на перевязи у груди, — Я говорю, ты делаешь. Не думаешь, не задаёшь тысячу вопросов, а делаешь. Уяснил? Кстати, с тебя два пайка. Лучше дай мне их сразу, чтобы не возникло желание отказаться.

Встряхнувшись, я дошёл до своей лёжки и взял оттуда пайки. Остальные ребята, кто успевал накопить еду, хранили их здесь же, прямо у своих «постелей». Может это и небезопасно, но других вариантов просто нет.

— Кинь на мой лежак, — сказал Об, — И топай сюда.

В голове раздался голос Хол, которая спросила, не жалею ли я о своём решение. Я мысленно показал ей неприличный жест, на что она в ответ захихикала. Какая-то несерьезная у меня субличность.

— Ударь меня, — снова потребовал Об.

— У тебя же рука…

В этот раз я словил удар ногой в живот и полетел на пол. Срань…

— Всё, я понял! — крикнул Обу, поднимаясь, — Не думать, не говорить, делать.

— А ты не такой уж тупой. Посмотрим, что дальше будет, — усмехнулся он.

Улыбка Оба — это оскал избитого, с кругами под глазами, бледного, без пары зубов, грубого парня. Тот ещё видок.

Размахнувшись, я попытался врезать ему, но Об легко увернулся.

— Лучше бы я работать пошёл… — покачал он головой, — Позорище. Ты откуда вообще такой вылез? Мама тебя всю жизнь у сиськи держала? Почему ты такой тюфак?

— Пошёл в жопу.

— Ты даже грубишь не потому что зол, а потому что думаешь, что такой ответ мне понравится, — неожиданно точно подметил Об, — Что лишь подтверждает твою слабость. Бей ещё раз. Только не как калека, а нормально.

А он мне нравится, — шепнула Хол, — Беру свои слова обратно.

Да идити вы оба, — подумал я.

— Я буду заставлять тебя бить до тех пор, пока не сделаешь это нормально, — предупредил Об.

Следующие пять минут получились не самым приятными в моей жизни. Я бил, пытался ударить и попасть. Но Об каким-то образом легко уворачивался. Так же легко, как Рик уворачивался от его ударов. Получается мне до него и вовсе, как до луны. А если учесть, что у Оба рука сломана, то и вовсе. Вариант сбежать больше не кажется слишком уж сомнительным.

— Понимаешь, в чем твоя ошибка? — устало вздохнул Об.

Усталость его не физическая. Его просто бесит моя тупость. Это не моя догадка, Об не стесняется мне об этом говорить прямо.

— Я не умею драться?

— Смешно, — хмыкнул он, — Ты всё не умеешь. Давай с простого начнем. С движения. Я наблюдал за твоими боями… Ну как боями… Ты дрался с самыми слабыми неудачниками. Чтобы ты понимал, все рабы злости сами по себе неудачники. Детишки, заготовки под настоящих бойцов. Ты видел когда-нибудь тех, кто реально умеет драться?

— Видел. — вспомнил я побег и… маму.

— Насколько они были сильнее того, что происходит тут?

— Значительно сильнее.

Да чего уж… Я за всё время на кольцевой не видел никого, кто бы смог противостоять матери. Повелительница огня, что тут скажешь. Так что Об прав. Здесь уровень школьников, пусть и сильных. Но опасны они лишь для таких слабаков, как я. Настоящие бойцы… Ну да что про это думать, если мне до них далеко.

— У тебя большой потенциал, Эрик, — заметила робко Хол.

Прозвучало это как слабое утешение.

— Ну хорошо, что ты это понимаешь. Значит ты один из главных неудачников среди слабеньких детишек. Дошло до тебя, мясо, насколько всё плохо?

— Да-да, я слабый и бестолковый, понял уже, — начал я раздражаться.

— Это хорошо, что понял. Я видел, как ты дерешься. Да, несколько раз победил, но кого? Тех, кто за несколько месяцев ничего не добился. Это не просто неудачники, а конченные дебилы.

— Так ты и сам далеко по рейтингу не ушёл, — брякнул я, не сдержавшись.

— Да. Я такой же неудачник, как и ты, — серьезно заявил Об, — Может чуть сильнее и решительнее. Но речь сейчас о тебе. Все твои победы — это попытки подловить неудачников. Что ты сейчас и подтвердил. Подумай, как ты двигаешься. Ты вроде не тупой… Ну не настолько тупой, насколько слабый… Замахиваешься, пытаешься ударить меня, а если я чуть отойду, весь твой задор уходит в пустоту. Ещё и открываешься. Да даже такой тупица, как я, легко этим воспользуется. Но хуже того, ты не решительный. Ты бьешь механически, не вкладывая душу. На арене ты больше злишься, но сейчас ведешь себя, как баба. Ты что, думаешь, что я от твоих потуг рассыплюсь? Да даже меня раненого у тебя не хватит сил вырубить.

— И что делать с этим? — сказал я раздраженно.

— Учиться постоянно двигаться и держать дистанцию. С этого и начнем, мясо. Я не могу драться в полную силу из-за руки, но станцевать с тобой сможем. Цени, неудачник. Так учил меня мой отец.

Об показал с виду простое упражнение. Мне надо было удерживать одну и ту же дистанцию. А конкретно — всегда находиться чуть дальше, чем он смог бы достать.

— Ты должен приклеиться ко мне. Понятное дело, что дистанция будет скакать, но учись её поддерживать. А ещё лучше предугадывать действия противника.

Об медленно шагнул ко мне. Я отступил. Он шагнул обратно, я замер на месте.

— Слишком большая дистанция тоже плохо. Как ты сам планируешь бить? — возмутился он.

Я послушно шагнул навстречу и в этот момент Об тоже шагнул. Оказавшись рядом, парень отвесил мне затрещину.

— Внимательнее будь, придурок!

***

К концу дня, когда стали возвращаться парни с работы, я был измотан до отупения. Вроде ничего серьезного не делали, никаких физических упражнений или чего-то в таком духе… Да мы просто двигались, но как же это измотало!

Об начал с маленьких скоростей, но и на этом уровне я тупил. Несколько раз ноги заплетались и я падал. А сколько раз я медлил и получал затрещины — не счесть. По словам Оба, боль и унижения лучшая мотивация, чтобы перестать быть тупым мясом.

Постепенно он ускорялся. Чем выше скорость, тем больше я ошибок допускал. Прогресс случился, когда я устал настолько, что мозг отключился. За это Об похвалил меня и сказал, что наконец-то я перестал думать. Запарили с этим! Что Об, что Хол, оба твердили, что надо меньше думать. Как будто это так просто, взять и перестать думать. Успокоившись, я понял, о чем они толкуют. Слишком много рефлексии, анализа и обдумывания действий. Финальную точку в понимание поставила Хол, озвучив то, что я пытался осмыслить.

— Можно обдумывать действие, а можно действовать. Разница колоссальна и уверена ты сам догадаешься, какое состояние для каких ситуаций полезно.

Догадаться то догадался. В бою надо действовать. Думать после, а лучше до, чтобы боя избежать. Я сказал Обу, что хочу полюбить драться, но мои принципы (или если верить Хол, детские представления) на данный момент оставались такими же. Я не считал насилие чем-то нормальным. Скорее неизбежным злом, которое надо освоить, чтобы адаптироваться к окружающим условиям жизни.

Насчет адаптации я тоже думал, а Хол поощряла мои размышления. Обстановка оказывает настолько большое влияние на человека, что способна изменить его буквально в считанные дни, да не просто слегка изменить, а натурально переделать человека так, что и не узнаешь. Зайди я сейчас в свою бывшую школу и мои бывшие друзья в ужасе бы разбежались. Из этого я сделал несколько выводов. Первый — обстановка меняет человека, но и человек способен менять обстановку. В обоих случаях участвует личный выбор и воля. Но не стоит её переоценивать. Я уже не настолько наивен, чтобы считать, что можно противостоять любым обстоятельствам. На каждого титана воли найдется управа, но это не повод сдаваться. Второй вывод — есть то, что помогает противостоять обстоятельствам. Самое банальное, что мне пришло в голову, если не нравится обстановка, так меняй её. В моём случае это означает покинуть город и отправиться искать то место, которое придется по душе. Хороший вариант, но… Я пока взял не всё, что стоит взять от этого места.

Ведь если подумать, то суровые условия, это отличная площадка для развития. Хол согласилась со мной, иронично прокомментировав, что в прошлом, живя в тепличных условиях, я был не самым усердным учеником. Она это прекрасно знала, имея полный доступ к моей памяти. Что несколько пугающе и непривычно, быть настолько открытым кому-то, пусть этот кто-то и часть тебя. Здесь же, находясь в постоянном стрессе и рискуя, я отдаю всего себя развитию. Что ещё раз доказывает, как обстоятельства влияют на человека. Не только в худшую сторону, но и в лучшую.

Оставаться бесконечно я здесь не собирался. Вместе с Хол составили план, что нужно пока действовать как все и не выделяться. Подняться в рейтинге, обрасти связями, развить навыки, узнать больше об окружающем мире и вот тогда… Тогда я отправлюсь в путешествие и буду искать лучшей доли, чем здесь.

Что же касается второго вывода и того, что помогает противостоять обстоятельствам, все эти вещи, если описать двумя словами, то получится прикладная или как любит говорить Хол, боевая философия. Тот стиль жизни, что помогает эту жизнь делать лучше, выживать в трудных ситуациях и развиваться.

Это открытие помогло сделать третий вывод. Всё есть среда для развития. Грубость Оба — тренажер стойкости. Бои на арене — тоже самое. Угроза от Рика — аналогично. Я прекрасно понимаю, что мир полон гораздо больших опасностей и если даже с этим справиться не могу, то какие мне путешествия? Будь я сильнее, Рик не был бы проблемой. Тогда и город можно было бы покинуть. А так, сейчас я и дня не проживу в пустошах один. Либо попытаться прибиться к каравану, но… Зачем я им нужен? Прислугой устроиться? Так кто сказал, что моя жизнь там будет легче. Скорее наоборот. Тот же не особо благородный труд, так ещё и повышенный риск в любой момент погибнуть. Рано мне на поверхность, нужно развиваться в тех условиях, что есть.

Четвертый вывод — осмысление того, что влияние взаимообратно. Ситуация влияет на человека, но и человек на ситуацию. Кольцевая — это дно человечества. Здесь нет ничего хорошего. Это загон для людей, рабство, которое никто не скрывает. И пусть наивным дуракам рассказывают сказки про плацдарм для возвышения. Хол подтвердила, что ерунда это всё. С точки зрения безопасности, логики и здравого смысла, здешние порядки не выдерживают никакой критики. Но ужасные условия есть, это факт. Возможно, я как-то смогу их изменить, сделать эту часть реальности лучше. Мечты, мечты…

***

Вечером, после первой тренировки, я провел пять стандартных боев. Два раз победил, остальные проиграл. Ещё и избили меня основательно, Хол пришлось всю ночь меня восстанавливать.

Новые знания я немного усвоил, но на практике применить не смог. Слишком мало времени прошло, чтобы они осели у меня внутри. Поэтому я больше путался и, святые благословите меня, снова много думал, за что и получил.

На следующий день вышел работать, чтобы получить два пайка. Обадуй тоже вышел, рука в гипсе ему ничуть не мешала орать и пинать людей. Я оказался с ним в одной группе и в который раз увидел, насколько рабы страха апатичны и безынициативны. Их ведь больше здесь. Найди они в себе решительность, то забили бы рабов злости толпой. По одному бы отлавливали и пинали. Я ради интереса задумался, как это сделать и с удивлением обнаружил, что даже моих дилетантских, а скорее отсутствующих познаний, хватает, чтобы набросать более менее рабочий план. Напасть с разных сторон в шахтах, дождаться момента одиночества на складах или толкнуть в потоки воды при расчистках. Ничего сложного. Это и пугало. Тем, что насилие так доступно и тем, что люди настолько подавлены, что отказались от всего. От перспектив, самоуважения, нормальной жизни, желаний и мечтаний. Смиренное безразличие.

На фоне этого рабы злости смотрелись не так уж плохо. Это когда я был рабом страха, они все скопом выглядели, как сборище мерзавцев. А сейчас, увидев внутреннее устройство этой социальной группы, я изменил мнение. Уж лучше постоянно драться и быть агрессивным, чем пребывать в апатии и заниматься унизительной работой.

Группу Арчи я видел. Наше общение окончательно стухло. Арчи смотрел на меня, как на одного из много других рабов злости. Возникало ощущение, будто он и вовсе, забыл меня. Может так и было. Арчи выглядел откровенно плохо, ещё больше уйдя в апатию.

На следующий день после тренировки я победил три раза, умудрившись воплотить в жизнь то, чему меня научил Об. Заработав, смог взять у него ещё одну тренировку, по той же цене в два пайка. Во второй раз было веселее. Начали с того же умения чувствовать дистанцию, а закончили методичным избиением.

— Тебе надо приучить тело к боли. Смотри, как оно напрягается, — говорил Об, методично ударяя в разные места кулаком. Больная рука ему ничуть не мешала, — Расслабься, мясо! Расслабься! Тебе нечего напрягать!

Удары не сильные, но тело всё равно боялось. Это отнимало силы, время, замедляло реакцию, снижало скорость. Проблему я быстро уловил и пытался с ней разобраться, но… Страх боли оказался настолько силен, что расслабиться удалось лишь под конец дня. Об на это только головой покачал и сказал к нему не подходить, пока я в полной мере не освою то, что он мне дал.

Так что следующие четыре дня для меня прошли в тренировках. Я занимался сам, а потом выходил на арену и отрабатывал то, что узнал. Итогом стало, что я добрался до двадцатого места снизу, в последний день победив четыре раза подряд.

Это настолько вскружило меня голову, что я подумал, а жизнь то налаживается. На следующий день мне показали, что это не так. Утром, когда я вышел на кольцевую, то увидел Рика, идущего с каким-то парнем. С запозданием я узнал его. Он где-то шестидесятый снизу. Не топовый боец, но дерется на уровне Оба, а то и лучше. Рик что-то шепнул ему, парень кивнул, подошел ко мне и вызвал на поединок.

Я понимал, что это ловушка, но отказываться не стал. Вечером меня отделали так, что в жилой блок сам дойти не смог. В связи с этим другие мои бои отменились. Я провел всего одну схватку, которая и стала последней. Так Рик намекнул, что помнит обо мне. И что разделяющие строки рейтинга ему не помеха.

Единственное, в чем повезло — мне ничего не сломали.